Като Чапман и Силья Зорн, манекенщица, ждали в космопорте «Мохаве» лунный лайнер. Чапман, кипевший энергией молодой человек, порой напоминавший инопланетян-бурундучков, сказал своему юному кузену Махони:
– Если выберешь время и оторвешься ненадолго от своих распрекрасных художеств, окружи вниманием мисс Нетти. А то вернемся через двадцать два года и обнаружим, что она позабыла о нас.
– Ладно-ладно. Мне нравятся дамы в возрасте. Она покупает наши работы. Правда, цену держит жестко.
– Я бы сказала «чудовищно», – добавила Силья Зорн. – Но заметьте: какой бы сумасбродный замысел не втемяшился ей в голову, она в прогаре не остается.
– Как, например, было с продажей летней одежды существам, которым эти тряпки нужны как собаке пятая нога, потому что они вообще ничего не носят? – спросил Махони. – Если уж ей удается умаслить любых дикарей вроде…
Чапман дружески похлопал своего кузена по плечу:
– Все не так просто, Эд. Осирианцы – натуры увлекающиеся и за модой следят. Вдобавок у них единственных среди инопланетян настоящая рыночная экономика, даже меньше социализированная, чем в Штатах.
– Ну а что мне делать, если у этой мисс Нетти совсем поедет крыша? – спросил Махони.
– Не знаю, – сказал Чапман, – но мне бы ужасно не хотелось вернуться и обнаружить, что никого из компании «Гринфарб – Голливуд»…
– Внимание пассажирам! Todos passageiros! – прогремели громкоговорители сначала по-английски, а потом по-португальски.
Чапман и мисс Зорн перед тем как подняться по трапу пожали руки Махони. Он крикнул им вслед:
– Ведите себя хорошо! Или вы не сможете…
Чапман подумал, что если ему что-то такое и втемяшится в голову, все равно затащить в койку девицу на два дюйма выше его ростом не удастся. Сказать это вслух он не решился, потому что намеревался поддерживать с Сильей хорошие отношения даже несмотря на то, что она и не думала строить ему глазки.
Через семь часов они высадились на Тихо, чтобы пройти через обычную бюрократическую волокиту перед посадкой на корабль «Комоэс» до Осириса или, другими словами – Проциона XIV.
Таможенник спросил:
– Судя по всему, для вашего багажа зарезервировано спальное место, синьор?
– Совершенно верно, – ответил Чапман.
– Не совсем понимаю. Ваш багаж содержит живое существо?
– Ничего подобного. Это мои образцы.
– Образцы – чего?
– Одежды. Я торговый агент компании «Гринфарб – Голливуд», выпускающей летнюю одежду. И мисс Гринфарб настаивает, чтобы я спал рядом с этим чемоданом, пока не закончу все дела.
Таможенник пожал плечами:
– Раз ваша нанимательница хочет заплатить лишних две тысячи долларов – это ее дело. На «Комоэс» есть еще один пассажир с багажом, в котором образцы, похожие на ваши, – тоже одежда. Извините меня, пожалуйста.
Увидев, что стоящий за ним в очереди человек начинает проявлять беспокойство, Чапман отошел в сторонку, проверяя свои билеты и паспорт.
– У тебя все о'кей? – спросил он у Сильи.
– Да. Разве этот контролер не божественен, Като? Мне безумно нравятся такие высокие смуглые латинос.
– Побольше о деле думай, – рыкнул Чапман. Сам он был невысоким и рыженьким, и ее слова больно задели его самолюбие. Больше того, вслед за таким ходом мысли от нее можно было ждать любого закидона. Он добавил: – Похоже, на борту у нас будет соперник.
– Что? Полный ужас! Кто же это?
– А я откуда знаю? Но таможня сказала, что какой-то парень везет с собой чемодан, полный тряпок, как и мы.
– О-о! – Лицо Сильи приобрело хорошо всем известное скорбное выражение. – Один из известных парижских кутюрье…
– Тс-с-с! Рано или поздно все выясним. В любом случае это не ОН.
Чапман кивнул головой в сторону осирианца, который топал на своих птичьих ногах и нес чемодан. Осирианец (или ша-акфа, как они сами себя называли) походил на динозаврика семи футов ростом, бегающего на задних лапах и помахивающего хвостом для равновесия. Чешуйчатая шкура этого существа была искусно разукрашена в разные цвета.
– Извините меня, пошалуста, – промолвила эта тварь с таким сильным акцентом, что ее едва можно было понять, – мне хотеть знать, какой сейтшас настоящий лунный время?
Чапман ответил осирианцу, который, судя по петушиной бородке, был самцом. Тот установил правильное время на своих наручных часах и спросил:
– Вы тоже есть лететь на «Комоэс»?
– Да.
– И я тоже. Давайте познакомиться. Я есть бизнесмен второго ранга Фиассаки.
Чапман представил себя и свою спутницу, а потом спросил:
– Немного удивительно, почему вы не ждете осирианского корабля, мистер Фиассаки?
– Я его ждал, но получил из дома важное сообщение… Вы знаете, я прибыть сюда с важная культурная миссия, то есть подготовить потшва для экспорт работ, выполненных нашими дизайнерами и мастерами…
– Могу предположить, каким ужасно неудобным показался вам один из наших кораблей.
– О, есть именно так! Я так тшасто ударяться о верхний потолок и тсепляться хвостом в двери! Как здесь только можно двигаться… – И существо сделало попытку пожать практически отсутствующими у него плечами.
Стюард показал Чапману его каюту и спросил:
– Куда положить этот чемодан, на который у вас есть пассажирский билет, синьор?
– На среднюю койку, – ответил Чапман, поднимая листок со списком пассажиров с небольшого буфета. Он прочитал:
Баррос, М. К., Рио-де-Жанейро.
Бергерат, Дж.-Дж., Париж.
Чапман, К. Х., Голливуд.
Чисхолм, У. Дж., Миннеаполис.
Фиассаки, 3*, Сереф, Акх, Осирис.
Камимура, А., Кобе.
Кичик*, Джиджига, Тот.
Мпанде, С., Молопололи, Бечуаналенд.
Попович, И. И., София.
Савинкова, А. П., Париж.
Сэ, Т.-Е., Тяньцзинь.
Варга, М., Шолнок, Венгрия.
Зорн, С. Е., Голливуд.
Сноска внизу говорила о том, что фамилии, помеченные звездочками, относились к внеземным существам…
– Като! – послышался из коридора Сильи.
– Да, Си!
Высокая смуглая девушка вошла в каюту.
– Я познакомилась с синьорой Баррос и Аней Савинковой. Аня работает манекенщицей у Томазелли в Париже!
– Ого! А она сказала, кто здесь ее шеф?
– Нет. Я успела только познакомиться с ней. Она такая рыженькая.
– Хм. Должно быть, наш соперник – этот Бергерат. Вроде я его где-то видел: три года назад он был представителем Томазелли на выставке в Нью-Йорке. Высокий брюнет – ты как раз от таких тащишься…
– Ни от кого я не тащусь! У тебя просто нервишки пошаливают…
– О'кей. Будем считать, что я ничего не говорил. Он ловкач еще тот, насколько я помню: не успели мы и глазом моргнуть, как пристроил их новые вещички в нью-йоркские магазины.
Силья посмотрела на список пассажиров:
– Фиассаки мы знаем. Этот Кичик, наверное, коренной обитатель Тота. На кого хоть они похожи?
– Их иногда называют крысоподобными обезьянами. Около метра ростом, семь пальцев на каждой руке.
– Какая мерзость!
Дверь снова открылась, и в сопровождении стюарда вошел негр, который оказался С. Мпанде. После процедуры знакомства Чапман сказал:
– Как насчет того, чтобы я занял верхнюю полку, мистер Мпанде? По-моему, мне будет легче туда забраться?
Мпанде похлопал себя по брюшку и прокхекал:
– Лады, старина.
– До встречи, Си, – попрощался с Сильей Чапман.
Первые несколько часов после взлета, с их перегрузками, Чапман провел на койке. Потом он решил прогуляться по кораблю. В дальнем конце узкого коридора, огибающего кольцом нос корабля, согласно табличке на бразильско-португальском языке, хранился крупный багаж пассажиров. Дверь была закрыта на обычный вставной замок.
Пройдя по коридору в другую сторону, Чапман нашел небольшой салон с двумя маленькими столиками. За одним из них уже началась игра между тремя людьми и тотианцем, чьи многочисленные пальца ловко перебирали карты.
Высокий молодой брюнет слегка повернулся и приподнялся, чтобы протянуть руку, украшенную большим безвкусным кольцом:
– Пгивет, мистер Чапман! Мы ведь встречались на выставке в Нью-Йорке?
– Здорово, Жан-Жак. Собрался на Осирис – проворачивать свои делишки?
– Может, что и получится. Подозреваю, что мы летим туда за одним и тем же.
– Везешь коллекцию летней одежды?
– Для занятий спортом, если точнее. Забавно, да? Что за блажь тебе в голову взбрела – держать чемодан с образцами у себя в каюте?
– Подумал, что на борту могут оказаться прыткие ребята вроде тебя… – усмехнулся Чапман.
– То-то я и вижу, ха-ха! По-моему же, замки капитана Альмейды у нас на корабле достаточно надежны, чтобы никто не мог приникнуть, куда его не просят. У меня интересных вещичек, которые следовало бы держать у себя в каюте, столько, что одним чемоданом не обойтись.
– Не сомневаюсь. Но судя по тому, что у нас на борту только три женщины…
– Совершеннейшая верность! Правда, есть небольшая неувязочка, забавная такая. Ты назвал такую точную цифру. Но ведь не считал Кичика, который и не мужчина, и не женщина.
– И то и другое, – проклекотал тотианец. – Вы мне не завидуете? Тройка пик.
Из-за тесноты на корабле оградить Силью от общения было невозможно. Она познакомилась с пассажирами, включая рыженькую красотку-манекенщицу Бергерата, которая оказалась весьма приятной и простой в общении девицей. По крайней мере, она не возвышалась над своим шефом, как высокая Силья.
Мпанде был сам не свой до игры в карты, и Чапман улучил момент, чтобы спокойно поговорить в каюте с манекенщицей.
– Я хочу посмотреть, что находится в чемодане Бергерата.
– Как, ведь он на замке?
– А ты не знала, что я когда-то работал механиком по замкам?
– Слушай, Като, не надо снова что-то такое начинать. Вспомни, что с тобой было в случае с тем аргентинским игроком в поло…
– Не лезь не в свое дело! Я же не сказал, что собираюсь что-то сделать с содержимым чемодана? Разве не так?
– Не сказал, но я думаю…
– И я знаю Жан-Жака: он человеческого обращения не понимает, только язык кулаков.
– По-моему, он такой милый!
– Ха-ха! Ты его еще не знаешь.
Чапман прошел по коридору и стал изучать дверь багажного отсека. После этого он начал со скучающим видом шататься по кораблю, пока не встретил Зулоагу, главного инженера «Комоэс».
– Можно мне здесь все осмотреть? – спросил он, представившись.
– Весьма сожалею, правила «Вигенс Интерпланетарис» строжайше запрещают пассажирам заходить в двигательные отсеки.
– А как тогда насчет ремонтных служб? Там я ничего повредить не смогу.
Зулоага погрозил ему пальцем и сказал, мешая английские слова с португальскими:
– Вы, Americanos do Norte, всегда сразу начинаете везде совать свой нос, едва попадете на корабль. Похоже, от этого вы чувствуете себя смелыми. Ну ладно, пойдем посмотрим нашу маленькую мастерскую.
В ремонтном отсеке Чапман познакомился с главным механиком Густафсоном. Зулоага ушел, оставив их осматривать приборы и инструменты. Когда Чапман через полчаса уходил, у него был кусок воска и моток толстой проволоки, который он незаметно сунул себе в карман.
Убедившись, что в коридоре никого нет, Чапман стал разбираться с замком, пытаясь понять, что у него внутри. Для начала он сунул проволоку в замочную скважину, чтобы определить, насколько она глубока.
Время на корабле тянулось медленно, и некоторые пассажиры дремали, выпив снотворное, а другие продолжали играть в карты. Фиассаки, когти которого были слишком острыми, чтобы держать карты, сидел, согнувшись, в углу салона, с хвостом, вытянувшимся вверх вдоль стены, листая сентиментальные земные романы, которые прихватил с собой в дорогу.
Чапман, выдержав необходимое время, нашел повод, чтобы снова заглянуть в ремонтный отсек. Там он выпросил у Густафсона два титановых прутка и начал стучать по ним молотком и изгибать, чтобы придать им нужную форму. Густафсон, похоже, поверил в неправдоподобную историю, что это было нужно для небольшого радиоприемника Чапмана.
Скоро два металлических прутка приобрели форму очень тонких и длинных ключей – один без обычного зубчатого наконечника, а другой всего лишь с одним отходящим вбок отростком. С противоположной стороны ключи загибались кольцами, чтобы их было удобнее держать.
– Это для настройки германиевых кристаллов, – сказал Чапман.
– Как-нибудь покажешь мне, как это делается, – сказал Густафсон.
– Конечно, – согласился Чапман и добавил по-португальски: – Obrigado.
После этого Чапман прошел в столовую и сунул там в карман баночку с перцем. Когда Мпанде в каюте не было, он высыпал этот перец в обычный конверт и положил его себе в карман.
Он дождался, пока почти все пассажиры заснули, а Мпанде играл в карты в салоне – на космическом корабле всегда найдутся чудаки, которые живут по своему графику сна и бодрствования, не как все нормальные люди. Чапман выскользнул из своей каюты с отмычками в карманах и прошел к багажному отсеку. Нервно оглядевшись по сторонам, он просунул прямой металлический стержень в замочную скважину и стал им там энергично вертеть. Потом он сунул туда же отмычку с боковым отростком и стал поворачивать ее в разные стороны, пока маленькие зубчики внутри не сдвинулись в положение открытого замка. Щелчок! И Чапман распахнул дверь.
Прежде всего убедившись, что не окажется в ловушке и сможет выйти, Чапман закрыл за собой дверь. Он оказался в почти полной темноте, свет давал только небольшой карманный фонарик. В отсеке оказалось так много багажа, что трудно было двигаться. Однако Чапман усмехнулся, когда луч фонарика осветил большой чемодан Бергерата с образцами изделий. На нем была прикреплена табличка: «Ж.-Ж. М. Б. – Томазелли, Париж». Чтобы добраться до цели, Чапману пришлось передвинуть всего одну большую сумку.
Он зло усмехнулся, подумав, что мосье Томазелли, известный своим скупердяйством, пожалел двух тысяч, чтобы купить лишний билет и положить чемодан с образцами на койку в каюте! Ну и замечательно! Но что же теперь? Чемодан был с кодовым замком Клейнвассера, и открыть или закрыть его можно было, только установив правильную комбинацию цифр. По идее, один вид такого замка должен был отбить у похитителя всякую охоту открыть чемодан.
Чапману, со всем его опытом, не оставалось ничего другого, как пытаться подобрать комбинацию цифр. Конечно, вернее было бы прибегнуть к другому методу – то есть сверления, взлома или взрыва. Но даже туповатый Густафсон наверняка бы что-то заподозрил, начни он выпрашивать фомку или дрель, не говоря уже о взрывчатке. Что же делать? К несчастью, Чапман не обладал телепатическими способностями, чтобы узнать у Бергерата нужную комбинацию цифр.
Что еще можно придумать? Рыженькую милашку Аню, судя по всему, можно было обработать. Конечно, ему и в голову не приходило заняться ею всерьез. Хотя он знал, что, когда вернется в Голливуд, тамошние красавицы уже повыходят замуж и нарожают детей. Именно поэтому только люди вроде него и Сильи, не связанные ни с кем тесными семейными узами, отправлялись в подобные путешествия. Полет будет для них продолжаться пять месяцев, а на Земле за это время пройдет целых пять лет…
Услышав какой-то звук, он спешно выключил фонарик. Кто-то подошел и сопел в коридоре снаружи. Потом дверь приоткрылась, в щель просунулась рука и начала ощупывать стену в поисках выключателя.
Чапман видел только силуэт плеча и части головы на фоне освещенного коридора, но узнал Жан-Жака Бергерата. Через секунды загорится свет, а чемоданы лежали слишком плотной стопкой, чтобы среди них можно было спрятаться.
Чапман сунул одну руку в карман куртки и достал щепотку перца. Другую руку, сначала убрав фонарик, он согнул в запястье. Затем он бросил перец в лицо Бергерату и сильно дернул его внутрь багажного отсека. Чапман посторонился и дал своей жертве проскользнуть мимо него в дверь, которую он закрыл за собой, как только внутри раздалось судорожное чихание.