— Кто вы такие? — снова спросила я дрожащим голосом. Меня всю трясло. Я вдруг почувствовала себя так, будто весь холод ночи просочился в меня.
— Кто вы такие? Вы что-то сделали с нашими друзьями?
Нет ответа.
Я повернулась к Уолкеру. Отсветы пламени играли на его лице. Несмотря на грим, я видела, какое испуганное у него лицо.
Я судорожно сглотнула и повернулась к Табби и Ли. Они усмехались и качали головами.
— Это ты придумала дебильную шутку? — спросила Табби. Она закатила глаза. — Вау. Неужто ты думала, что мы на это поведемся?
— Ой, боюсь, боюсь! — издевательски воскликнул Ли. Он свел колени вместе. — Смотрите — трясусь, как лист!
Они с Табби делано рассмеялись.
— Костюмчики что надо. И пиротехника у вас крутая. Но мы знаем, что это Шейн и Шейна, — заявил Ли. — Вам нас ни в жисть не запугать.
— Ни в жисть! — повторила Табби. — Гляди!
Они с Ли протянули руки. Схватили тыквенные головы за бока — и потянули.
— И-и раз!
Они сдернули пылающие головы с плеч тварей.
И мы завопили уже вчетвером — ибо под тыквами не оказалось голов!
21
Наши пронзительные вопли рассекли ночь, словно вой сирены.
Тыквенная голова выпала у Табби из рук и тяжело запрыгала по земле. Яркое оранжевое пламя взметнулось изо рта и глаз.
Ли все еще держал вторую тыквенную голову в руках. Но выронил ее, когда зубастый рот пришел в движение.
Пылающие головы усмехались нам с травы.
— Охххх! — с низким стоном ужаса я попятилась. Мне хотелось бежать, бежать отсюда со всех ног и не оглядываться назад.
Но я не могла отвести взгляда от двух голов, ухмылявшихся нам с влажной травы…
Я смотрела, сердце тяжело колотилось, ноги начали дрожать. Чьи-то пальцы схватили меня за запястье.
— Уолкер!
Он вцепился в меня. Его рука была холодна, как лед.
Свободной рукой он указал на два обезглавленных тела.
Они стояли в своих темных, колышущихся костюмах. Они не двигались. Пространство посреди их плеч, где раньше были головы, казалось ровным и гладким.
Как будто тыквенные головы, балансировавшие раньше на их плечах, никогда и не соединялись с телом.
Табби и Ли беспомощно жались ко мне. Таббина тиара куда-то делась. Волосы выбились из прически и спадали на лицо влажными прядями.
Мешок Ли завалился набок. Куча конфет высыпалась из него, и теперь они лежали в нескольких сантиметрах от одной из тыквенных голов.
Пламя внутри голов мерцало и приплясывало. А потом зубастые рты пришли в движение.
Ухмылки стали шире. Треугольные глаза сощурились.
— Хиии-хииии-хиииии!
Отвратительные смешки вырвались из их ртов. Жестокие, сухие смешки. Больше напоминающие кашель, нежели смех.
— Хиии-хииии-хиииии!
— Нееет! — застонала я. Рядом со мной ахнул Уолкер.
Ли сглотнул. Табби обеими руками вцепилась в рукав его пчелиного костюма.
Она тянула его назад, пока они не оказались у нас с Уолкером за спиной.
— Хиии-хииии-хиииии!
Головы смеялись в унисон, и мерцало пламя.
Обезглавленные тела двигались быстро. Они протянули длинные руки и подхватили головы с травы.
Я ожидала, что они водрузят их обратно на плечи. Но они этого не сделали. Они держали головы на уровне груди.
— Хиии-хииии!
Еще один сухой смешок. Тыквенные рты извивались на круглых физиономиях. Глаза взирали на нас невидящим взглядом — то ярко-оранжевые, то темные, когда пламя вспыхивало и гасло.
Я поняла, что сдавила Уолкеру руку. Он будто и не заметил.
Я отпустила его. И глубоко вдохнула.
— Кто вы? — крикнула я двум тварям. Голос мой звучал пискливо и тонко. — Кто вы? И чего вы хотите?
— Хиии-хииии-хиииии! — Они снова засмеялись этим мерзким смешком.
22
— Кто вы? — снова крикнула я, стараясь перекричать их скрипучее, сухое хихиканье. — Где Шейн и Шейна? Где наши друзья?
В головах шипело пламя. Зазубренные ухмылки сделались шире.
— Дрю, давай еще раз попробуем сбежать, — прошептал Уолкер. — Может, застанем их врасплох…
Мы развернулись и бросились наутек. Табби и Ли, пошатываясь, припустили следом.
Ноги были слабыми и вялыми, и я не думала, что вообще смогу бежать. Сердце колотилось так сильно, что было трудно дышать.
— Беги! — крикнул Уолкер, задыхаясь. — Быстрее, Дрю!
Далеко мы не ушли.
С ужасающим пронзительным шипением, твари вновь закружились вокруг нас. Поймали в ловушку. Вновь сделали пленниками в огненном круге.
Нам ни за что не сбежать. Нам ни за что от них не уйти.
Сквозь кружащее пламя я отчаянно оглядывала улицу.
Ничего. Ни намека на движение. Ни машин. Ни людей. Ни даже собак и кошек.
Держа головы на уровне талии, существа вышли из огненного круга и двинулись на нас. Они угрожающе встали перед нами, поднимая раскаленные докрасна головы над пустыми плечами.
— Еще дома. Еще дома. — Зубы на лицах-фонарях двигались, выталкивая слова. Красные глаза смотрели на нас сверху вниз.
— Еще дома. Еще дома.
— Вы не можете остановиться! Вы обязаны продолжать!
— Подберите ваши мешки. Подберите их — живо! — зарычал один из них. Голова смотрела на нас с воздетых рук, зазубренный рот кривился в жестокой усмешке.
— Мы… мы не хотим собирать! — взвыл Ли, цепляясь за Табби.
— Мы хотим домой! — закричала Табби.
— Еще дома. Еще дома. Еще дома. — Продолжали шипеть головы.
Они одновременно налетели на нас. Налетели и толкнули.
У нас не было выбора. Устало подняли мы из травы брошенные мешки.
Они двигались позади нас, и все тянули, тянули своим низким, скрипучим шепотом:
— Еще дома. Еще дома. Еще дома.
Они подтолкнули нас к первому дому в следующем квартале. Они втолкнули нас прямо на крыльцо. После чего зависли рядом.
— Как… как долго мы должны собирать конфеты? — спросила Табби.
Тыквоголовые ухмыльнулись.
— Вечно! — заявили они.
23
Дверь открыла женщина, и бросила по пакетику «Hershey's Kisses» в наши мешки.
— Что-то вы, дети, совсем уж поздно, — сказала она. — Вы местные?
— Нет, — отвечала я. — По правде говоря, мы не знаем, где мы. Мы в странном районе, а какие-то безголовые тыквоголовые принуждают нас собирать сладости. И они говорят, что мы будем собирать их вечно. Умоляю, спасите! Нам нужна ваша помощь!
— Ха-ха! Вот это здорово! — расхохоталась женщина. — И смех, и грех! У вас отличное воображение. — И закрыла дверь прежде, чем я успела еще хоть словечко вымолвить.
В следующем доме мы и пытаться не стали. Мы понимали, что все равно никто не поверит.
— У вас мешки уже под завязку! — воскликнула еще одна женщина. — Не иначе вы собираете конфеты часами!
— Очень… очень сладкое любим, — устало ответил Уолкер.
Я оглянулась на тыквоголовых. Они выказывали явное нетерпение. Им хотелось скорее погнать нас к следующему дому.
Мы распрощались с женщиной и двинулись через передний двор. Наши мешки стали такими тяжелыми, что мы волочили их по траве.
Когда мы направлялись к подъездной дорожке следующего дома, меня нагнала Табби.
— Что будем делать? — зашептала она мне на ухо. — Как мы собираемся спасаться от этих… этих чудищ?
Я пожала плечами. Я не знала, что ей ответить.
— Я так напугана! — призналась Табби. — Ты же не думаешь, что эти тыквоголовые твари и впрямь будут гонять нас за сладостями вечно, а? Чего же они тогда хотят? Зачем они это с нами делают?
— Не знаю, — ответила я, проглотив ком в горле. Я видела, что Табби готова разрыдаться.
Ли шагал, понурившись. Он волочил за собой раздувшийся от конфет мешок. Качал головой и что-то бормотал себе под нос.
Мы зашли на следующее крыльцо и позвонили в дверь. Дверь открыл мужчина средних лет в канареечного цвета пижаме.
— Сладость или пакость! — уныло пропели мы.
Он бросил нам в мешок «Тутси Роллс».
— Уже очень поздно, — буркнул он. — Ваши родители в курсе, что вы еще на улице?
Мы потащились к следующему дому. И следующему.
Я все ждала, когда представится шанс на побег. Но твари были начеку. Они держались рядышком, оставаясь при этом в тени. Красный огонь пылал в прорезях глаз.
— Еще дома, — потребовали они, заставив нас пересечь улицу и приступить к обходу домов на другой стороне.
— Еще дома.
— Я так напугана, — снова обратилась ко мне Табби дрожащим голосом. — И Ли тоже. Нас уже тошнит от страха.
Я начала было говорить ей, что чувствую то же самое.
Но тут мы ахнули — увидев, что кто-то идет по улице.
Мужчина в синей униформе!
Сперва я приняла его за полицейского. Но когда он ступил под свет фонарей, я разглядела, что это униформа рабочего. На голове у него сидела синяя кепка. В одной руке он нес огромную коробку для завтрака.
Должно быть, с работы возвращается, решила я. Он шел, глядя под ноги и что-то насвистывая себе под нос. Не думаю, чтобы он нас заметил.
Табби сориентировалась мгновенно.
— На помощь! — заверещала она. — Сэр, прошу вас, спасите!
Мужчина испуганно вскинул голову и прищурился.
Табби устремилась к нему через двор. Остальные бросились следом, волоча за собою тяжеленные мешки.
— Помогите — прошу вас! — чуть не в истерике кричала Табби. — Вы должны нас выручить!
Задыхаясь, мы вчетвером вырвались на улицу и окружили ошалевшего мужика. Тот сощурился на нас и поскреб свои вьющиеся каштановые волосы.
— В чем дело, ребятня? Вы потерялись? — спросил он.
— Монстры! — пропыхтел Ли. — Безголовые, джекфонарные монстры! Они нас захватили! Они нас заставляют за конфетами ходить!
Мужчина засмеялся.
— Но это правда! — настаивала Табби. — Вы должны нам поверить! Вы должны нам помочь!
— И поскорее! — крикнул Ли.
Мужчина опять почесал шевелюру. Он с прищуром смотрел на нас, изучая наши лица.
— Скорее! Пожалуйста, скорее! — вопил Ли.
Я смотрела на обескураженного мужчину.
Сможет ли он нам помочь?
24
— Вы ОБЯЗАНЫ нам помочь! — умолял Ли.
— Ладно. Придется вам подыграть, — сказал мужчина, закатывая глаза. — Где они, ваши монстры?
— Здесь! — крикнула я.
Мы дружно повернулись и уставились на передний двор.
А там — никого. Тыквоголовых и след простыл.
Как ветром сдуло.
Табби ахнула. У Ли отвисла челюсть.
— Куда они делись? — пробормотал Уолкер.
— Они стояли вот тут! — упорствовала Табби. — Оба! И держали головы в руках! Правда!
Мужчина только вздохнул тяжело.
— Вам, детям, хорошо, у вас Хэллоуин, — сказал он устало. — Но ко мне не приставайте, ладно? Я с работы, устал, как собака…
Он переложил коробку для завтрака в другую руку. Мы смотрели, как он удаляется по дорожке, пока он не исчез за одним из домов.
— Давайте мотать отсюда! — крикнул Ли.
Но прежде чем мы успели броситься наутек, тыквоголовые выскочили на нас из-за живой изгороди. Багровое пламя шипело в головах. Зазубренные рты выгнулись дугой в грозном ворчании.
— Еще дома! — захрипели они. — Еще дома. Вы не можете остановиться.
— Но мы так измучены! — воскликнула Табби срывающимся голосом. У нее в глазах стояли слезы.
— Отпустите нас — пожалуйста! — молил Ли.