— Я возвращаюсь, — спокойно объявил Реджис, удивив всех и приковав к себе всеобщее внимание.
Под их любопытными взглядами хафлинг не дрогнул.
— Дзирт ради меня вернулся бы, — пояснил он и, ничего больше не добавив, скрестил ручки на маленькой груди и решительно выпятил челюсть.
Кэтти-бри тепло улыбнулась ему:
— Тогда надеюсь, что мы еще встретимся — живые.
— Ох, железные яйца Клангеддина! — выдохнул Бренор. Он отскочил от Кэтти-бри и подбоченился. — И без бороды? — вопросил он.
Кэтти-бри улыбнулась, прекрасно понимая, к чему все идет.
— Ба! — проворчал дворф и отвернулся. — Ну что, тогда идем, и если мы разлетимся по всему Фаэруну, то где встретимся, и как узнаем об этом, и что?..
— В ночь весеннего равноденствия, когда тебе исполнится двадцать один год, — ответила Кэтти-бри. — В ночь Миликки, в месте, хорошо известном всем нам.
Бренор уставился на нее. Реджис уставился на нее. Вульфгар уставился на нее. Все трое буравили ее взглядами, столько вопросов уже было задано, столько их еще оставалось, и ни на один, знали они, невозможно было ответить.
— Подъем Бренора, — пояснила она. — Пирамида Кельвина в Долине Ледяного Ветра, в ночь весеннего равноденствия. Там мы встретимся вновь, если не найдем друг друга раньше.
— Нет! — решительно воскликнул Вульфгар у нее за спиной, и, обернувшись, она увидела, как человек отступает к середине пруда. Суровое выражение его лица смягчилось под взглядами троих друзей. — Не могу, — тихо добавил он.
Он опустил взгляд и покачал головой.
— Дни, прожитые с вами, для меня бесценны, — сказал он друзьям. — И знай, что я любил тебя когда-то, — обратился он уже непосредственно к Кэтти-бри. — Но после этого у меня была другая жизнь, на родине, с моим народом, и там я нашел любовь и новую семью. Теперь они ушли, все... — Голос варвара прервался, Вульфгар указал на пруд, и друзья понимали, что он имеет в виду Отдых Воина, рай, обещанный его богом, Темпусом. — Они ждут. Моя жена. Мои дети. Простите меня.
— Здесь нечего прощать, — возразила Кэтти-бри, и Бренор с Реджисом согласно кивнули. — Это не долг, который нужно оплатить. Миликки предложила выбор ближайшим друзьям Дзирта, Компаньонам из Мифрил Халла, и тебе в том числе. Прощай, друг мой, и знай, что я тоже когда-то любила тебя и никогда не забуду.
Она шагнула к пруду, прямо в воду, тепло и нежно обняла Вульфгара и поцеловала в щеку.
— Отдых Воина станет еще прекраснее с появлением Вульфгара, сына Бернегара, твой отец тоже ждет тебя там.
Она вернулась на берег, а Бренор и Реджис пошли обнять варвара напоследок. Кэтти-бри заметила, что Реджис с радостью вылез из воды, но Бренор, выходя, чтобы присоединиться к ним, не переставал оглядываться.
Помахав Вульфгару на прощание, трое друзей зашагали в лес, не зная, куда приведет их избранная тропа.
***
Стоя по колено в воде, Вульфгар смотрел, как они уходят. Он позволил себе предаться воспоминаниям о годах, проведенных рядом с Бренором и остальными. Три десятилетия, лучшая пора его жизни.
Хорошие годы, решил он, среди хороших друзей.
Он отвернулся к воде и увидел свое отражение, пошедшее рябью из-за его движения. Он снова был молодым, как тогда, когда шагал по пути потрясающих приключений рядом с Дзиртом и остальными.
А сохранит ли он этот облик в Отдыхе Воина, подумалось ему, и предстанут ли перед ним его близкие также в расцвете сил? И его отец, Бернегар, которого он никог да не знал молодым?
Вульфгар шагнул на глубину и скрылся под водой.
Глава 4. Продолжатель рода
Год Возрожденного Героя
(1463 по летоисчислению Долин)
Твердыня Фелбарр
— Зима точно засела в моих старых костях, — сказал король Эмерус Боевой Венец Парсону Глейву, своему другу и советнику. Король Эмерус широко раскинул руки. Его мускулистые плечи были гибкими и сильными. Ему давно уже перевалило за двести, но его телосложению мог позавидовать и пятидесятилетний, и немногие в любом возрасте захотели бы сойтись в поединке с этим гордым старым дворфом. Он прошел по залу, подхватил одной рукой огромное полено, легко удерживая его сильными пальцами, и забросил в огонь.
— Да, зима нынче суровая, — согласился Парсон Глейв, ученый клирик твердыни Фелбарр, глава культа, недавно назначенный Эмерусом временным управляющим на случай, если с королем что-нибудь случится. — Вокруг западных Рунных врат полно снега. Я направил на расчистку целую толпу землекопов, пока не прикатил следующий караван.
— Теперь не скоро прикатит! — утробно хохотнул Эмерус. — Может, прискользит, но уж не прикатит — это точно!
— Ну да, — подтвердил его чернобородый лысый друг, подхватывая смех.
Для дворфов из твердыни Фелбарр начало 1463 года ознаменовалось желанной передышкой в постоянных войнах с орками, разбойниками и прочими надоедами, в прошлом году ставшими настоящим бедствием для региона. Молот, первый месяц, оказался довольно холодным, так что снега, выпавшие в конце 1462 года, почти не таяли, а месяц второй, метко прозванный когтем зимы, пришел под рев метелей, обрушив сильнейшие снегопады на Серебряные Земли. Парсон Глейв вовсе не преувеличивал, говоря о положении у Рунных врат.
Эмерус Боевой Венец похлопал ладонями, стряхивая опилки и грязь, потом провел ими по своей пышной бороде, теперь скорее седой, нежели рыжей, но по-прежнему такой густой, какой не было ни у одного дворфа.
— Похоже, сегодня мне не выгнать холод из своих старых костей, — сказал он и выразительно подмигнул другу. — Наверное, понадобится капелька бренди.
— Ага, и немалая капелька, — радостно отозвался Парсон Глейв.
Эмерус направился к своему личному хранилищу, устроенному в богато украшенном шкафу у стены. Он как раз выбрал самую нарядную бутылку, широкую, но узкогорлую флягу лучшего мирабарского бренди, когда дверь его личных покоев с грохотом распахнулась. Боевой Венец выронил бутылку, завопил: «Что такое!» — и поймал ее снова лишь после того, как емкость ударилась о полку, по счастью не разбившись.
— Что такое? — снова вскричал король, обернувшись к двери и увидев, как мускулистый воин-дворф с ошалелым выражением лица, такого же красного, как его огненная борода, подпрыгивает и машет руками. Несметное множество ужасных предположений пришло королю на ум при виде вбежавшего Реджинальда Круглого Щита, более известного как Арр Арр, капитана стражи твердыни Фелбарр.
Но весь этот воображаемый ужас рассеялся, едва Эмерус взял себя в руки и внимательнее вгляделся в Арр Арра, а в частности увидел, как торжествующая ухмылка расплылась по лицу рыжебородого дворфа.
— Ну что?! — воскликнул Эмерус.
— Сын, мой король! — ответил Реджинальд.
— Эгей! — завопил Парсон Глейв. — Эге-гей! Я благословлю этого парня во имя Клангеддина, или Арр Арр точно расхнычется!
— Клангеддин — то, что надо, — подтвердил Реджинальд. — Сын капитана.
— Продолжатель рода, — согласился Эмерус Боевой Венец и, достав три больших кубка, принялся щедро разливать праздничное бренди.
— Мой отец был капитаном, мой дед был капитаном, и до этого его отец, — гордо объявил Реджинальд. — И мой сын будет!
— Значит, за сына сына сына сына капитана! — провозгласил Парсон Глейв, принимая от Эмеруса кубок и поднимая его.
— Такой здоровяк, — сообщил Реджинальд, энергично чокаясь. — И уже боец, доложу я вам!
— Иначе и быть не могло, — согласился Эмерус Боевой Венец. — Иначе и быть не могло!
— А как его будут звать? Так же как тебя, наверное?
— Ну да, оба имени, так же, как моего отца, и отца отца, и отца отца отца.
— Значит, за маленького Арр Арра! — провозгласил король Фелбарра, поднимая кубок с бренди, но передумал и поставил его обратно.
Реджинальд Круглый Щит и Парсон Глейв с любопытством смотрели на него.
— «Веселого мясника»? — лукаво поинтересовался Эмерус Боевой Венец, имея в виду самый крепкий из всех дворфских напитков.
— Разве что-то другое подойдет по случаю рождения Круглого Щита? — ответил Парсон Глейв.
Король кивнул и мрачно взглянул на своего командира стражи.
— Ты, главное, не забудь позвать меня, когда соберешься налить маленькому Арр Арру его первый глоток «Веселого мясника», — велел он. — Хочу взглянуть на выражение его лица!
— На нем будет написано: «Хочу еще», — похвалился Реджинальд, и все трое снова рассмеялись, и король Эмерус отправился в личный тайник за крепким зельем.
***
К этому он не был готов. Да и как можно было подготовиться к такому?
Бренор Боевой Топор, дважды король Мифрил Халла, лежал в колыбели в темной комнате твердыни Фелбарр, размахивая младенческими ручками и дрыгая младенческими ножками, которые плохо слушались его. Это было слишком странно, слишком нелепо. Он ощущал свои конечности, свое тело, но лишь смутно, отдаленно, будто они были вовсе не его собственные, а словно позаимствованные.
Так ли это, размышлял он в те недолгие отрезки времени, когда мог собраться с мыслями, поскольку даже мозг, похоже, лишь отчасти повиновался ему.
Или у младенцев всегда так? Может, они все такие, чужаки в собственном теле, которым не хватает не просто координации, но реальной возможности обрести ловкость, словно их маленький разум еще не придумал, как договариваться с собственными руками и ногами?
А может, все еще хуже, испугался старый новорожденный дворф. Не было ли это извращением, похищением чужого тела и, если так, не нарушились ли при этом телесные связи? Может, он теперь навсегда обречен размахивать руками и пускать пузыри?
Беспомощная кукла и дурак, вот он кто, что покинул этот лес, а не отправился за заслуженной наградой к Морадину!
Бренор пытался сосредоточиться, пытался глубоко сконцентрироваться, обращаясь к своим рукам, чтобы они перестали махать. Но не смог — и понял, что что-то не так.
Значит, дар Миликки оказался проклятием, с ужасом понял он. Это не было благословением, и теперь он будет страдать до конца своих дней. Как долго? Двести лет?
Триста? Круглый идиот, диковинка.
Он пытался справиться с собственным телом.
Не удалось.
Он напрягал все силы, всю силу воли короля дворфов. Не удалось.
Он чувствовал, как внутри закипает отчаяние, первобытный ужас, исторгнувший первобытный же вопль, но даже тут Бренор не мог контролировать ни интонацию, ни тембр.
— Ах, мой маленький Реджи, — услышал он успокаивающий женский голос, и над краем его колыбели склонилось ангельское лицо, сияющее улыбкой и усталое.
Гигантские ладони протянулись к Бренору, легко подняли и поднесли к чудовищной, огромной груди...
***
— А, ты притащил своего карапуза, — сказал Эмерус Боевой Венец своему капитану стражи, когда Реджинальд Круглый Щит вошел в командный пункт с ребенком в перевязи за спиной.
Реджинальд ухмыльнулся королю:
— Не может же мой парень валяться целыми днями. Ему надо столькому научиться.
— Мальчик всего месяц как дышит, — заметил Парсон Глейв.
— Ага, пора уже давать ему в руки меч, я так думаю, — ответил Реджинальд, и они еще посмеялись.
Бренор, пристегнутый к отцовской спине, был счастлив очутиться подальше от колыбели и детской, и радость от того, что его унесли, лишь усилилась, когда три дворфа принялись обсуждать политическую обстановку вокруг Рунных Врат твердыни Фелбарр и их защищенность.
Бренор внимательно слушал — недолго. Но потом он стал думать о еде, потому что у него забурчало в животе. Потом о том, что у него зудит попа.
Потом он увидел свою руку, пухлую детскую ручку маленького дворфа... и из его слюнявых губ вылетело «гу-у».
Он пытался напомнить себе, что надо сосредоточиться, послушать разговор, что это отвлечет его от сиюминутных надобностей, столь довлеющих над ним. Но вместо этого горько расплакался над унизительностью своего положения. Он, король Бренор Боевой Топор, беспомощно болтался за спиной у капитана стражи. Его, короля Мифрил Халла, должны кормить, и менять грязные пеленки, и купать, и...
Ребенок издал вопль, идущий из самой глубины души, и принялся пускать пузыри, прежде чем Бренор хотя бы понял, что происходит. Как он ненавидел все это!
— Эй, послушай, угомони своего малыша или унеси его обратно к мамочке, — велел Парсон Глейв.
— Было бы о чем переживать, — отмахнулся король Эмерус. — Эти вопли совсем скоро станут боевыми кличами, и маленький Арр Арр размозжит свои первые орочьи головы.
И они продолжили разговор, а Бренор пытался слушать, надеясь уловить, что же происходит в Серебряных Землях.
Но он был голоден, и у него зудело, а ручка была такая соблазнительная...
***
— И надолго ли? — спросила Увин Круглый Щит Парсона Глейва, когда пару месяцев спустя однажды утром он зашел в ее дом. Жилище Круглого Щита представляло собой аккуратное каменное строение на верхнем этаже твердыни Фелбарр.
Бренор навострил уши и попытался перевернуться на одеяле, расстеленном для него на полу его матерью Увин. Он хотел получше разглядеть говорившего, но, увы, его маленькое тело плохо повиновалось командам, и ему пришлось насколько возможно повернуть вбок чересчур большую голову и наблюдать за клириком самым уголком глаза.
— Трудно сказать, — ответил Парсон Глейв. — Проходы снова открыты, и орки быстро займут их.
— Орки, вечно орки! — проворчала Увин. — Много Стрел, много орков!
Слова эти заставили дитя на одеяле вздрогнуть и внесли великое смятение в спутанное сознание Бренора Боевого Топора. Королевство Многих Стрел... королевство орков... создано скотиной Обальдом, существование королевства закреплено в договоре, подписанном лично Бренором сто лет назад. До конца своих дней — в первой жизни, во всяком случае, — Бренор гадал, не совершил ли он ошибку, заключив мир с Обальдом. Он никогда не был доволен этим своим решением, хотя на самом деле у него не было выбора. Его войско из Мифрил Халла не могло победить тысячные орды Обальда, не могло изгнать их из страны, а другие королевства Серебряных Земель, Сандабар и Серебристая Луна, и даже твердыни дворфов, Фелбарр и Адбар, не спешили вступать в эту войну. Цена была бы слишком высока, и это решило все.
В результате возникло Королевство Многих Стрел, и наступил мир... такой, какой наступил.
Поскольку, в конце концов, это были орки, постоянные набеги их гнусных банд терзали страну до конца предыдущей жизни Бренора и, очевидно, учитывая услышанный им сегодня разговор, продолжались по сей день.
— Арр Арр загонит их обратно в норы, — заверил Парсон Глейв Увин.
— Лучше бы мы перешли Сарбрин и прикончили их как собак, — отозвалась Увин.
— Не буду спорить, — сказал Парсон Глейв. — И знаю, что многие в последнее время заводят эту песню. Слишком много боев, слишком много набегов. Говорят, король Обальд-Как-Его-Там переложил правление на мелких сошек, и признаки этого заметны даже в Мифрил Халле.
— Это хорошо, что они там в Мифрил Халле признают ошибку своего старого короля...
На глаза Бренора навернулись слезы, хотя Парсон Глейв сразу оборвал женщину.
— Не говори так, — сказал он. — Другое время, другой мир, и король Бренор подписал договор с одобрения самого Эмеруса Боевого Венца. Да, возможно, мы все ошибались. Будь уверена, наш король никогда не был в восторге от того давнего решения.
— Может, и так, — согласилась Увин.
Затем Парсон Глейв ушел, а Увин вернулась к своим домашним делам (включавшим немалое количество упражнений с мечом, поскольку она приводила себя в прежнюю боевую форму), предоставив Бренору, Малышу Арр Арру, самому занимать себя на застеленном одеялом полу. Вскоре ребенок заснул.