Она провела его в скромную, тесно заставленную гостиную.
– Может, присядете, мистер Эверард? Только, пожалуйста, говорите потише. Вся семья уже спит, а утром им рано вставать.
Эверард устроился поудобнее, а Мэри присела на самый краешек софы, глядя на него во все глаза. Интересно, были ли среди ее предков Вульфнот и Эдгар? Да, наверняка… Ведь прошло столько веков. А может, и Штейн тоже.
– Вы из ВВС? – спросила она. – Служите вместе с Чарли?
– Нет, я из Интеллидженс Сервис, поэтому приходится ходить в штатском. Скажите, когда вы в последний раз с ним виделись?
– Несколько недель назад. Сейчас он, наверное, уже высадился во Франции. Надеюсь, эта война скоро кончится. Как глупо с их стороны сопротивляться, ведь они же понимают, что им пришел конец. – Она вскинула голову. – Так что у вас за новости?
– Я как раз к этому и хотел вернуться.
Эверард начал бессвязно рассказывать все, что знал о положении дел за Ла-Маншем. У него было странное чувство, будто он разговаривает с призраком. Рефлекс, выработанный долгими тренировками, не позволял ему сказать правду. Каждый раз, когда он пытался перейти к делу, язык переставал его слушаться…
– …И если бы вы знали, чего стоит там достать пузырек обычных красных чернил…
– Извините, – нетерпеливо прервала его девушка. – Может, вы все-таки скажете, в чем дело? У меня действительно на сегодняшний вечер назначена встреча.
– Ох, простите… Ради бога, простите. Видите ли, дело вот в чем…
Эверарда спас стук в дверь.
– Извините, – удивленно пробормотала Мэри и пошла в прихожую мимо наглухо зашторенных окон. Эверард бесшумно двинулся за ней.
Она открыла дверь, тихонько вскрикнула и отступила назад.
– Чарли!..
Уиткомб прижал ее к себе, не обращая внимания на то, что ютский плащ был вымазан еще не засохшей кровью. Эверард вышел в коридор. Разглядев его, англичанин опешил:
– Ты?…
Он потянулся за парализатором, но Эверард уже вытащил свой.
– Не будь идиотом! Я твой друг, и я хочу помочь тебе. Выкладывай, что взбрело тебе в голову?
– Я… я хотел удержать ее здесь… чтобы она не ушла…
– И ты думаешь, что они не смогут выследить тебя? – Эверард перешел на темпоральный, единственно возможный язык в присутствии испуганной Мэри. – Когда я уходил от Мэйнуэзеринга, он вел себя дьявольски подозрительно. Если мы сделаем неверный ход, то все отделения Патруля будут подняты по тревоге. Ошибку исправят любыми средствами – девушку, скорее всего, ликвидируют, а ты отправишься в ссылку.
– Я… – Уиткомб судорожно сглотнул. Его лицо окаменело от ужаса. – И ты… ты позволишь ей уйти из дома и погибнуть?
– Нет. Но нам нужно сделать все как можно аккуратнее.
– Мы скроемся… Найдем какую-нибудь эпоху подальше от всего этого… Если потребуется, то хоть в прошлое, к динозаврам.
Мэри оторвалась от Уиткомба и застыла с открытым ртом, готовая закричать.
– Замолчи! – одернул ее Эверард. – Твоя жизнь в опасности, и мы пытаемся тебя спасти. Если не доверяешь мне, положись на Чарли.
Повернувшись к англичанину, он снова перешел на темпоральный.
– Послушай, дружище, нет такого места или времени, где бы вы могли спрятаться. Мэри Нельсон погибла сегодня ночью – это исторический факт. В тысяча девятьсот сорок седьмом году среди живых ее не было. Это тоже уже история. Я и сам попал в идиотскую ситуацию: семья, которую она собиралась навестить, уйдет из дома до того, как туда попадет бомба. Если ты собираешься бежать вместе с ней, можешь быть уверен: вас найдут. Нам просто повезло, что Патруль пока еще сюда не добрался.
Уиткомб попытался взять себя в руки.
– Допустим, я прыгну вместе с ней в тысяча девятьсот сорок восьмой год, – сказал он. – Откуда тебе известно, что она не появилась внезапно вновь в тысяча девятьсот сорок восьмом? Это событие тоже может стать историческим фактом.
– Чарли, ты просто не сможешь этого сделать. Попытайся. Давай, скажи ей, что ты собираешься отправить ее на четыре года в будущее.
– Рассказать ей?… – простонал Уиткомб. – Но ведь я…
– Вот именно. Ты с трудом смог заставить себя преступить закон и появиться здесь, но теперь тебе придется лгать, потому что ты ничего не сможешь с собой поделать. И потом, как ты собираешься объяснять ее появление в тысяча девятьсот сорок восьмом году? Если она останется Мэри Нельсон – значит она дезертировала из армии. Если она изменит имя, где ее свидетельство о рождении, аттестат, продовольственные карточки – все эти бумажки, которые так благоговейно почитают все правительства в двадцатом веке? Это безнадежно, Чарли.
– Что же нам делать?
– Встретиться с представителями Патруля и решить этот вопрос раз и навсегда. Подожди меня здесь.
Эверард был холоден и спокоен. У него просто не было времени, чтобы по-настоящему испугаться или хотя бы удивиться собственному поведению.
Выбежав на улицу, он вызвал свой роллер и запрограммировал его таким образом, чтобы машина появилась через пять лет, в полдень, на площади Пикадилли. Нажав кнопку запуска, он убедился, что роллер исчез, и вернулся в дом. Мэри рыдала в объятиях Уиткомба. Бедные, заблудившиеся в лесу дети, да и только, черт бы их побрал!
– Все в порядке. – Эверард отвел их назад в гостиную и сел рядом, держа наготове парализующий пистолет. – Теперь нам нужно подождать еще немного.
Действительно, ждать пришлось недолго. В комнате появился роллер с двумя людьми в серой форме Патруля. Оба были вооружены. Эверард мгновенно оглушил их зарядом небольшой мощности.
– Помоги мне связать их, Чарли, – попросил он.
Мэри смотрела на все это молча, забившись в угол.
Когда патрульные пришли в себя, Эверард стоял над ними, холодно улыбаясь.
– В чем нас обвиняют, ребята? – спросил он на темпоральном.
– Вы и сами знаете, – спокойно ответил один из пленников. – Главное управление приказало найти вас. Мы вели проверку на следующей неделе и обнаружили, что вы спасли семью, которая должна погибнуть под бомбежкой. Судя по содержанию личного дела Уиткомба, вы должны были затем отправиться сюда и помочь ему спасти эту женщину, которой тоже полагалось погибнуть сегодня ночью. Лучше отпустите нас, чтобы не отягчать свою участь.
– Но я ведь не изменил историю, – сказал Эверард. – Данеллиане остались там же, где и были.
– Само собой, но…
– А откуда вы знаете, что семья Эндерби должна была погибнуть?
– В их дом попала бомба, и они сказали, что ушли оттуда только потому…
– Но они все-таки ушли из дома! Это уже исторический факт. И прошлое теперь пытаетесь изменить именно вы.
– А эта женщина…
– Откуда вы знаете, что какая-нибудь Мэри Нельсон не появлялась в Лондоне, скажем, в тысяча восемьсот пятидесятом году и не умерла в преклонном возрасте году в тысяча девятисотом?
Патрульный мрачно усмехнулся.
– Стараетесь изо всех сил? Ничего не выйдет. Вы не сможете выстоять против всего Патруля.
– Вот как? А я ведь могу оставить вас здесь до прихода Эндерби. Кроме того, я запрограммировал свой роллер так, что он появится в многолюдном месте, а когда это произойдет, известно только мне. Что тогда случится с историей?
– Патруль внесет коррективы… как это сделали вы в пятом веке.
– Возможно! Но я могу значительно облегчить их задачу, если они прислушаются к моей просьбе. Мне нужен данеллианин.
– Что?
– То, что слышали, – отрезал Эверард. – Если нужно, я возьму ваш роллер и прыгну на миллион лет вперед. Я объясню им лично, насколько будет проще для всех, если они согласятся со мной.
– Этого не потребуется!
Эверард повернулся, и у него тут же перехватило дыхание. Ультразвуковой пистолет выпал из рук.
Глаза Эверарда не выдерживали сияния, исходившего от возникшей перед ними фигуры. Со странным сухим рыданием он попятился.
– Ваша просьба рассмотрена, – продолжал беззвучный голос. – Она была обдумана и взвешена за много лет до того, как вы появились на свет. Но тем не менее вы оставались необходимым связующим звеном в цепи времен. В случае неудачи в этом деле вы не смогли бы рассчитывать на снисхождение. Для нас является историческим фактом то, что некие Чарльз и Мэри Уиткомб жили в викторианской Англии. Историческим фактом является также и то, что Мэри Нельсон погибла вместе с семьей, которую она пошла навестить, в тысяча девятьсот сорок четвертом году, а Чарльз Уиткомб остался холостяком и впоследствии был убит при выполнении задания Патруля. Это несоответствие было замечено, и, поскольку даже малейший парадокс опасно ослабляет структуру пространства-времени, оно подлежало исправлению путем устранения одного из двух зафиксированных исторических фактов. Вы сами определили – которого.
Каким-то краешком потрясенного сознания Эверард уловил, что патрульные внезапно освободились от веревок.
Он узнал, что его роллер стал… становится… станет невидимым в момент материализации. Он узнал также, что отныне история выглядит следующим образом: Мэри Нельсон пропала без вести – по-видимому, погибла при взрыве бомбы, разрушившей дом семьи Эндерби, которая в это время находилась у Нельсонов. Чарльз Уиткомб исчез в 1947 году – по-видимому, утонул. Эверард узнал, что Мэри рассказали правду, подвергнув гипнообработке, не позволяющей ни при каких обстоятельствах раскрывать эту правду, и отправили вместе с Чарли в 1850 год. Он узнал, что они жили как обычные англичане среднего класса, хотя викторианская Англия так и не стала для них родным домом. Чарли поначалу часто грустил о том времени, когда работал в Патруле, но затем с головой ушел в заботы о жене и детях и пришел к выводу, что его жертва была не так уж велика.
Все это он узнал в одно мгновение. А когда черный водоворот, вобравший в себя сознание Эверарда, прекратил свое стремительное вращение и пелена, застилавшая его взгляд, пропала, данеллианина уже не было. Эверард снова повернулся к патрульным: чего он еще не знал, так это собственного приговора.
– Пошли, – сказал ему один из них. – Нам нужно уйти из дома, пока никто не проснулся. Мы доставим вас в ваше время. В тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год.
– А что потом? – спросил Эверард. Патрульный пожал плечами. Его напускное спокойствие скрыло еще не прошедшее потрясение от встречи с данеллианином.
– Отчитаетесь перед начальником сектора, – сказал он. – Все говорит о том, что вы не годитесь для обычной работы в резидентуре.
– Значит… разжалован и отправлен в отставку?
– Не нужно драматизировать ситуацию. Неужели вы думаете, что ваш случай – единственный в своем роде за миллион лет работы Патруля? Существует стандартная процедура… Разумеется, вам придется пройти переподготовку. Люди с таким типом личности, как у вас, больше подходят для оперативной работы – всегда и повсюду, в любых эпохах и местах, где они понадобятся. Думаю, это придется вам по душе.
Эверард кое-как забрался на роллер. А когда он с него слез, позади осталось десять лет.
Легко ли быть царем
Перевод Н. Науменко
1
Однажды вечером в Нью-Йорке середины двадцатого века Мэнс Эверард, переодевшись в любимую домашнюю куртку, доставал из бара виски и сифон. Прервал его звонок в дверь. Эверард чертыхнулся. После нескольких дней напряженной работы ему достаточно было общества доктора Ватсона с его недавно найденными рассказами.
Ну ладно, может, как-нибудь удастся отделаться. Он прошуршал шлепанцами по квартире, с вызывающим видом открыл дверь и холодно бросил:
– Привет.
Внезапно Эверарду показалось, что наступила невесомость, словно он попал на один из первых космических кораблей и беспомощно повис среди сверкающих звезд.
– О! – только и вымолвил он. – Я не ожидал… Входи.
Синтия Денисон остановилась, глядя поверх его плеча на бар. Эверард повесил над ним шлем, украшенный лошадиным хвостом, и два скрещенных копья из ахейского бронзового века. Темные, блестящие, они выглядели невероятно красивыми. Синтия попыталась говорить спокойно, но ее голос сорвался:
– Мэнс, дай мне чего-нибудь выпить. Только побыстрей.
– Конечно, сейчас.
Он крепко сжал зубы и помог ей снять пальто. Закрыв дверь, она села на модную шведскую кушетку, такую же красивую и функционально безупречную, как и оружие из эпохи Гомера, и стала рыться в сумочке, нащупывая сигареты. Некоторое время они старались не смотреть друг на друга.
– Тебе, как всегда, ирландское со льдом? – спросил он.
Казалось, что эти слова доносятся до него откуда-то издалека, а сам он в это время кое-как управлялся с бутылками и бокалами, утратив всю свою ловкость, приобретенную в Патруле Времени.
– Да, – ответила она. – Значит, ты помнишь.
В тишине комнаты ее зажигалка щелкнула неожиданно громко.
– Ведь прошло всего несколько месяцев, – пробормотал он, не зная, что еще сказать.
– Объективного времени. Времени обычного, без искажений, с сутками, длящимися двадцать четыре часа. – Она выпустила облако дыма и пристально посмотрела на него. – Для меня немногим больше. Я ведь здесь почти безвылазно, со дня моей свадьбы. Восемь с половиной месяцев моего личного биологического времени – с того дня, как Кит и я… А сколько времени прошло для тебя, Мэнс? Сколько лет ты прожил, в каких эпохах побывал после того, как был шафером на нашей с Китом свадьбе?
У нее был высокий, довольно тонкий и поэтому невыразительный голос – единственный ее недостаток, по мнению Эверарда, если не считать маленького роста – едва-едва пять футов. Но сейчас Эверард понял, что она с трудом сдерживает рыдания.
Он протянул бокал.
– До дна.
Она послушно выпила, слегка поперхнувшись. Он снова наполнил ее бокал, а себе наконец налил шотландского виски с содовой. Потом придвинул кресло к кушетке и извлек из глубокого кармана изъеденной молью куртки трубку с кисетом. Руки Эверарда еще дрожали, правда, лишь чуть-чуть, и он надеялся, что она этого не заметит. Она поступила мудро, что не выложила свою новость сразу, какой бы та ни была: им обоим требовалось время, чтобы прийти в себя.
Лишь теперь он рискнул посмотреть на нее. Она не изменилась. Прелестная фигура – сама хрупкость, само изящество, подчеркнутые черным платьем. Золотистые волосы, падающие на плечи, огромные голубые глаза под изогнутыми бровями, чуть вздернутый нос, как всегда полуоткрытые губы. Косметикой Синтия почти не пользовалась, и поэтому нельзя было с уверенностью сказать, плакала она недавно или нет. Но сейчас она, по-видимому, была близка к этому.
Эверард принялся набивать трубку.
– Ну ладно, Син, – сказал он. – Ты мне расскажешь?
Она поежилась и наконец выговорила:
– Кит. Он пропал.
– Что? – Эверард выпрямился. – В прошлом?
– Где же еще? В Древнем Иране. Он отправился туда и не вернулся. Это было неделю назад. – Она поставила стакан на подлокотник и сцепила пальцы. – Патруль его, конечно, искал, но безрезультатно. Я узнала об этом только сегодня. Они не могут его найти. Не ясно даже, что с ним произошло.
– Иуды! – прошептал Эверард.
– Кит всегда… всегда считал тебя своим лучшим другом, – сказала она с неожиданным напором. – Ты не представляешь, как часто он о тебе говорил. Честно, Мэнс. Не думай, что мы о тебе забыли: просто тебя никогда не застанешь дома и…
– Ладно, – прервал он ее. – Что я, мальчишка, чтобы обижаться? Я был занят. Да и вы… вы ведь только что поженились.
«После того как я вас познакомил, в ту лунную ночь у подножия Мауна-Лоа. В Патруле Времени чины и звания мало кого волнуют. Новичок вроде свежеиспеченной выпускницы Академии Синтии Каннингем, работающей простой секретаршей в своем собственном столетии, имеет полное право встречаться в нерабочее время с уважаемым ветераном… вроде меня… так часто, как им обоим захочется. Ничто не мешает ветерану воспользоваться своим опытом, чтобы взять ее с собой в Вену Штрауса потанцевать вальс или в Лондон Шекспира – сходить в „Глобус“, побродить с ней по забавным маленьким барам Нью-Йорка времен Тома Лири или подурачиться на гавайских солнечных пляжах за тысячу лет до появления там людей на каноэ. А товарищ по Патрулю тоже имеет право присоединиться к ним. А потом на ней жениться. Конечно!»
Эверард раскурил трубку. Когда его лицо скрылось за пеленой дыма, он сказал:
– Начни с самого начала. Я не встречался с вами года… года два-три моего биологического времени, поэтому толком не знаю, чем занимался Кит.
– Так долго? – удивленно спросила она. – Ты даже не приезжал сюда в отпуск? Мы действительно очень хотели, чтобы ты навестил нас.