— Погоди… А… с матерью, например?
Гриша вздохнул.
— Видишь ли… Боюсь, что это будет трудно объяснить… Словом, я не знаю, кто мои родители. Это вообще запрещено знать… Иначе нарушается принцип равенства…
— Что… серьезно?..
Гриша не ответил.
— Да, — сказал я. — Житуха… Ну ладно, давай дальше…
Дальше — проще. Несмотря на все запреты, нашелся человек, с которым Гришка мог болтать о чем угодно. Она…
— Стоп! — снова перебил я. — Кто «она»?
— Человек…
— О ч-черт!.. — только и смог выговорить я. — Так это, значит, она, а не он?
Выяснилось, что она. Ангелок с изъяном — все черные, а эта рыжая… Рыжая?
— Гриша, — позвал я. — А что, Люська сильно на нее похожа?
— Нет, — помолчав, отозвался он. — Но сначала показалось, что сильно…
О знакомстве своем Гриша тоже рассказывал путано. Я, например, так понял, что влюбился он в эту Рыжую… А выплыви все наружу — быть бы и ей в особо опасных… Да тут еще вот какая штука: в любое время — хоть посреди ночи — пиликнул сигнальчик — и будь любезен на контроль: докладывайся, где был, что делал. Даже думал о чем. О Рыжей Гришка, понятно, молчал — врал как мог, выкручивался по-всякому. А выкручиваться становилось все труднее и труднее…
Была суббота, парк помаленьку заполнялся народом, и на нашу скамейку уже дважды нацеливались присесть. Но я каждый раз встречал заходящего на посадку таким взглядом, что он вздрагивал и шел дальше.
А Гриша все говорил и говорил. К концу рассказа лицо у него осунулось, побледнело, шевелились одни губы.
— А потом я узнал… — уже совсем умирая, закончил он, — что она ко мне…
— Равнодушна? — спросил я.
— Приставлена, — сказал Гриша.
Я медленно повернулся к нему.
— Стучала, что ли? — изумленно вырвалось у меня.
И не просто стучала. Оказывается, это их обычный ангельский прием. Особо опасные, в какой их оборот ни бери, обязательно что-нибудь да скрывают. Исповедуются, но не до конца. И вот чтобы не упускать их из-под контроля да и чтобы окружающих от них уберечь, приставляют к ним кого-нибудь вроде этой Рыжей. И некоторых таким образом даже перевоспитывают.
Последние слова Гриша договаривал с трудом. Кто-кто, а уж я-то его мог понять.
— Да все они такие, Гришк…
Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось «чертово колесо».
— Не знаю… — сказал он. — Кажется, нет…
— Ну ладно, — хмурясь, бросил я. — Дальше давай.
— Дальше… Дальше я решил бежать.
— Так сразу?
— Да, — сказал он. — Сразу. Теперь-то я понимаю, что застал их врасплох. Задумайся я на минуту — и меня бы перехватили… Но так совпало, что я оказался возле исследовательского центра. Ну, это такое… — Гриша беспомощно посмотрел вверх, и я представил увеличенное раз в пять здание заводской лаборатории. — Словом, я вошел туда…
— И не задержали?
— А некому было задерживать, Минька. Исследования свернуты, нигде никого… Да и потом кому бы пришло в голову, что кто-то может шагнуть за знак! Это же все равно, что из окна шагнуть. Или сквозь стену…
— Ну, ясно, ясно, — проворчал я. — Газон перебежать, короче.
— Да, — сказал Гриша. — Газон.
Он помолчал, потом поднял на меня темные усталые глаза.
— Вот, собственно, и все…
— Как все? — всполошился я. — А документы? А язык?
— Язык? — безразлично переспросил он. — Да что язык… Там это просто, Минька: надел шлем, нажал кнопку… Главное — решиться…
Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка!
— Ну и что? — постепенно наливаясь злостью, проговорил я. — Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет — так что ж теперь, повеситься?!
Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться — и уже ясно, что делать дальше.
— Слушай, — сказал я. — Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?
— Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.
— Все корабли с коллекторами… И что будет с этим… — я потыкал пальцем в сумку, — …с пистолетом?
— Видимо, заработает.
— Заработает? — И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка.
— Гриша! — сказал я. — Так какого же мы с тобой черта?.. Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает — все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за вами, да? Ну, давайте-давайте… Вы — за нами, а мы — за вами!..
Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.
— Брось, Гриша! — убеждал я его. — Чтобы два таких мужика — да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей!
* * *
Домой мы вернулись часам к пяти.
— Да! — вспоминал я перед самой калиткой. — Ключ-то забери. И не оставляй больше…
Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал и груди.
— Минька, — сказал он. — Можно, я задам тебе один вопрос?
— Ну, задай.
— Зачем я вам нужен?
Ничего себе вопросец!
— А черт его знает, — честно ответил я. — Вроде привыкли уже к тебе…
* * *
Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике — рядышком и чуть ли не за руки ваявшись — сидят мать и Люська, обе заплаканные.
Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился — того и гляди затопчут.
— Я так и знала, я так и знала!.. — всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. — Я же чувствовала — что-то случится!..
Интересное дело, вяло подумал я. Мать — чувствовала, Люська — чувствовала… Один я ничего не чувствовал.
— Я его посажу! — всхлипывала Люська. — Я его посажу!..
— Кого? — спросил я.
— Бехтеря, кого же еще! — ответила за нее мать. Тоже всхлипывая.
— Какой Бехтерь, чего вы плетете? — сказал я. — Бехтерь к нему и близко не подходил.
Люська уставилась на меня бешеными зелеными глазами.
— Не подходил? А лоб почему разбит?
— Так это не Бехтерь, — объяснил я. — Это я ему рейкой заехал.
— Как? — в один голос сказали мать и Люська.
— Случайно, — буркнул я и пошел спать, хотя солнце только еще собиралось садиться. Пусть сами как хотят, так и разбираются.
Добравшись до койки, сел и долго смотрел на шнурки кроссовок — не было сил нагнуться и развязать… Но Люська-то, а? Ишь как вскинулась! Это потому, Люсенька, что у тебя никогда никого не отнимали… Надо же — сама прибежала!..
* * *
Мне снилось вчерашнее сражение в старом сквере. Вернее, даже не само сражение — всего один момент: я сижу в проломе, стискивая штакетину, а они уходят — два ангела и Гриша между ними, — и серый полусвет льется им навстречу, и это уже не люди, а три плоских колеблющихся силуэта… Я заставляю себя броситься за ними — и не могу. Вот ведь какая штука: наяву не испугался — во сне боюсь…
Я просыпался и подолгу лежал, глядя в потолок и понимая с облегчением, что Гришу я все-таки отбил. Потом запускал руку под подушку, доставал пистолет и брал на прицел спичечный коробок. Нажимал на спуск, вздыхал, запихивал мертвую машину обратно и снова оказывался в проломе со штакетиной в руках…
ГЛАВА 13
— Гринь, — сказал Сталевар с умильной улыбкой, отчего сразу стал похож на старого китайца, — пока смена не началась, слетал бы за газировкой…
Все подождали, когда Гриша с чайником отойдет подальше, а потом повернулись ко мне.
— Ну и что он? — уже без улыбки спросил Сталевар. — Уезжать не раздумал?
Я взглянул на их озабоченные лица и вдруг понял, что должен был чувствовать Гриша в первые дни. Разные? Да по сравнению с ними мы — дворняжки! Мы — беспородные переулочные шавки, и каждая скроена на свой манер! А эти — на подбор, в рост, в масть, как доберманы-пинчеры на собачьей выставке!..
— Может, он недоволен чем? — прямо спросил бригадир. — Если разрядом
— будет у него скоро хороший разряд… Ну нельзя его отпускать, Минька! Ты ж первый резчик — сам понимать должен. Сунут опять в бригаду кого попало! Или — тоже весело — впятером тыкаться!..
— Ты… это… — немедленно взволновался Старый Петр. — Ты, Валерка, знаешь… того… Впятером — не впятером… Чего ему уезжать? Ну ладно бы еще в техникум или учиться… А то ведь просто так, по дурости…
— Что у него там с первой женой? — спросил Валерка.
— Чего? — сказал я.
— Ну, жена его из дому выгоняла или не выгоняла?
— Не выгоняла, — ответил за меня Сталевар. — Он, говорят, сам от нее ушел. А теперь вот, видишь, родственники ее грозить приехали…
Я только очумело переводил глаза с Валерки на Сталевара и обратно.
— Да шалопай он, ваш Аркашка! — рассердился вдруг Старый Петр. — Откуда Аркашке про Гриньку знать? И ты тоже, Илья… — заворчал он на Сталевара. — Голова уж седая, а Аркашку слушаешь…
— Родственники… — презрительно пробасил Вася-штангист. — Какие там родственники? Тут в Бехтере дело. В раздевалке Гриньку без каски видели? Шишмарь у него на лбу видели? Чего вы суетитесь? Все уже улажено. Встретил я вчера Бехтеря, поговорил…
Все посмотрели на Васю. Бедный Бехтерь…
— Ну так как же все-таки? — снова спросил меня Сталевар. — Уезжает?
— Мужики! — сказал я. — Куда он от нас денется?
Перед тем как включить пресс, открыл инструментальный шкафчик, залез в него по пояс и, достав из-за пазухи ярко-оранжевый пистолет, проверил. Молчит пока…
После обеда, когда возвращались из столовой, меня окликнула Люська. Что-то, видно, случилось. Невеста наша была вне себя — аж зеленые искры из глаз сыплются. Позади нее с потерянным видом жался Гриша Прахов. И с чего это я взял, что они похожи? Так, слегка, может быть…
— Минька! — бросила Люська, глядя мне прямо в глаза. — С кем вы вчера дрались в сквере?
Я посмотрел на Гришу. Гриша Прахов ответил мне унылым взглядом и слабо развел руками.
— А друг с другом, — спокойно отозвался я. — Разве не понятно?
— Я серьезно! — сказала она.
Да уж вижу, что серьезно… Серьезней некуда. Надо понимать, проболтался Григорий.
— Я все рассказал Людмиле, Минька, — виновато пояснил он.
— А все — это как?
— Н-ну… в общих чертах…
— С кем вы вчера дрались? — еле сдерживалась, повторила она.
— С инопланетянами, Люся, — сказал я. — Тут, понимаешь, за Гришей с его планеты прилетели… А что ты на меня так смотришь? Сама спросила…
— Минька! — голос у Люськи дрогнул от бешенства. — Мне твои шуточки еще с такого вот возраста надоели! С вот такого вот…
И она показала рукой, с какого возраста ей надоели мои шуточки. Потом резко обернулась к Грише.
— А ты учись у него! — зловеще посоветовала она. — Учись, он тебя много чему научит! Вместе шутить будете! Но только не со мной, понятно?!
Брызнула напоследок зелеными искрами — и пошла. Гриша дернулся было вслед, остановился и беспомощно поглядел на меня.
— Кто тебя за язык тянул? — сказал я. — Ну беги теперь, догоняй… Скажи: извиняюсь, мол, за глупую шутку, попал под дурное влияние Миньки Бударина.
— Но…
— Иди-иди. — Я развернул его и подтолкнул в спину. — А то перерыв кончится…
Да, вразумил меня жировичок, хорошо вразумил… Спасибо ему. Не попадись он нам тогда перед дверью кабинета — я бы ведь на рожон полез, я бы майора за грудки тряс, я бы до самого их высшего начальства дошел… Чтобы все поняли как следует — психи пришли: один — буйный, другой — тихий…
* * *
Подходя к прессу, я еще издали заметил, что вся наша бригада столпилась возле инструментального шкафчика. Почуяв неладное, я ускорил шаг. Тут они чуть расступились, и в руках Валерки мелькнуло что-то оранжевое.
Увидев меня, бригадир лихо осклабился и, быстро прицелясь, сказал: «Бах!»
Не раздумывая, я бросился на пол. У Валерки отвисла челюсть. В такой позиции он меня еще не видел. Да и остальные тоже… Я поднялся, кряхтя от стыда, и, подойдя к бригадиру, отобрал у него пистолет.
— Тебя кто учил без спросу хватать?
— А чего ж ты его в шкафчик сунул? — растерялся Валерка. — Сталевар за ветошкой полез, а он как раз под ветошкой лежал…
— Говорил ведь шалопаям: не ваше, не трогайте… — забрюзжал Старый Петр. — Вот народ…
— А это что ж такое? — опомнившись от изумления, спросил Сталевар.
— Игрушка! — бросил я. — Племяннику купил…
— А с каких это пор у тебя племянники появились?
— Ну не племяннику… У знакомой одной пацан — вот ему…
— А-а… — На меня поглядели с пониманием.
— Дорогая, небось?
— Дорогая.
— Погоди, — все еще во мог сообразить Сталевар. — А чего ж ты тогда залег?
— Поскользнулся! — буркнул я.
Домой со смены нарочно пошел через сквер — посмотреть, как там, после сражения. Накрапывал дождик. Чистые пятна от выстрелов исчезли, на пропажу скамейки и урны никто не обращал внимания. Наверное, один только я и помнил, что здесь стояла скамейка…
ГЛАВА 14
— Наташка-то развелась, — сказала мать.
Я даже не заметил, когда она вошла, — транзистор сильно орал.
— Наташка?.. — рассеянно переспросил я. — Какая Наташка?
Мать остолбенела.
— Наташка… — беспомощно повторила она, и я наконец отвлекся от разложенных на столе деталей.
— Развелась? — спросил я. — Давно?
— Да, говорят, недели две уже…
— Понятно… — сказал я, помрачнев. Вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей.
Мать долго ждала продолжения. Потом подошла к столу и выключила транзистор.
— Ты жениться когда-нибудь думаешь? — прямо спросила она.
— Думаю, мать, думаю…
— Вижу, как ты думаешь! — сказала она, сердито наблюдая за тем, как детали в моих руках мало-помалу собираются в большой ярко-оранжевый пистолет. — Хоть бы Гриша на тебя, что ли, подействовал! У них-то с Люсей…
— Мать, — сказал я. — Ну ты же раньше Люську терпеть не могла.
— Мало ли что! — возразила она. — Раньше я ее не знала.
— Да пойми ж ты, мать, — сказал я с тоской. — Ну не до того мне сейчас!
— Да уж вижу, что не до того! Семьи нет, детей нет, а он сидит в игрушки играет!..
Повернулась и вышла. Я с досадой бросил собранный пистолет на стол. Развелась… Ну и развелась! Какая тут Наташка, когда мы с Гришей уже второй месяц вроде как на военном положении!
Тут я заметил, что одна деталька осталась лишней. Ну вот… Снова теперь разбирать…
Машинку изучил — не хуже своего пресса. Собрать-разобрать — с закрытыми глазами, хоть норматив сдавай, а как работает — убей, не пойму… Вот она откуда, эта деталька. И все равно — какая-то она лишняя…
Мать говорит, характер у меня совсем испортился. Испортишься тут… И от Гриши проку никакого! Показать, где планета находится, — он не астроном, карту начертить — он не географ. Ну хотя бы приблизительно нарисуй: вот здесь океан, здесь материк… Ну нарисовал. А толку? Глаза б мои на него не глядели!..
А ангелы — сволочи, как бы их там Гришка ни выгораживал!.. Живут, понимаешь, — пылинки друг с друга смахивают, только и думают, как бы кого нечаянно локотком не толкнуть… Кибернетика у них, автоматика, корабли космические… А против Гришки десант бросили! Как вспомню сквер — головы бы им всем посворачивал!.. Хотя, конечно, это еще вопрос: кто кому… Эх, не мне бы этим заниматься!..
А что это транзистор замолчал? Ах, да… Я шлепком вогнал трубчатую антенну в гнездо по шляпку и поднялся из-за стола.