3
Я зажег свет. Сиамский кот проник вслед за мною. Теперь он сидел на постели и обнюхивал голову убитого хозяина. Вытянув хвост, кот злобно шипел на меня.
Ноги мои подгибались, когда я подошел к постели и потрогал свисавшую руку. Она была холодной. С момента смерти Трисби должно было пройти не менее пяти часов.
Кругом валялись вещи убитого. И подле кровати — револьвер. Я ни секунды не сомневался, что это был тот самый револьвер, который несколько часов назад я вернул Бриджит Криди. Да, так оно и оказалось — под стволом стоял номер 4557993.
Вынув магазин, я пересчитал патроны. Стреляли четыре раза, по крайней мере два выстрела были смертельными.
Стоя с револьвером в руке, я погрузился в раздумье. В этой истории все выглядело чересчур просто и очевидно, чтобы быть правдой. Нахмурившись, я перебрасывал оружие в руках, потом, повинуясь внезапному импульсу, погасил свет и спустился в гостиную. Там я набрал номер Криди. Стрелки на часах показывали без четверти десять. Трубку на другом конце провода снял Хилтон:
— Резиденция мистера Криди. Кто вам нужен?
— Соедините меня с миссис Криди.
— Я соединю с ее секретаршей, сэр, если вы подождете.
Раздались обычные щелчки, потом знакомый голос спросил:
— Кто говорит?
— Лу Брэндон. Миссис Криди у себя?
— Боюсь, она не будет с вами разговаривать.
— У меня дело необычайной важности, — нетерпеливо сказал я. — Мне необходимо с ней поговорить.
— Подождите у телефона, я узнаю, подойдет ли она.
Я ждал, с ненужной силой прижимая трубку к уху.
Через некоторое время вновь послышался голос секретарши:
— Мне очень жаль, но миссис Криди не желает с вами разговаривать.
Я хмуро усмехнулся:
— Она должна выслушать меня, это в ее интересах. Передайте, что погиб ее старый друг. Кто-то застрелил его, и полиция может явиться к ней с минуты на минуту.
— Что вы сказали?
— Соедините с миссис Криди. Она будет горько раскаиваться, если откажется говорить со мной!
Наконец голос Бриджит Криди произнес:
— Если вы не прекратите донимать меня, я буду вынуждена пожаловаться мужу.
— Отлично. — ответил я, — жалуйтесь сейчас же. Он будет наверняка доволен. Но я не думаю, что муж поможет вам избежать неприятностей. Ваш друг Жак Трисби лежит у себя дома с пулей в спине. Рядом с трупом — ваш автоматический револьвер.
Из груди ее вырвался негромкий вздох:
— Вы лжете!
— Хорошо, тогда сидите и спокойно ждите Ренкина, — сказал я. — Больше мне нет дела до вас. Я рискую головой, разговаривая с вами по телефону.
Она продолжала учащенно дышать в трубку.
— Вы говорите, он убит?
— Да, он мертв. Теперь ответьте на вопрос: где вы были между пятью и шестью вечера?
— Здесь, в своей комнате.
— Вас кто-нибудь видел?
— Нет, я была одна.
— Секретарша к вам не заходила?
— Она в это время отсутствовала.
— Что вы сделали с револьвером, который я вам отдал?
— Положила в спальне.
— Кто мог его взять?
— Кто угодно. Шкаф не был заперт.
— К вам никто не приходил?
— Нет.
Нахмурившись, я посмотрел на стену.
— Не знаю, почему у меня появилось желание помочь вам, — сказал я. — Ваш револьвер со мной, я его забрал из спальни Трисби. После анализа пули полиция, возможно, установит, что стреляли из вашего оружия, но будем надеяться, что ей не повезет. Кажется, кто-то хочет спихнуть на вас вину за убийство Трисби. В общем, сидите тихо и молитесь, чтобы Господь помог вам выпутаться из этой истории.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, я положил трубку.
Я осторожно вышел из «Белой дачи», погасив всюду свет и заперев двери.
Когда я вернулся домой, было четверть одиннадцатого. Под пальмами стоял одинокий «кадиллак» с потушенными фарами. В окнах бунгало света не было. Я вошел в темный холл. Здесь, включив свет, я некоторое время стоял прислушиваясь, не убирая руки с револьвера.
— Это ты, Лу? — раздался голос Марго.
— Что ты делаешь в темноте? — спросил я, проходя в спальню.
Она лежала возле окна, и в свете луны неясно вырисовывался ее силуэт.
— Я люблю смотреть на море, — ответила Марго. — Не включай электричество, дорогой.
На ней была лишь черная шелковая пелерина, через которую просвечивало тело. Она протянула мне руку.
— Подойди ближе и сядь, Лу, — сказала она. — Здесь хорошо, не правда ли? Нет ничего прекрасней ночного моря!
Я сел рядом, но руки не взял. Образ мертвого Трисби, стоявший перед глазами, не располагал к интимности.
— Что-нибудь случилось, дорогой?
— Марго, ведь ты была когда-то влюблена в Трисби?
Наступила длительная пауза, и ее рука опустилась.
— Да, — ответила она наконец с отчужденностью в голосе, — я была влюблена. Мне нравилось в нем все: здоровье, мужская сила и даже поразительное самомнение. Слава богу, мое чувство исчезло так же быстро, как и возникло. Я никогда не прощу себе это увлечение.
— Все мы совершаем в жизни ошибки, о которых потом сожалеем, — заметил я, отыскивая в кармане сигарету. Прикуривая от зажигалки, я видел, что она, приподняв голову, смотрит на меня широко открытыми глазами.
— С Жаком что-нибудь случилось? Ты был там?
— Он убит. Его застрелили.
— Убит? — Из ее груди вырвался стон. — О, Лу! Он обращался со мной жестоко и подло, но в нем было что-то…
Не закончив фразы, она умолкла.
— Это, конечно, Бриджит! — сказала она через минуту.
— Не уверен.
Внезапно Марго села.
— Я не сомневаюсь, что это сделала Бриджит. Ведь она пыталась убить его, разве не так? — Спустив ноги с кушетки, Марго продолжала: — Она убила его! Но ничего, безнаказанно ей это не пройдет! Отец добьется правды!
— Предположим, добьется, а что дальше?
В темноте я почувствовал на себе ее пристальный взгляд.
— Как что? Он выкинет ее из дома!
— Я полагал, ты не станешь впутывать в это дело полицию, — спокойно заметил я.
— Конечно, нет, полиция ничего не будет знать. Отец просто вышвырнет эту сучку вон.
В окно я увидел, как к бунгало на большой скорости приближался автомобиль, на крыше которого мигала красно-синяя сигнальная лампа.
— Не думаю, что полицейские останутся в стороне, — сказал я, поднимаясь. — Через минуту они будут здесь. — Я вышел в холл и сунул оба револьвера — свой и миссис Криди — в ящик тумбочки.
Глава 13
1
Машина остановилась перед домом, и из нее вылез Ренкин в сопровождении сержанта Кенди. Я вышел навстречу.
— Мне надо поговорить с вами, — сказал Ренкин. — Пойдемте в бунгало.
— Обернитесь, лейтенант, — негромко произнес я, — и вы, возможно, передумаете.
Ренкин посмотрел на «кадиллак» и на стоявший рядом «бьюик».
— Ну и что? — спросил он.
— Вы, конечно, знаете, кто владелец «кадиллака».
Если вас не интересует капитанское звание, входите. Но тогда — я это гарантирую — вам не видать повышения, как своих ушей.
— Хорошо. Мы побеседуем по пути к Трисби.
— К Трисби вы поедете один, лейтенант, мне там нечего делать, — ответил я. — У меня хватает хлопот и с владельцем «кадиллака».
— Вы поедете или мы повезем вас силой? — неожиданно нетерпеливым и угрожающим голосом спросил Ренкин.
Приблизившись к нам, Кенди многозначительно сунул руку в карман пиджака.
— Хорошо, коль вы настаиваете, — счел за лучшее согласиться я. — Но что вам нужно?
— Хватит морочить нам голову, — раздраженно сказал Ренкин. — Вы только что вернулись от Трисби.
— Попробуйте доказать это, — сказал я, садясь в полицейский автомобиль.
Я посмотрел на бунгало; Марго не подавала никаких признаков, что находится там.
— Дайте мне револьвер, — потребовал Ренкин.
— У меня его нет.
— Где он?
— В бунгало.
— Поехали обратно, — приказал водителю лейтенант.
Машина развернулась.
Преследуемый Кенди по пятам, я вошел в дом. Я старался загородить тумбочку от сержанта, но тот, оттолкнув меня, выдвинул ящик и извлек револьвер. Это был принадлежащий мне револьвер тридцать восьмого калибра.
— Он? — спросил сержант.
— Да.
Я удивленно посмотрел в ящик: револьвер Бриджит бесследно исчез.
Кенди заглянул в ствол и обнюхал его. Потом положил в карман.
— Кто оставил здесь «кадиллак»?
— Спроси об этом у лейтенанта, — буркнул я в ответ. — Зачем я вам понадобился?
— Не представляйся дурачком. Мы видели, как ты вышел от Трисби.
— Почему же меня не арестовали сразу?
— Не было ордера на арест.
— Кто подписал ордер?.
— Капитан.
— Холдинг знает об этом?
Кенди пошевелил языком, перемещая во рту жевательную резинку.
— Забудь о Холдинге, ситуация в городе изменилась.
Когда мы подошли к машине, Ренкин спросил:
— Нашли?
— Да, — ответил Кенди, протягивая револьвер.
— Вы обвиняете меня в убийстве Трисби и его слуги?
— Я никого ни в чем не обвиняю, — ответил Ренкин устало. — Мне приказано доставить вас, и я выполняю распоряжение.
— Но ведь Холдинг…
— О нем вы узнаете в свое время, а сейчас заткнитесь.
Больше за дорогу не было произнесено ни слова. Пользуясь тем, что никто не мешал думать, я еще раз сделал обзор всех происшествий, невольным участником которых мне довелось стать в Сан-Рафаэле. Когда человек внимательно анализирует минувшие дела и события, ему зачастую удается обнаружить связующее звено между, казалось бы, разрозненными фактами. Так случилось и со мной. Неожиданно я почувствовал, что держу в руках ключ ко всем хитросплетениям.
Я не успел по-настоящему восхититься своей сообразительностью, так как вскоре мы подъехали к «Белой даче». Ренкин и я вышли из автомобиля.
— Поезжай обратно в бунгало, — сказал лейтенант своему помощнику. — Обыщи дом, все, что найдешь, привези сюда. Отправляйся.
Кенди коснулся плеча водителя, и через минуту машина скрылась из вида.
— Думаете, она успела уехать? — спросил у меня Ренкин.
— Конечно. Что случилось с Холдингом?
— Сук, на котором вы сидели, Брэндон, с треском обломился. Криди договорился с судьей Гаррисоном, и Холдинг снова поддерживает администрацию. В городе больше нет оппозиции.
Слова полицейского были для меня полной неожиданностью.
— Поторопитесь, — сказал Ренкин, — капитан не любит, когда его заставляют ждать. Вас предупреждали, чтобы вы не совались в это дело, теперь пеняйте на себя.
— Но Холдинг дал мне добро на продолжение расследования.
— Вы разве не видели, что это за тип?
Когда мы поднялись на веранду, по ней взад и вперед расхаживали трое полицейских. В ярко освещенной гостиной с сосредоточенным видом сновал фотограф и работали специалисты по отпечаткам пальцев.
— Капитан здесь? — спросил Ренкин у одного из них.
— Наверху.
Поднявшись по лестнице, мы оказались в спальне, где поперек кровати по-прежнему лежало тело Трисби. У окна виднелась массивная фигура Кетчена. Два человека в штатском рылись в многочисленных ящиках.
Капитан стоял к нам спиной, глядя в окно. Он курил сигару, и дым полз по комнате серыми облачками, распространяя неприятный сильный запах. Минуты две тянулось томительное молчание.
— Где его револьвер? — не оборачиваясь, сказал Кетчен.
Все было рассчитано на то, чтобы вывести меня из душевного равновесия, расслабить волю. Это был старый полицейский прием, много раз испытанный на простофилях.
Ренкин отошел от двери, и его место сразу занял другой инспектор — на случай, если я попытаюсь удрать.
— Наручники на нем?
— Нет, капитан.
— Почему нет? — прорычал Кетчен.
Хриплый, полный ненависти голос мог вызвать содрогание у кого угодно.
— Я не думал, что в этом есть необходимость.
— Тебе платят не за то, чтобы думать. Немедленно надеть!
Ренкин извлек из кармана наручники и подошел ко мне. Я протянул руки, и стальные кольца с лязгом сомкнулись.
— Приказание выполнено, капитан, — сказал он, отходя прочь.
Кетчен медленно повернулся. Его жестокое лицо было багрово-темным от застоявшейся крови. Глазки — маленькие и беспокойные, как у бродячего слона, — смотрели с яростью.
— Ты думал, что тебе все так и сойдет? Что тебя защитит Холдинг? Не вышло! Сейчас ты будешь горько раскаиваться в своей ошибке!
Он приближался ко мне. В его глазах прыгали безумные красные искорки.
— Я знал, что повстречаюсь с тобой еще раз, — продолжал он. — Но будь проклят, если я рассчитывал когда-нибудь изловить тебя на двойном убийстве.
— Вам не удастся свалить на меня вину, — сказал я, не отрывая от него взгляда. — Их убили шесть часов назад, и вы об этом отлично знаете.
Для человека его габаритов удар был удивительно быстрым. Я едва успел увернуться от его левой. К сожалению, у меня не было времени уклониться от удара другой рукой, и кулак Кетчена опустился с такой силой, будто пнул копытом мул. Я рухнул на пол, надо мной тотчас раздался разъяренный голос Кетчена:
— Поднимите!
Один из инспекторов обхватил меня и поставил на ноги. Покачнувшись, я согнулся чуть ли не пополам. Никто не произнес ни слова, наблюдая за моими отчаянными попытками принять вертикальное положение.
— Мы отвезем тебя в управление, — сказал Кетчен с усмешкой, — и запрем в камеру. Чтобы ты не скучал, я пришлю трех-четырех ребят, которые будут тебя развлекать. Побывав в компании с ними, ты признаешься во всех четырех убийствах, скотина.
Я знал — стоило мне сказать хотя бы слово, как он вновь примется избивать меня, и поэтому молча глядел на него.
— Если тебя не признают виновным, — продолжал Кетчен, — мы упрячем тебя в тюрьму за незаконное проникновение на чужую территорию. Ты получишь три месяца, но каждый день мои ребята будут выколачивать из тебя мозги. — Он повернулся к Ренкину: — Отвези его в управление и посади по обвинению в убийстве Трисби и филиппинца. Пусть дождется, пока мы соберем против него достаточно улик. Я думаю, мы сумеем пришить ему дело.
Ренкин с безразличным видом подошел ко мне:
— Пойдем!
— Я сделаю так, чтобы тебе захотелось поскорее стать трупом, — сказал на прощание Кетчен и, размахнувшись, ударил меня по лицу. Потеряв равновесие, я едва не упал на Ренкина. — Уберите его и бросьте в камеру!
Ренкин схватил меня за руку и поволок из комнаты. Мы шли по веранде, когда к дому подъехал Кенди.
— Нашел что-нибудь? — спросил Ренкин.
— Еще один, тридцать восьмого калибра. В магазине не хватает четырех патронов, — ответил сержант, вытаскивая из кармана револьвер Бриджит и передавая Ренкину. — Из него недавно стреляли.
— Где ты нашел? — поинтересовался я.
Кенди пристально посмотрел на меня.
— Под кроватью, там, где ты спрятал.
Я отрицательно покачал головой:
— Я не прятал. Но в общем, это все равно, в любом случае вы не поверите.
Ренкин бросил в мою сторону хмурый взгляд.
— Я везу его в управление, — сказал он Кенди. — Револьверы мы проверим. Больше в бунгало ничего не было?
— Нет.
— Возьми одну из машин и отправляйся домой, — сказал Ренкин.
Они поглядели друг на друга, и Кенди, подмигнув лейтенанту, исчез в темноте.
Ренкин велел мне садиться в полицейский автомобиль.
— Садитесь за руль, — приказал он.
— Что? — переспросил я.
— Ведите машину.
— В этих декоративных браслетах?
Достав ключ, он снял наручники. Я сел за баранку и завел мотор. Ренкин, устроившись рядом, закурил сигарету.
— Обращайтесь поосторожней с этой игрушкой, лейтенант, — сказал я, снижая скорость при выезде на шоссе. — Револьвер принадлежит миссис Крили.
— Это уж наша забота.
Я не выдержал и спросил:
— Что за блестящая идея усадить меня за руль? Арестованный сам везет себя в тюрьму, а «фараон» сидит рядом и покуривает. В истории полиции это наверняка первый случай.