— Значит, единственный выход — сидеть и ждать?
— Да. Единственный.
— А когда они вытащат меня отсюда, как это поможет вам обнаружить штаб-квартиру?
— Правильно мыслишь. — Анри протянул мне небольшую черную пуговицу. — Пришей на костюм. Это коротковолновый передатчик. Мы будем следить за позывными и не упустим тебя из виду.
Я взял пуговицу. Лесаж спрыгнул со стола.
— Ну, я пошел. Мои ребята сидят в машинах возле комиссариата. Как только сигнал передатчика переместится, они тут же начнут слежку.
Я пожал ему руку.
— Да, Анри… скажи, чтобы меня хоть несколько дней не таскали на допросы. Я должен все хорошенько обдумать.
— Ладно.
Он вышел, и дверь со скрежетом закрылась за ним.
* * *
Итак, время я выторговал. Несколько дней меня не будут допрашивать, и я смогу обдумать свой план. Предложение Лесажа не подходило мне никоим образом. Я согласился лишь затем, чтобы выиграть время. Надзор за мной будет ослаблен, чтобы развязать руки похитителям. Я закурил, и вдруг идея, простая и вместе с тем гениальная, озарила мой мозг.
Вот он, выход!
Я снял брюки, набил их простынями и подушкой, вынул ремень, подтащил под лампочку табуретку и привязал ремнем брюки к электрическому проводу. Потом я отошел в сторону и полюбовался своей работой. Очень похоже на висельника, особенно если взглянуть в камеру через дверной глазок. Оттуда будут видны лишь брюки и ботинки, которые я привязал к штанинам шнурками. Конечно, охранник подумает, что я повесился! А что он еще может подумать?
Я с грохотом опрокинул табуретку, чуть качнул чучело и притаился возле двери.
Глазок сразу же открылся. За дверью напряженно молчали. Если охранник сейчас побежит за старшим, мой план провалился! Но нет, послышатся звук поворачиваемого ключа.
Я схватил табуретку и поднял ее над головой. Дверь открылась, охранник просунул в камеру голову, и я обрушил табуретку прямо ему на затылок. Быстро затащив его в камеру, я прикрыл дверь и, сбросив остатки одежды, влез в форму охранника. Его пистолет был наполнен патронами, именно это мне пригодится в первую очередь!
Вскоре охранник лежал на полу, связанный моим ремнем, а я стоял, одетый в его форму. Передатчик, врученный мне Лесажем, я оставил на столе.
Тихо открыв дверь, я скользнул в коридор и отправился туда, где выход из подвала преграждала решетка, рядом с которой стоял полицейский. Некоторое время он внимательно смотрел на меня, и вдруг потянулся к кобуре. Я не дал ему расстегнуть крючок, мой люгер уже смотрел ему в лицо. Убежать или спрятаться было невозможно, и полицейский, оказавшийся умным малым, дрожащими руками открыл решетку. Я шагнул в следующий коридор.
— Повернись, — приказал я.
Он повиновался, но только я поднял руку для удара, как сильнейший удар в пах заставил меня согнуться в три погибели. Полицейский мгновенно обернулся и ударил меня по руке. Люгер выпал из моей руки. В ту же секунду страшный удар в лицо на мгновение лишил меня сознания. Я упал, откатился в сторону, и кажется, сделал это вовремя: каблук полицейского опустился на то место, где только что находилась моя голова.
Я собрал все силы и вскочил на ноги. Добраться до пистолета я не успел, зато смог помешать полицейскому вытащить свой. Я бросался на него то с одной, то с другой стороны, но этот парень отлично прикрывался, и время от времени наносил мне чувствительные удары. Наконец, моему терпению настал предел, и я, подпрыгнув, обрушился на противника всей массой тела. По сравнению со мной этот тип казался просто карликом, и мне удалось подмять его. Прямо передо мной возникла его макушка, и я принялся колотить по ней как можно энергичней, пока он не обмяк.
Тогда я поднялся. Полицейский неподвижно лежал на полу, неловко подвернув под себя правую руку. Усмехнувшись, я пошел к стене, рядом с которой лежал мой люгер, и в этот момент услышал позади себя шум.
Я не успел обернуться: что-то тяжелое рухнуло мне на голову. Я упал на четвереньки, и когда попытался подняться, еще один чудовищный удар погрузил меня в черную пучину беспамятства.
* * *
Сознание возвращалось медленно. Я с трудом поднял веки: сквозь блестящие облака пробивался маленький солнечный лучик. Я парил в этом лучике и не боялся, что упаду. Внезапно к горлу подступила тошнота, внутренности скрутило судорогой, но я не мог пошевелиться, казалось, на руки и на ноги мне навесили пудовые гири.
Потом тошнота отступила и пришел миг сказочного блаженства. Мне было так хорошо, что я не пытался открывать глаза. Прошло время, прежде чем я разлепил веки и увидел склонившееся над собой красивое лицо в роговых очках.
— Сейчас он придет в себя.
Я лениво думаю, что речь идет обо мне, но не испытываю никаких чувств.
Наконец, словно по мановению волшебной палочки, сознание проясняется, и я обнаруживаю себя привязанным к столу. Голова моя откинута назад, но едва я пытаюсь опустить подбородок, к горлу вновь подкатывает мучительная тошнота.
Я повел глазами и увидел, что нахожусь в небольшой комнате с белыми стенами. Стол, к которому меня привязали, стоял посередине.
Кроме меня в комнате было еще три человека: красивый тип в роговых очках — вероятно, врач, и еще двое. Один — сухонький старичок с редкими прядями седых волос, венчающих голову, напоминающую сушеную грушу. В его галстуке сверкала большая бриллиантовая булавка. Рядом со старичком, заложив руки за спину, стоял высокий крепкий тип. Его свиноподобная физиономия была серьезна до комичности.
Я пошевелился, стараясь подняться, но из этого ничего не вышло.
— Как вы себя чувствуете, мистер Мейн? — вопрос был задан по-английски, но с немецким акцентом.
Я повернул голову: говорил седой.
— Отвратительно, — констатировал я.
— Мои ребята вынуждены были вкатить ему дозу, — объяснил тип, похожий на свинью.
— Хорошо, — кивнул седой и снова обратился ко мне. — Меня зовут мистер Брюн. Мы вынуждены были похитить вас, чтобы побеседовать.
— Развяжите меня.
— У вас очень крепкие мускулы, боюсь, вы можете доставить нам неприятность.
— Я обещаю быть тихим, как овечка, — устало пообещал я. — Развяжите мне руки.
Брюн сделал жест рукой, и врач развязал меня. Я осторожно слез со стола и потер онемевшие запястья.
Брюн усмехнулся.
— Думаю, нам будет удобней разговаривать в кабинете, мистер Мейн. Но не питайте иллюзий: сбежать вам не удастся. Пошли.
Сопровождаемый всеми тремя, я вышел из комнаты и отправился по коридору, где через каждые десять метров стояло по два громилы с выразительно оттопыривающимися карманами пиджаков.
Добравшись до кабинета Брюна, мы вошли туда вдвоем, оставив провожатых в коридоре.
Кабинет был обставлен довольно скудно: стол и пара кресел. В глубине — несгораемый шкаф.
Я уселся в кресло напротив Брюна и закурил завалявшуюся в кармане сигарету.
— Итак, — начал я, — о чем же будет беседа?
Брюн улыбнулся.
— О ваших друзьях, мистер Мейн. Надеюсь, вы понимаете, с кем вас столкнула судьба?
— Нет, — серьезно ответил я.
— Не может быть! Мне показалось, что месье Лесаж информировал вас достаточно полно.
Выходит, они знали все или почти все.
— Хорошо. Но зачем я вам понадобился?
— Ну что же, думаю, я ничем не рискую, рассказав вам все начистоту. Но я рассчитываю на ответную откровенность.
— У меня нет выбора, — ответил я.
Глава 6
Брюн закурил, глубоко затянулся дымом и продолжал довольно сухим тоном:
— Во время войны вы командовали группой Сопротивления и на вашем счету много удачных дел. Но меня интересует лишь одно, думаю, вы догадываетесь, о чем речь.
— Похоже, об истории с поездом.
Брюн кивнул.
— Приятно иметь дело с догадливым человеком. Итак, вы остановили поезд и выкачали из него национальные сокровища Франции, которые мы собирались увезти в Германию. Пусть так. Но там были еще два металлических ящика. Нам известно, что именно вы взяли их и припрятали до лучших времен., В этих ящиках были бумаги, компрометирующие многих промышленных и финансовых тузов из Франции и других оккупированных стран. Это давало вам гарантированный источник дохода после войны. Вы решили забрать документы, а когда страсти поулягутся, использовать их для шантажа.
Вернувшись в Штаты, вы не имели постоянного дохода. Сейчас вы работаете в коммивояжерской фирме.
Наши люди сумели узнать, что исчезновение документов — дело рук вашей группы. Мы только не могли установить, кто конкретно похитил их, и решили взять вас всех, чтобы разобраться с каждым в отдельности. С первыми пятью случилось несчастье — они не выдержали пыток.
Я не сразу понял, что сказал Брюн, но когда до меня дошло, вскочил с кресла, собираясь размозжить старикашке голову. В ту же секунду стена раздвинулась, и в кабинет вошли две громадные гориллы, которые схватили меня под руки и усадили обратно в кресло.
— Я же предупреждал вас, — вздохнул Брюн.
Гориллы вышли из кабинета, и стена сомкнулась за ними.
— Да, эти люди погибли, но зато теперь мы знаем, что они не трогали интересующих нас бумаг. Остались три человека, до которых мы пока не добрались: Анни Дейль, Жак Дюкло и вы. И вот тут мы несколько просчитались. Дюкло провел самостоятельное расследование, опередив нас. Мы попытались взять его, но он уложил трех моих людей и скрылся. Нужно было срочно заняться Анни Дейль. Вечером она отправилась в ресторан, и мои парни хотели заняться ею на обратном пути, но тут снова появился Дюкло. Он спутал наши карты: завязал в ресторане перестрелку и бежал вместе с мадам Дейль. Мы не смогли поймать этих людей, но это нас не огорчает: документы взяли вы, и вот вы в наших руках.
Должен признаться, нам пришлось пойти на маленькую хитрость и написать вам письмо от имени Анни Дейль. После этого осталось лишь ждать вашего приезда. Как мы и рассчитывали, вы сразу же явились, но вели себя так осторожно, что мои люди не могли схватить вас. И вдруг — такая удача: вы появляетесь во «Фламинго», где работают два парня из нашей организации. Вы убили их и заинтересовали своей персоной полицию.
— Так это были ваши люди? А я думал, что прихлопнул агентов Лесажа.
Брюн поморщился и попросил не перебивать.
— В это время, — продолжал он, — в поле нашего зрения попадает некто Карл Шнайер, сотрудник швейцарского банка. Он всюду сопровождает вас и мешает похищению. Мы проверили его и с удивлением узнали, что этот тип начал заниматься исчезновением ваших друзей еще до того, как вы приехали в Париж. После дополнительной проверки оказалось, что этот тип не работает ни в каком банке. Верней, там работает Карл Шнайер, а тот, кош мы доверчиво приняли за Карла, не имеет к банку никакого отношения. Настоящий же Шнайер уехал в отпуск и пропал. Отсюда вывод: тот, кто выдает себя за Карла Шнайера, либо американский агент, либо красный шпион.
Это было для меня полной неожиданностью, и я решил обдумать все это позже. Сейчас же я внимательно слушал Брюна.
— Вас очевидно интересует, как нам удалось похищение? Очень просто. Мы узнали, что Элен де Фар — агент Лесажа и установили наблюдение за ее квартирой. В конце концов туда явился тип, выдающий себя за Карла, мы дали побеседовать им, а затем, дождавшись, когда он выйдет от Элен, пытались схватить его. Но он был очень осторожен. Убив моего человека, этот парень ушел. Тогда…
— Но как вы узнали Карла, ведь он был в гриме?
Брюн расхохотался.
— Человек, продавший вам грим, тоже мой агент.
Я помрачнел. Я вообще не люблю зря тратить деньги, а хозяин магазинчика, содрав с меня кругленькую сумму, еще и донес на меня.
— Мы зашли к Элен, чтобы побеседовать. Но нас заметил человек Лесажа, дежуривший на лестнице. Тогда мы решили повесить на вас еще одно преступление. И вот вы в полиции. Ваш побег не удался лишь потому, что тюремщик — тоже мой человек… Ну ладно, вы удовлетворены историей? Теперь ваш черед. Но прежде, чем вы начнете, я должен сказать о ваших перспективах. Если вы не скажете, где документы, мы станем пытать вас. Сейчас не времена Сопротивления, пытки сделались более изощренными… После пыток вас уже будет совсем глупо оставлять в живых. Это короткий, но мучительный путь к смерти. Но есть еще один путь: вы добровольно рассказываете, где спрятали документы, а потом становитесь моим агентом. Я очень хорошо плачу своим людям и заинтересован, чтобы у меня на службе были парни вроде вас. Но имейте в виду, первое задание, которое вы получите: убрать всю троицу — Анни, Жака и лже-Карла. Естественно, делать это вам придется под нашим контролем. Ну а теперь говорите вы. Времени на обдумывание я вам не даю. Все.
— Дайте мне виски, — попросил я.
Брюн усмехнулся:
— Совсем забыл: ведь это ваш любимый напиток. Принять решение без него вы не сможете.
Брюн встал и направился к стене. Нажав на едва заметную кнопку, он откинул кусок стены, и там обнаружился бар. Брюн взял бутылку и два стакана.
Я залпом осушил стакан и сказал:
— Отлично. Мне все больше нравится второй вариант.
* * *
Я снял форму охранника и надел вполне сносный костюм. После этого мне завязали глаза и куда-то повезли. В машине с меня сняли повязку, и я понял, что мы едем по Елисейским полям. В машине кроме меня сидели четверо типов, которых я видел в резиденции Брюна.
Со времени нашей первой беседы прошло уже четверо суток. Я указал Брюну место, где спрятал документы. Пока он доставал их, меня держали в камере. Еду мне приносил побитый жизнью тип, который за все время не произнес ни слова, лишив меня возможности узнать, нашел ли Брюн документы.
Через четыре дня Брюн потребовал меня к себе. Он был удовлетворен содержимым тайника и не скрывал этого. Пришло время выполнить второе условие: я должен отыскать Анну, Жака и Карла и прикончить их. Я должен был завоевать доверие босса.
Я догадывался, что меня держали в так называемой штаб-квартире, которую безуспешно разыскивал Лесаж. Ни о нем, ни о Карле у меня не было известий. Больше всего мне хотелось поговорить с Карлом, который, по словам Брюна, был либо американским агентом, либо шпионом красных.
Я попросил сигарету, потому что за все четыре дня ни разу не курил. Горилла, сидевший справа, протянул мне пачку, и я блаженно затянулся душистым дымом.
Накануне Брюн поинтересовался, откуда лучше начать поиски, я указал ему на Восточный район, и он приказал своим мордоворотам отвезти меня туда. Так я оказался в компании этих несимпатичных типов, которые отныне становились моими коллегами.
Машина затормозила на одном из перекрестков Восточного района.
— Выйдем здесь, — распорядился я.
Я вышел из машины, следом посыпались громилы, которые, когда мы все встали, оказались очень плотными ребятами, но на голову ниже меня. Кроме того, я заметил, что жира у них гораздо больше, чем мускулов.
Двое остались возле машины, а двое вместе со мной отправились к бару, где я дрался с Фрэнком. Мы вошли, и бармен, узнав меня, расплылся в улыбке.
— Здравствуйте, месье…
— Дюпон, — представился я.
— Месье Дюпон. Что вам угодно? Вы здесь — желанный гость.
Я улыбнулся в ответ:
— Пришел выпить с друзьями. Пусть они сами закажут.
Типы смотрели на меня оловянными глазами.
— Я собираюсь разузнать здесь о Жаке, — понизив голос, объяснил я, и они мгновенно успокоились.
Пока мои телохранители ужинали, я успел дважды сбегать в телефонную будку и позвонить. Один из них каждый раз прерывал ужин и шел вместе со мной, но, похоже, он впервые в жизни видел телефон.
Когда мы поели, было уже половина восьмого. Я поднялся и подошел к бармену.
— Если придет Фрэнк, скажите, что я зайду сюда в десять часов. Пусть он меня дождется.
Бармен кивнул.
— Кое-что удалось узнать, — сказал я, возвращаясь к своим спутникам, — нужно проверить вот тот дом.
Их лица прояснились: назревало хорошо знакомое им дело.
Зайдя в первый попавшийся подъезд, я заставил их красться на цыпочках и почти не дышать. Доведя их до пятого этажа, я обернулся и, бросив взгляд за их спины, округлил глаза. Оба, словно по команде, оглянулись, и тогда я толкнул того, что шел первым, он рухнул на второго, и они покатились по лестнице, а я бросился вверх. Позади раздались сдавленные ругательства и шум падающих тел.