— Тихо! — приказала девушка. — К ноге! Что вам надо?
Последняя фраза, произнесенная удивленным тоном, была адресована инспектору.
— Инспектор Джерролд, мисс, из Хенборо, — представился тот. — Я хотел бы поговорить с вами, если можно.
Девушка хмуро посмотрела на него.
— Не знаю, о чем вы собираетесь со мной говорить, но, если хотите, можете войти. Назад, Билли!
Мужчины вошли в квадратный зал, обставленный в модернистском стиле. Ковер и шторы с кубистским рисунком, трубчатые стальные стулья и приземистый стол беленого дуба. Девушка, заметив, как констебль Диккенсон удивленно захлопал глазами при виде такой обстановки, сказала с беглой улыбкой:
— Не подумайте, что это я устроила.
Констебль, вздрогнув от неожиданности, быстро глянул на нее.
— Пойдемте в кухню. Я не закончила завтрак. Да и обстановка там лучше.
Она повела их за собой через дальнюю дверь в приятную кухню с кафельным полом, простым посудным шкафом и завтраком из яиц, кофе и гренок в конце большого стола. В глубине кухни стояла электрическая плита, небольшая электрическая жаровня соединялась длинным шнуром с розеткой и была включена, чтобы высушить полотняную юбку, висевшую перед ней на спинке стула. Инспектор, остановившись на пороге, быстро, зорко осмотрел комнату. Взгляд его чуть задержался на влажной юбке и переместился к девушке. Девушка зашла за стол, небрежно взяв на ходу недоеденный гренок, и придвинула стул.
— Садитесь, прошу вас. Предупреждаю, что не буду делать никаких заявлений, пока не увижусь со своим адвокатом. — Она подняла голову и вскинула брови: — Шутка.
Инспектор вежливо улыбнулся:
— Да, мисс, естественно. Можно спросить — вы здесь живете?
— Нет, что вы!
Инспектор взглянул на парчовый халат и вопросительно посмотрел на нее.
— Совершенно верно, я провела здесь ночь, — невозмутимо сказала девушка. — Хотите узнать еще что-нибудь?
— Мисс, вы приехали вместе с мистером Верекером?
— Нет. Мистера Верекера я не видела.
— В самом деле, мисс? Он не ожидал вас?
В прекрасных глазах девушки появился суровый блеск.
— Знаете, все было замечательно приготовлено, только не думаю, что ради меня. Но какое, черт возьми, это имеет отношение к… — Она не договорила и внезапно рассмеялась. — А, понятно! Жаль разочаровывать вас, но я не воровка — хотя влезла сюда через окно. Халатом я просто воспользовалась на время, пока не высохнет юбка.
Инспектор обратил взгляд на юбку.
— Прекрасно понимаю, мисс. Наверное, на юбке было скверное пятно, если позволите так выразиться.
— Кровь, — сказала девушка.
Констебль Диккенсон негромко ахнул.
— Кровь? — спокойно переспросил инспектор.
Девушка поставила чашку и с воинственным блеском в глазах встретила его взгляд:
— Что, собственно, вам от меня нужно?
— Хочу узнать, мисс, как на вашей юбке оказалась кровь.
— Да? Так вот, я хочу узнать, какое право вы имеете спрашивать меня об этом — да и о чем бы то ни было. Отвечайте! Что вам нужно?
Инспектор достал свой блокнот.
— Не надо обижаться, мисс. Прошлой ночью здесь случилось небольшое происшествие, и я должен выяснить несколько подробностей. Будьте добры, назовите свою фамилию и адрес.
— Зачем?
В голосе инспектора зазвучала суровая нотка:
— Прошу прощения, мисс, но вы ведете себя глупо. Произошел несчастный случай, связанный с этим домом, и я обязан собрать все возможные сведения.
— Вряд ли вы много от меня узнаете, — заметила девушка. — Я ничего не знаю. Меня зовут Антония Верекер. Адрес: Челси, Грейлинг-стрит, три. Ну, что дальше?
Инспектор быстро поднял взгляд от блокнота:
— Вы родственница мистера Арнольда Верекера?
— Единокровная сестра.
Инспектор снова опустил взгляд к блокноту и аккуратно записал имя и адрес.
— И вы говорите, что не видели мистера Верекера после того, как приехали сюда?
— Не видела несколько месяцев.
— Сколько времени вы находитесь здесь, мисс?
— Со вчерашнего вечера. Часов с семи.
— Приехали специально, чтобы повидать брата?
— Единокровного. Конечно. Но не видела его. Он так и не появился.
— Значит, вы его ждали?
— Послушайте! — грубо сказала Антония. — Думаете, я бы вела сюда машину за тридцать пять миль, если бы не ожидала его увидеть?
— Нет, мисс. Но вы только что сказали, что он не ждал вас. Просто мне любопытно, что раз он вас не ждал, а вы не видели его несколько месяцев, почему были так уверены, что найдете его здесь?
— Я не была уверена. Но его привычки знаю. Одна из них — приезжать сюда на выходные.
— Мисс, насколько я понимаю, вы очень хотели видеть его?
— Хотела и хочу, — ответила Антония.
— Боюсь, мисс, это невозможно, — сказал инспектор, поднимаясь со стула.
Она непонимающе уставилась на него.
— Да?
— Да, мисс. Должен с прискорбием сообщить вам, что с мистером Верекером произошел несчастный случай.
Антония нахмурилась:
— Вы так мягко сообщаете мне об этом? Не трудитесь. Он мертв, или что?
Инспектор произнес сурово:
— Да, мисс. Он мертв.
— Господи! — Неприязненное выражение исчезло с ее лица. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. К изумлению констебля, в ее глазах появился огонек. — Я думала, вы хотите забрать мою собаку. Простите, что была несколько груба. Билли вчера вечером подрался, и безмозглая дура, хозяйка другой собаки, клялась отомстить ему всеми возможными способами. Мой единокровный в самом деле мертв? Что случилось с ним? Автокатастрофа?
У инспектора больше не было причин скрывать правду.
— Мистер Верекер убит, — сообщил он. И с удовлетворением заметил, что наконец-то как будто слегка потряс ее. Девушка немного побледнела и выглядела так, словно не знала, что сказать. После краткой паузы он добавил: — Тело было обнаружено в колодках в Эшли-Грин в час пятьдесят ночи.
— В колодках? — повторила она. — То есть кто-то посадил его в колодки, и он умер от страха, от холода, или что?
— Ваш единокровный брат, мисс, скончался от колотой раны в спину, — ответил инспектор.
— Очень скверно.
— Да.
Она машинально потянулась к открытой коробке с сигаретами, взяла одну и стала постукивать ею о ноготь большого пальца.
— Очень гадко, — заметила она. — Кто это его?
— Мисс, полиция пока не располагает об этом никакими сведениями.
Антония зажгла спичку и закурила.
— Я его не убивала, если вы это хотите знать. Вы явились арестовать меня?
— Разумеется, нет, мисс. Я только хочу навести кое-какие справки. Узнать от вас все, что прольет свет на…
Девушка покачала головой:
— К сожалению, не смогу. Мы были в ссоре и не разговаривали несколько месяцев.
— Прошу прощения, мисс, но тогда как вы оказались в доме мистера Верекера?
— А, это просто, — ответила она. — Он написал мне письмо, оно меня возмутило, и я приехала объясниться с ним начистоту.
— Можно спросить, мисс, это письмо у вас?
— Да, только показывать его вам, если вы этого хотите, не собираюсь. Оно сугубо личное.
— Насколько я понимаю, дело было очень срочным? Разве мистеру Верекеру в понедельник не нужно было быть снова в Лондоне?
— А я не хотела ждать до понедельника, — ответила Антония. — Позвонила на Итон-плейс, там его не оказалось, поэтому я решила, что, возможно, он здесь. Его не оказалось, но постели были застланы, в кухонном шкафу лежали молоко, масло, яйца и еще какая-то еда. Создавалось твердое впечатление, что он должен приехать, поэтому я ждала. В полночь он не появился, и я легла спать, потому что ехать домой было поздновато.
— Понятно. И вы не покидали этого дома… кажется, вы сказали — с семи часов прошлого вечера?
— Естественно, я находилась за пределами дома после семи, — раздраженно ответила она. — Я прогуляла Билли перед тем, как проникнуть в дом. Тогда-то он и подрался. В полумиле отсюда на него набросилась шелудивая охотничья собака. На месте драки осталось много крови и клочьев шерсти. Но серьезных повреждений не было.
Констебль оглядел бультерьера, с настороженным видом лежавшего у порога.
— Значит, ваша собака не пострадала, мисс? — отважился спросить он.
На лице Антонии появилось презрительное выражение.
— Нисколько. Он бультерьер.
— Я только подумал, мисс, — сказал констебль, осуждающе взглянув на инспектора, — странно, что ваша собака не покусана.
— Наверное, вы мало знаете о бультерьерах.
— Хватит, Диккенсон, — вмешался инспектор. И снова обратился к Антонии: — Должен попросить вас, мисс, поехать со мной в полицейский участок. Понимаете, вы родственница мистера Верекера, находились во время убийства в его доме, начальнику полиции потребуются ваши показания и все подробности, какие вы сможете сообщить о покойном…
— Говорю же вам, я ничего об этом не знаю! К тому же, если бы я хотела дать показания, то пригласила бы адвоката, проследить, чтобы я чего доброго не обвинила себя.
— Никто не хочет от вас этого, мисс. Но вы наверняка понимаете, что полиции нужно собрать все возможные сведения. Нельзя отказываться сообщить полиции то, что вы знаете о своем брате…
— Не называйте его моим братом! По матери он мне не брат!
— Прошу прощения. То, что знаете о своем единокровном, и о том, что делали сами во время убийства.
— Это я уже вам сказала.
— Да, мисс, и нужно, чтобы вы повторили это в каких угодно выражениях в участке, где это можно записать, дать вам прочитать, при необходимости исправить и подписать. Ничего опасного в этом нет, так ведь?
Она загасила окурок о блюдце.
— Мне кажется, там может оказаться много опасного, — заявила она. — Если собираетесь расследовать убийство моего единокровного, вам придется узнать много интересных мелочей о нашем семействе, поэтому могу сказать вам сразу же, что терпеть не могла Арнольда, не убивала его, но у меня нет алиби, и, насколько я понимаю, обстоятельства дела в какой-то мере указывают на меня как на убийцу. Поэтому, если вам все равно — а если нет, это ничего не меняет, — я не скажу ни слова, пока не увижусь со своим адвокатом.
— Как вам будет угодно. И если поедете со мной в Хенборо, то сможете позвонить адвокату из участка.
— То есть мне придется торчать в участке весь день? — спросила Антония. — Ни в коем случае. Ровно в час у меня в городе встреча за обедом.
— Ладно, мисс, — благодушно кивнул инспектор. — У меня нет желания требовать от вас показаний, раз вы против, но если только увидите в этом смысл и поведете себя разумно, думаю, у начальника участка не будет необходимости вас задерживать.
— У вас есть ордер на мой арест? — выпалила Антония.
— Нет, мисс.
— Тогда вы не можете помешать мне вернуться в город.
Инспектор начал терять самообладание:
— Если будете и дальше вести себя так, мисс, то скоро узнаете, могу я забрать вас в участок или нет.
Антония приподняла бровь и бросила взгляд на собаку.
— Хотите держать пари?
— Пойдемте, мисс, не глупите!
— А, ладно! — махнула рукой она. — Мне все-таки интересно, кто прикончил Арнольда. Я часто говорила, что хочу убить его, но почему-то не убила. Можно мне надеть юбку или я нужна вам в таком виде?
Инспектор сказал, что предпочел бы видеть ее в юбке.
— Хорошо. Только вам придется выйти, пока я одеваюсь. А пока ждете, можете поискать в телефонном справочнике мистера Джайлса Каррингтона и сказать ему, что он должен немедленно ехать сюда, потому что меня обвиняют в убийстве.
— Мисс, я твержу вам, что никто не обвиняет вас ни в чем подобном!
— Ну, так скоро обвините, — бодро отозвалась Антония.
Глава третья
Миссис Битон при допросе оказалась никчемной свидетельницей. Констебль Диккенсон предупреждал инспектора, что от нее слова не добьешься, но у инспектора вскоре создалось впечатление, что скрытность ее коренится в полном неведении о делах своего нанимателя. Когда Арнольд Верекер бывал в коттедже, от нее требовалось только приготовить завтрак и прибраться в доме, а потом в двенадцать часов уйти домой. Мистер Верекер почти всякий раз привозил корзину с деликатесами из магазина «Фортнум и Мейсон», иногда, когда приезжал не один, она даже не видела его гостей. В пятницу она получила от мистера Верекера телеграмму, там говорилось, что он приедет в субботу и может привезти гостя, но кто этот гость, мужчина или женщина, и в какое время они приедут, миссис Битон не представляла.
Начальник участка, изображая отеческое участие, не смог произвести никакого впечатления на Антонию Верекер. Она не давала никаких показаний, ожидая появления мистера Джайлса Каррингтона. К сожалению, когда ему позвонили, мистер Джайлс Каррингтон уехал играть в гольф, и хотя ответивший слуга обещал немедленно позвонить в гольф-клуб, это сообщение Каррингтон получил только после обеда.
Поручив заботу о мисс Верекер дежурному сержанту, инспектор с начальником участка устроили совещание и очень быстро сошлись на том, что нужно немедленно звонить в Новый Скотленд-Ярд. Отпечатков пальцев на колодках не осталось, а произведенное полицейским врачом вскрытие мало чем отличалось от первичного обследования.
Дежурный сержант, оказавшийся знатоком собак, поладил с Антонией гораздо лучше, чем инспектор. Он полчаса спорил с ней о превосходствах эрдельтерьера над бультерьером и был бы рад бесконечно продолжать этот спор, но его отозвали служебные обязанности. Антония осталась в мрачном помещении с парой воскресных газет и собственными мыслями. Единственным визитером у нее был молодой, весьма застенчивый констебль, принесший ей в одиннадцать часов чашку чая.
Во втором часу к полицейскому участку подъехал двухдверный автомобиль, в здание вошел высокий, гибкий человек лет тридцати пяти и объявил мягким, ленивым тоном, что его фамилия Каррингтон.
Инспектор в это время находился в вестибюле и приветствовал прибывшего с облегчением, к которому примешивалась неуверенность. Мистер Каррингтон казался ему мало похожим на адвоката. Однако он проводил его в кабинет начальника участка и официально представил его полковнику Эгнью.
В кабинете полковника находился еще один человек средних лет, с легкой сединой на висках и широким добродушным лицом, в его глубоко посаженных серьезных глазах то и дело вспыхивали искры.
— Мистер Каррингтон, это суперинтендант Ханнасайд из Нового Скотленд-Ярда. Он приехал расследовать дело об убийстве. Я сообщил ему все уже известные факты, однако нас слегка… э… стесняет отказ вашего клиента давать показания до консультации с вами.
Джайлс обменялся с суперинтендантом рукопожатием.
— Вы должны меня простить: я не имел ни малейшего представления о вашем деле, — откровенно сказал он. — Находясь на площадке для гольфа, я получил сообщение, что моей кузине мисс Верекер нужно, чтобы я немедленно приехал в полицейский участок Хенборо. Она попала в беду?
— Ваша кузина! — произнес полковник. — Я думал…
— О, я еще и ее адвокат, — улыбнулся Джайлс Каррингтон. — Итак, что произошло?
— Боюсь, дело очень серьезное, — ответил полковник. — Мисс Верекер наотрез отказывается помогать полиции, давая показания… Но, думаю, вы сможете убедить свою кузину, что такое отношение ущемляет ее же интересы. Прошлой ночью единокровный брат мисс Верекер был обнаружен мертвым в колодках в деревне Эшли-Грин.
— Господи! — произнес слегка потрясенный Джайлс Каррингтон. — Что именно вы имели в виду, говоря «мертвым»?
— Убитым, — без обиняков ответил полковник. — Ударом ножа.
Возникла пауза.
— Бедняга! — произнес Джайлс тоном, каким мог бы сказать «Надо же!» или «Какая жалость!». — И вы арестовали мисс Верекер, или что?
— Нет, нет, нет, — раздраженно ответил полковник. — Просто мисс Верекер вбила себе в голову какую-то нелепицу! По ее собственному признанию, она провела ночь в доме единокровного брата, в коттедже «Риверсайд», и от нее хотели только объяснения, почему она оказалась там и что делала во время убийства. Поскольку мисс Верекер — близкая родственница убитого, казалось естественным ожидать, что она выложит все известные ей сведения о привычках мистера Верекера и его друзьях, но она лишь сообщила инспектору Джерролду, что ненавидела своего единокровного, не виделась с ним несколько месяцев и приехала в «Риверсайд» «объясниться с ним начистоту», а потом не пожелала произносить ни слова.