В 1995 году в Фонд защиты гражданских прав населения поступило 300 тысяч долларов – в качестве пожертвования. Отправителем был глава Монтажспецбанка Аркадий Ангелевич, на даче которого во время обыска в 1997 году была обнаружена видеокассета с записями развлечений министра юстиции в сауне с проститутками. Деньги были перечислены на Кипр, после чего исчезли.
Ангелевич был помощником министра Ковалева по экономическим вопросам. По версии следствия, перечисленные банкиром деньги – плата за некие услуги, которые оказывали ему сотрудники Минюста. Следователи считают, что доля Ковалева из перечисленных на Кипр денег составила 50 тысяч долларов.
По словам адвоката Анатолия Кучерены, при аресте Ковалева был нарушен Уголовно-процессуальный кодекс – обвинение его подзащитному предъявлено в отсутствие адвоката.
* * *
Сегодня в Думу приехал вместо заявленного ранее Скуратова его заместитель по следствию Михаил Катышев. Говорят, что Скуратов обратился с просьбой в Совет Федерации об освобождении от должности. Катышев рассказал о ходе расследования убийств трех депутатов.
Убийство Галины Старовойтовой, по его словам, пока не раскрыто. Это стало неожиданностью, потому что руководство МВД заявляло обратное. В настоящее время остались две основные версии преступления – политическая и коммерческая. Некоторые из коллег Старовойтовой утверждали, что не может быть никакой коммерческой версии. Материалы дела показывают, что все не так просто. Есть некоторые финансовые моменты ее деятельности и ее помощников, которые будут тщательно исследованы и проверены. Установлен ряд лиц, которые видели преступников – это были мужчина и женщина. Тщательная работа проведена как по орудиям преступления, найденным на месте происшествия, так и по пистолету, выброшенному недалеко от места происшествия на улице, в месте, где преступники сели в машину, которая их поджидала. Однако, несмотря на проделанную работу, нет конкретных лиц, о которых можно было бы сказать, что именно они совершили убийство Старовойтовой.
А вот убийство Льва Рохлина раскрыто. Вдова генерала, обвиняемая в этом преступлении, вскоре предстанет перед судом. В феврале заканчивается расследование ее дела. Она признала, что выстрелила в голову спящего мужа. Свой поступок объяснила тем, что после употребления вина и пива в день рождения сына, воспользовавшись тем, что охранник Рохлина ушел спать, взяла наградной пистолет мужа и произвела выстрел в него, а затем хотела покончить с собой, но не смогла этого сделать, поэтому выстрелила в стену. В дальнейшем она вымыла пистолет, завернула его в полотенце и выбросила за забор у дороги, недалеко от дачи, где он позднее и был обнаружен. По ее словам, у нее возникло желание избавиться от мужа из-за его тяжелого характера. В настоящее время она от дачи показаний и участия в следственных действиях отказывается, но ее вина, по мнению следствия, в совершении указанного преступления нашла свое подтверждение.
Проверены и другие версии по этому делу, которые признаны следствием несостоятельными. Например, выдвигалась версия, что убийство Рохлина совершили три киллера, трупы которых позднее были найдены около деревни, где находилась дача генерала. Удалось раскрыть это преступление, установлено, что это была разборка между двумя преступными группировками. Лица, совершившие данное преступление, установлены. Почему невдалеке от данной деревни оказались эти трупы, объясняется очень просто. Преступники везли трупы на машине. Поскольку они знали, что впереди стоит наряд милиции, а у одного из обвиняемых по тому делу тетя жила в этой деревне и он знал местность, они свернули и выбросили трупы в данной местности.
Убийство депутата Юрия Полякова было совершено в декабре 1996 года. В настоящее время предварительным следствием установлено следующее. Поляков, исполняя депутатские обязанности, одновременно являлся консультантом правления колхоза «Октябрь» Калининского района Краснодарского края, постоянно проживал в станице Старовеличковской. Ушел с работы и пропал без вести. Наиболее вероятной версией его исчезновения является похищение и последующее убийство главарем банды сотником Тимашевского куреня Даманиным и есаулом этого же куреня Трифоновым. Следствием установлено, что эта банда действовала на территории Краснодарского края с января 1996 года по март 1997 года, когда она была обезврежена. В ее состав входило и участвовало в совершаемых преступлениях не менее 25 человек.
Даманин и Трифонов в ноябре 1996 года из корыстных побуждений решили похитить Полякова с целью вымогательства у него денег. Для этого они организовали за ним скрытое наблюдение, а 2 декабря 1996 года около 22 часов захватили и вывезли в Тимашевский район, где принудительно удерживали на хуторе Некрасово. Они систематически избивали его, подвергая глумлению, издевательствам и пыткам, вымогая таким образом деньги. В середине декабря 1996 года Поляков был убит, его труп первоначально зарыли в подвале строящегося дома Даманина на хуторе Некрасово, а позднее его пытались уничтожить, пытались сжечь. Но это преступление не удалось, тогда они завернули останки в брезент, прикрепили груз и сбросили труп с железнодорожного моста в реку Кирпили. Были получены показания от одного из участников преступления, что якобы все-таки труп был не в реку сброшен, а сожжен на мусорной свалке.
В течение длительного времени проверялись все объекты, в том числе и река, однако останки Полякова найти не удалось. А без обнаружения трупа или хотя бы его останков сложно такое дело направлять в суд, поскольку суд, особенно в настоящее время, приговор не вынесет. Поэтому было принято в отношении 22 бандитов, поскольку один из главарей банды – Даманин – при задержании оказал вооруженное сопротивление и был убит, уголовное дело направить в суд.
Работа по поиску трупа депутата Полякова продолжается. Дело выделено в отдельное производство, срок следствия по делу продлен Катышевым до 3 апреля 1999 года. Как только позволят климатические условия, поиски останков трупа будут продолжены и в реке, и в других местах – имеется оперативная информация, что труп может быть и в другом месте.
Сегодня же в Генпрокуратуре прошло расширенное заседание коллегии, запланированное Скуратовым. Доклад, подготовленный для него, зачитал первый заместитель Юрий Чайка, назначенный и.о. генпрокурора.
Заявление Лужкова: он считает Скуратова хорошим руководителем и не думает, что здоровье было причиной его ухода.
* * *
Дума обратилась к Ельцину с призывом принять решение об одностороннем выходе России из режима международных санкций против Югославии. За их введение Россия проголосовала весной прошлого года.
Кроме того, депутаты высказались за оказание Белграду военной помощи в случае, если НАТО применит силу против сербов.
В Югославии на днях побывал Зюганов, встречался там с Милошевичем. Думскую рекомендацию Ельцину рассматривают как результат поездки лидера КПРФ.
* * *
Ельцин собирается в Вифлеем. Рождество 2000 года встретит на Святой земле. Поездка намечена в его предварительном рабочем графике.
* * *
В Москве официально объявлена эпидемия гриппа. На 100 тысяч горожан приходится 1500 гриппующих.
* * *
Курс доллара – 22,92 рубля, евро – 25,97 рубля.
4 февраля
Приехал расстроенный с кафедры истории печати факультета журналистики одного из новоиспеченных коммерческих вузов. И зачем я только туда поехал? Не мог отказать заведующему кафедрой, которого знаю со времен работы в ЦК. Ему я подарил «ЦК закрыт…».
После прочтения он позвонил, говорил о книге хорошие слова. А потом:
– Послушайте, у нас на четвертое февраля назначена научно-практическая конференция «Журналистика в 1999 году». Они проходят ежегодно. Будут заседать секции, в частности по истории печати. А что, если вам выступить с сообщением на круглом столе? Очень интересно – о том, как рухнула советская журналистика вместе с советской властью. С первым сообщением – о судьбе Мясникова, помните, боролся за свободу слова при Ленине, – выступит профессор…
И он назвал фамилию.
– Знаете такого?
Конечно же, хорошо знаю. Живет по соседству. Был директором одного из книжных издательств, куда был переведен из ЦК КПСС. Чуть не издал мою книгу «Момент России», потом чего-то испугался, верстку рассыпали. Я не в обиде на него: это случилось в августе 1991 года. Тогда не только он один потерял голову. Мы поддерживали хорошие отношения.
– Представляете, его сообщение о становлении советской печати и ваше – о заключительном этапе? Хорошая закольцованность. Приходите, а?
Я согласился.
Собрались на кафедре. Первым сообщение сделал мой сосед. Получилась своеобразная новелла. Видно, что текст не один раз был им обкатан, и он мастерски огласил его. Как в театре одного актера. Мне показалось, симпатии выступающего были все-таки на стороне Мясникова. Ленин, как известно, был против абсолютной свободы слова. Его письмо Мясникову в наше время изучалось на журфаках.
Следующим слово предоставили мне.
Я остановился на следующих моментах. Сказал, что историки партии и советской журналистики до сих пор не объяснили практикам причины того, что произошло в 1991 году. Наверное, предположил я, потому, что еще слишком больно. Должно пройти какое-то время, чтобы боль улеглась, чтобы беспристрастно препарировать факты и явления, которые предстанут в качестве объектов научного исследования.
Существует множество версий того, что тогда произошло. От наивных объяснений Бурбулиса – мол, советский строй исчерпал свой исторический ресурс, до мнения «Советской России» о зловещей роли ЦРУ в развале Советского Союза. Не стал их перечислять, они хорошо известны. Назвал лишь три причины, которые лично мне представляются одними из ключевых.
Первая. Уязвимым местом оказалось отсутствие механизма преемственности власти при социализме. Основоположники марксизма-ленинизма ничего на сей счет не оставили. Если бы они высказались по данной проблеме, все – Хрущев, Горбачев и другие генсеки – неуклонно следовали бы их указаниям. И тогда Хрущев не развенчивал бы Сталина, а Горбачев – Брежнева и Черненко, что нанесло огромный ущерб социалистической идее.
Второе. Во все эпохи существования человечества управленческой деятельностью занимался исключительно класс собственников. Первым исключением стала социалистическая формация. Когда префект Центрального административного округа Москвы Александр Ильич Музыкантский потребовал 21 августа 1991 года освободить помещения, работники ЦК КПСС послушно собрали свои кейсы и папки и покинули комплекс зданий на Старой площади. И так было от Бреста до Камчатки. Ни одного очага сопротивления. Партийные чиновники не имели никакой собственности – ни банков, ни фабрик, ни кооперативов, ни земельных участков. Поэтому и отдали власть, послушно разойдясь по домам.
Третье, применительно к журналистскому цеху. Мы пребывали в плену иллюзий, считая таланты неисчерпаемыми. На самом деле они крайне редки. Но все журналисты позиционировали себя штучным товаром. А имена были только у избранных. Основная масса работников пера и эфира считала себя обойденной, невостребованной. Отсюда – обиды, амбиции, претензии. И когда началась волна критики в адрес властных структур, в первых рядах были именно эти журналисты.
Рассказал и о двоецентрии в ЦК, о противостоянии Лигачева и Яковлева, об эквилибристике аппарата между этими влиятельными вождями. Затронул тему отказа ЦК от влияния на средства массовой информации, о выводе из номенклатуры ЦК редакторов центральных ведомственных, а также республиканских, областных и краевых партийных газет.
– Они никогда не были в номенклатуре ЦК! – прервал меня пожилой человек, сидевший за столом.
– Извините, но я своими руками оформлял эти дела! – возразил я.
Мои слова не произвели впечатления на пожилого господина. Судя по выражению его лица, он оставался при своем мнении.
Я продолжал. О том, что вместо облеченных существенными должностными полномочиями секторов печати в партийных комитетах стали создавать желеобразные пресс-группы и пресс-центры, функции которых ограничивались передачей в СМИ скучной протокольной информации о бесконечных заседаниях и совещаниях в парткомах. О том, что под крылом ЦК осталось только несколько партийных газет, редакторов которых еженедельно вызывал Лучинский на летучки. Тот самый Лучинский, который прежде курировал сектор физкультуры и спорта, будучи замзавом отдела пропаганды. Редакторы ходили к нему получать указания.
Короче, резюме мое сводилось к следующему: трудно сказать, кто оказался прав в историческом плане – Мясников, ратовавший за свободу слова, или Ленин, выступавший против этого.
И тут такое началось!
Профессор, заместитель руководителя кафедры:
– Как это у работников ЦК не было собственности? А более чем сто издательств? Это же здания, полиграфическое оборудование…
Его поддержали:
– А прописка? А квартиры работников ЦК?
Я был потрясен. Прошло восемь лет после роспуска партии, эти пожилые люди были золотым пропагандистским фондом ЦК, поскольку готовили идеологические кадры, и вдруг такая зоологическая ненависть к работникам ЦК.
Завкафедрой, пригласивший меня, встрепенулся:
– Э, так нельзя. Давайте не нарушать регламент. Задавайте, пожалуйста, докладчику вопросы. Если они есть, разумеется.
– Есть вопросы, есть…
Голос подал незнакомый мне чернобородый, упитанный господин:
– Не надо обожествлять ЦК! Он состоял из безнадежных ретроградов и консерваторов, по интеллекту уступавших основной партийной массе. У докладчика просто ностальгия по прежним временам…
И так далее в том же духе. Что, мол, он сам работал в прессе четыре года, знает взаимоотношения партийных комитетов со СМИ не понаслышке, и эти отношения ничего, кроме горечи, не вызывают.
Чернобородый господин продолжал свою обличительную филиппику. Она длилась не менее пяти минут, то есть четверть времени, отведенного мне для сообщения. Но вопрос ко мне так и не прозвучал, что не преминул констатировать председательствующий:
– Все это хорошо, но где же вопрос Николаю Александровичу?
Вопроса не было. Была явно сквозившая неприязнь к бывшему работнику ЦК. Беспричинная, необъяснимая.
Странное впечатление осталось от этого круглого стола. Субтильная дама с приклеенной улыбкой, жеманясь:
– Вообще, как господа считают: журналистика – это культура или субкультура? Мне кажется, что субкультура. Лично я пришла в историю журналистики из литературоведения и, наверное, снова туда вернусь.
Представительница одного из областных университетов без особого пиетета вспоминала годы своей работы в газете. С негодованием рассказала о том, как ее оттуда выдавливали, – конечно же, за большой талант, не вписывавшийся в представления редактора и обкома. И она вынуждена была пойти в науку. Другие тоже несли какую-то наукообразную околесицу из истории журналистики XIX века.
Подумалось: несчастные люди, у них ничего не получилось в профессии, вот и вынуждены были покинуть журналистику. И еще: те научные сотрудники, которые раньше были приближены к партийным комитетам и гордились этим, сейчас все обрядились в белые одежды и дистанцируются от прежних властных структур. Сейчас они эстетствуют, разрабатывают эмигрантские темы, призывают изучать меньшевистскую и эсеровскую прессу.
С конференции вышли вместе с соседом.
– Да, – задумчиво произнес он, – ЦК для них по-прежнему как красная тряпка для быка.
Справедливости ради следует отметить, что он после заключительного слова председательствовавшего выступил и сказал – однобокости в изысканиях не должно быть. Надо изучать все процессы ХХ века объективно.
О книге «ЦК закрыт…» никто ни слова. Наверное, не читали.
Сижу дома, перебираю в памяти подробности конференции. Чернобородый господин подарил свою «книгу», вышедшую в каком-то областном издательстве. Вот она, передо мной. Брошюра, размноженная на ксероксе, даже не типографским способом. Полистал. Глаз уткнулся в знакомый заголовок: «Украли жизнь». Когда-то, кажется, в году 91-м, московская газета «Куранты» опубликовала эту статейку бывшего правдиста, разочаровавшегося в коммунистической идеологии и переметнувшегося к демократам. По нему, коммунисты, советская власть украли у него, такого талантливого и неповторимого, жизнь. И вся брошюрка состоит из пересказа подобных публикаций.