Про сороку
Выбрали птицы павлина в зайсаны. Павлин широко раскрыл сияющий хвост. На шапке золотые кисти. Настоящий зайсан! Стали птицы жену ему искать. От куропатки, от кедровки, от синицы, ото всех отказался павлин: синица мала, куропатка плохо летает, кедровка худа, кукушка печально кукует... Понравилась ему только сорока: она веселая.
После свадьбы павлин выщипал из своей груди темно-зеленые перья и положил их сороке на спину и на хвост. Заважничала сорока. Ничего не делает. Сидит — перебирает новые перья. Летит — новыми перьями блещет. Утром чуть свет выскочит из гнезда, и нет ее до ночи.
— Куда ты спешишь, сорока? — спрашивает ее павлин.
—Куда хочу.
— Где ты была, сорока?
— Где хотела.
Рассердился павлин. Еще затемно, пока сорока спала, он тихо слетел с гнезда и спрятался за кустом акации. Утром сорока распахнула свою крытую черным шелком шубу и полетела, сверкая белой оторочкой.
Павлин — за ней. Они прилетели к жилью человека. Сорока тут же спустилась на помойку и стала клевать отбросы.
— Как тебе не стыдно?! — крикнул павлин. — Сейчас же лети домой!
А сорока даже не оборачивается: клюет да клюет. Подлетел к ней павлин, стукнул ее клювом по голове.
— Больше, — говорит, — ты мне не жена! С тех пор, роясь в отбросах, сорока все головой вертит и детей своих учит:
— Один раз клюнь, а пять раз оглянись — не то павлин прилетит, по голове стукнет.
Крепко помнят это сорочьи дети. Клюнут раз — и обернутся. Клюнут — и вокруг поглядят.
Алып-Манаш
Вместе с небом и землей был сотворен Байбарак-богатырь, ездящий на пятнистом, как барс, коне.
Луна и звезды засияли, когда родилась Ермен-Чечен. Она быстрей травы, как камыш, росла. Словно мальчик, диких коней объезжала Ермен-Чечен.
Рядом с ней один раз богатырь Байбарак встал; пал на правое колено и, крепко ухватив ее руку, сказал сквозь стиснутые зубы:
– Отныне мы вовек неразлучны.
– Всегда вместе будем, – ответила Ермен-Чечен. Крепко, злобно ударил своего серого, как железо, коня старик отец, но молодых догнать не мог.
Через год пришел богатырь Байбарак на старое стойбище. Сбросил с плеч мертвого барса.
– Если хочешь, старик, убей меня, как я барса убил. Твою дочь Ермен-Чечен я украл.
Разгневался отец.
– За это целый год пусть проспит твой сын Алып-Манаш, когда станет мужчиной!
Возмужал Алып-Манаш. Он никогда своего деда не видал, угроз его не слыхал. Байбарак-отец и Ермен-Чечен-мать нашли сыну добрую жену. Взяли они в дом девицу. Чистую Жемчужину – Кумужек-Ару.
Алып-Манаш узнал, что за большой рекой живет злой хан, у него есть дочь Ерке-Карачкы. Многие богатыри к ней сватались, домой ни один не вернулся: всех злой хан умертвил.
Алып-Манаш поехал к большой реке, чтобы с ханом сразиться, за смерть богатырей отомстить. Ночами богатырь не спал, днем не дневал. Сколько рек перебродил – сосчитать нельзя. Какие горы перевалил – невозможно упомнить. Белый конь вытянулся, как сыромятный ремень. Кружась, мелькали месяцы. Годы, как змеи, ползли. Подъехал Алып-Манаш к бурной реке, вверх и вниз прошел он по берегу. Тихого брода нет. На берегу лежит вверх дном берестяная лодка шириной в две сажени, длиной в девяносто сажен. Алып-Манаш спешился, перевернул лодку и увидел под ней белого, как лебедь, старика.
– Е-ей, балам, Алып-Манаш! Красивые глаза, умную голову ты дома оставил. Чего тебе там не хватало? Что поехал искать?
[Балам – дитя.]
Алып-Манаш не стал спорить. Он пожал своей твердой рукой сморщенную руку старика, поцеловал его.
– Дедушка, переправьте меня!
Старик в ответ слов не нашел. Молча столкнул лодку, сел на нос. Алып-Манаш, не выпуская повода, прыгнул на корму. Фыркает конь, удила грызет, не хочет плыть. Но крепко держит повод Алып-Манаш. Так выехали на середину реки.
– О чем плачете? – спросил старика Алып-Манаш.
– Мне тебя, балам, жаль. Сколько богатырей я на тот берег переправил! Обратно ни один не пришел.