Вопреки желаниям Рамзана женщина была жива, хотя сама удивилась бы этому, если бы еще была способна на эмоции. Один враг победил другого; ее же даже не заметили. Правда, отсрочка могла оказаться небольшой, вокруг по-прежнему лежал чужой и страшный город, и шансов добраться до своих было немного, но все-таки…
Она понимала, что то и дело начинает двигаться по кругу, по несколько раз попадая в одни и те же места. Жизнь после гибели Сеня не имела смысла, однако оставался долг, и надо было обязательно сообщить все, что удалось узнать. А вот кому – представлялось весьма смутно. Судя по рассказам невольных спутников, там, на далекой площади, ее соратники погибли – если не все, то большая часть. Может, и ждать уже некому?
Но чудесное спасение прибавило сил, и день оказался радостным вдвойне. Женщине удалось поймать небольшого зверька, и теперь ее ждало пиршество. Есть хотелось так, что она была готова сожрать зверька сырым. Целиком, вместе со шкурой и внутренностями. Но все-таки рассудок возобладал над желаниями. Укромных мест хватало, нашлись сухие ветки, добывать огонь разведчицу учили. Небольшой костер, ароматы жаркого, – много ли надо для счастья? Только желудок заходится спазмами, да ничего, недолго ему оставаться пустым…
Этим вечером даже город не казался таким страшным. Нет, осторожности она не теряла, давно привыкнув всегда быть начеку, – но, похоже, удача вновь поворачивалась к ней лицом. Насколько вообще возможна удача после гибели привычного напарника.
Но человек устроен так, что не может горевать все время. Против бед очень помогают сытная еда, ощущение относительной безопасности, простой отдых без необходимости немедленно куда-то идти. Иногда надо набраться сил, хорошенько подумать, наметить план и уж затем – спокойно следовать ему.
Признаваться себе, что готова была вернуться к монахам, лишь бы хоть ненадолго избавиться от ужасов Москвы, женщина не стала. Она сразу убедила себя: ничего хорошего ее там не ждет. Тем более – после убийства Михаила.
Ночная тьма, взмах руки, полет укрытого до поры до времени метательного ножа… Этого ей точно не простят. Они с поразительной легкостью убили Сеня, самого дорогого ей человека в мире. Ее мужчину. Единственного, родного… Жаль, что месть не в состоянии его вернуть… А какие у него были руки!
Объятия Сеня – единственное, чего не хватало женщине для счастья этим вечером. Пришлось старательно гнать мысли о них. Иначе проснулась бы память и женщина вновь увидела бы ужасную гибель любимого человека…
Глава 2
Ей повезло, только осознала она это не сразу. В первый момент при виде широкоплечего мужчины в камуфляже и с автоматом в руках Лина невольно испугалась. Показалось – это один из монахов, специально выслеживающий ее. Но нет. Те, кто пленил ее и вел к себе, были как на подбор бородаты, а подбородок у этого выбрит. Совсем как у ее погибшего напарника, да и практически всех мужчин, что окружали ее с детских лет. И походка у него какая-то иная, чем-то отличалась от манеры передвижения разведчиков. Из-под камуфляжной кепки виднелись заплетенные в хвост длинные волосы.
Рассуждать и предполагать было поздно. Неизвестный тоже заметил притаившуюся женщину, мгновенно залег за каким-то холмиком и наставил автомат. На расстоянии метров в сорок шансов избежать пули не было. Лина машинально попыталась спрятаться за одиноким камнем, но сразу осознала ошибку. По обе стороны лежало открытое пространство, небольшое, но вполне достаточное, чтобы незнакомец успел выстрелить, едва она покинет укрытие. А с саблей против автомата…
– Эй! Ты кто? – после томительной паузы тихо окликнул мужчина. – Ты одна?
Как ей хотелось соврать, сказать, что рядом – группа поддержки! Однако такой ответ был чреват неприятностями. Еще решит подсократить несуществующий отряд на одну единицу! Да и проверить ее слова достаточно просто. Кстати, он-то один?
Ее молчание было понято правильно.
– Выходи с поднятыми руками. Только без резких движений! Чуть что – стреляю!
Хотелось резко отпрыгнуть – жаль, было некуда. Пришлось медленно идти к незнакомцу. Тот оказался молодым парнем, но с повадками опытного воина. Он успевал и следить за женщиной, и обозревать окрестности, однако ствол автомата постоянно был направлен на Лину.
– Как зовут? Откуда ты? Из Кремля?
– Лина. Я не из Москвы, – опять непонятно, какой ответ лучше. В каждой из местных общин свои правила, обычаи, нравы, и абориген с ходу поймает ее на мелком вранье. – А ты кто?
– 7213KRL214.
– Что? – не поняла Лина.
Парень повторил. Он постоянно держался за укрытием и все озирал улицу и развалины.
– Кирилл? – так показалось проще.
– Пусть будет Кирилл. Не маячь. Пошли отсюда, – парень увлек ее к развалинам. Автомат он не убирал. Помимо детища Калашникова у него имелся пистолет в деревянной кобуре. Да еще небольшой рюкзак неведомо с чем за плечами. – Откуда ты, говоришь?
– Из Подмосковья.
– Как Купол прошла? Проведешь? – парень явно не хотел оставаться здесь. Он постоянно сканировал окрестности, высматривая опасность со всех сторон. Так ведь места какие!..
– Не знаю. Я не одна была. Напарник погиб, остальные остались далеко отсюда. На Преображенской площади. Если поможешь туда добраться – можем взять с собой.
Может, хоть часть задания она все-таки выполнит. Если кто-то из соратников уцелел, то абориген весьма пригодится. Правда, он превратится в пленника, но зачем говорить об этом раньше времени? Да и оружие его лишним не будет. Вдруг удастся наладить производство по образцу?
– Годится. Далековато, но ничего. Дойдем.
– Ты так и не сказал: откуда? Из Кремля или монастыря?
– Я из другого места, – но уточнять Кирилл не стал.
Ладно, у своих все можно будет выпытать. И оружие ему не поможет.
– У тебя поесть ничего нет? – спросила Лина.
Вчерашний зверек был маленький, а уж годного в пищу мяса в нем нашлись крохи. Почти одни кости да шкура. На завтрак ничего не осталось.
– Есть, – после некоторой паузы сказал Кирилл. – Держи.
Он полез в мешок и извлек оттуда полоску вяленого мяса. Чуть подумал, извлек еще одну – для себя.
– По дороге поохотимся, если что. Ешь на ходу. Рассиживаться здесь некогда. Нам еще топать и топать. Придется идти в обход. Напрямую очень опасно.
Маршрут был девушке безразличен. Она-то не сумела вырваться ни по прямой, ни обходными тропами. Зато теперь все должно было получиться. Бывает и так: не везет, сплошные трагедии и драмы, отчаешься – и вдруг видишь улыбку удачи. И парень внешне ничего. Чем-то напоминает Сеня.
Странно, но мысль о былом возлюбленном не причинила боли. Наверно, надежда перевесила все печали…
Сборы были недолгими. Обе выделенные для рейда машины проверили заранее до последних деталей. Двигатели едва не перебрали полностью, оружие пристреляли, никаких нареканий. Все баки заправлены, ленты снаряжены и уложены. Непосредственная подготовка включала лишь погрузку того, что может пригодиться в походе. Или того, что сумел выделить монастырь. Запасы не безграничны, будут ли новые поступления – вопрос каверзный. Приходится беречь любую мелочь.
С собой взяли один гранатомет РПГ с тремя выстрелами к нему, две одноразовые «мухи», небольшой запас боеприпасов, продукты на десять дней, даже купленной у маркитантов драгоценной тушенки, само собой – воду, чтобы не зависеть от случайностей. Плюс – установку Влада, чтобы преодолеть защитный барьер, отделивший Москву от остального мира. Все было погружено в десантные отделения с вечера, и на отдых отводилась целая ночь.
Михаил спал спокойно. Он давно привык отдыхать впрок перед походом. В городе может случиться всякое. Физически монах чувствовал себя превосходно, лекарства подействовали, рана затянулась, и теперь остро хотелось действия. Пока же можно выспаться в собственной постели, если повезет – увидеть хорошие сны. Правда, хорошее снилось Михаилу редко, и утром он ничего не помнил, кроме ощущения, что видения были приятными. А надо ли больше? Наяву хорошего тоже немного. Но и особо плохого, в общем-то, нет. Багов нашли и уничтожили, в ближайших окрестностях все спокойно, а личные неурядицы в расчет принимать не стоит.
Снилось ли ему что-то на этот раз, Михаил сказать утром не мог. Кажется, да. Во всяком случае, было ощущение чего-то ускользающего, неопределенного, и монах еще полежал какое-то время, пытаясь разобраться в видении, но сделать этого так и не смог. Значит, надо вставать и готовиться к дороге. Умыться, позавтракать да и отправляться в путь.
– Так, мы с Рамзаном и Улугбеком на головной, Петр, Влад и Ростислав – на второй, – все это было оговорено еще в самом начале, но порядок есть порядок. Надо же отдать последние распоряжения! Церемония краткого прощания уже прошла, напутствия получены, и разведчики в мыслях уже были не здесь.
Две боевые машины пехоты, официально – БМП-2, неофициально – «двойки» или «бээмпэшки», стояли одна за другой. Их сумели сберечь во время боев, позже – законсервировать на крайний случай, и теперь Настоятель решил, что такой случай настал. Пешком идти через всю Москву долго и ненадежно, а тут и на гусеницах, и под прикрытием брони… И неизвестно, сколько еще придется двигаться по ту сторону МКАДа. Запаса топлива теоретически должно хватить на пятьсот с лишним километров – в зависимости от дорог. Из этого и придется исходить. Если что – добираться пешим ходом. Но это уже в самом крайнем случае.
Техника была старой даже в годы последней войны. Новая сгорела в пламени ожесточенных боев, и оставалось довольствоваться машинами, принятыми на вооружение еще в ином государстве. Но ведь ездят. Тридцатимиллиметровые пушки 2А42 функционируют исправно, спаренные с ними пулеметы Калашникова – тоже, а наиболее опасные для брони противники, биороботы разных модификаций, давно лишились боеприпасов и, следовательно, уничтожить бэмпэшки не сможет. Любой же мутант и вообще живое существо – и подавно. Да, БМП – далеко не танк, защита оставляет желать лучшего, так ведь пулю держит. Гранатометов же ни у кого, кроме маркитантов, нет. И никто не ставит на улицах Москвы мин, на которых можно подорваться. Так что главное – не влететь в некстати подвернувшуюся аномалию.
– Ну, с богом! – Михаил вскарабкался по броне, занял командирское место в башне и размашисто перекрестился.
– Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! – своеобразным эхом повторил Рамзан, поднимая в соответствующем жесте руки, и занял место в кресле наводчика. Механиком-водителем был Улугбек. Тот самый, которого очень хвалил Рамзан. Управлять тяжелой машиной Улугбеку нравилось, и он довольно щурил и без того узкие глаза.
Что-то пробормотали спутники, и все перекрыла команда:
– Заводи!
Сохранились даже шлемофоны, штука отнюдь не лишняя при движении. Удалось наладить внутреннюю связь и даже рацию – только дальностью она не отличалась, а Купол вообще не пропускал радиоволны.
Двигатель взревел, а затем заработал тихо и ровно. Михаил посмотрел назад. На второй машине все тоже заняли свои места. Люки пока были открыты, никому не хотелось раньше времени скрываться за броней.
Впрочем, так ехали недолго. Да, видимость снаружи намного лучше, чем внутри, и не зря у кресла механика-водителя два положения, походное, чуть приподнятое, и боевое. Жаль, что за пределами монастыря приходится считать, что бой может начаться в любую секунду.
Машины медленно проследовали хитрой дорогой между минных полей и аномалий, прикрывавших территорию монастыря, и выехали на ничейную землю. Люки сразу захлопнули. Человеческая жизнь – штука хрупкая. За шумом мотора не расслышишь полет рукокрыла, рискуя вмиг остаться без головы. В полном смысле слова. Или пострадаешь от другой твари.
Несмотря на тренировки, смотреть на мир через триплексы было непривычно. Обзор ограничен, а уж что происходит под машинами – оставалось лишь гадать. Зато любой сторонний наблюдатель решит, будто по улице передвигается пара биороботов неизвестной модели. Мало кто из ныне живущих видел древнюю технику, да еще на ходу.
Ехали медленно. Асфальт большей частью растрескался в крошку. Где-то его просто занесло землей, где-то успела прорасти трава. Гусеничным машинам было все равно. Они создавались для движения по любой местности, вплоть до полного бездорожья. Но сохранялся риск залезть в какое-нибудь поле смерти, провалиться в скрытую яму, попасть туда, откуда не будет выхода. Машины порою покачивало на неровностях почвы. Непривычное ощущение для сидящих за броней людей, почти всю жизнь привыкших передвигаться пешком. Да и моторы на небольшом ходу работали тише. Первый участок пути был разведан неплохо, и бээмпэшки послушно сворачивали, объезжая улицы, где не было ни прохода, ни проезда.
Пока никого на глаза не попадалось. Все живое, если оно здесь и было, на всякий случай попряталось. Лишь разок Михаилу показалось, будто что-то промелькнуло между руинами домов и тут же скрылось. Впрочем, монах был не уверен, а спрашивать у Рамзана не стал. Наводчик не обязательно смотрел в ту же сторону. Михаил не стал и вдаваться в нехитрые рассуждения о том, что когда-то здесь были оживленные районы огромного мегаполиса, куда-то мчались потоки машин, – не боевых, обычных, по тротуарам шли толпы людей, а другие толпы тем временем ехали в метро. Мало ли что было когда-то? Гораздо важнее то, что происходит сейчас. Никакие рассуждения и сожаления не воротят прежней жизни. Значит, бесполезно размышлять и сожалеть.
С верхних этажей сохранившегося здания вдруг поднялась стая рукокрылов. Летающие монстры закружились в небе, то поднимаясь повыше, то снижаясь до бреющего полета. Рамзан задрал пушку вверх, однако стрелять не стал. Попасть в быстро перемещающуюся цель очень трудно, нет смысла зря расходовать снаряды. Они еще могут пригодиться, а непосредственной угрозы, пока люди находятся под броней, рукокрылы не несут.
В этом пришлось удостовериться на практике. Наиболее агрессивный монстр не выдержал и обрушился на головную БМП. Экземпляр попался довольно крупный, связываться с таким человеку было очень опасно, а вот с броней летающая тварь ничего поделать не смогла. Зубы и когти проскрежетали по металлу, башня повернулась, и рукокрыл свалился с машины. Бээмпэшку чуть качнуло. Крыло попало под гусеницу, его мгновенно размололо, и тварь осталась агонизировать на дороге. Она еще смогла кое-как убраться с пути второй машины, но потом еще живого рукокрыла принялись азартно рвать его голодные сородичи.
Не повезло. Случившееся послужило уроком остальным, и больше нападений не было. Стая лишь кружила в вышине, как кружила бы в случае появления биороботов.
Мимолетная мысль Михаила о роботах оказалась в руку. На пересечении Серпуховского вала и Подольского шоссе метрах в ста от головной машины выскочил Рекс. И откуда взялся так близко от монастыря… Забрел, наверное, на свою беду. Он тоже успел забыть, что за машины ему попались, и немедленно поплатился за это.
Гулко заговорила автоматическая пушка. Небольшие бронебойные снаряды буквально изрешетили робота, пробили корпус, поразили важные органы, и Рекс рухнул, чтобы уже никогда не встать.
Вся схватка заняла несколько секунд. И лишь чуть больше подрагивала левая нога бронированного чудовища, да где-то внутри корпуса вспыхивали небольшие искорки, словно от замкнутой проводки.
– Ну вот и ладушки, – привычно пробормотал Михаил.
Хорошая вещь пушка 2А42! Конечно, против серьезной брони она бессильна, не для того создавалась, – только у многих ли есть серьезная броня? Еще хоть один ПТУР на случай такой серьезной встречи! Да умение им пользоваться в придачу! Без умения самое совершенное оружие превращается в кусок бесполезного железа.
БМП прошли впритык к мешающей проезду груде железа. Улугбеку пришлось даже сдвинуть люк и сесть по-походному, чтобы лучше видеть. Едва разрушенный боевой робот остался позади, как механик-водитель вновь повел машину по-боевому. Это за броней нападение того же рукокрыла не страшно. А как отхватят голову, которая одна…
Внутри машин было шумно. Совершенно не слышно, что происходит снаружи. Опытные разведчики, исходившие по Москве многие километры, привыкли полагаться на слух не меньше, чем на зрение. Любой шорох может известить об опасности. А тут…