– Ещё! Ещё! – непроизвольно подзадорила она и откинула назад голову, будто падая на спину. Сильные мужские руки подхватили девушку. В следующее мгновенье она почувствовала себя летящей по воздуху, обвила руками за шею своего возлюбленного и на этот раз впилась в губы, как бы закрепляя тем самым свою главную победу.
Среди мужчин постоянно проскальзывает байка о том, кто и как выбирает партнёра, где ведущая роль предоставляется, конечно же, мужчине. При этом мужчина обязательно чувствует себя пусть не Казановой, но где-то около того, начисто забывая о том, что выбирать и выбрать – удел девушки. Как она это делает, не знает никто и вряд ли такое кому-нибудь станет известно. Скорее всего, женщина даже сама не понимает, как она делает свой заветный выбор и как приручает дикое свирепое животное, частенько брыкающееся, встающее на дыбы, но всё же соглашающееся подчиниться дрессировщице. Выбор сделан! Именно это почувствовала Сашенька в отношении к своему возлюбленному. Может быть, он смог бы ещё какое-то время посопротивляться для очистки совести, но это вовсе ненадолго.
Какое там! Никто ещё, барахтающийся в ласковых женских объятиях, не спасался от капитального поражения. Некоторые также для очистки мужской национальной совести считают себя вершителями судеб, но неуклонно подчиняются женским ненавязчивым советам. Хуже всех, конечно, приходится султанам в многочисленных многострадальных гаремах, только в таком курятнике петуху приходится исполнять роль свадебного генерала, а иногда и подраться с соседским петухом, но весь микромир налаживают, как обычно, курочки. Они это всегда умеют. Вероятно, у женщин чувство организации микромира просто от природы, от сущности, и они с этим всегда успешно справляются.
Но справляться с Иннокентием Васильевичем не надо было. Он который год уже жил выдрессированным и только ждал своего часа. Вот здесь уже ни мужчина, ни женщина не знают, когда этот час придёт и придёт ли? А сейчас оба почувствовали, поняли и приняли эту ступень переходного развития, этот всеобъемлющий зов природы.
Оказавшись в постели, Шурочка дала волю своим фантазиям. Ведь не только мужчину постигают мечты о том, как женщина будет выглядеть в постели! Лучшей половине человечества это в головку приходит значительно чаще, с той лишь разницей, что женщина никогда не старается размениваться на многих и заниматься полиандрией, а мужчина с ранних лет старается коллекционировать победные ночи, ничуть не подозревая, что среди многих женщин и случайных связей теряет свою личность, свою мужскую натуру и постепенно превращается в раба каскада страстей и сексуальных потребностей. Почти всегда мужчина соображает, что превратился в «сивого мерина», но соображение приходит слишком поздно. Такие обычно спиваются. Или же наоборот, пускаются во все тяжкие, надеясь хоть что-то урвать для себя.
На сей раз, страстям готовы были послужить оба. Влюблённые, соревнуясь в радости поцелуев, так увлеклись, что не ощущали больше ни окружающего мира, ни спиралей времени, захватывающих людей своими потоками. Шурочка сначала не поняла даже, что случилось, когда чувство сладостной боли пронзило всё её тело. Это было так восхитительно, так бесподобно, что девушка ничуть не отказалась бы ещё раз испытать такое. Но чаще всего с человеком случается что-то только раз в жизни и никак не иначе!
Сексуальные страсти отнимают очень много энергии и поселяют в душах влюблённых чувство лёгкого парения над землёй, вечного птичьего полёта, которое не оставляет обоих до тех пор, пока не начинаются бытовые разборки. Только нашим влюблённым бытовуха вовсе не мешала. Во всяком случае, пока. Оба, утомлённые, счастливые и умиротворённые в то же время, чувствовали, что стали сейчас двумя крылами одной удивительной птицы, парящей в поднебесье.
– Чижик мой, – прошептал Белецкий. – Возлюбленная моя, ты даже не представляешь, какая сегодня чудная ночь! Я сейчас почувствовал настоящий полёт над миром, увидел планету совсем другими глазами, понял очень много нужных вещей, разобрался, наконец, в самом себе. И это всё ты! Твой подарок!
Шурочка опустила веки, слушая восторженный голос любимого. У него даже интонации стали какими-то другими, более чувственными и проникновенными. Это был мужчина её мечты: настоящий, нужный, ласковый. В общем, Сашенька давно о таком и мечтала. Вот только до сих пор никаких любовных игр меж ними не наблюдалось.
Может быть, для кого-то это покажется удивительным, но девушка непроизвольно попала в отмерительницы. Ведь недаром говорится: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Наши предки не просто так выпускали в мир мудрые летучие фразы. Девушка все прошлые годы примерялась к Белецкому, вернее, несознательно примеряла его к себе. Это оказалось нужным для обоих. Пришло время и они отдались своим вызревшим чувствам полностью и безвозвратно.
– Любимый мой, – Шурочка подняла глаза не Иннокентия Васильевича. – Почему ты меня Чижиком назвал?
– Ах, это! – улыбнулся Белецкий. – Знаешь, я давно уже придумал для тебя это домашнее имя, да как-то сказать не решался.
– Почему именно Чижик? – не отставала Шура.
– Всё очень просто. В Петербурге на Фонтанке есть мостик, под которым в незапамятные времена городские власти водрузили крохотного бронзового чижика в память о народной песне: «Чижик-Пыжик, где ты был? – На Фонтанке водку пил». Слышала?
– Конечно, – кивнула Саша.
– Так вот, – продолжил её возлюбленный. – Этого крохотного бронзового чижика каждый год крадут из-под моста фанаты коллекционеры. Но городские власти всё же каждый раз восстанавливают чижика, как птицу Феникс. А я просто не отдам тебя никаким воришкам, даже самым молодым и привлекательным, потому что ты у меня одна единственная Чиженька.
– Не отдавай! – Шурочка снова прижалась к мужчине всем телом. – Никому не отдавай, хоть мне и так никто не нужен.
Всё же любовные страсти настолько вымотали человеческое тело, что оба незаметно отдались во власть тут же обрушившегося или просто налетевшего сна. Шурочке привиделся тот самый удивительный птичий полёт и, в то же время, пришло совсем иное понимание человеческого мира, в котором должно существовать вовсе не завоевание всего окружающего, а добровольное раздаривание биологической энергии. Именно тогда люди начнут развиваться по-настоящему, и развитие цивилизации пойдёт по другому пути.
А Иннокентий Васильевич чувствовал себя сразу греческим философом, которому вручили чашу отравленного вина; в то же время он был скифом, не покидающим седла; проповедником в стране Ариан Вэджа; русским князем Александром Невским; тем же англичанином Шекспиром, ставшим впоследствии знаменитым писателем и молодым сильным парнем, по имени Тришка. Даже во сне Иннокентий Васильевич сообразил, что все приснившиеся люди – его временные двойники. То есть, в тело любого из них он мог бы переселиться при желании.
Только сознание такой возможности уже не покидало голову. Более того, даже чем-то встревожило. Белецкий понял, что встреча со всеми двойниками неизбежна на спиралях времени и возможно даже очень скоро. Он об этом говорил уже Шурочке, только сам ещё не знал – когда! А сейчас все его двойники выстроились парадной шеренгой – этакий своеобразный парад планетных личностей, в котором не последнее место было приготовлено Иннокентию Васильевичу. Но почему двойники явились к нему? Неужели уже пришло время уходить в Зазеркалье? И прямо сейчас?!
Ведь только что им с Шурочкой было показано, что такое настоящее человеческое чувство любви! Неужели придётся так неожиданно расстаться?
Зачем?! За что?! Что я сделал не так?!
– Ни за что, а просто у всех нас своё время, – раздался чей-то успокаивающий голос из подпространства. – И не надо себя мучать бесполезным вопросом – что сделал не так, как надо? Лучше подумай, что не успел сделать? Ты же знаешь, никто не расстаётся навсегда, и вы сможете встретиться, но не сейчас. Тебе пора. Не трать себя на выспрашивание отсрочки, знаешь ведь, не поможет. У каждого своё время.
Сашенька каким-то седьмым или восьмым чувством восприняла, что в её жизни случилось какое-то неожиданное, непреднамеренное, что-то ужасное, неисправимое, не имеющее названия. Открыв глаза, она сразу принялась тормошить своего возлюбленного. И чем дольше он не просыпался, тем сильнее девушка трясла его отяжелевшее тело, испуская при этом жалобный звериный рык:
– О, Боже! Но зачем?! Почему?! За что мне такое?! Неужели это из-за меня?! Неужели нельзя никак иначе?! Господи! Верни его!! Я ведь действительно люблю его! Зачем же отнимать Свою любовь, или Ты не Бог, а палач?! Что мы Тебе сделали?! Боже, верни его… ну, пожалуйста!..
Крики девушки переросли в неутешное всхлипывание. Она даже потеряла сознание.
Очнувшись, и снова вникая в свалившуюся на голову беду, Шура уже не могла пролить ни капли слёз. Только снова попыталась зачем-то тормошить уже холодеющее тело возлюбленного.
Реальность заставляла поверить в случившееся. А ничего случайного в этом мире не случается. Это Шурочка усвоила прочно. Сколько раз сам Иннокентий Васильевич утверждал, что расставание неизбежно придёт. И всё-таки можно встретиться в потоках времени, потому что для любви нет ничего невозможного!
Именно эта мысль помогла ей справиться со свалившимися на её плечи заботами. Благо, что в это время бабушка оказалась в Москве и помогла внучке утрясти все бытовые неурядицы. К тому же, бабушка долго не хотела отпускать внучку из-под своей опеки. Только после нескольких серьёзных разговоров, Саше было позволено жить в квартире Иннокентия Васильевича.
Сегодня от печальных дум новую хозяйку квартиры отвлёк бабушкин звонок. Та обычно давала себе труд иногда поинтересоваться внучкиным здоровьем и настроением, особенно после утраты, ведь бабушка сама прошла сквозь эту неразбериху чувств, сознания и упаднических настроений.
Почуяв в голосе девочки невесёлые давнишние нотки, бабушка сразу же потребовала встречи. Она знала, что на Шуру нападает хандра после потери близкого человека, но, к счастью, умела легко разгонять внучкину тоску. Девушка поняла: надо было всё-таки что-то решать, ведь безделье всегда приводит душу к деградации, а сознанье к дистрофии.
Саша подошла к заветному письменному столу, на котором остались стоять часы с двусторонним циферблатом и рядом – изумрудно-прозрачный эликсир в бутыли с притёртой пробкой. Шура после первого раза ещё никогда не отправлялась в путешествие по времени, но вдруг временные петли позволят всё-таки встретиться с возлюбленным? Может быть, он не навсегда ещё потерян?
Почти не отдавая себе отчёт, Шурочка чуть ли не автоматически завела часы с обеих сторон, открыла бутылку, запустила туда ложечку, проглотила её горько-сладкую порцию, потом ещё одну…и ещё…
Зачем девушка приняла лишнее содержимое бутыли, она не знала, но подсознательно думала, что именно это позволит отыскать в потоке времени любимого. И, приняв очередной глоток эликсира, Саша вдруг обнаружила себя в мужском теле! Неужели среди её двойников в кольцах времени имеются мужчины? Видимо так оно и есть, потому что эликсир, посланный ангелами Белецкому, не мог при перемещении ментального человеческого тела совершить ошибку. А вдруг всё-таки какая-то ошибка? Вдруг она застрянет в мужском теле навсегда и не сможет отыскать предмета своей любви?
Стоило ли вообще снова начинать путешествия? Нет, вероятно, стоило, потому что иначе Иннокентий Васильевич никогда бы не отправил её в тело Мариэль, невесты Синей Бороды. Тогда получилось действительно странно: девушка побывала в теле невесты и сама стала невестой! Здесь её покинул возлюбленный, а у той, средневековой двойняшки, такая же судьба? Но сейчас этого девушка узнать не могла, потому что отправилась совсем в другую эпоху.
Во всяком случае, оказавшись в мужском теле, причём её двойником оказался то ли китаец, то ли индус, девушка инстинктивно сжалась в комок и подумала о ладанке, которая должна была оказаться сейчас на шее двойника. Ладанка болталась на месте, потому что двойник в это время потрогал оказавшийся на шее посторонний амулет и стал соображать, что же это такое. Тут же к его сознанью постаралась подключиться девушка и уверила двойника, что ладанка подарена настоятелем храма, возле которого он стоял. Из храма вышло ещё несколько китайцев в чубах, и остановились рядом.
Подсказанная мысль оказалась как нельзя, кстати, потому что Шурочкин двойник оказался сам ламой тибетского монастыря Гомпа, и в сопровождении шестерых мужчин держал путь на высокогорный кряж Гималайского архипелага, где находилось тайное и очень важное для ламы место.
Он не уставал думать о цели путешествия, и скоро Шура поняла, что это не только святое, но очень удивительное место. Гора, куда направлялись китайцы, называлась Кайлас. Девушка напрягла память и вспомнила, что в какой-то из прочитанных ею книг говорилось, либо в горе Кайлас, либо возле неё находится вход в Шамбалу. Что это за гора и как до неё добраться не знал никто, даже Шурочкин двойник. Однако у него были несколько точных примет, которые лама случайно обнаружил в манускриптах, хранящихся в одном из дацанов.
Выяснение точного адреса и времени, в котором Саша оказалась, пришлось отложить на потом. Достаточно было, что монах успокоился, поверив в подарок, и дальнейший путь в горы проделывал без волнения. Ведь, если подарок от настоятеля – значит, от Бога! А подарков Бога нельзя сторониться. Тем более, путешественников ожидал труднейший переход по Гималаям, которые являлись границей меж Индией и Тибетом.
Девушка обрадовалась, что двойник уверовал в подарок, и тоже попыталась успокоить себя, приняв посланное ей потоком времени тело, как данность и на всякий случай осмотрелась. Что говорить, любопытство не оставляло её никогда, как истинную женщину, а в данном случае – подавно. Всё-таки не каждой женщине дано распознать мужчину изнутри.
Её двойник был, конечно, не просто мужчиной, а ещё и священником жёлтой религии ламаизма, но это создавало даже какой-то особый шарм. Во всяком случае, очень помогло избавиться от психологической депрессии, ещё недавно удушливой волной захлёстывавшей сознанье. Тем более, тело мужчины носило особый запах!
Вообще-то, запахом простую вонь, исходящую от тела, назвать было трудно. Лама то ли не мылся от рождения, то ли монахам жёлтой веры просто запрещалось всякое омовение, только Шурочка в мгновение ока одурела от кисло-сладкого запаха пота, перемешанного с ароматом мускуса и свежего конского навоза.
Такая ароматическая гамма не могла не поразить, особенно женщину! Но что поделаешь, девушка сама переборщила с принятием дозы и оказалась совершенно в непонятном времени, в непонятном человеке, шедшим по каким-то своим делам в неизвестные края к таинственной горе с шестью странными попутчиками. Но выбирать не приходилось и девушке пришлось смириться с данностью. Во всяком случае, одно путешествие по Гималайскому архипелагу обещало доставить массу удовольствия и воспоминаний на всю оставшуюся жизнь.
После долгого утомительного перехода, отнявшего шесть ничем не отличающихся друг от друга дней, перед путешественниками открылся горный перевал. Чем выше в горы поднимались монахи, тем воздух становился более разряженным, но чистым. Это отметила даже Шура. Монахи, конечно же, не раз бывали в таких переходах, поэтому молча, безропотно шли за старшим. Наконец путешественники поднялись на самую высокую точку горного перевала и на недолгое время остановились.
Оказалось, это был не простой перевал, а подъём в высокогорное ущелье. Крутые жёлто-бурые скалы поднимались отвесно вверх, но меж ними виднелся довольно широкий проход. А в конце ущелья, словно диковинная египетская пирамида, возвышалась гора, увенчанная белой шапкой снега.
Вид этой горы заворожил девушку: высоко в горах была кем-то воздвигнута невиданных размеров пирамида? Как?! Какими средствами и механизмами?! Но, присмотревшись, девушка поняла, что гора в конце ущелья – не творенье рук человеческих. Это была вовсе не пирамида, а сотворённая Богом гора Кайлас, куда не смог подняться ещё ни один из живущих на нашей планете людей.