I
II
III
IV
VI
VII
VIII
IX
XI
XII
XIII
Историческая повесть
Потрясенный дух склонен к суеверию. Тацит, I , 28
Грех не велик, если ей на теле, и стройном и гибком,
Дерзкой рукой изомнешь туники воздушные складки.
Спутаешь волны кудрей и вмиг на чело молодое
Тучку досады нагонишь с зарницами быстрыми гнева!
Кто же не любит смотреть на то, как с досады мгновенной
Слезы красавица льет? Но знай: непристойно, преступно
Вызвать из груди ее поток безутешных рыданий,
Чтобы, беснуясь, она металась, кричала от горя.
Чтобы ногтями своими себе же царапала щеки!
Скиф необузданный тот, преступный и гнусный, безумный
Изверг, кто милой своей такое нанес оскорбленье!
Боги соступят с небес и тяжко его покарают. Катулл
I
При императоре Тиверии [Тиберий (Тиверий) (42 до н. э. -- 37 н. э.) -- римский император (с 14 г.) династии Юлиев-Клавдиев] произошло в Риме одно чрезвычайно возмутительное событие, отмеченное Флавием в его "Древностях иудейских".
Старая религия доживала свой век. По внешности ее держались все, но по внутреннему убеждению уже очень немногие верили в ее святость и в ее спасительное значение для человека. Сомнение в истинах этой отживавшей свое время веры не было чуждо и самим жрецам. Напротив, в них даже более, чем во всех других людях, давно поселилось неверие ко всему, во что они учили верить других, но так как для них было выгодно, чтобы люди почитали их способными руководить велениями богов, то они поддерживали народные суеверия и извлекали из них для себя выгоды. С этой целью жрецы от времени до времени сочиняли и распускали в народе удивительные рассказы про разные неимоверные дела, которые будто бы происходили в их храмах, и это всегда имело двоякие последствия. Такие рассказы одновременно возбуждали негодование образованных людей, которые видели в этих рассказах богохульство и ложь, рассчитанные на то, чтобы обмануть людей необразованных и легковерных, и за то собрать с них приношения на молитвы; а в необразованных и легковерных людях это будило склонность к суеверию и предавало их в руки жрецов, между которыми были люди, умевшие хорошо притворяться и прославлявшиеся за свое благочестие, которого, в сущности, они не имели.
Одним из таких жрецов был главный жрец капища Изиды в Риме, по имени Хрем.
Он пользовался в разных слоях римского населения славою священнослужителя, которого особенно любит всеблагопомощная богиня Изида и всякое его моление исполняет сама или через посредство Анубиса, златокудрого бога.
Хрем с большою для себя выгодою пользовался славою, и все это сходило ему благополучно, пока не пришло время и через него произошло в Риме "невероятное и ужасное" событие.
Событие это, вызванное безумною любовью богатого молодого человека к молодой замужней красавице строгих нравственных правил, имело последствиями обнаружение страшных злоупотреблений в римском храме богини Изиды, открывших обманы в ее таинствах, за чем последовали казни жрецов и других обманщиков и уничтожение самого храма.
И все это произошло через весьма скромную и благо нравную женщину, целомудрию которой была нанесена несносная обида, соделавшаяся причиной удивительного конца ее страданий.
Вот в чем было дело.
Жил в Риме достаточный гражданин по имени Сатурнин. Он был прославленный своею храбростью мечебоец, и когда достиг уже пожилых лет, то в консульство Квинта Плавтия и Секста Папиния [Квинт Плавтий и Секст Папиний Аллений были консулами в 36 г.] получил почетную должность в отряде императорских телохранителей и, появляясь часто перед Тиверием, имел редкое счастье понравиться этому мрачному и подозрительному государю и внушил ему к себе без особенного старания такое доверие, что Тиверий выразил особенное удовольствие видеть его на страже у своего жилища. А как скоро такое благоволение императора было замечено высшими военными властями, то лица эти и сами поспешили оказывать Сатурнину всякие милости и так расположили его службу, что он почти постоянно находился во дворце цезаря. Это же сделало Сатурнина известным и во всем Риме, и многие стали перед ним ласкательствовать и искать с ним сближения. А когда он овдовел, неожиданно потеряв первую жену Ауфилену, причинявшую ему в течение десяти лет супружеской жизни много досаждений и покрывшую имя его бесславием своего поведения, то нашлось много достаточных людей, которые обнаруживали горячие и спешные заботы, чтобы породниться с Сатурнином посредством вовлечения его в новый брачный союз с кем-нибудь из своих дочерей или других близких родственниц.
Но как для осуществления этих забот нужно было согласие тех лиц, которые должны были вступить во второй брак с Сатурнином, то дело это представляло некоторую трудность, так как храбрый мечебоец имел наружность, которая не могла быть во вкусе молодых римских девушек, любивших видеть в мужчине красоту и изящную статность. Сатурнин хотя был и высок ростом, и силен, но был очень длиннорук, и в его фигуре не было никакой гибкости и благородства, а его незлое и даже, можно сказать, доброе лицо носило следы легковерия и тупости. Притом оно было обезображено сильно заросшим лбом и отвислыми апатическими губами, в которых не было видно никакой энергии.
Знакомые, знавшие жизнь его с первою женою Ауфиленою, которая утонула, катаясь на лодке с молодым другом Сатурнина, мечебойцем Бибулом, хотя и жалели о том, что Ауфилена не хранила покой Сатурнина, но тут же признавали между собою, что хранить верность к нему для такой живой женщины, какова была белокудрая Ауфилена, было б и трудно.
Дурным находили только то, что она без сожаления тратила на своих часто сменяемых избранников достояние своего доверчивого и простоватого мужа, за что, как думали, Ауфилену и покарали боги: так как последний ее избранник и ложный друг Сатурнина, богошественный Бибул, погубил ее, наскучив ее нежностью, которая, при неравенстве их лет, казалась ему тягостною. За это он не только изнурял ее средства, которые она в свою очередь брала у мужа, но обращался с ней не иначе как с видимою для всех презрительностью и наконец однажды заманил ее притворною ласкою в загородную корчму, и оттуда Ауфилена уже не возвращалась, так как они с Бибулом поехали вдвоем кататься на лодке в море, и там произошло нечто такое, при чем лодка их опрокинулась. Юный Бибул спасся, держась в воде за борт лодки, а более слабая и нежная Ауфилена не успела схватиться за край лодки и потонула.
Молва же народная прямо утверждала, что Бибул, несносно наскучив Ауфиленою, решился от нее избавиться и, сломав ей руки, столкнул ее в воду.
Об этом и говорили простолюдины, которые толклись при таверне, откуда отплыли Бибул с женою Сатурнина, и все знакомцы Бибула: роскошник Фуфидий, известный щеголь Руфил, философ Будаций, весельчак Фунданий и другие праздные люди большого достатка, проводившие веселые ночи в загородном доме богатой вдовы Фаволии, не желавшей стеснять себя узами нового брака и проводившей веселую жизнь без внимания к общественным толкам.
Вообще Сатурнин, приятный императору, не имел тех качеств, которыми он мог нравиться женщинам, а между тем сам он этого не замечал и, будучи очень женолюбив, не хотел оставаться вдовцом после смерти Ауфилены и простер свои виды насчет одной из девиц, отличавшейся превосходною красотою и благонравием, а притом имевшей и хороший достаток.
II
Девица, к которой почувствовал расположение пожилой Сатурнин и пожелал взять ее за себя замуж, называлась Нетэта. Ей в это время едва лишь исполнилось четырнадцать лет, и она обращала на себя внимание всех своею необыкновенною милотою. Она не принадлежала к именитому и знатному роду, но, однако, имела свое родословие: отец ее, суровый римлянин по имени Пакувий, был в числе мечебойцев в египетских войсках Антония [Антоний Марк (ок. 83 -- 30 до н.э.) -- римский полководец, консул с 44 г., имевший в управлении восточные области Римской державы. Царица Египта Клеопатра (69 -- 30 до н.э.) была его любовницей, а затем супругой. Потерпев поражение в борьбе с Октавианом (30 г.), оба они покончили жизнь самоубийством.]. Он служил при дворе Клеопатры и, может быть, участвовал в последнем предательстве ее победителю, от которого зато и получил жизнь и дозволение возвратиться на родину, в Рим. Пакувий был женат на египтянке, которая была родственницею одного из приближенных жрецов Клеопатры, разделивших до конца ее последнюю судьбу. Жену Пакувия звали Атис.
Атис была молода и красива, любила утехи жизни и считала вправе желать их и любоваться ими, так как она принесла своему, мужу приданое, которое, по тогдашнему невысокому положению Пакувия при дворе Клеопатры, следовало считать весьма значительным. Пакувий был много старше своей жены и не имел склонности к тому, что влекло к себе его избалованную жену. Вследствие этого в союзе их не было согласия, и брак их долго оставался бездетным, но Атис стала просить богиню Изиду, чтобы та дала ей детей, и когда пребыла три ночи в моленьях об этом в храме богини, прошение ее было услышано, и у Атис родился прекрасный ребенок, девочка, которую назвали Нетис, а в родственном круге называли Нетэтой.
Дитя это почиталось обязанным своим происхождением не одним простым причинам союза ее родителей, но также и божественному участию бога Анубиса или Диониса, вечно присутствующего в храмах Изиды и восполняющего все, что угодно облагодетельствовать богине.
Замечательная красота девочки еще более закрепила за нею всеобщую уверенность, что в происхождении ее на свет божество оказало особенное участие. Нетэту почитали также богорожденной, как Бибула, виновника смерти первой жены Сатурнина, пышной Ауфилены, и это никого не удивляло и не казалось особенно странным, так как такое участие богов в семейных радостях людей в это время почиталось за возможное и весьма вожделенное и входило в пределы благоверия. А дети, в рождении которых признавалось особенное участие того или другого бога, у правоверных людей пользовались высшим вниманием, и если они обладали какими-либо счастливыми качествами или дарованиями, то все это относилось к их божественному происхождению. И с ними не наблюдали условий общественного равенства, а, напротив, почитали их за превосходнейших и достойных самого лучшего с ними обхождения.
Если же и были вольномыслители, которые находили такое участие богов в делах людей как бы неуместным и подверженным сомнению, то они хранили это про себя и не высказывали своих мнений иначе как в кружке людей им единомысленных, ибо иначе боялись, что неверие их может послужить им к пагубе.
Нетэта была дочь очень красивой матери, но затмевала ее своей красотой, и Атис очень радовалась, что дочь ее была столь прекрасна, что о ней знали в Риме как об одной из красивейших женщин.
Пакувий и Атис с Нетэтою жили в небольшом собственном доме у Тибра, недалеко от густонаселенной части города, где среди больших зданий прятался храм богини Изиды -- с виду весьма небольшой, но, в сущности, очень поместительный и имевший много пристроек на земле и под землею.
Атис была близка к храму Изиды, как потому, что имела крепкую веру в заступление этой богини, даровавшей ей превосходную дочь, так и потому, что во дни, когда она в слезах уезжала с мужем из Александрии, египетский жрец Изиды, молившийся с Атис о даровании ей ребенка, утешил ее тем, что она не будет одна и на чужбине, и что в Риме и везде с нею пребудет милость Изиды. А чтобы Атис верила в это еще тверже, египетский жрец наказал ей явить себя в Риме тамошнему старшему врачу (sic) Изиды, престарелому Хрему. И печальная Атис как только достигла Рима после скучного плавания через море, так сейчас же побежала к храму святейшей богини и была утешена тем, что увидала, сколь прав был египетский жрец, обещавший ей повсеместную защиту Изиды.
Хрем сразу узнал Атис и, встретив ее с улыбкой, прямо назвал ее по имени. Он сказал ей, чтобы она открыла ему лицо лежавшего на руках ее ребенка, и точно так же произнес вслух имя Нетэты, коснулся до ее детского лба своими перстами и вдобавок сказал им обеим:
– - Дверь милосердой богини будет открыта всегда для обеих вас вместе. И каждая порознь, которой что нужно, тоже может себе попросить пред святыми изваяниями благопомощной! Всегда притекайте к Изиде, и с вами вечно пребудет Изида!
И Атис нестрашно сделалось в Риме, и она здесь устроилась и прожила столько лет, что ее Нетэта выросла и стала из многих отличаться замечательною красотою. Ей шел уже пятнадцатый год, и -- по тогдашним обычаям в Риме -- ее уже пора было устраивать замуж.
III
Несмотря на то, что мать Нетэты выросла при дворе Клеопатры, где не ярко цвела добродетель, и собственное прошлое Атис не было безупречно, она вела свою дочь очень просто, содержала ее в тишине домашнего круга и приучала к хозяйству и женским рукоделиям, а от событий общественной жизни ее устраняла, и потому Нетэта выросла в неведении о всем разнообразии жизни.
Воспитанная в семье, державшейся старинной набожности, при которой люди желали верить в постоянное вмешательство божества во все житейские дела и поступки, Нетэта удерживала в себе это настроение и для того часто ходила молиться в храм Изиды и Анубиса, где была известна всем жрецам и старшему первосвященнику Хрему, у которого она и была несколько раз в его прекрасном помещении, в сокрытом подземелье храма.
Храм же Изиды в Риме был невелик, и как император Тиверий не благоволил к культу этого исповедания, то жрецы Изидины старались как можно меньше себя оказывать, и для того молельщики к ним собирались без скликания, в сумеречное время, а жрецы не выходили без крайней нужды из храма, в котором они, несмотря на не особенно большие размеры храма, имели все необходимое для их не только достаточной, но даже и приятной жизни. Всех жрецов при римском храме Изиды было четырнадцать, и при них незначительное число низших прислужников, особенно ловких для исполнения самых разнообразных поручений. Старший же был Хрем, о котором сказано выше, и от него все зависело в храме. А сам он только по самым важным делам спрашивал себе распорядка из Египта.
С этим-то старым жрецом и были знакомы особенно именитые прихожане храма, и в числе таковых были оба дома, как тот, из которого шла родом Нетэта, так и дом Сатурнина.
Когда красивая дочь сурового Пакувия и Атис стала блистать своей красотою в Риме, многие искали знакомств с этим семейством, и хотя дом Пакувия не выходил из разряда домов людей среднего достатка и старик Пакувий был нелюдим и суров, а жена его Атис не имела надлежащей привычки к хорошему обхождению, -- в дом их сделались вхожи: роскошный Фуфидий, сенатор Помпедий, молодой щеголь Руфил, обладатель огромных богатств по имени Персии, известнейший лакомка Фуск, проедавший второе наследство, Лелий-поэт, историк Фунданий и двусмысленный Зет, Мена-глашатай, весельчак, всех смешивший, -- Фунданий, Фурний, певец Амфиона, светской жизни знаток Булаций, скучающий философ, и еще много других, одиноких людей, имеющих видное положение.
В числе сих последних был и овдовевший Сатурнин. Все они имели неодинаковые цели для посещения дома Пакувия, и большинство из них льнуло сюда с видами, которых не смели бы обнаружить явно. Но зато юный Фунданий вдруг утратил всю свою веселость и прямо стал искать руки юной Нетэты и, может быть, получил бы ее, если бы ему вдруг не объявился соперник в лице скучающего Булация, который, наскучив своею философскою скукою, искал обновления жизни в союзе с прелестным ребенком.