Сират широко ухмыльнулся.
— Просто какой-то ослепленный старый невежда. Надеюсь, любовь моя, вы найдете нашего гостя более податливым в отношении ваших духовных призывов?
— Судя по цвету его ауры, да. — (Фроум при этом нервно оглянулся). — Если сердце его исполнено Космической Любви, я могла бы направить его стопы на Семиступенную Тропу к Единению с Бесконечностью.
Фроум чуть не заявил, что не станет безучастно смотреть, как земная женщина подвергается принуждению — по крайней мере пока он здоров, — но передумал. Подобная несдержанность могла принести больше вреда, чем пользы. Тем не менее Эдриан Фроум мысленно поклялся помочь Элене, поскольку, хоть он и напускал на себя маску прожженного циника в отношении к женщинам, в глубине души оставался сентиментальным чудаком, когда ему хоть слегка казалось, что некая дама попала в беду.
— Вернемся к менее возвышенным материям, — сказал Сират. — Как обстоят дела в Бембоме, мистер Фроум? Информация, доставляемая мне моими дзлиери, нередко доходит в искаженном виде.
После этого ужин протекал достаточно спокойно. Фроум заключил, что Сират, несмотря на свою чрезвычайно напыщенную манеру говорить, проницательный и довольно обаятельный человек, хотя явно из тех, кто не терпит никаких препятствий на своем пути. Девушка тоже очаровала его. Казалось, в ней соединились два совершенно разных человека: милая симпатичная девушка, весьма привлекательная, на его взгляд, и жрица темных сил, внушавшая ему чуть ли не страх.
Когда Сират отпустил гостей, дзлиери вывел их из комнаты. Мишинатвен дождался, пока Фроум не уляжется (Фроуму пришлось несколько раз передвигать кровать, чтобы дождевая вода не капала сквозь потолок из циновки), прежде чем его покинуть. А сам Фроум настолько устал, что ему было уже все равно, приставили к нему охрану или нет.
В последующие дни Фроум узнал побольше о работе мастерской и освежил свои слесарные навыки. Еще он привык к тому, что за ним по пятам ходит Мишинатвен или какой-нибудь другой дзлиери. По его мнению, ему надо было разрабатывать побег, и он чувствовал себя виноватым за то, что толковый план никак не приходил в голову. Сират держал при себе охрану, а Фроум находился под постоянным наблюдением.
И если бы даже Фроум мог улизнуть от своих стражей, что дальше? Даже если дзлиери его при этом не поймают (а они наверняка его схватят), если его не сожрет какой-нибудь хищник здешних джунглей, без компаса он безнадежно заблудится, не пройдя и километра, и вскоре умрет от авитаминоза, неизменно поражавшего землян, пытавшихся питаться исключительно вишнувианской пищей.
А пока ему нравилось возникающее от прикосновения к прочному металлу ощущение своего мастерства, а встреченных здесь людей он нашел вполне сносными в общении.
Как-то вечером Сират сказал:
— Эдриан, я хочу взять вас завтра с собой, чтобы вы стали свидетелем планируемых мною учений.
— С удовольствием, — откликнулся Фроум. — А вы, Элена, поедете?
— Не желаю наблюдать за приготовлениями к жестокому преступлению, — ответила она.
Сират рассмеялся.
— Она все еще надеется превратить дзлиери в пацифистов. С тем же успехом можно учить лошадь играть на скрипке. Она попыталась сделать это с вождем Каматобденом, и тот просто счел ее умалишенной.
— И все же я принесу просвещение этим заблудшим душам, — твердо сказала она.
Учения проходили на большой просеке неподалеку от Амнаирада. Сират восседал на оседланной зебре, наблюдая, как эскадроны дзлиери осуществляют маневры с головокружительной скоростью: у некоторых было туземное оружие, другие были снабжены новыми ружьями. Подразделение копейщиков цепью с топотом проносилось через поле; затем на поле выбегали мушкетеры, залегали за пнями и изображали стрельбу, а потом они вскакивали и рассыпались по окружающим зарослям, чтобы вновь собраться в другом месте. Была и стрельба по мишеням, напоминающим тарелочки, но беспорядочной пальбы не наблюдалось: Сират держал боеприпасы к новым ружьям под замком и выдавал их только для конкретных задач.
Фроум не думал, что Сират собирается нападать на Бембом — пока. Но, несомненно, он вполне мог обрушиться на соседние вишнувианские племена, войска которых являли собой крикливые шайки по сравнению с его войсками. А потом… Сильва должен узнать об этом.
Казалось, Сират руководит передвижениями по полю, хотя он не подавал знаков и ничего не говорил. Фроум подобрался к нему достаточно близко, чтобы увидеть у него во рту маленькую медную трубочку, в которую он дул. Фроум вспомнил: это же свисток Гальтона! Он выдает ультразвук, и на Земле кое-кто подзывает им собак. Должно быть, верхний предел слуха у дзлиери выше двадцати тысяч герц.
За ужином в тот вечер он спросил Сирата, каким способом тот подает сигналы.
— Так и думал, что вы будете строить догадки по этому поводу. Я разработал систему сигналов, что-то вроде азбуки Морзе. Нет особого смысла использовать свисток против враждебных дзлиери, поскольку они тоже способны его воспринимать, но вот с людьми или ромели… Представьте, например, неких злонамеренных землян, задумавших напасть на меня в моей резиденции в отсутствие охраны.
Один свисток — и дзлиери сбегутся, а негодяи даже не будут знать, что я их позвал.
— Это напоминает мне о том, — продолжал авантюрист, — что я хотел поручить вам начать завтра делать еще двадцать таких же для моих офицеров. Я решил научить и их пользоваться этим приспособлением. И должен попросить поторопиться, поскольку на ближайшее будущее я замыслил большой поход.
— Поход на Каматобдена? — спросил Фроум.
— Можете думать так, если вам угодно. Не следует бояться, Элена: я буду осторожен. Ваш рыцарь вернется.
Возможно, подумал Фроум, именно этого она и опасается.
Фроум осмотрел свисток Гальтона, оставленный ему Сиратом. Теперь уже он отвечал за всю мастерскую и знал, где можно найти кусок медной трубки (наверное, от топливной системы какого-то вертолета), подходящий для изготовления дубликатов свистка.
С помощью одного туземца к вечеру он выполнил заказ, а еще один свисток дзлиери испортил. Сират пришел из дворца и сказал:
— Отлично, дорогой Эдриан. Вместе мы далеко пойдем. Вы должны простить меня за то, что я не пригласил вас поужинать со мной сегодня, но я вынужден провести совещание с моими офицерами. Может быть, вы с мисс Мил-лан поужинаете в мое отсутствие?
— Конечно, дом Сират, — ответил Фроум. — С удовольствием.
Сират погрозил пальцем:
— Однако позвольте предостеречь вас от излишне настойчивых попыток употребить свое обаяние в отношении моей подопечной. Столь неопытная девушка может счесть высокого молодого англичанина весьма привлекательным, а итоги могут оказаться весьма плачевными для всех, имеющих к этому отношение.
Когда подошло время ужина, Фроум занял свое место за столом напротив Элены Миллан. Она сказала:
— Будем говорить по-английски, поскольку некоторые наши друзья (она имела в виду вездесущих охранников-дзлиери) тоже немного знают португальский. О Эдриан, я так боюсь!
— Чего? Сирата? Что-то еще случилось?
— Он намекает, что если я не соглашусь с его династическими планами, он прибегнет к принуждению. Вы понимаете, что это значит.
— Да. И вы хотите, чтобы я вас спас?
— Я… я была бы очень благодарна, если бы вы смогли это сделать. Хотя нас учат смиряться с подобными несчастьями и относиться к ним как к заслуженному в прошлых инкарнациях, вряд ли я это выдержу. Я убью себя.
Фроум немного подумал.
— Не знаете, когда он отправляется в поход?
— Послезавтра. А завтра вечером дзлиери будут пировать.
Это означало дикую оргию, и Сират может воспользоваться этим случаем для продолжения династии. Кроме того, всеобщая сумятица давала шанс на удачный побег.
— Попробую что-нибудь придумать, — сказал Фроум.
На следующий день Фроум обнаружил, что его помощники беспокойны и непослушны больше обычного. Около полудня они его покинули.
— Будем готовиться к пиру! — крикнули они. — К черту работу!
Мишинатвен тоже исчез. Фроум остался один, погрузившись в раздумья. Потом он прошелся по мастерской, перебирая куски материала. Он заметил свисток Гальтона, лежавший там, куда он его забросил накануне, оставшийся кусок медной трубки, из которой он делал свистки, и большой медный чайник, который он так и не удосужился отскрести или починить. Идея начинала постепенно приобретать очертания.
Фроум отправился в кузницу и разжег печку, а когда она достаточно нагрелась, он припаял толстую заплату на дырку в чайнике изнутри, где будет самое большое давление. Проверив чайник, он больше не обнаружил протечек. Отпилив затем кусок медной трубки, он изготовил еще один свисток Гальтона, использовав испорченный в качестве образца.
В помещении, где были свалены разные обломки, он подобрал кусок пластика, из которого изготовил герметичную прокладку, чтобы установить ее между чайником и крышкой. Сняв с чайника дужку, он изготовил ручку покороче и присоединил ее так, чтобы она прижимала крышку к прокладке. Под конец он сделал из листовой меди небольшой конический переходник, припаял его к носику чайника, а к переходнику припаял свисток. У него получился герметичный чайник, носик которого заканчивался свистком.
Подошло время ужина.
У Сирата было шумное и веселое настроение, и мойхады он выпил больше обычного.
— Завтра мы бросим жребий, — сказал он. — Какой там древний полководец что-то сказал насчет жребия, переправляясь через реку? Наполеон? Как бы там ни было, выпьем за завтрашний день! — Картинным жестом он поднял кубок. — Так вы не изменили решения, Элена? Прискорбно: вы не знаете, чего лишаетесь. Что ж, давайте приступим к трапезе, пока мой повар не сбежал к бражникам.
Снаружи донеслось пьяное пение дзлиери и шум драки. По дворцу разнесся пронзительный визг самки-дзлиери и топот и гогот преследовавшего ее самца.
Эти беспокойные звуки помешали продолжать беседу с прежним блеском, которым она обычно отличалась. По окончании ужина Сират сказал:
— Эдриан, вы должны меня простить: мне еще предстоит чрезвычайно ответственное дело. Прошу вас вернуться в свои апартаменты. Но вас, Элена, покорно прошу остаться на месте.
Фроум посмотрел на них, потом на охранников и вышел. Минуя переход, он заметил толпу дзлиери, отплясывавших вокруг большого костра. Сам дворец выглядел почти опустевшим.
Вместо того чтобы пойти к себе, Фроум отправился в мастерскую. Запалив факел, чтобы освещать дорогу, он пошел с чайником к колонке и до половины налил в него воды. Вернувшись в мастерскую, он водрузил чайник на топку сверху, придавил крышку, помешал угли и качал мехи, пока огонь не разгорелся.
Порывшись в той части мастерской, где находились инструменты и оружие, он подобрал себе копье с трехметровым древком и широким полуметровым наконечником с заточенными краями. С ним он вернулся в кузницу.
После долгого ожидания в воздухе перед носиком чайника появилось небольшое облачко пара, переросшее в длинную, с силой вырывавшуюся струю. Фроум ничего не слышал, но прикосновение куском металла к носику показало ему, что свисток вибрирует с огромной частотой.
Помня о том, что ультразвук имеет направленное действие, Фроум рассек циновки стен наконечником копья, открыв кузницу в нескольких направлениях. Затем он вернулся во дворец.
Он уже хорошо ориентировался. Личные покои Сирата, состоявшие из гостиной, спальни и ванной, располагались ближе к центру лабиринта. Пройти туда можно было лишь через постоянно охраняемый вход в гостиную.
Фроум прошел по коридору вдоль покоев и завернул за угол, к двери, ведущей в гостиную. Он прислушался, приложив ухо к циновке. Хотя из-за шума на улице трудно было что-нибудь разобрать, ему показалось, будто он слышит в покоях Сирата звуки борьбы. А из коридора послышались голоса дзлиери.
Он подкрался к углу коридора и услышал:
— …Не иначе как демоны наслали на нас этот звук. От него у меня голова чуть ли не раскалывается!
— Это похоже на свисток Бога, — откликнулся другой голос, — за исключением того, что доносится не из его палат и звучит постоянно. Попробуй заткнуть уши вот этим.
Первый голос, очевидно, принадлежавший одному из постоянных стражников, сказал:
— Это почти не помогает. Постой тут на страже, а я поищу нашего лекаря.
— Постою, но пришли кого-нибудь вместо себя, поскольку Бог нас не поймет, если увидит только одного. И побыстрее — этот звук сводит меня с ума!
Звук копыт дзлиери удалился. Фроум ухмыльнулся. Он мог бы напасть на оставшегося охранника, но раз уж у этого парня в ушах затычки, можно сделать проще. Спальню Сирата от гостиной отгораживали жалюзи, заменявшие двери.
Фроум отсчитал шаги, чтобы наверняка оказаться напротив спальни. Затем он всадил в циновки копье, рассек наконечником сверху вниз и через разрез ворвался в спальню размером с баскетбольную площадку.
Сират Монгкат поднял голову, оторвавшись от своего занятия. Он уже привязал руки Элены к стойкам в изголовье кровати так, что она лежала навзничь, и теперь, несмотря на ее сопротивление, привязывал ее лодыжку к стойке у изножья. Он являл собой картину завоевателя, решившего положить начало своей династии со всеми удобствами.
— Эдриан! — вскричала Элена.
Рука Сирата метнулась к бедру — и в ней ничего не оказалось. Самая большая надежда Фроума оправдалась: он предполагал, что Сират на этот раз может отложить пистолет. Фроум рассчитывал, что если застанет Сирата вооруженным, то метнет в него копье, теперь же он мог действовать наверняка.
Держа огромное копье обеими руками, словно винтовку со штыком, он устремился на Сирата. Тот вскочил на кровать и спрыгнул на пол с противоположной стороны, пытаясь нашарить свисток. Фроум вслед за ним запрыгнул на кровать, но споткнулся о привязанную ногу Элены и чуть не растянулся во весь рост. Равновесие он восстановил, лишь проскочив чуть ли не половину комнаты. Тем временем Сират, увернувшийся от броска Фроума, поднес свисток к губам, и его большие щеки надулись от усилия.
Фроум приготовился к следующему броску. Сират продолжал дуть, причем выражение его лица менялось от самоуверенного до тревожного, поскольку никто не появлялся. Фроум знал, что ни один дзлиери в округе ничего не услышит из-за постоянного звука, исходившего от свистка на чайнике. Но Сират, который никак не мог слышать в ультразвуковом диапазоне, не подозревал, что его сигналы заглушаются.
Когда Фроум снова двинулся на Сирата, тот швырнул стул, пролетевший со страшной силой: одним краем он скользнул по костяшкам пальцев Эдриана, а другим — нанес удар в лоб, от которого он отлетел назад. Сират снова метнулся по комнате на коротких ножках и рванул со стены кучку туземного оружия, которым он украшал дворец.
На пол с грохотом свалились пара перекрещенных боевых топоров, гисарм и медный щит. Когда Фроум оправился от столкновения со стулом, Сират уже вооружился щитом и топором. Он крутанулся и поднял щит, чтобы закрыться от удара копьем, а затем ударил топором, не попал и чуть не потерял равновесие. Фроум успел отскочить назад.
Сират преследовал его, продолжая наносить удары. Фроум отступал, не отражая удары, поскольку опасался, что противник может разрубить копье, а потом снова пошел в наступление, делая выпады в сторону головы Сирата, ног, незащищенной руки. Они стали кружить, и копье время от времени ударялось о щит. Фроум обнаружил, что может держать Сирата на расстоянии, но обойти щит оказалось непросто. Так они и кружились, осыпая друг друга ударами.
Сират на мгновение замешкался, и Фроум направил копье в его левое бедро, прямо над коленом… Но недостаточно точный удар лишь сильно порвал Сирату штаны и нанес ему скользящую рану. Сират прыгнул вперед, размахивая топором, и прижал Фроума почти к стене, прежде чем тот смог остановить его контрвыпадами.
Они снова закружились. Потом Сират, оказавшийся вдруг между Фроумом и дверью в гостиную, стремительно швырнул топор в Фроума, бросил щит, развернулся и рванулся к закрытой шторой дверью с воплем «На помощь!».