Бордман прервал его объяснения громким вскриком. Он включил маленький фонарь и уставился на свою окровавленную руку.
— Это вовсе не смертельно, не бойтесь! — быстро успокоил его Хайдженс. — В отличие от сфиксов эти твари не ядовиты.
Хайдженс вынул из кармана перевязочный пакет и ловко забинтовал небольшую ранку, из которой, однако, успело вытечь порядочно крови.
И только сейчас Бордман заметил, что Наджет что-то жует. Когда зажгли яркий свет, медвежонок уже делал конвульсивные глотательные движения. Он, очевидно, поймал и съел «вампира», присосавшегося к Бордману. К счастью, рана оказалась пустяковой, и утром они снова двинулись вдоль крутого откоса плато.
Бордман был предельно молчалив, а если разговаривал, то только с Наджетом.
Краем уха Хайдженс поймал обрывок одного из этих откровений:
— Роботы не справились бы с этими «вампирами», Наджет. Им бы это было не по силам, верно?
— Да, но вполне возможно сконструировать специального робота, который следил бы за «ночными бродягами», — вместо медвежонка утешил Бордмана Хайдженс. — Впрочем, я тоже предпочитаю полагаться на медведей.
Доналд шел впереди: здесь не нужно было сохранять строй, необходимый для путешествия по лесу. Звери легко брали крутые подъемы, так как толстые подушки на лапах помогали им удерживаться на скользких скалах. Люди с трудом волочили ноги. Дважды Хайдженс останавливался и осматривал в бинокль местность у подножия гор. Высокий пик, торчащий, как нос корабля, на краю плато, заметно приблизился. В полдень они увидели его над горизонтом в пятнадцати милях от места стоянки отряда. Это был их последний привал.
— Проход свободен. Внизу нет больше сфиксов, — весело объявил Хайдженс. — И даже не видно их цепочек на склонах. Теперь нам нужно воспользоваться тем, что одна партия прошла, а вторая еще не появилась. Мне кажется, что мы обошли их дорогу. Посмотрим, что там у Семпера.
Он поманил рукой орла, который тотчас же поднялся в воздух.
Хайдженс принялся смотреть на пластинку. Изображение на экране все время переворачивалось. Через несколько минут Семпер летел над краем плато. Там уже была растительность. Затем земля на пластинке быстро завертелась, и они увидели пятна кустарника. Орел поднялся еще выше. На экране появилась пустыня, лежащая в середине плато. Нигде не было ни следа сфиксов. Только один раз, когда птица резко накренилась и аппарат запечатлел плато во всю длину, Хайдженс увидел сине-рыжие точки. Мелькнули какие-то темные пятна, похожие на сгрудившееся стадо, но ясно было, что это не сфиксы, так как они никогда не собирались в такие стада.
— Лезем прямо наверх, — скомандовал Доналд. — Мы пересечем плато здесь. И думаю, что по дороге к вашей колонии мы узнаем нечто интересное.
У Бордмана уже не было сил, чтобы поинтересоваться, на что именно он намекает.
Хайдженс сделал знак медведям, и они послушно стали карабкаться выше.
* * *
Через несколько часов, незадолго до захода солнца, отряд достиг вершины. И здесь на зеленой, покрытой травой и кустарником окраине пустыни они увидели каких-то животных. Не очень много, но все же по виду они были вполне съедобны. Хайдженс подстрелил косматое жвачное, которое никак не могло быть жителем пустыни. Он зажарил его на костре еще до наступления ночи и заставил Бордмана проглотить солидную порцию довольно вкусного мяса. Остатки ужина людей достались медведям.
К ночи похолодало. Температура здесь была значительно ниже, чем на склонах, и воздух очень разрежен.
Бордмана вдруг осенила интересная догадка. В «носовой» части горы воздух стоял совершенно неподвижно, там не было ни единого облачка. Тепло, исходящее от земли, попадало в пустое пространство. Ночью, по-видимому, там было страшно холодно. Он сказал об этом Хайдженсу.
— Да, и очень жарко днем, — ответил Доналд. — Днём здесь земля накаляется, как поверхность безатмосферной планеты. На солнце, должно быть, не меньше ста сорока — ста пятидесяти градусов, а ночью очень холодно.
Они вскоре убедились в этом. Температура упала ниже нуля, и можно было спокойно спать, не опасаясь ночных гостей — «бродяги» не переносили такой холод.
Хотя всю ночь стоянку обогревал костер, к утру люди совершенно закоченели, но медведи спокойно храпели, а когда Хайдженс поднял их, довольно бодро двигались. Казалось, им доставляла удовольствие утренняя прохлада. Ситка и Сурду так развеселились, что начали бороться, награждая друг друга тумаками, способными размозжить любой череп, кроме черепа медведя-кодьяка. Наджет внимательно следил за состязанием, то и дело чихая от возбуждения. Фаро Нелл смотрела на медведей с чисто женским осуждением во взгляде. Тоже мне, нашли время, чтобы заниматься подобными глупостями!
Наконец Двинулись дальше, но к этому времени Семпер стал каким-то вялым. После каждого полета он отдыхал на тюке, который нес Ситка. Орел сидел на нем с важным видом и упорно не желал взлетать. Парящие птицы не любят летать, когда нет ветра, облегчающего их движение.
Хайдженс показал Бордману на увеличенном стереофото дорогу, по которой они шли, и место, откуда доносились сигналы о бедствии.
— Вы все это мне объясняете на случай, если с вами что-нибудь произойдет? — спросил Дэниэл. — Наверное, это имеет смысл, но чем я смогу помочь этим оставшимся в живых людям, если даже доберусь до них без вас?
— Пригодятся ваши познания о сфиксах, — без всякой иронии ответил Хайдженс. — И медведи будут вам хорошими помощниками. Я оставил записку, на станции. Всякий, кто приземлится на посадочном поле — ведь сигнальные огни включены, — найдет указания, как добраться до вас.
— Прекратите! — резко прервал Бордман. — С вами ничего не случится, нечего морочить мне голову! Вместе мы начали эту авантюру и вместе ее закончим. Больше я не хочу разговаривать на эту тему!
Доналд улыбнулся и молча пошел вперед.
Бордман брел следом, с трудом поспевая за ним. Узкая зеленая полоса границы плато осталась позади, и они шагали по песку, напоминавшему порошок.
— Меня интересует одна вещь, — вдруг сказал Бордман. — Вы говорили, что вас считают похитителем медведей на вашей родной планете, но сами сознались, что это ложь. А теперь вы каждую минуту рискуете жизнью из-за незнакомых вам людей. Большой риск оставить меня в живых. Но еще больший риск спасать тех, кто сможет подтвердить впоследствии, что вы преступник. Для чего вы все это делаете?
Хайдженс усмехнулся:
— Мистер Бордман, вам когда-нибудь уже говорили, что вы зануда?
— Говорили. Не раз. Так зачем вы все-таки это делаете?
— А о том, что вы — тупица, неспособный запомнить самое простейшее объяснение, вам уже кто-нибудь говорил?
— Раз или два — но не отвлекайтесь от темы. Так зачем вы это делаете, Хайдженс?
Доналд расхохотался и хлопнул Бордмана по плечу.
— Потому что я не люблю роботов. Мне противно думать о том, что они командуют людьми, заставляя их подчиняться себе.
— Во-первых, мне никогда не приходилось сталкиваться с ситуацией, когда роботы подчинили бы людей себе, — своим самым лучшим занудным тоном проговорил Бордман. — Бунт роботов — это сюжет из фантастического романа, но не из жизни! А во-вторых, я не понимаю, как ваша антипатия к роботам могла толкнуть вас на преступление.
— Нет, люди подчиняются роботам, и делают это постоянно, — упрямо повторил Хайдженс. — Я, конечно, человек с причудами, но счастлив, что могу жить на этой планете по-человечески и делать все, что захочу, не соизмеряя свои поступки с присутствием механических рабов. Медведи — мои друзья и помощники, но не рабы, от которых я все больше и больше зависел бы, как другие люди зависят от роботов. Скажите честно, если бы попытка создать колонию роботов не потерпела неудачи, разве люди смогли бы жить здесь так, как им хочется? Едва ли. Они строили бы свою жизнь под диктовку роботов. Они вынуждены были бы вечно находиться за заборами, построенными роботами; они всегда ели бы только ту пищу, которую им выращивают роботы. Человек не может даже подвинуть кровать поближе к окну, потому что роботы, занимающиеся домашней работой, наверняка переставили бы ее обратно. Роботы хорошо обслуживают людей — им положено это делать, но в результате люди должны только тем и заниматься, чтобы служить роботам.
Бордман покачал головой.
— Ну что ж! Такова плата за удобства. Пока люди пользуются услугами роботов, они должны довольствоваться тем, что роботы могут им дать. А если вы отказываетесь от этих услуг…
— Я хочу иметь возможность решать самому, а не быть ограниченным в выборе того, что мне предлагают. На моей родной планете когда-то почти добились с помощью оружия и собак права принимать решения самостоятельно. Потом начали приручать медведей, которые частично избавили нас от услуг роботов. Но позже, когда настала угроза перенаселения для медведей и собак, да и для людей, нам стало ясно, что нужно поискать новые миры, где мы могли бы существовать — без помощи механических рабов. На большинстве освоенных людьми планет человек все больше и больше попадает во власть роботов и вынужден пользоваться тем, что ему может предложить цивилизация роботов. Чем больше мы зависим от них, тем ограниченней наш выбор. Но мы — обитатели моей родной планеты — не хотим, чтобы наши дети зависели от этих машин и страдали из-за того, что роботы не могут обеспечить их всем необходимым. Мы хотим, чтобы они выросли полноценными мужчинами и женщинами, а не способными только нажимать кнопки управления роботов, без чего они не смогут существовать. И вы считаете, что все это не есть подчинение роботам?
— Но ведь ваши доводы чисто субъективны, — не соглашался Бордман. — Не все же чувствуют так, как вы.
— А я чувствую именно так, — отрезал Хайдженс. — И не только я. Наша Галактика велика, и в ней много неожиданного. Можно с уверенностью сказать, что роботы и человек, который зависит от них, совершенно не подготовлены к столкновению с непредвиденными обстоятельствами и им не под силу будет справиться с этими неожиданностями. Недалек час, когда нам понадобятся люди, способные преодолеть любые препятствия. На моей планете многие просили разрешить им колонизацию Лорена. Нам было отказано. Считается, что это слишком опасно. Но люди, если они настоящие люди, могут освоить любую планету. Я поселился здесь для того, чтобы изучить условия местной жизни. Особенно меня интересуют сфиксы. Со временем мы собирались вторично просить разрешения, уже после того как у нас будут доказательства возможности жить на этой планете и справиться даже с этими чудовищами. Я уже добился кое-каких успехов. И вот Колониальная Служба дает разрешение на создание колонии роботов — и где же эта колония?
Бордман не сдавался.
— Вы выбрали неверный путь, построив нелегальную станцию. Ваш исследовательский пыл, конечно, не может не вызывать восхищения, но, к сожалению, он был направлен не туда, куда нужно. Я хорошо понимаю, что именно такие пионеры-энтузиасты, как вы…
Сурду вдруг встал на задние лапы и понюхал воздух. Хайдженс придвинул к себе бластер, а Бордман даже снял предохранитель, но тревога оказалась ложной. Все было тихо.
— Собственно говоря, — продолжал Бордман раздраженно, — вы говорите о свободе и равенстве, о вещах, которые многие считают областью политики. Вы даже утверждаете, что это больше, чем политика. Принципиально я с вами согласен, но у вас все это звучит как какой-то религиозный выверт.
— Самоуважение, — таков был краткий ответ.
— Может быть, вы…
Фаро Нелл зарычала и стала носом подталкивать Наджета поближе к Бордману. Она фыркнула на него и рысцой пустилась бежать туда, где уже выстроились Ситка и Сурду мордами к широкой части плато, на которой ранее скапливались сфиксы.
Хайдженс, приставив ладонь к глазам, стал вглядываться в том направлении, куда смотрели медведи.
— Они что-то учуяли! — сказал он тихо. — Но, к с частью, ветра нет. Впереди какой-то холм. Пошли туда.
Он не пошел, а побежал вперед. Бордман с Наджетом последовали за ним. Они быстро взобрались на невысокий, поросший кривыми колючими кустами холмик, торчавший на высоту шести футов из окружающего песка. Хайдженс в бинокль оглядел местность.
— Один сфикс, — сказал он. — Всего один. Это не менее странно, чем огромные стаи от сотни до тысячи голов, которые мы видели.
Он послюнил палец и поднял его.
— Ни малейшего ветерка.
Потом снова приложил к глазам бинокль.
— Сфикс не знает о том, что мы здесь, он удаляется. И больше ни одного не видно. — Хайдженс стоял в нерешительности, покусывая губы.
— Послушайте, Бордман, — сказал он наконец. — Мне бы хотелось убить этого одинокого сфикса и выяснить одну вещь. И половина шансов за то, что удастся сделать очень важное открытие. Я хочу попробовать, но придется бежать туда, и очень быстро. Если окажется, что я прав, — он взглянул на часы… — то нельзя терять ни минуты. Все должно быть сделано в темпе, поэтому я хочу добраться туда верхом на Фаро Нелл. Ситка и Сурду без меня здесь не останутся. Но Наджет не может так быстро бегать. Вы не побудете с ним, Бордман?
У Бордмана перехватило дыхание. Но он спокойно сказал:
— Вы ведь всегда хорошо знаете, что следует делать, Хайдженс. Только… Только смотрите там в оба.
— Вы тоже. Если что-нибудь увидите вдалеке, стреляйте, и мы моментально вернемся. Не ждите, пока опасность будет близко, стреляйте сразу.
Дэниэл кивнул. Ему было трудно говорить.
Хайдженс подошел к приготовившимся к бою животным и, оказавшись на спине Фаро Нелл, крепко ухватился руками за густую шерсть.
— Ну, пошел! — крикнул он. — Хоп!
Три кодьяка понеслись с бешеной скоростью. Хайдженс трясся и подпрыгивал на спине у Фаро Нелл. Неожиданный старт поднял Семпера с места. Он изо всей силы захлопал крыльями и взлетел вверх, а затем неохотно последовал за медведями, летя над самой головой Хайдженса.
Дальнейшие события разворачивались очень быстро. Кодьяк, когда это необходимо, может бегать со скоростью лошади. Медведи мгновенно одолели полукилометровое расстояние, отделявшее их от сине-рыжего дьявола. Сфикс встретил их рычанием, Хайдженс выстрелил, не слезая со спины Фаро Нелл. Огромное рогатое чудовище подпрыгнуло и испустило дух.
Хайдженс соскочил с медведицы и стал что-то делать на земле, где лежал мертвый сфикс. Семпер, перевернувшись в воздухе, лег на крыло и стал снижаться; он внимательно наблюдал за Хайдженсом.
Бордман тоже не отрываясь следил за движениями Хайдженса. Ситка и Сурду безучастно бродили вокруг, в то время как Фаро Нелл с любопытством смотрела на хозяина, который производил какую-то непонятную операцию над трупом сфикса.
На холме тихо скулил Наджет. Бордман потрепал его по голове. Наджет заскулил еще громче. Бордман видел, как Хайдженс выпрямился и шагнул к Фаро Нелл, как он влез на нее. Кажется, все было в порядке, и Бордман шумно перевел дух. Он сам удивился тому, как волнуется за Хайдженса.
Ситка повернул голову и стал смотреть в ту сторону, где стоял Бордман. Затем отряд Двинулся обратно к холму. Семпер бешено хлопал крыльями и кричал, хотя воздух был совершенно неподвижен. Перевернувшись несколько раз, он опустился на плечо Хайдженса и вцепился в него когтями.
И тут вдруг Наджет истерически завыл и прижался к Бордману, как щенок, который в минуту опасности старается найти защиту у матери. Не успев даже толком осознать, что делает, Бордман упал и увлек за собой медвежонка. Он успел увидеть, как мелькнула чешуйчатая шкура, и в ту же секунду воздух огласился резкими пронзительными визгами сфикса, гигантскими прыжками приближавшегося к Бордману и Наджету. Но последний прыжок зверя был слишком мощным, и чудовищная пятнистая тварь с раздирающим уши визгом перемахнула через человека и медвежонка.
Бордман и Наджет мгновенно вскочили на ноги. Дэниэл судорожно схватился за оружие — а Ситка и Сурду уже летели обратно со скоростью ракеты, за ними с громким воем неслась Фаро Нелл, и мохнатый медвежонок, спотыкаясь, со всех ног бежал к матери. Бордман дрожащими руками поднял бластер, выстрелил — и промахнулся, хотя сфикс был совсем близко. Пригнувшись, хищник пристально наблюдал за удирающим медвежонком, явно готовясь его преследовать. Его не отвлек выстрел, его не отвлек стоящий рядом с ним человек: как и все хищники, самой соблазнительной жертвой сфикс считал движущуюся добычу.