— Что-о? — воскликнул Гарри и вскочил на ноги. — Так вы об этом знали?
У Брайса екнуло сердце, но он решительно продолжал:
— Да, знал, когда отдавал ящик. Я сразу увидел, что замок взломан, и кое-как его защелкнул. Тут я, видно, дал маху, надо было вас предупредить… но виноват только я один.
— А Юба Билл тоже знал? — спросил разбойник со странным волнением.
— Тогда он еще ничего не знал, даю вам слово! — быстро ответил Брайс, думая только о том, чтоб не подвести старого товарища. — Я ему ни слова не говорил, пока мы не приехали на станцию.
— И тут он узнал? — нетерпеливо переспросил Гарри.
— Да.
— И что он сказал? Что сделал? Удивился, а?
Брайс вспомнил, как неудержимо хохотал Билл, но ответил неопределенно и уклончиво:
— Да, он очень удивился.
Глаза Стрелка Гарри весело блеснули, он расплылся в улыбке и вскоре уже так смеялся, что снова беспомощно опустился на стул. Потом вытер глаза и сказал прерывающимся от смеха голосом:
— Мне соваться туда, на эту станцию, — верная смерть, а все-таки я бы, пожалуй, рискнул, только бы поглядеть, какую рожу скорчил Юба Билл от такой новости! Надо же! Билл — всем хитрецам хитрец! Билл — недреманное око! Билл, которому только дай волю, и он сотрет меня в порошок! Он же все на свете знает, никому не даст себя провести, а вот моя шайка ограбила его дважды за один вечер! Да, брат! Мои ребята обчистили Юбу Билла и его несчастную колымагу два раза подряд за какие-нибудь полчаса!
— Значит, вы тоже об этом знали? — с тревожным удивлением спросил Брайс.
— Узнал после, мой юный друг, после… как и наш Юба Билл. — Он умолк, лицо его помрачнело. — Это дело рук двух трусливых подлецов, — сказал он резко. — Одного я и раньше подозревал, а другой у нас новичок, они стали закадычными друзьями. Их отрядили следить за каретой, проверить, там ли деньги, — не в моих привычках останавливать почту из-за пустяков. Они должны были сесть в карету на станции Рингвуд, за три мили до того места, где мы вас остановили, а тут вылезти и передать нам, что все в порядке. А они не вышли, и я сразу почуял неладное, но мы и тут не заподозрили их самих. Потом оказалось, они заставили одного из моих дозорных свалить сосну — уверили его, что это мой приказ, а сами решили в суматохе стащить деньги и удрать. Понятно, вы ничего этого не знали, когда пошли в хижину к Тарбоксу, ну и сыграли им на руку.
— А вы-то как же обо всем узнали? — перебил его удивленный Брайс.
— Они кое-что упустили из виду, — мрачно пояснил Стрелок Гарри. — За полчаса до налета мы всегда расставляем людей по всей дороге, сторожим каждый фут и, даже когда все уже кончено, снимаем часовых не сразу, а только через полчаса. Пока я там, в кустах, открывал ящик, эти два дурака хотели потихоньку улизнуть, наткнулись на часового и давай бог ноги! Одного мои люди настигли, изрешетили пулями и повесили на дереве, но сперва он во всем признался и сказал, что деньги у того, который удрал.
У Брайса вытянулась физиономия.
— Значит, они пропали, — сказал он горестно.
— Ну, нет! Разве что он их проглотит, да, пожалуй, и рад будет проглотить, еще не попавши ко мне в руки. Ведь ему придется либо умереть с голоду, либо выйти на дорогу. А за дорогой и сейчас следят мои ребята, глаз с нее не спускают от самой хижины Тарбокса и до моста. Он где-то там, и податься ему некуда — ни взад, ни вперед ходу нет. Вот взгляните. — Он встал и подошел к двери. — Этой дороги ему не миновать, он тут как в ловушке. — Гарри указал на шоссе — узкий каменный карниз, по одну сторону которого скалы поднимались отвесной стеной, а по другую так же круто обрывались в пропасть.
— А тропинка?
— На нее можно попасть лишь одним путем, как пришли вы, и этот путь тоже стерегут. Пока вы шли по тропке, с начала и до конца, мне все время подавали сигналы. Ну, ему бы тут же крышка! А вам я только показал, что ожидало бы вас, если бы вы затеяли нечестную игру. Что ж, могу сказать, вы не робкого десятка. Ну, а теперь выкладывайте. С чем пришли?
В ответ Брайс принялся с юношеской наивностью излагать свой план; и если высказанный вслух план этот и ему самому показался почти невероятным, то его подбодрила откровенность разбойника — ведь тот тоже отнесся к двойному грабежу с почти невероятным легкомыслием! Итак, сказал Брайс, чтобы вернуть пропавшие деньги, надо действовать заодно; надо доказать Компании, что Стрелок Гарри никогда не пользуется низкими уловками и, если грабители проникли в карету под видом пассажиров, это случай небывалый, сам он с негодованием отвергает такой трусливый и недостойный обман. А если Гарри пустит в ход свое необыкновенное искусство и знание местности, чтобы вернуть деньги и отдать виновного в руки Компании, он не только получит награду, но его поведение поймет и высоко оценит вся Калифорния. Стрелок Гарри слушал все это со снисходительной улыбкой, но, к удивлению Брайса, предполагаемые почести заинтересовали его куда меньше, чем поимка вора.
— Так ему и надо, подлому трусу, — пробормотал он. — Негодяй того не стоит, чтоб умереть от пули, как мужчина, — ну и пускай отсиживает в тюрьме, как обыкновенный ворюга.
Когда Брайс умолк, он сказал коротко:
— Одно плохо в этом плане, приятель: надо, чтоб его обсудили еще двадцать пять человек, — и что-то они скажут! Ведь у меня в шайке все поставлено по-честному: каждому полагается доля этих денег, и это их дело — кто захочет отдать свою долю за награду и лестное мнение Компании, а кто, может, и не согласится. Впрочем, — продолжал он с какой-то странной улыбкой, — хорошо, что вы меня первого посвятили в ваш план. Я все расскажу моим парням и посмотрю, что из этого выйдет. Но прежде вам нужно благополучно отсюда выбраться.
— И вы мне позволите помочь вам? — с надеждой спросил Брайс.
Стрелок Гарри снова улыбнулся.
— Что ж, если вы найдете вора, узнаете его и сумеете отнять у него деньги, я передаю все в ваши руки. — Он встал и прибавил на прощание: — Пожалуй, я дам вам провожатого, а то как бы не случилось чего дурного.
Он подошел к двери в соседнюю комнату и крикнул:
— Фло!
У Брайса неистово забилось сердце. В пылу разговора с главарем шайки он совсем позабыл о ней, зато теперь так и залился краской. Да и она чуть покраснела, когда вошла в комнату; но оба они лишь невозмутимо взглянули друг на друга и ухитрились не подать и виду, что уже встречались.
— Это моя племянница Флора, — сказал Стрелок Гарри и не без изящества повел рукой в сторону девушки. — При ней никто не станет приставать к вам с расспросами, все равно как при мне. Фло, это мистер Брайс, он приходил ко мне по делу и не в обиде, что я сперва над ним немножко подшутил.
Девушка ответила на поклон Брайса почти робко — накануне она держалась совсем иначе. Брайс очень смутился и, видно, не сумел этого скрыть, ибо хозяин с улыбкой пришел к нему на помощь: крепко пожал ему руку, попрощался и проводил гостя до двери.
Когда молодые люди вышли на тропинку, Брайс приободрился.
— Помните, я говорил вам вчера, что надеюсь, меня представит вам кто-нибудь, кому вы верите? — сказал он. — Вы ответили: к примеру, дядюшка Гарри. Что ж, теперь вы довольны?
— Так ведь вы не ко мне пришли, — лукаво возразила девушка.
— Откуда вы знаете, зачем я приходил? — весело сказал Брайс; он смотрел на ее милое лицо и теперь уже в самом деле не понимал, зачем же он сюда пришел.
— Я знаю, — сказала она, тряхнув каштановой головкой. — Я слышала все, что вы говорили дяде Гарри.
Брайс нахмурился.
— Может, вы к тому же еще и видели, как я сюда шел? — спросил он с горечью, вспомнив, какую встречу устроил ему Стрелок Гарри.
Мисс Фло засмеялась. Брайс молча шагал по тропинке; видно, у этой девушки нет сердца, да оно и понятно — среди таких уж она людей выросла! Помолчав, она сказала серьезно:
— Я-то знала, что он ничего плохого вам не сделает, а вот вы не знали. И все-таки не повернули назад, значит, вы и правда человек храбрый.
— Это вас, верно, очень позабавило, — презрительно сказал он.
С легким вздохом девушка устало подняла руки и поправила каштановые косы под широкополой шляпой своего дядюшки, которую она захватила, выходя из дому.
— Тут у нас не часто бывает чему посмеяться, — сказала она. — Но мне и правда было очень смешно, когда вы стали поправлять шляпу, хвать — а ее пробила пуля! Ох, как вы на нее поглядели! Вот была потеха!
И она засмеялась так звонко, так заразительно, что его обиду как рукой сняло, и он тоже засмеялся. Наконец она сказала, глядя на его шляпу:
— Не стоит вам возвращаться к своим в дырявой шляпе. Вот возьмите! — И она весело и дерзко сняла с него шляпу и нахлобучила ему взамен свою.
— Но ведь это шляпа вашего дядюшки, — запротестовал он.
— Ну и что ж? Ведь вашу он испортил, — засмеялась Фло и сама надела шляпу Брайса. — Я ее сохраню на память. Эта дырка будет для заколки, поля я отогну, и получится просто прелесть! Вот смотрите! — Она мимоходом сорвала с куста цветок шиповника, просунула стебель в дырочку от пули и шипом приколола поле шляпы к тулье. — Ну вот, — продолжала она, снова кокетливо надевая шляпу. — Вам нравится?
Брайс решил, что это очень красиво и очень идет к изящной головке и смеющимся глазам, и не скрыл своего восхищения. Потом, в свою очередь, осмелев, на ходу пододвинулся к Фло поближе.
— Вы, верно, знаете, какой полагается выкуп за то, что девушка наденет мужскую шляпу?
Видимо, она это знала, потому что предостерегающе подняла руку и быстро сказала:
— Только не здесь! А то штраф, может, окажется больно велик и вам вовсе не по вкусу.
Не успел Брайс ответить, как она, будто ненароком, юркнула в тень росших вдоль тропинки каштанов. Он поспешил за ней.
— Нет-нет, я не за тем, — сказала она, но он уже поцеловал краешек розового уха под каштановыми прядями. И все же ее спокойствие и невозмутимое лицо слегка озадачили его.
— Кажется, вы не боитесь, когда в вас стреляют, — продолжала она со странной улыбкой, — но не надейтесь, что тут все такие меткие стрелки, как дядя Гарри.
— О чем это вы? — с изумлением спросил Брайс.
— Не очень-то вы высокого мнения обо мне, а не то догадались бы, что вам тут кое-кто может позавидовать и как бы он не подумал, что вы действуете не по правилам, — серьезно пояснила она. — Одно спасение: дядя Гарри мигом пристрелит всякого, кто посмеет сделать, что вы сейчас сделали, и они все это знают. Потому-то я и не боюсь ничего и могу вволю расхаживать по лесу одна.
Брайс весь вспыхнул, он готов был провалиться сквозь землю от стыда.
— Простите, мне так совестно, — поспешно сказал он. — Я совсем не хотел… я просто болван и нахал.
— Вот вы заявились эдак гуляючи в наши места, — с улыбкой сказала Фло, — и дядя Гарри подумал: либо это пьяный, либо круглый дурак.
— А вы что подумали? — смущенно спросил Брайс.
— Что на пьяницу вы не похожи, — ответила она лукаво.
Брайс закусил губу и молча зашагал дальше. А Фло покосилась на него из-под длинных ресниц и сказала с невинным видом:
— Вчера вы очень благородно заступились за вашего друга Юбу Билла и потом, когда узнали, кто я такая, всем дали понять, что и мне вы вроде не враг. Я сразу поняла, вы не чета этому хапуге Хекшиллу или тому нахальному писаке из газеты. Ясно, я у них в долгу не осталась, — продолжала она со смешком, но Брайс заметил, что уголки ее нежных губ презрительно вздрагивают: верно, не впервые ей приходилось сталкиваться с обидным высокомерием и навязчивостью. Неужели эта самоуверенная и дерзкая девушка страдает от своего двусмысленного положения в обществе?
— Спасибо на добром слове, мне это очень лестно, — сказал Брайс, глядя на нее и восхищенно и почтительно, — вот только дядя ваш обо мне, кажется, не такого хорошего мнения.
— Ну нет, вы ему очень понравились, а не то бы он вас и слушать не стал, — поспешно возразила Фло. — Вы как заговорили с ним про эти деньги, я так и ухватилась за стул. — Она стиснула руки для пущей наглядности и даже слегка побледнела при одном воспоминании об этой минуте. — Чуть было не выскочила, чтоб вас остановить, да ваше счастье, что его насмешило, как это Юбу Билла за один вечер два раза ограбили. И еще вам повезло, что больше никто из шайки этого не слыхал и ничего не заподозрил. Верно, дядя потому и послал меня с вами, чтоб никто вас не перехитрил и не стал спрашивать, как да что: вы ведь человек прямой и, ясное дело, ответили бы начистоту. А со мной вы не пропадете, при мне никто к вам и подойти не посмеет.
Она вскинула голову в увенчанной цветком шляпе с видом нарочито гордым и снисходительным, но в этой шутке сквозила и подлинная гордость.
— Я очень рад, ведь из-за этого мне удалось побыть с вами наедине, — с улыбкой сказал Брайс, — и каковы бы ни были намерения вашего дядюшки, спасибо ему за то, что он дал мне такого провожатого! Но вы уже один раз вели меня, — и он рассказал ей, как шел по ее следам. — Если бы не вы, — прибавил он многозначительно, — меня бы сейчас здесь не было.
Фло помолчала немного, он видел только тяжелые каштановые косы, свернутые на затылке. Потом она коротко спросила:
— Где ваш носовой платок?
Брайс вынул платок из кармана: меткая пуля не пронзила его, а как бы вспорола ткань.
— Я так и думала, — серьезно сказала Фло, рассматривая платок. — Но я могу его починить — будет совсем как новый. Вы, верно, думаете, я не умею шить, — продолжала она, — а я без конца чиню и штопаю, ведь у нас тут только одна индианка да несколько китайцев, и они делают самую черную работу. Я его вам потом пришлю, а пока возьмите мой.
Она вынула из кармана платочек и протянула Брайсу. К немалому его изумлению, платок был очень тонкий, с искусной вышивкой, как у какой-нибудь богатой светской дамы. У него сразу мелькнула мысль, которая — увы! — ясно отразилась на его лице; он смутился и растерялся.
Фло коротко засмеялась.
— Не пугайтесь. Он куплен за деньги, как полагается. Вещи пассажиров дядя Гарри не трогает, такой привычки у него нет. Вам следовало бы это знать.
И опять, хоть она и смеялась, нижняя губа ее обиженно дрогнула.
— Я только подумал, что для меня он слишком хорош, — поспешно и сочувственно сказал Брайс. — Но я сочту за честь взять его на память. Вот уж для этого даже самая прелестная вещица не будет слишком хороша.
— Дядя покупает мне разные красивые вещи. И ничуть не жалеет денег, — продолжала она, будто не слыша комплиментов. — У меня и платья есть очень красивые, да надевать их почти некуда, разве что в кои веки соберешься в Мэрисвилл.
— Вас туда возит дядя? — спросил Брайс.
— Нет, — спокойно ответила Фло и прибавила чуть вызывающе: — Но он вовсе не боится, ведь против него ничего не могут доказать, никто не присягнет, что это он, и ни один полицейский не посмеет его преследовать. Просто он не хочет, чтобы нас видели вместе, это он за меня боится, за мое доброе имя.
— Но ведь вас никто не узнает?
— Иногда и узнают… только мне это все равно! — Она дерзко заломила свою шляпу, но сейчас же устало уронила руки: этот печальный жест Брайс уже видел у нее однажды. — Придешь в магазин, а там только и слышишь: «Да, мисс», «Нет, мисс», «Конечно, мисс Димвуд». Да-да, они очень уважительно со мной говорят. Верно, понимают, что ружье дяди Гарри и издалека бьет без промаха.
Потом она обернулась к Брайсу; до сих пор она шла и смотрела прямо перед собой. А теперь ее карие глаза пытливо глядели ему в лицо.
— Вот я тут разговариваю с вами, словно вы один из… — Брайс был уверен, что она скажет «один из шайки», но она замялась и докончила: —…из моих родичей, ну, как дядюшка Хайрам.
— Прошу вас, считайте меня таким же верным вашим другом, — от души сказал молодой человек.
Она ответила не сразу; казалось, она всматривается вдаль. Они были теперь недалеко от каньона и реки. Плотные ряды каштанов скрывали от глаз подножие горы, но откос, по которому Брайсу предстояло выбраться к еще невидимой отсюда дороге, был уже совсем близко.