И он указал тростью на кучу, по всей видимости высохшего раствора, и лопату около нее.
- Всего лишь немного извести, - ответил Кейт со странной интонацией, - это для того, чтобы уничтожать отходы, сэр.
- Мне кажется, запах идет из колодца! - сказал мистер Ледбеттер, указывая на отверстие в земле, окруженное кирпичной кладкой, с желобом для стока воды.
Мистер Кейт странно взглянул на него и провел рукой по лбу.
- Кажется, вода стала непригодной, - произнес он, - но я положу этому конец; через день-два все будет исправлено, если Колледж даст мне это время; это была моя ошибка, сэр, я признаю. Я полагал, что могу выдубить несколько кож, сэр, не причинив никому вреда; это была моя ошибка, сэр, и я чрезвычайно сожалею.
- Хорошо, - сказал мистер Ледбеттер, - очисткой следует заняться немедленно - надеюсь, что когда я завтра утром навещу вас, то все будет в полном порядке. Если же нет, я сам займусь очисткой; Колледжу не нужны неприятности. Мы должны соблюдать чистоту и порядок, мистер Кейт, а также быть внимательны к другим, даже в отношении запахов, если сами хотим в будущем получить прощение.
- Да, сэр, - отозвался мистер Кейт. - Именно так! Получить прощение!
При этом он снял шляпу и держал ее в руках, словно прощение должно было сию же минуту пролиться на него подобно дождю с неба.
- Завтра утром все будет в полном порядке, сэр, клянусь вам, - подобострастно заявил он.
Когда они шли обратно через двор, и владелец гостиницы, казалось, дышал более свободно, мистер Ледбеттер сказал:
- Вы не слишком хорошо выглядите, мистер Кейт, это ужасное зловоние плохо действует на вас, должно быть, вы и сами это чувствуете. Кстати, кажется, ведь это вы обнаружили лошадь бедного мистера Пича?
- Да, сэр, - отозвался мистер Кейт, - я нашел ее там, на дороге, в тумане; что же до того, что вы говорили, сэр, будто я себя нехорошо чувствую... Такое время года, сэр, да к тому же химикаты для дубления, да еще неудачная торговля; а еще был ужасный холод, когда я той ночью бродил в тумане...
В этот момент из дома вышла молодая женщина, со старым пальто в руках; она встряхнула его, словно вытряхивая пыль, и бросила вниз, на стоявшую во дворе скамейку. Едва мистер Ледбеттер увидел это пальто, как у него разом перехватило дыхание; это было старомодное пальто для верховой езды, с длинными полами, сине-зеленого цвета, поношенное и несколько полинялое. Но он ничего не сказал, кивнул хозяину гостиницы и, резко развернувшись, быстро пошел прочь.
Мистер Кейт так и стоял со шляпой в руках, ожидая, пока мистер Ледбеттер не выйдет на улицу. После чего схватил пальто и, разразившись проклятьем по адресу девушки, стоявшей на пороге, скрылся в доме. Затем он направился в пристройку, выкатил тачку и, тяжело вздыхая, словно и в самом деле был тяжело болен, отправился вниз по улице. Полчаса спустя он вернулся с полной тачкой извести; вернувшись в таверну, взял кувшин пива, и устало, как после изнурительной работы, присел у камина; так, потягивая пиво, он и задремал в своем кресле.
Мистер Ледбеттер, выглядевший очень слабым и бледным, вернулся в Колледж; некоторое время он пребывал в смятении, а затем отправился, прихрамывая, в город.
9
Той же ночью, около трех часов, когда луна клонилась к закату, а все огни в окнах домов были давно погашены, небольшая группа людей, продвигаясь осторожно, приблизилась к темной стене кладбища возле собора Св. Илии. Двое из них принесли на своих плечах какой-то выглядевший тяжелым сверток, подвешенный к жерди; остальные подходили поодиночке и присоединялись к этим двум, пока их, в тени стены, не собралось восемь человек. Они едва обменивались несколькими словами, да и то шепотом. Спустя приблизительно четверть часа два человека, один из которых прихрамывал, в широкополых шляпах и плащах, осторожно приблизились со стороны Колледжа Магдалены. Подойдя, они остановились и переговорили с двумя другими, расположившимися по обе стороны узкого прохода, называвшегося Медным, который вел на Магдален-стрит. Затем они все вместе присоединились к группе, стоявшей напротив Энвил Инн, о чем-то переговорили и, как только часы на башне Св. Марии пробили половину четвертого, те двое, что подошли последними, и те двое, что прежде караулили проход, пересекли улицу и громко постучали в двери гостиницы.
После короткой паузы они постучали снова; окошко, выходившее на улицу, распахнулось, в нем показалась голова, и визгливый женский голос осведомился, что им нужно.
- Будьте любезны встать и отпереть дверь, мадам, - раздался спокойный и властный голос, - не задавая лишних вопросов. Именем короля!
Окно закрылось, в доме вспыхнул свет, дверь открылась и на пороге показалась молодая растрепанная женщина, представившаяся как миссис Кейт. После короткого разговора с пришедшими, она была связана, но сопротивления не оказала. Дверь во двор распахнулась, вошли люди, ожидавшие снаружи. Заслышав шаги, человек, что-то делавший во дворе при свете фонаря, погасил фонарь и быстро направился к лестнице, прислоненной к стене. Теперь люди прошли во двор и молча ждали; молодая женщина стояла возле них.
На улице раздались шаги; вошли те двое, которые прежде стояли в Медном проходе; между ними шел мистер Кейт, связанный, с непокрытой головой, и, очевидно, насмерть перепуганный, что-то хрипло говоривший и часто облизывавший губы.
Теперь, когда все были в сборе, последовали некоторые распоряжения. Прихрамывавший джентльмен, который был никто иной как мистер Ледбеттер, с молодой женщиной и двумя из пришедших проследовали в дом. Мистер Кейт рванулся было к жене, но ему воспрепятствовали, и все, что ему удалось, так это бросить на нее многозначительный взгляд. Оставшиеся проследовали к колодцу. Зажгли фонари, и в их свете все увидели кучу белого порошка - извести - возле колодца, и торчащую в ней лопату; край колодца был также засыпан известью. Принесенные сверток развернули, внутри оказались два длинных шеста, подобных тем, которые используются для плавания на лодках-плоскодонках, с металлическими крючьями на концах. Зловоние из колодца исходило ужасное; джентльмен в плаще, который оказался мэром города, весьма уважаемый человек, прижал к лицу носовой платок; то же самое сделали некоторые из присутствующих. Двое, взяв в руки шесты, подошли к колодцу и, погрузив крюки в воду, принялись водить ими, пока что-то не нащупали. Но, что бы это ни было, оно раз за разом срывалось с крюков и вновь погружалось в воды колодца. Наконец, все же, это "что-то" было надежно зацеплено и поднято к краю колодца; смрад стал невыносимым. Люди подались ближе, подошел мэр, как раз в тот самый момент, когда из колодца появилось нечто бесформенное, покрытое слизью и известью, размером с человека. Мэр отвернулся, бледный и обеспокоенный, несколько раз сплюнул на землю, достал трубку и табак и закурил, часто втягивая дым; некоторые из присутствовавших поступили так же. "Нечто", извлеченное из колодца, положили на разостланные холсты, обернули и обвязали. Кто-то сходил за тележкой, на которую и поместили "нечто", холст быстро пропитался водой, и она где струйками, а где крупными каплями стекала на землю.
Вскоре их негромко позвали в дом; мэр прошел в слабо освещенный бар и обнаружил здесь странную сцену. Мистер Кейт сидел в кресле, смертельно бледный, его глаза, казалось, вылезли из орбит, время от времени он начинал натужно кашлять. На столе стоял раскрытый чемодан, лежали некоторые предметы одежды. Молодая женщина стояла рядом, ломая руки в отчаянии.
Мэр вытащил два листа бумаги - это были два ордера; затем он заявил, что должен задать несколько вопросов и пояснил, что некий Томас Пич, пропавший в пределах или поблизости Кембриджа десятью днями ранее, и найденная лошадь, принадлежавшая, как известно, пропавшему, послужили причиной произведенного расследования; далее он сказал, что мистеру Ледбеттеру, казначею Колледжа Магдалены, который увидел во дворе Энвил Инн пальто для верховой езды и опознал его как принадлежащее исчезнувшему лицу, выдано разрешение для проведения обыска.
Мистер Ледбеттер на это заявил, что обыск в доме был произведен согласно распоряжению мэра, и что в процессе обыска были найдены спрятанные в шкафу чемодан и личные вещи, принадлежавшие мистеру Пичу.
Далее снова заговорил мэр. Он сказал, что тело, изъятое из колодца во дворе, вне всяких сомнений является останками мистера Пича; что мистер Кейт, владелец гостиницы, был замечен работающим у колодца, попытался бежать через Медный проход и был схвачен находившимися там констеблями. Он отдает распоряжение взять под стражу мистера Кейта и его жену и препроводить в городскую тюрьму, где над ними будет свершен суд. Если им есть что сказать в свое оправдание, то пусть говорят сейчас, если у них есть объяснение тому, что здесь произошло, пусть объясняют сейчас; однако он должен предостеречь их, что все, ими сказанное, будет использовано во время суда.
Некоторое время царила мертвая тишина, затем мистер Кейт, сделав над собой усилие, заговорил низким, хриплым голосом.
- Это ужасно, ваша милость, это выглядит просто ужасно, в этом не может быть сомнения, и все же, видит Бог, все на самом деле не так плохо, как кажется. Джентльмен, которого, как вы говорите, звали мистер Пич, прибыл в гостиницу поздним туманным вечером десять дней тому назад. Он сказал, что направляется в Колледж Магдалены и попросил позаботиться о его лошади. Мы вместе прошли во двор, и здесь его лошадь споткнулась о деревянный щит и свалила стоявшие прислоненными к стене бревна; она, наверное, испугалась, взбрыкнула и ударила бедного мистера Пича копытами в голову и грудь; он упал навзничь, а она умчалась со двора. Рядом никого не было; я отнес джентльмена в дом и уложил на кровать, а сам отправился ловить его лошадь и поймал ее на Силвер-стрит; затем я вернулся и увидел, что джентльмен лежит в той же позе, как я его положил, с окровавленной головой; я снял с него одежду, осмотрел и увидел вмятину под ухом, в месте, куда угодило копыто, и другую большую рану на его груди; и еще я увидел, что он мертв, безнадежно мертв. Представьте, что я должен был испытывать. Я знаю, что мой дом пользуется плохой репутацией, это чудовищная ошибка, и моя репутация тоже не на высоте, и все это только потому, что я беден, сэр, и только потому. Я подумал, что лучше мне скрыть все происшедшее и молчать об этом. Конечно, лучше бы мне этого не делать, но я совершенно потерялся, сэр, а потому я столкнул его в колодец и спрятал его вещи, а утром понял, что совершил ошибку, и вынужден молчать, потому что если меня спросят, зачем я бросил его в колодец, то мне нечего будет ответить. Это правда, как перед Богом, ваша милость, и я не сделал ничего плохого, так сказать, в некотором смысле.
Голос несчастного дрожал, говорил он тихо, но было видно, что слова его произвели впечатление - объяснение, по крайней мере, выглядело логичным.
И тут случилось неожиданное. Мистер Ледбеттер, также бледный как смерть, подался вперед и, вытянув руку, произнес:
- Кейт, вы лжете - вы сказали полуправду, а это еще хуже, чем ложь. Господин мэр, этот человек лжет.
- Полегче, полегче, мистер Ледбеттер, - сказал мэр. - Мистер Кейт довольно ясно изложил свою версию происшедшего. Если вы обвиняете его во лжи, то вам следует привести доказательства вашей правоты.
- Хорошо, - ответил мистер Ледбеттер, - мой бедный друг не умер. Когда его бросили в колодец, он пытался бороться за свою жизнь: он призывал Господа, он дважды просил помочь ему во имя Господа. Этот человек что-то бросил в него сверху, что-то, что оглушило несчастного, он скрылся под водой и захлебнулся. И если вы спросите меня, откуда мне это известно, то я отвечу, что видел это собственными глазами и слышал собственными ушами, - и добавил торжественным тоном, воздев руки к небу, - духовными!
Никто не произнес ни слова. Стояла мертвая тишина, затем послышался звук, словно бы что-то треснуло. Владелец гостиницы, сложившись пополам, выскользнул из кресла, с глухим стуком упал на пол и замер. Его жена закричала.
- Джон, это правда, признайте это... вы ведь сказали мне то же самое, когда той ночью вернулись со двора...
10
Минул год. Мистер Ледбеттер и мистер Бартон сидели по обе стороны пылающего камина в небольшом кабинете дома пастора близ Эштонского собора. Здоровье мистера Ледбеттера несколько пошатнулось после описанных выше событий, он был вынужден покинуть Кембридж и жил теперь близ Эштонского собора, где мистер Бартон навещал его время от времени.
- Да, - произнес мистер Ледбеттер, - это была комната бедного мистера Пича, и большая часть мебели осталась от него. Кто бы мог подумать, что он так скоро покинет нас, а я стану жить в доме, где прежде жил он? Воистину, пути Господни неисповедимы.
Мистер Бартон поморщился и сказал:
- После того, что вы пережили в Колледже!..
Мистер Ледбеттер улыбнулся и кивнул. Помолчав, он произнес:
- Мне не хочется говорить о тех грустных событиях, их лучше всего предать забвению. И все же, мне хотелось бы спросить вас кое о чем.
- Спрашивайте, - сказал мистер Бартон.
- Тогда первый вопрос, - начал мистер Ледбеттер. - Помните тот день, когда я зашел к вам и спросил, почему вы вымыли шкаф и убрались в башенке? Почему вы тогда повели себя так странно?
- Этому есть простое объяснение, - ответил мистер Бартон. - Во-первых, я скверно себя чувствовал. Вы не поверите, но я был страшно угнетен тем, что так грубо отзывался о бедном мистере Пиче - хотя, правду сказать, он и совершил в отношении меня дурной поступок - и даже отказался от примирения с ним; а кроме того, извините за излишнюю, может быть, прямоту - ваши вопросы, дорогой мистер Ледбеттер, выглядели настолько странно, что я испугался, не повредились ли вы рассудком - ибо здравый смысл изменил вам!
Мистер Ледбеттер улыбнулся.
- Что ж, вполне естественно! - сказал он, затем добавил: - Теперь второй вопрос, он адресован вам столько же, сколько и мне. Я часто спрашиваю себя, как случилось, что в своем видении я спутал колодец с вашей башенкой. Это удивительное сходство совершенно сбило меня с толку. В самом ли деле это было следствием того, что в тот день я навестил вас в вашем жилище, которое так врезалось в мою память, или же сам дьявол вмешался, чтобы смутить меня и выставить в неприглядном свете, или же это было вмешательство Божественного Провидения, с какою-то непонятной для меня целью, ибо как случилось, что я так легко поддался самым мерзким подозрениям в отношении такого прекрасного человека как вы?
Мистер Бартон слегка наклонил голову.
- Кто знает? - произнес он. - Что касается меня, то я не верю в возможность последнего, впрочем, равно как и вообще в дьявола!
- Ну, ну, - сказал мистер Ледбеттер. - Что касается последнего, то в его отношении мы имеем свидетельства не только в Священном Писании, но и, увы! - в наших небезгрешных душах.
Помолчав, он продолжил.
- Я снова и снова спрашиваю себя, почему ему было позволено обратиться ко мне - в том, что с просьбой о помощи он обращался именно ко мне, в том не может быть никакого сомнения. Но я ведь тогда не мог ему помочь; впрочем, это позволило отомстить его убийце - и мне это нравится менее всего!
Мистер Бартон ничего не сказал, и мистер Ледбеттер продолжил.
- И вот я задаюсь вопросом, в самом ли деле участь его была столь жестокой; он был призван внезапно, это правда, и смерть его была неожиданна, мучительна и ужасна; но с другой стороны, все свершилось быстро, и так ли уж стоит задумываться нам о наших бренных телах? Я хочу сказать, что может быть и в самом деле скорое обретение жизни лучшей, вечной, пусть израненным и в грязном колодце, предпочтительнее томительного ухода озлобленным и напуганным, лежащим на смертном одре с подернутым к подбородку одеялом?
И мистер Ледбеттер, улыбнувшись своим мыслям, помешал дрова в камине.