- Ни в коей мере, - ответил Гарри, - это меня даже позабавит - ей-Богу; хотя ничего хорошего в них не было.
- Есть вещь, которую я не понимаю, - начал Джим. - Ты говорил, что с началом видения у тебя появлялись мысли о местечке, неподалеку от твоего дома. По твоим словам, его называют Киркби. Я ничего не смог о нем узнать.
- Ну да, - сказал Гарри, - Киркби Бассет - сокращенно Киркби.
- Киркби.. как? - резко произнес Джим.
- Киркби Бассет! - пояснил Гарри. - Там несколькими милями далее есть Киркби Лестрейндж, но мы всегда называем Киркби Бассет просто Киркби.
- Прекрасно! - воскликнул Джим и хлопнул ладонью по столу. - Этого мне как раз и недоставало! Теперь все становится на свои места!
- Взгляни сюда! Обрати внимание. В 1826 году здесь жил человек по имени Бассет - экстравагантный тип, как я полагаю, попавший в затруднительное положение. Он нуждался в деньгах. Бухгалтерская книга с его долговыми обязательствами хранилась в ящичке для денег, который стоял на столе у секретаря. И вот однажды он пропал без вести. Помимо бухгалтерской книги пропали деньги, как полагают, упакованные в мешки, приготовленные для курьера.
Бассет занимал комнату, которую сейчас занимаю я. Обе мансарды пустовали. Тот, кто похитил деньги, был, естественно, Бассет. Нет-нет, не перебивай! Он держал ящик у себя день или два, но когда пропажа обнаружилась, он испугался. Он завернул его в кусок бумаги, - не знаю, почему, но, как ты сам увидишь, - у него были на это причины; затем завернул в старый шейный платок, красный шейный платок-бандану с выцветшим узором, который он взял, как я полагаю, в чьей-то комнате. Затем он раздобыл ключ от пустующей мансарды - той, в которой жил ты, - и однажды поздно ночью, прокравшись по лестнице, пробрался в твою спальню, сдвинул кусок обшивки и положил туда ящик с деньгами; однако он не догадался осмотреть это место, прежде чем класть ящик. Здесь в стене есть дыра, которая соединяет это помещение с гостиной; половые доски не достают стены, и все, что туда ни положить, провалится между панелями в гостиную. Так вот, когда он положил туда ящик, тот упал и произвел громкий звук внизу.
Он страшно испугался, думая, что разбудил спящего в нижней комнате; но, как я предполагаю, этот стук его не разбудил.
Он был в ужасном состоянии. Я не вполне в этом уверен. Я даже не уверен, взял он деньги или нет. Думаю, что, скорее, нет. Той ночью он больше ничего не предпринимал, а вернулся в постель.
Наутро он решил, что должен вернуть ящик во что бы то ни стало; и я полагаю, он тщательно продумал, как это сделать. Он стащил крюк, на котором подвешивают мясо, и приделал его к старому шесту для гардин; затем он пропихнул его в отверстие и попытался зацепить ящик; думаю, ему это не удалось; случилось так, что он выпустил шест из рук и не смог достать его; осознав, что теперь уже ничего не поделаешь, он махнул на все рукой, вернул панели назад и закрепил их, как смог. Что случилось дальше, я не знаю.
Джим на мгновение прервался, Гарри с нетерпением смотрел на него.
- Ну да, - сказал он, - более или менее все сходится, но что там было на самом деле, нам остается только гадать. У тебя есть какие-нибудь доказательства, или ты просто решил поиграть в детектива?
- Хочешь все увидеть сам? - спросил Джим, поднимаясь. - Тогда идем.
Гарри последовал за ним; Джим вышел на лестничную площадку и распахнул дверь напротив. Затем взглянул на Гарри.
- Ты абсолютно уверен, что хочешь это видеть? - произнес он. - Для тебя это будет весьма неожиданным.
- Уверен ли я? - отозвался Гарри. - Давай все же доведем дело до конца!
~ 5 ~
Джим открыл дверь, ведущую в комнату напротив, они вошли; после этого Джим осторожно притворил ее. Они оказались в просторной комнате, лишенной всякой мебели. Стену напротив скрывали панели, часть которых была удалена. Джим указал на предмет, лежавший на полу вплотную к стене. Гарри подошел и склонился над ним. Это был небольшой сверток, обернутый выцветшей красной материей, покрытый пылью. Из-за тех панелей, что все еще оставались на стене, выглядывал тонкий металлический стержень со следами бронзового покрытия; на том конце, который упирался в пол, был привязан большой двойной крючок для подвешивания мяса, привязанный к шесту куском белой веревки от гардин.
- Я все оставил как есть, - сказал Джим, - и ни к чему не прикасался. Ну что ж, давай посмотрим, что там внутри.
Он взял сверток, положил его на подоконник и, развязав грубый узел, расправил. Внутри оказался предмет, обернутый в белую бумагу и перевязанный красной лентой. Он развязал ленту. Открылась надпись и старый ящичек для денег, покрытый черным лаком.
- Погоди минуту, - сказал Джим. - Давай-ка посмотрим.
Надпись, по внимательном исследовании, оказалась фрагментом латинского гекзаметра, в стиле Виргилия. Вверху имелось имя: Седли.
- В самом деле, мне встречалось это имя, - сказал Джим. - Погоди, что там на носовом платке?
Он перевернул его и увидел буквы: Г.П. Седли.
- Ну вот! - сказал Джим. - Это последнее звено, или почти последнее! Как видишь, он взял у Седли и бумагу, и носовой платок. Он знал, что возникнут подозрения, и эти подозрения возникнут относительно него!
Затем Джим принялся за ящичек. Он был довольно тяжел, и когда Джим потряс его, внутри что-то зазвенело.
- Ну да, - сказал Джим, - как я и предполагал, он не взял деньги. Давай вскроем его и посмотрим!
Он аккуратно сложил бумагу и платок; они были мятые, запачканные, местами порванные. Затем взглянул на Гарри, застывшего в каком-то странном оцепенении.
- Боже мой! - произнес Гарри. - Видения начинают возвращаться ко мне - по крупицам, но все яснее и яснее! То, что он чувствовал около этой стены, и то, что чувствовал после!
Они вернулись в комнату Джима, который, после минутной возни с замком, открыл его и вывалил содержимое на стол - несколько золотых монет, гиней и соверенов, немного серебра и меди.
- Сосчитаем! - сказал Джим, и они тщательно пересчитали содержимое. В сумме оказалось 32 фунта 4 шиллинга и 8 пенсов. Джим порылся на своем столе, нашел старую бухгалтерскую книгу и показал Гарри такую же сумму, записанную на одной из страниц. Надпись читалась с трудом. "Эта сумма, находившаяся в ящике для сбора денег, исчезла из комнаты Дж. Файнинга мая 10 числа, 1826. Взносы были собраны повторно. Вор остался не найденным".
Они в молчании смотрели друг на друга. Затем Гарри сказал:
- Этот человек, Бассет, что с ним стало?
Джим опять покопался в бумагах и протянул ему вырезку. Это был некролог, двухлетней давности, в котором сообщалось о смерти мистера Генри Бассета, Фрайарс Нортон Холл в графстве ***, который, как писала газета, был выпускником Магдаленского колледжа, Кембридж, и получил ученую степень в 1826 году. В некрологе говорилось о нем как об активном члене магистрата, состоявшем во многих благотворительных организациях.
~ 6 ~
Прошло несколько дней; мы снова застаем друзей в комнате, сидящих в полной тишине; затем Гарри сказал:
- Пусть меня повесят, если я что-либо понимаю, Джим! Не нравится мне все это, вся эта мистика; с другой стороны, не могу представить себе, чтобы все это было простым совпадением или игрой воображения. А хочется думать именно так.
- Да, - сказал Джим, - вне всякого сомнения, так было бы лучше! Все выглядит весьма мрачно! Думаю, что старик мог бы найти себе более достойное занятие, чем являться сюда подобным образом. Странные идеи приходят ему в голову; похоже, он окончил свои дни старым добрым человеком, и все-таки возвращается сюда, и бродит здесь, около этой своей старой шкатулки; но что хорошего он может сделать, скажи на милость, что? Он не может вернуть деньги, потому что люди, у которых он их украл, давно умерли. В результате следствия никто не пострадал. Давай скажем, что просто нашли эти деньги, и все вернем казначею. Бесполезно что-либо рассказывать, нам никто не поверит или сочтут, что мы сошли с ума.
- Ладно, а что ты думаешь об этом? - спросил Гарри.
- Что думаю? - откликнулся Джим. - Для меня все выглядит так, будто нет большого различия между мертвыми и живыми. Думаю, всю жизнь старика волновала и беспокоила эта касса и мысленно он к ней возвращался не раз и не два: не похоже, чтобы он просто так смирился с утратой, наверное, миллионы раз он обдумывал случившееся и укорял себя за дурацкий поступок; это настолько вошло у него в привычку, что даже после своей смерти он постоянно возвращается сюда и беспокоит нас. Сказать правду, я испугался за тебя; но все оказалось именно так, как ты и рассказывал; причина не в тебе - на твоем месте мог оказаться любой.
- Но ведь он умер два года назад, - сказал Гарри, - и почему это вдруг является ко мне с того света?
- Да, для тебя это стало ударом, - отозвался Джим. - В этом у меня сомнения нет. Такие вещи необъяснимы; ты будто бы задел какую-то воображаемую затычку, и все хлынуло в образовавшееся отверстие подобно воде. Может быть, ты случайно вспомнил что-то, что долгие годы хранилось в твоей памяти. И я благодарен - да-да, искренне благодарен судьбе, что не случилось ничего более худшего! Но, честно говоря, я не думаю, что старик хотел причинить тебе какой-либо вред, ему было просто не до тебя.
Они немного помолчали, затем Гарри сказал:
- Мне становится как-то не по себе, когда я начинаю обо всем этом задумываться, о том, что тени могут свободно уходить и возвращаться по своему желанию. Неужели мы и вправду оказались в центре всего этого, Джим?
Джим серьезно посмотрел на него.
- Да, - ответил он. - Думаю, это так. Думаю, мы оказались в самой гуще каких-то необъяснимых событий; впрочем, как мне кажется, мы еще легко отделались и какое счастье, что подобные вещи случаются так редко!
ЗАЯЦ
-1-
Дик Бремвелл, первокурсник, едва прибыв в Магдалену, был направлен швейцаром в комнату, чьи двери выходили на лестницу G, с правой стороны переднего двора. Позаботиться о меблировке он возможности не имел, поскольку прежний владелец комнаты неожиданно решил не возвращаться в Кембридж, и Дик был извещен об этом по телеграфу за день или два до приезда. Комната располагалась на первом этаже, неподалеку от улицы; в ней было два высоких окна, одно выходило на реку, а второе во двор. Без каких-либо картин, без мебели, унылый стол, три ужасных стула, сломанный диван, выцветший и полинялый ковер и такие же шторы, - комната выглядела в высшей степени не приспособленной для жилья. Пахло дымом и чем-то затхлым, и было еще что-то, что Дик определил для себя как нечто недружелюбное, может быть, даже зловещее. Все это ему не понравилось, и он даже пожалел, что согласился поселиться в этой квартире.
Он стоял посреди комнаты, со все возрастающим отвращением, когда кто-то произнес позади него, громко и отчетливо:
- Да, вы, может быть, удивлены, сэр - мистер Бремвелл, я полагаю - мне не нужно видеть выражение вашего лица, чтобы понять, о чем вы думаете - вы несомненно недовольны тем, что видите, и полагаете, что так быть не должно.
Дик обернулся и увидел полную пожилую даму в капоте, с улыбкой на лице, стоявшую перед ним с метлой в руке.
- Миссис Хамфри, сэр, я буду убираться в вашей комнате, - сказала она, по-прежнему мило улыбаясь, и продолжала с видимым удовольствием: - Да, сейчас эта комната выглядит бедно, если не сказать большего; но она не так уж и плоха для проживания, могу сказать вам по своему опыту, а я работаю здесь тридцать лет, и те джентльмены, которые жили здесь до вас, получали ее с такой же обстановкой, и почти всегда реагировали на нее так же, как и вы, сэр, не лучше и не хуже. Вам здесь понравится, сэр, несколько картинок на стенах, что-нибудь еще в этом роде - и комната уже не покажется вам такой ужасной.
Миссис Хамфри, которую с незапамятных времен звали не иначе как Матушка Непоседа, хлопотала по комнате, указывая, где, что и как можно сделать, чтобы придать комнате некое подобие уюта. Дик сразу почувствовал симпатию к старушке, довольно приятной, несмотря на торопливую речь и постоянные перескакивания с пятого на десятое. Невольно следя за ее перемещениями, он вдруг заметил в углу комнаты нечто любопытное. С виду это напоминало небольшой камин, заложенный кирпичом и покрытый штукатуркой, со следами резьбы времен Тюдоров на каменном своде, своей верхней частью похожий на дверь, если только и в самом деле не был дверью, а нижней частью на пару футов приподнимавшийся над полом. Это был странный объект, и Дик, желая рассмотреть его повнимательнее, приблизился и остановился перед ним.
- А это еще что такое? - спросил он.
- Ох, сэр, не обращайте на это внимания, - ответила миссис Хамфри. - Это дверь, должно быть, оставшаяся с тех времен, когда здесь, как говорят, жили монахи, и вела она в их собор или же... - впрочем, все равно, куда, в течение многих лет в этой комнате жили христиане, слава Богу!
По всей видимости, миссис Хамфри имела в виду протестантов.
- И что они здесь делали? - снова спросил Дик.
- Если вы хотите знать мое мнение, сэр, - сказала миссис Хамфри, - то мне чрезвычайно неприятно, что они когда-то здесь жили, - но что это так, в этом не может быть сомнения, - а мистер Симпсон рассказывал мне, - он казначей, сэр, очень приятный человек, - что они здесь и колдовали, и занимались всякими непотребными делами, а что в добавок ко всему они совершали здесь какие-то языческие обряды, так в этом у меня нет никаких сомнений!
История в изложении миссис Хамфри обещала быть интересной, подумал Дик, но не успел расспросить подробнее, поскольку Матушка Непоседа указала ему на удобный платяной шкаф, который, по ее уверениям, никогда не подвергался нашествию мышей, истинного проклятья прочих комнат в колледже, сэр, можете мне поверить. Здесь работает миссис Брэдли, сэр, она убирает комнаты по лестнице Q, и такая болтушка, что не приведи Господи; так вот только вчера она мне рассказывала, что ее мыши больше всего любят солодовый ликер, а я только посмеялась, и сказала ей в ответ, что мои мыши не употребляют ничего кроме бакалеи, и всего того, что по вкусу мышиной природе. Вы только подумайте, солодовый ликер!
И миссис Хамфри от души рассмеялась.
- Я склонна думать, что те самые мыши, которые так любят солодовый ликер, носят юбку - хотя и не в моих правилах обсуждать с молодыми джентльменами детали женской одежды!
Дик громко рассмеялся, миссис Хамфри ответила одобрительной улыбкой. Ей понравилась такая реакция на ее шутку.
- Именно так, сэр, - объявила она. - А теперь мы немного приведем в порядок вашу комнату, и скоро вы ее не узнаете!
Дик Бремвелл знал двух-трех человек в Колледже, но они еще не прибыли - он приехал раньше них на день или два, чтобы получить комнату. Он распаковал чемодан, доложил о себе преподавателю, пообедал в холле вместе с немногочисленными, тихими и предупредительно вежливыми первокурсниками; а скучный вечер провел в своей пустой комнате, написав одно или два письма, а затем попытавшись читать. И все-таки, в комнате было что-то не так. Что именно? Он не знал. Что-то мрачное и зловещее. Он слышал стук карет, проезжавших по улице, комната словно дрожала от этого стука; слышал звуки шагов во дворе, обрывки разговоров. Но взгляд его постоянно возвращался к нише с резьбой, большей частью скрытой густыми слоями краски. Казалось, в ней что-то спрятано, заложено кирпичами, замуровано и забыто, но не уничтожено полностью. С виду - всего лишь маленькая испорченная дверь, думалось ему. Ну что ж, понаблюдаем за ней, решил он и передвинул стол, поставив его прямо напротив ниши. Затем уселся и принялся читать, время от времени бросая взгляды на дверь, не изменится ли чего, и на что это будет похоже, и ему иногда казалось, будто что-то с зловещим интересом рассматривает его, скрываясь в маленькой нише.