- Мама, это я, Валера…Из Москвы…Какой Валера?...Сын твой…Давно не звонил?...На прошлой неделе же звонил. Мам, как у вас дела? Как отец?...Хорошо?..Сестра звонила?...Нет, не видел…Мам, ты не можешь мне срочно пять тысяч рублей выслать… Надо…Ну, никак нельзя…Да, срочно…За аренду помещения одного надо заплатить…Дела? Блестяще…Данила?... Хорошо…Полина на юрфак поступает. Есть надежды. Мы не ссоримся…Ма, лучше телеграфным.… Да, в последний раз…
В холле послышались шаги. Стефан напрягся:
- Мам, ну я заканчиваю. Надо деньги экономить. Целую всех. Пока. От Пинкертона привет, - "всем сукам",-хотел добавить Стефан, но вовремя сдержался.
Стефан положил телефонную трубку, вышел в холл. Там появился Данила с какой-то пожилой женщиной в белой вязаной шали, красной болоньей куртке.
- А Стефан, привет! – не очень дружелюбно приветствовал партнёра Данила.- Знакомься, это Антонина Николаевна, она меняет меня на дежурстве.
Стефан стоял на том же месте, где до этого возвышался Горький, от унесённого пьедестала остался след, пыльный квадрат.
- Стефан? Очень приятно…Я в этом институте пятьдесят семь лет уже работаю. Это Данила у нас новенький. Я ещё помню, когда Платонов тут дворником работал, а Цветаева посудомойкой в столовку устраивалась.
- И нечего не изменилось с тех пор, Антонина Николаевна?- спросил Стефан.
- А чего тут изменится?!
- Всё на своём месте?
Антонина Николаевна огляделась, развела руками:
- Данила, ты ещё тут побудешь?
- Побуду, Антонина Николаевна.
- А я в магазин сбегаю, на вечер себе чего-нибудь куплю… А швабры, они найдутся, швабры, - продолжала она с Данилой понятный им разговор, по поводу чего они, вероятно, и выходили из института в какое-то строение во дворе.
Антонина Николаевна ушла. Её сменили появившиеся у памятника Герцену Полина и Рита.
- Вот и Полина какую-то блядь ведёт,- заметил Данила, оценив лицо и вытравленную химией причёску Риты.
- Знакомьтесь, это Рита – подруга Ады, - представила Полина. – Данила, Стефан. Рита может рассказать много интересного об Аде.
- Конечно, мальчики, - воодушевилась Рита. – Только пойдемте, посидим где-нибудь в неформальной обстановке. Сегодня суббота.
- В кафе " Пушкин" и "Тамерлан" мы вас не поведём, - напрягся Стефан, ощущая недостаток наличности.
- Тогда хотя бы в " Макдоналдс", - протянула Рита.
- Пойдёмте, - согласился Данила. – Подождём только Антонину Николаевну. Я ей дежурство сдам.
Стефан насмешливо прищурился:
- Скажи-ка, Данила, дежурство прошло успешно?
- Отчего же нет?
- Ректорским компьютером пользовался?
Данила покраснел.
- Да я не к тому…Ничего не упёрли?
Данила спохватился. Он, верно угадал, что Стефан думает о письме с рекомендацией Полине поступать в любой вуз страны с поддельной подписью оставленном на столе в кабинете. Но Данила думал ещё об одном, куда менее безобидном, о чём Стефан и не догадывался. Полина и Рита переглядывались, не понимая сути интриги. Данила весь в своих мыслях растерянно огляделся:
- Нет… Вроде ничего не пропало.
- Ты здесь сколько работаешь?
- Полтора года.
- Холл знаешь, как свои пять пальцев?
-Конечно… Хотите диван в деканате покажу на котором Герцен родился?
Стефан боялся тянуть дальше. В любой момент могла явиться Антонина Николаевна, он не хотел подставлять друга.
- Бюст Горького где?
Данила побагровел, как рак.
- Да …где? – пробормотал он.- Всегда здесь стоял…
- Эх ты, сторож! Не заметил, как двухметрового Горького уперли. Теперь воры сдадут его под пресс, заработают на ценном металле.
Догадка озарила Данилу.
- Ах ты, Стефан! Ах, негодяй! – налетел он на Стефана. – Сейчас же отвечай, где Горький?
- В туалете, пойдём принесём…
Рита и Полина захохотали. Данила и Стефан тащили Горького из туалета.
- Что, великим сыщиком себя вообразил?! Тоже мне Шерлок Холмс! Найдите семь отличий! …И ещё при посторонних.
- Данила, ну прости мой дурацкий характер, - оправдывался Стефан. - Сам не знаю, откуда у меня эта скрытая агрессия, постоянно подмывает делать близким людям гадости.
- Нет, не прощу, Стефан, как не проси. Я тебя на этом деле Ады Цукерман обставлю. Я докажу, что ты не только не сыщик, ты…
-… не человек, - подсказал Стефан.
- Смейся! Смейся! Весело смеётся тот, кто смеётся последним. Ты никогда не узнаешь об Аде Цукерман одной вещи, в которой скрывается ключ к разгадке истории.
- Так ты знаешь её?
- Догадываюсь, - стемнил Данила.
- Ну мы ведь работаем вместе?
- После твоих гадостей, Стефан, с экзаменом Полины, с бюстом…
- Осторожно не урони.
- Я держу… Мы работаем раздельно, то есть вместе и раздельно. Я докажу тебе, что ты никто.
- Да, извини меня ради Бога. Я не знал, что такой обидчивый, шуток не понимаешь. А если ты такой тщеславный, я готов, будь ты директором "Пинкертона". Давай подзаработаем денег и перерегистрируем фирму. Мне станет легче. Ответственности меньше. Или ты меня уволишь?
Бюст Горького установили на прежнее место. Он стал выглядеть лучше, Данила протер его мокрой тряпкой.
- Нет, Данила, так не честно, - не унимался Стефан. – Скажи мне, что ты знаешь об Аде, чего я не знаю.
Данила молчал. Рита и Полина наблюдали, как Пинкертон с волочащимся по полу поводком гоняется по коридору за кошкой.
Данила зашёл в кабинет ректора, забрал письмо для Полины, выключил компьютер. Ключ от кабинета он повесил на гвоздик в дежурке, где висели ключи от других кабинетов и аудиторий. Скоро пришла Антонина Николаевна. Стефан, Данила, Полина и Рита направились в "Макдоналдс" .
В" Макдоналдсе" Рита заказала самое дорогое, что там было. Стефан переглянулся с Данилой, скривил губы, и заплатил за всех четверых. Рита ела жадно, большими кусками поглощая "Рояль-де-люкс", запивая спрайтом.
- В принципе, только я знала, что Ада болеет СПИДом, - сообщила Рита.
Полина поперхнулась, метнув огненный взгляд на застывшего в изумлении Данилу. Половина бигмака Стефана упала на пол, её мгновенно сожрал Пинкертон.
- Что ты сказала? …- переспросил Стефан. – Ада болела СПИДом?
- Не совсем, - уверенно повествовала Рита с видом человека, рассказывающего о вещах обыденных. – Ада была спидоноской, носительницей вируса.
- Она сама тебе об этом рассказывала? – осторожно спросил Данила.
- Судя по квартире Ады, это могло быть и самооговором, - добавила Полина.
- Конечно, - продолжала Рита, - Ада была странная девушка. Но мне кажется, она не была сумасшедшей. Я много вращалась в светских тусовках, и знаю людей много круче помешанней Ады, а все считают их просто творческими личностями. Ада увлекалась теософией и буддизмом и свою квартиру оформила соответственно. Она считала, что чёрный цвет привлекает нечистую силу, поэтому она побелила квартиру, наклеила белые обои, покрыла пол и задрапировала мебель белыми простынями. Ада и ходила во всём белом, белый брючный костюм, белые сапоги, белая соболья шубка, белая шапка, белая сумка. А на потолок квартиры она наклеила оранжевый квадрат. Ада во всём белом, у неё был такой байковый халатик, ложилась на пол, включала энигму, смотрела на оранжевый квадрат и медитировала…
- Ты так подробно рассказываешь про это, будто тоже участвовала, - заметила Полина.
- Мы вместе медитировали, - просто отвечала Рита. – Сейчас это модно… А что касается СПИДа, то Ада показывала мне анализы.
- А ты не боялась заразиться, общаясь с ней? – спросила Полина.
- Зараза к заразе не пристаёт, - ответила Рита. Она засмеялась. Полина, Стефан и Данила переглянулись, а Рита продолжала,- На сколько, я знаю, при СПИДе бывают худоба истощение, у Ады ничего подобного не было, она скорее полная, чем худая. У неё был отменный аппетит, она постоянно сидела на диетах, пила зелёный чай, сенну, " ласточку". Потом, если б Ада была больная, её держали бы в клинике, а она ходила по улицам, - Рита опять как-то странно засмеялась.- Ребята возьмите мне, пожалуйста, "Филе-о-фиш" и мороженное с клубникой. Я вас не объела? У меня с похмелья всегда зверский аппетит. Это радует, говорят, алкоголики с утра не могут есть…
Стефан пошёл за едой. Он стал в очередь. Случайно обернувшись, он сгорал от нетерпения послушать, что Рита скажет дальше, он вдруг заметил, что в переполненном зале какой-то мужчина с лицом, обрамлённым редкой бородкой, сидевший за соседним столиком, внимательно прислушивался к разговору, который вели Рита, Данила и Полина.
- Но если Ада была носительницей вируса СПИДа, - вслух рассуждала Полина, - она, не страдая от болезни, могла заражать других, например, заразить Хмелькова.
Рите булка попала не в то горло, она закашлялась. Кровь хлынула ей к лицу. Жестами она попросила Данилу похлопать ей по спине, что тот и выполнил.
Рита попила спрайта. Ей стало легче.
- А вот это мотив! – воскликнула она.
Стефан принёс еду. Мужчина за соседним столиком усиленно читал газету. Перед ним лежала обёртка от чизбургера, стоял пустой стакан чая.
- Что-то мне есть расхотелось, - сказала Рита. – Ребята, налетайте, - она принялась разламывать руками филе. Данила с ужасом смотрел на её руки, которые наверняка пожимали руки Ады. Полина и Стефан, верно, думали тоже.
- Спасибо, я наелся, - отказался Стефан.
- И я.
- И я.
- Как хотите, я тоже есть не хочу, - Рита съела несколько ложек мороженного, - она как-то вдруг потускнела, заскучала, потеряла к собеседникам интерес. – Ладно, пойдемте из этой забегаловки, - сказала она, бросив салфетку.
Все встали, стали одевать брошенные на стулья куртки и пальто.
- В туалет я не пойду, там всегда очередь, - сообщила Рита. – Ребята, я хочу курить. Угостите сигаретой?
Вышли на морозный воздух. Данила достал фотографию с квартиры Ады.
- Рита, ты на этой фотографии никого не знаешь? С классом Ады не общалась? Ничего она тебе не рассказывала про школьных товарищей?
- Нет.
- Были ли у неё брат, сестра?
- На сколько я знаю, нет. По крайне мере мне она про них ничего не рассказывала.
Стефан украдкой оглянулся. Мужчина с газетой остался за столиком "Макдоналдса". Может быть, ему показалось?
- Ребята , я пойду. Звоните, если что, - заторопилась Рита.
Она ушла. Данила сел на спинку лавочки напротив неработающего фонтана. Стефан хотел что-то сказать, но тут увидел Риту. Бегущую к ним от метро.
- Я совсем забыла. У Ады были справки, помеченные НИИ иммунологии. Там лечат СПИД.
Рита убежала.
- Как она перепугалась, что Ада могла её СПИДом заразить, - пошутил Данила.
- Не смешно, - оборвала его Полина. – Вот в этом институте и нужно, Данила, тебе провериться.
Данила поджал губы.
- Кстати, - спросил Стефан, - когда ты обзванивала медицинские учреждения, нет ли там Ады Цукерман, ты в НИИ иммунологии звонила?
- Нет, - ответила Полина. – Я звонила в Склифосовского, потом в центральную медсправку…
- Не могло ли ей стать плохо, и она попала туда, где обследовалась, в НИИ иммунологии? – спросил Стефан. – Данила, дай фотографию.
Данила нехотя протянул. Стефан некоторое время задумчиво глядел на неё.
- Когда Полинины отметки за сочинение на экзамене в МГУ объявят?- требовательно спросил Данила.
- Через пару дней, - рассеянно отвечал Стефан. – Где Пинкертон?- закричал он.
- Ой, мы его в "Макдоналдсе" забыли! – Полина побежала к ресторану.
У Данилы зазвонил мобильный телефон.
- Да, я слушаю.
- Это "Пинкертон"?
- Да, да я слушаю.
- Это Софья Абрамовна, сестра Марии Абрамовны… Я тут в квартиру на Гнездяковский убираться пришла и с соседкой разговорилась. Она сказала, что в тот день, как Ада пропала, к ней вроде бы скорая помощь приезжала. Врач такой в белом халате, молодой мужчина, с чемоданчиком из лифта вышел. Она как раз за молоком ходила и увидела…
Данила отошёл от Стефана подальше, отвернулся:
- Номер не запомнила?
- Какой номер?
- Номер скорой помощи, на которой врач приезжал.
- Да –нет… В машине водитель сидел, толстый такой, газету читал.
- А приметы врача?
- Какие там приметы! Молодой, красивый. Соседка совсем слепая. Астигматизм у неё с катарактой. А тут ещё в магазин без очков пошла.
- Спасибо. Я вас, Софья Абрамовна попрошу других соседей опросить, может быть, кто ещё что видел. Всего доброго.
Данила вернулся к Стефану. Полина тащила собаку.
- Кто звонил? – спросил Стефан.
- Отец достаёт. На старости лет решил спортом заняться. Просит, чтобы я в "Спорт-мастер" смотался, коньки ему присмотрел.
Константин Львович Завгородний умел нравиться. Его крупное лицо дышало уверенность и простотой, глаза смотрели прямо. Грива кудрявых русых волос прикрывала уши и шею. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять, хотя на самом деле много меньше. Со Стефаном он договорился встретиться на корте для боулинга в гостинице "Спутник". Константин Львович катал шары и весьма успешно. В счёт выигрыша он распорядился троих охранников накормить пиццей. Стефан катал шарф первый раз в жизни. Проявляя полную неспособность к светской жизни, он ухитрялся сбить одну кеглю или две-три, а то и допустить, что шар вообще вылетал из трека, не поразив мишени. Услышав, что Ада была носительницей СПИДа, Константин Львович не проявил удивления, лицо его не дрогнуло, не сконфузилось. Брошенный им шар снова сбил все кегли.
- Знаете, молодой человек, - Константин Львович был склонен старить себя, разговаривая покровительственным тоном.- Мне так грустно слышать это, ведь Ада, если вам известно работала у меня. А принял я её по просьбе отца, к которому обратилась Мария Абрамовна. Мой отец и Мария Абрамовна дружат. Как горько сознавать, что дети часто подводят родителей! Копишь, деньги зарабатываешь, а кому всё достанется? Я человек верующий, жене запрещаю делать аборты. У меня четверо детей, но что из них будет, не знаю. Слава Богу, что мальчики. Девочки вообще вызывают грустные мысли. Едешь вечером по Тверской, они выстроились штакетником с двух сторон, а ты думаешь, а ведь это чья-то дочь стоит, чья-то внучка, сестра. Мать, отец, когда рожали их не думали, что они вот так будут стоять, что бы кому-то, любому, кто заплатит, молодому, старому, пьяному или трезвому, киллеру, шофёру или профессору, человеку опрятному или месяцами не мывшемуся, здоровому или больному отсосать за пять-десять-пятнадцать долларов, отсосать за тридцать-пятьдесят-сто. Они сами об этом мечтали, они хотели такой жизни, на ветру, солнце, в снег и дождь стоять, когда ходили в первый класс, когда у них была школьная униформа, белый передничек, огромные банты, когда мать заплетала им косу, а в классе ждала первая учительница? Затем их учили географии, истории, тем более алгебре с тригонометрией? Не перевод ли это денег, не насмешка ли над здравым смыслом? Зачем им знать где Китай или Австралия, если губы их предназначены только для одного - сосать у кого угодно, за деньги, тело только надстройка к тому месту, которым трахаться, ноги только чтобы нести то место, которое трахает, едят и пьют они, чтобы иметь силы завтра снова выйти на Тверскую, одеваются - чтобы выбрали и заплатили именно ей, а не другой. И, что потом, они скроют, что были другими. Заработав денег, накрасятся, прикинутся и где-то сойдут за приличных, встретят принца, от которого сумеют скрыть прежнюю жизнь? Макияж скроет опухшие от бессонных ночей, пьянства и наркотиков лица? Безразличный взгляд приобретёт осмысленность? Половые органы, потерявшие от контрацептивов прежнюю эластичность, восстановят способность к деторождению?
- Вы рассуждаете, как врач, - вставил Стефан, опять неудачно бросивший шар. Шар ударился об пол и отскочил, чуть не убив Пинкертона, привязанного к ножке стола.
- Я люблю медицину. Она ближе всего к правде жизни. Я не согласен с теми, кто полагают, что женщину наиболее полно определяют два слова – мать и блядь. Я думаю, что женщина, прежде всего медсестра. От рождения до смерти она как медсестра ухаживает за нами, вскармливает нас, ублажает и как медсестра закрывает нам глаза… И вот, обратите внимание, девочки, которые занимаются проституцией, сплошь некрасивые. Красивые все прибраны, все замужем, им стоять под дождём и снегом не надо. А какие у них обветренные лица! Я раньше думал, проституцией занимаются красивые, оказалось наоборот. Нет, что не говорите, а девочкам и четырёх классов более чем достаточно. Что деньги переводить! Им всё равно или замуж выходить, или проституцией заниматься, а Софьи Ковалевские, женщины учёные, руководители получаются от неустроенной половой жизни.