Я застонал, и просипел как можно жалостливей:
- Воды, пить. Дайте воды! Братишка, дай воды, умираю!
Мой охранник совсем пацан и доверчив, как телёнок. Потащил мне воды в ковшике. Мне даже его немного жаль. Когда он подошёл ко мне, я упал на бок и ударил кончиком сапога ему в икру. Парень согнулся, чтобы почесать укол и уже не разогнулся. Ничего личного, это нынче такие правила игры.
Я подкатился к нему поближе, чтобы вытянуть нож. Я вертелся, как уж на сковородке, и, наконец, вытащил нож и порезал верёвку. В кино почему-то это делают гораздо быстрее. Пока я вошкался, в юрте неподалёку раздался выстрел, крики, вопли. Суета в стойбище нарастала, я же не долго думая рванул в юрте Эрчима. Там и застал картину маслом. Айхан стоял столбом и сжимал в руке пистолет. Напротив него, на лежанке валялся с дыркой в голове Эрчим. Ясная картина, доигрался парень с оружием, взведённым и снятым с предохранителя. Не долго думая, я врезал Айхану в торец, отобрал пистолет. Осмотрелся.
Тут, в углу хижины лежала вся моя амуниция. Рюкзак, уже наполовину распотрошённый, пояс с кинжалами. Я, не долго думая, схватил всё своё добро в охапку и дал дёру. Подальше от разборок, в темноте растоптать смогут. Труп пацана я оттащил в кусты, а сам расположился возле костра. Понабежали охранники Тыгына. Тупые козлы. Нет, чтобы оцепить место преступления и никого не пускать, так начали ходить толпами и спрашивать, что случилось. Я наорал на них, нашёл старшего и заставил повязать всю эту шаманскую братию. Весь этот таинственный монастырь, под боком у Тыгына. Объяснил бойцам, что тут заговор против Улахан Бабай Тойона, так что хватайте всех, утром разберёмся.
Ичила я нашел, хорошо, что у меня есть мощный фонарь. Бедняга в самом плачевном виде валялся в одной из хижин. Я развязал его, дал напиться. Совсем плохой мой шаман.
- Что случилось? Рассказывай!
- Эрчим догадался о том, что я сделал правильный раствор для Улахан Тойона. Поймали меня, допрашивали. Вы как раз в горы собирались, я не смог тебя предупредить. Эрчим хотел себе такой же, а ещё хотел знать, откуда трава.
Вот что значит знание о волшебных травках. Эрчим показал своё истинное лицо, наплевав на все принятые нормы и правила. Вот так вот, веришь в разумное, доброе, вечное, а тебя раз - и мордой по столу. Видать, не посеяли здесь этого, а может посевы не взошли. Ичил уже хлебнул какой-то своей настойки, и сразу повеселел.
- Я им правду сказал. Дал Эрчиму настойку. Он, по-моему не успел её выпить. А что случилось у вас?
- А у нас в квартире газ, - ответил я, - родила вчера котят. Есть из миски не хотят. Мы чуть все не поубивались.
Я рассказал Ичилу краткую историю про гнилые верёвки и показал то, что в пакете осталось от них. Шаман понюхал эту субстанцию, но в руки не взял.
- Да, я знаю такую штуку, - сказал он, даже знаю, кто мог её сделать.
- Вот утром и покажешь мне этого умельца. А завтра еще сходим на допрос подозреваемых гринго.
Вкратце я ему обрисовал то, что я хочу сделать. Ичил посмеялся и согласился со мной.
С утра пришлось проводить следственные мероприятия самого широкого масштаба. Ни свет ни заря, я допрашивал товарища старшего сержанта и всех гринго. Что произошло на скалах, почему все спали, кто что видел, кто что слышал.
Картина безрадостная. В момент спуска веревка лопнула, тройка сорвалась. Двое разбились насмерть, одного, с переломанными ногами, принесли в лагерь. Ичила не нашли, вызвали другого лекаря. Тот наложил повязки и обещался навещать больного. Вчера никто ничего не заметил, вечером, как положено легли спать. И всё. Больше никто ничего не слышал и не видел. Я находился в некоторой растерянности. По идее, надо бы наказать, тех кто спал на посту, но, с другой стороны в этом виноват я сам, не обеспечил контрразведывательную работу, не предупредил массовое отравление. Это, впрочем, не отменяет наказания для заснувших на посту. Просто чтоб другим неповадно было.
После краткого допроса я приказал всем построиться и произнес краткую речь. Типа, что сейчас уважаемый Ичил, вы сами знаете, какой он сильный шаман, приготовит заговорённый отвар. И вы его выпьете. А тот, кто облил верёвки кислотой, помрёт в страшных мучениях.
Тут каждый подходил к котлу и выпивал пол-кружки Ичилового пойла, совсем как в том кинофильме из National Geographic, где негритянский шаман поит безобидным горьким отваром подозреваемых в краже кур у соседей и внушает им чувство вины. Самый мнительный, у которого рыло в пуху, начинает блевать и палит всех. Чистая психология и никакого мошенства.
Так и произошло. Один из молодых побледнел и начал корчиться в мучениях. Глазки закатил и совсем уже собрался помирать, но мы ему не дали. Так просто помирать, после того, как отправил на тот свет двоих своих товарищей - это неправильно. Этого никто не поймёт.
Я отдал этого дурачка в руки Дохсуна и Ичила. Сейчас они вынут из него душу. Уж товарищ старший сержант как зол, просто страшно смотреть. Я вообще-то не вполне был уверен в нём, ну, очередной степняк-раздолбай, каких в каждом отряде девять из десяти, а ведь надо же, как прикипел душой к пацанам. Боюсь, удавит он предателя раньше времени.
Сам я двинул в местный шаолинь, тоже правды искать. За каким таким меня били тяжёлым по затылку и вязали, как барана. Там уже был Сам, со свитой. Сердит, разве молнии из глаз не вылетают. Я доложился по всем фактам, начиная с момента порванной верёвки и далее, вплоть до выстрела, которым убили Эрчима. Не забыл и про предателя.
Тыгын задумался и потребовал поехать с ним, к его беседкам. Чтобы без посторонних ушей. Шаманьё всё равно связано, посчитано и упаковано, чтоб никто не сбежал и потом, с чувством, с толком, с расстановкой, рассказало, как великий шаман Эрчим замышлял против Улахан Бабай Тойона, чья власть, в общем-то, священна.
На мой скромный взгляд, Тыгын был в некоторой растерянности. Что делать с таким количеством шаманов и их учеников, которые вышли из повиновения, или же он понял, что повиновение шаманов было всего лишь показным, а они сами по себе жили какой-то скрытой от Тыгына жизнью. Я встрял со своими реминистценциями о единовластии и единоначалии, объяснил про пережитки родоплеменных отношений, когда шаман был в племени по статусу наравне с вождём, а иной раз и выше его. И это, действительно, пережитки, потому что жизнь дикого человека во многом зависела от капризов природы. А сейчас, что происходит сейчас, во времена просвещённого правления Улахан Бабай Тойона… меня чуть не занесло про "когда космические корабли бороздят просторы…", но свернул на накатанную дорожку, "когда тайны аббаасы почти разгаданы и силы природы вот-вот поступят на службу человечеству"
- К чёрту человечество, - проворчал Тыгын, - но ты продолжай.
- Так вот, шаманство явление многогранное, и недооценивать его влияние на широкие народные массы нельзя. При этом нельзя забывать и то, что Отечество в опасности и всякие сепаратистские настроения могут быть фатальными.
Так, ненавязчиво я толкал Тыгына к абсолютизму, на мой взгляд, обществу более прогрессивному, нежели простые родоплеменные и цеховые отношения. Иначе говоря, шаманов - к ногтю. Тем более такой замечательный повод.
- Я подумаю над твоими словами. А что ты там говорил про тайны абаасы?
- Ну там не совсем понятно, чьи это тайны, но вот кое-какие вещички, которые я прихватил с собой из развалин.
Я вытащил из рюкзака фонарь, бинокль и две радиостанции.
- И что это такое? - брезгливо поинтересовался Тыгын.
М-дя, с таким отношением к новому, цивилизацию здесь не построить. Мысль как-то невольно свернула к табакеркам и другим способам сменить правящую династию. Но я себя одёрнул, попытаемся воспитать из этого ортодокса прогрессивную личность и соблазнить всякими нужностями.
- Фонарь. Им хорошо пользоваться ночью, а также в тёмных помещениях, пещерах, катакомбах и бомбоубежищах.
- Ночью спать надо, а по пещерам пусть ползают земляные черви, - Тойон, похоже сегодня не в настроении.
- А вот штука, чтобы смотреть вдаль.
Тыгын бинокль даже в руки не взял.
- Я и так прекрасно вижу, безо всяких изделий абаасы!
А, вот в чём дело. Мир окрашен в два цвета.
- Это вообще-то изделие айыы. А изделии абаасы у меня лежат в другом месте.
- Точно? - Тыгын прям как правоверный мусульманин, десять раз переспрашивает, нет ли в фарше свинины.
- Абсолютно точно так же, как солнце встаёт на востоке и ласковыми лучами освещает весь мир. Разве злобные абаасы могли создать такой полезный для человека предмет, как радиостанция?
В общем, Тыгын милостиво соизволил разрешить мне продемонстрировать ему действие рации. Я показал ему, какие кнопки нажимать, а сам поскакал вдаль. Отъехал километра за три и проговорил
- Раз, два три, проверка связи.
- Проверка работает, - прохрипел мне в ответ Тыгын.
Я вернулся.
- И скажи, зачем такая станция нужна?
Я начал расписывать разными красками варианты применения раций, потом плюнул. Ну что я его, как девочку упрашиваю.
- Ну ладно, не нужны тебе эти вещи, так не нужны, - и начал всё упаковывать в рюкзак.
- Нет, подожди. Куда спешишь? Почему ты такой нетерпеливый, всё у тебя вечно бегом, никогда не посидишь, не подумаешь как следует. Галопом, галопом! Дай сюда рации!
- На! Вот запасные батарейки, если вдруг эти разрядятся.
Мне хотелось верить., что эти-то батарейки будут вечными. Но надо было бы и закругляться. Я намеревался назавтра свинтить из этих благословенных краёв, поэтому обратился к Тыгыну:
- Улахан Тойон, я завтра поеду к Ыныыр Хая. Пора мне.
- Ты Сайнаре дарил бусы? - сурово спросил меня старик.
- Дарил, - пожал плечами я, - а что?
- Ты с Сайнарой делал кирим?
Я струхнул. Спалили, гады, ща меня повесят!
- Нет, уважаемый Улахан Тойон, не делал. Это она со мной делала кирим, - решил выкрутиться я.
- Хитёр, - ответил Тыгын, - ладно. Женишок, который сейчас едет к Сайнаре, скажем прямо, мне не сильно-то и по нраву. Дерьмовенький, скажем прямо, женишок. Но я тут не волен, Старухи сказали, значит надо Сайнару замуж выдавать за него. И Род у них уважаемый, старинный Род. Ссориться с ними сейчас мне совсем не с руки.
Тыгын отхлебнул бузы.
- Но в степи, - хитро прищурился он, - есть старинный обычай. Конечно, тебя потом будут искать. Очень тщательно искать, мы, конечно же, приложим все силы, чтобы найти похитителя моей любимой внучки. Но, учти, если я через три месяца не получу от вас известия, что Сайнара непраздна, то тогда точно начну тебя искать.
В конце фразы должно было стоять: "чтобы оторвать тебе яйца"
- Я тебе дам с собой тамгу, ярлык и двадцать бойцов. Всё, иди, - закончил Тыгын.
Вот сейчас, меня, в общем-то женили. Прям, как в лучших традициях степняков, не спрашивая моего желания. Но зато не надо калым платить. И вообще, как всё это понимать? Как уважение и признание в сотрудничестве? Или ещё что-то? А двадцать бойцов - это проследить, чтобы я не сбежал? Но всё равно хорошо. Ещё оказалось, что Тойон даром время не терял, послал отряды по всем закоулкам, выискивать склады, базы и схроны. Если что найдут странное, то немедля меня известят. Ну что ж. Замечательно. Я раскланялся с начальником и подался собирать манатки.
Прежде, правда, зашёл к гринго, посмотреть, что там творится и дать команду на поход. Меня, честно говоря, ничуть не интересовало, кто подбил пацана на преступление против своих товарищей, мне важен результат. Я думаю, что Дохсун сам сделает так, как положено.
Однако все ждали именно меня. Я тогда произнёс такое:
- А что меня было ждать? Это он убил ваших товарищей, он ел с вами из одного котла, вам и решать, что с ним делать. Кроме того, я настаиваю на наказании всей тройки, члены которой проглядели в своих рядах предателя.
В, общем сам собой организовался военно-полевой суд. Я даже практически и не участвовал. Творческая инициатива масс.
Вообще-то моё первое желание было забить парня шпицрутенами, но потом посмотрел на него - ведь ещё совсем малыш! Будь ему лет двенадцать-четырнадцать… Такой маленький гадёныш, а уже убийца. И ведь он по малолетству ещё не понимает, что его сегодня казнят. Но казнят обязательно.
Приговор был простой - повесить. Тут же и повесили. Заодно потренировались, как это живого человека, да в петлю. Боюсь, что у нынешней молодёжи таких развлечений будет навалом. Надо будет на ближайшем привале провести с ними беседу о вредности вредных привычек, и, в частности, привыканию к убийству. На этом программа нашего пребывания на аласах Урун Хая была закончена и я дал команду готовиться в походу.
Напинал своего слугу, чтобы собрал жратву в дорогу а сам отправился к Сайнаре, узнавать, как это она вдруг решилась ехать со мной в дальние страны. Послал какую-то служанку к ней, чтобы она вышла на свет божий. Когда она появилась, я чуть не заржал. С косметикой я, кажется, поторопился. Пятилетняя девочка, стащившая у мамы косметичку и туфли на шпильках, возле трюмо раскрасившая себе мордашку - это самое подходящее сравнение.
- Дорогая Сайнара, - немедленно начал я говорить, пока она не спросила моё мнение о макияже, - похоже, косметика тебе не нужна. Зря я её тебе отдал. Давай, я тебе лучше подарю одеколон и научу им пользоваться.
- А что тебе не нравится? По-моему очень красиво, - ответила она.
- Красиво, слов нет, но истинная красота девушки - чистая кожа, розовые губы и никакой пудры! Это мое мужчинское мнение. Ну, если ты хочешь, я могу тебе немного поправить твой макияж.
- Что такое макияж? Ты опять говоришь разные слова, ты хочешь выставить меня дурой?
- Нет, не хочу. Просто есть понятия, слов для которых нет в вашем языке. Поэтому я ими и пользуюсь.
- Ты меня научишь своему дурацкому языку! Чтобы я точно знала, что ты не смеешься надо мной. Давай, делай свой макияж!
- Не мой, а твой. Мужчина в макияже - это… Хм… Плохой мужчина. Пусть принесут нам чистые тряпки, растительное масло и зеркало.
Служанки тут же притащили требуемое, а я смыл с лица Сайнары всю штукатурку. Потом кистью небольшими мазками накинул румяна, чуть-чуть теней и тронул губы помадой.
- Вот теперь посмотри в зеркало, - сказал я, - как тебе?
- Плохо, - заявила Сайнара, - никто так и не увидит, что у меня есть косметик.
- А-а-а, понятно. Тогда она вообще не нужна. Ты и без неё прекрасна.
Я опять стер с её лица все следы косметики.
- И, наконец, завершающий штрих. Поцелуй в шею завершит твой макияж.
Я поцеловал её в шейку. "Настолько лишь простирается действие наук, насколько слабо чувство в людях: когда же колесо страсти пришло в движение, то нет уже ни науки, ни порядка". Эти слова из древнего трактата как раз и относились к сегодняшней ночи. Как я и подумал, мой сёк начали обзывать нефритовым жезлом! А её сюй яшмовым бутоном.
Глава 12
С утра, а вернее, ещё в сумерках, я похитил Сайнару. Прямо из-под носа охраны, не смыкающую глаз по ночам. Даже бдительные Хара Кыыс в тот момент любовались восходящим солнцем. Исключительно дерзкое похищение, прям в традициях древних смельчаков.
. Мы отъехали за ближайшую скалу и стали дожидаться остальных. Те что-то запаздывают, видимо понятия восхода солнца у всех разные. Мне было весело. Нет, это ж надо так вляпаться, да еще своими собственными руками вязать себе хомут на шею. Ну дедушка, ну интриган. И ведь не выкрутишься никак. Чёрт. Сайнаре же всё это "взрослое" приключение, ей весело, она в восторге. И щебечет, и щебечет.
Я сплюнул и потянулся к фляжке. Одна радость в жизни осталась. Смею вас заверить, пятый брак был бы в моей жизни совершенно лишним. Так что тоску вселенскую, которая меня обуяла, можно понять.
Можно, например, для развеивания дурного настроения, с кем-нибудь поспорить. Как мой сосед, алкаш и нарколог доктор Курпатов. Рассказывал он как-то историю своей женитьбы, с купюрами, ясен пень, но главная фишка у него была - это споры. Он начал спорить со своими друзьями после его похождений к местной эскимоске, которую склеил, как только прибыл по распределению в какой-то сильно крайний север. Никакого выбора ему как-то случайно в своё время не предоставили. Просто поставили перед фактом трое крепких парней, каких-то дальних родственников его нынешней жены. Тогда он попросту решил срубить максимум на той безнадёжной ситуации, в которую он попал, и спорил со всеми. Друг Саша проспорил ему обручальные кольца, друг Витя - ящик водки, ну и так, по мелочи, он таки насшибал на свадьбу. Все спорщики были твёрдо уверены, что жениться на такой крокодилице в здравом уме не стал бы никто, никогда и ни за какие блага. Поэтому и спорили. И проспорили все. Он потом ещё, всем своим оппонентам назло, на отспоренные купил магнитофон и музыкальный центр "Радиотехника" с колонками АС-90. После этого его ненависть к нему зашкаливала… Сам же, подлец, вопреки собственным же теориям, лечил свои психологические проблемы водкой, а отнюдь не сексом. Но я его, в общем-то, понимал. У меня не встал бы на его жену не только после двухсот грамм, но даже после поллитры