- Ну что, Талгат. Вот наше новое место жительства.
- Зачем тебе здесь? Разве на Ыныыр Хая плохо? Тут воды почти нет. Пасти негде.
- Надо, Талгат, надо. Во-первых, мы должны узнать, почему сюда так стремились коммунары. А во-вторых, вода у нас будет, и, следовательно, всё остальное.
Дальше я ему ничего не стал говорить. Не его это дело.
Я спешился и подошёл к группе товарищей и произнёс сакральную формулу:
- Здравствуйте все! Мир вашим кострам, добрые люди, да будут тучны ваши стада, да пребудет щедрый урожай на ваших полях милостью Тэнгри!
Улбахай, как самый старший, ответил:
- И вам мир и процветание, милостью Высокого Неба. Был ли добрым ваш путь?
Суета, шум и гомон, извечное начало устройства народа на новом месте. Пришлось мне маленько поорать - лошади ломанулись к воде, а мне навоз и конская моча в бассейне совершенно не нужны. Всех разогнать по избам, чтобы не создавали ненужной суеты, пацанов - в длинный коровник, я со своим выводком - в дом местного старосты, или бая, как кому будет угодно, в общем, кое-как растолкались. Некоторые, не будем показывать пальцем, дикари, как есть дикари. Ни в жисть им не быть цивилизованным народом. Вместо того чтобы разместиться в домах - ставят юрты и нивкакую. Ну и фиг с ними.
Мы с Сайнарой и прислугой быстро распаковались и разложились, а я сразу же ломанулся проверить, где моя водочка, мои стратегические запасы. Все на месте, никто не покусился. Пока девки вычищали и вымывали дом от столетней пыли, я решил обозреть окрестности. Прошлый раз это всё было на бегу, все в суете, так что я о нашем новом пристанище имею самое общее представление. Приятное и, в общем-то, ожидаемое изменение было то, что по склонам холма начала пробиваться трава. Вода всё-таки не исчезала в прорве, а где-то у подножия холма просачивалась. В то место сразу отогнали лошадей. Близился вечер и народ потихоньку начал кучковаться возле бассейна, и я решил пока что вести колхозный образ жизни: женщины готовят еду сразу на всех, соответственно, остальные занимаются хозяйством.
Здесь, возле Пяти Пальцев, несмотря на несносную дневную жару, вечера просто упоительные. И так вот, в совершенно непонятное мгновение начинаешь понимать, что уже настали сумерки самые распоследние и ничего вокруг костра не видать. Только небо, костер и пара-тройка фигур вокруг. И вообще, спать пора. У нас был трудный день. Ненавижу мобильники. Я их и в той жизни ненавидел, а уж тут-то и подавно. Никакой ностальгии, только глухое раздражение. Ну вы понимаете. Только приготовился повернуть кое-кого задом к переду - и на тебе. Вызов. Их сиятельство Улахан Бабай Тойон соизволили, наконец, научиться давить на кнопки. Представляю, каково пришлось бойцам объяснить про соизволение духов разговаривать через всю Степь. Я, давя глухое раздражение, поговорил с ним, пояснил ещё раз, что тут никаких злых духов в коробчонке нет, только добрые, светлые и пушистые. Зато Тыгын прояснил ситуацию с восточными соседями. Оказалось, мои предположения верны: Тойон Старшего Рода Красного Стерха бьется, аки лев, но разве может лев убить стаю мух? На два миллиона, примерно, квадратных километров его земель у него в наличии две с половиной тысячи бойцов в подконтрольных вооруженных формированиях. Точно так же, как и любого другого Тойона, но в наших землях мы превентивно купировали заразу, а другие - нет. Я присоветовал Тыгыну отослать всех желающих заработать медаль и денег на охоту за желтыми повязками на восток, а регулярные части держать недалеко от границы с землями Чёрного Медведя, а ещё лучше, сразу заблокировать все мосты через Большую Реку. Я сам себе кажусь таким умным стратегом. Но Тыгын и без меня всё сделал, как надо. Теперь я буду спать спокойно, по крайней мере, внезапно из-за спины не появится отряд комбедовцев. Потом Тыгын захотел поговорить с внучкой. Это моя мечта - на вопрос, "как у тебя дела" отвечать обстоятельно, с чувством, с толком, с расстановкой и не менее получаса. Кое-как отобрал аппарат, телефон - это зло, однозначно.
Свои тойонские привилегии, а именно: спать мягко и сколько угодно, питаться регулярно и вкусно, я реализовал в полной мере. Всё-таки скачки верхом по степи - это не мой профиль. Слишком утомительно, а ехать на арбе - не позволяет положение. Лучше всего здесь подошёл бы персональный транспорт на антиграве, но пугать народ в степи пока не хочу. Остается теперь только отдыхать. Но и вылёживаться нельзя.
Пошёл организовывать общественные работы. Заставил нарубить в бывших садах веток, вымочить их в воде и делать из них плетни. Из плетней делать П - образные лотки- короба, получится арматура. Разобрали пару заборов и сколотили опалубку. Залили все это добро цементом, чтобы получился армированный бетон. Дело новое, пришлось присутствовать и направлять. Ещё, как оказалось, старик Улбахай прихватил из города мастера по строительству. Совершенно резонно предположив, раз мы берем цемент, то и кто-то должен им заниматься. Очень хорошо. Я тоже не сторукий Шива. Я же, безусловно, поспешил, назначив приблудного мастера руководить работами. Когда вечером я подошёл к нему и поинтересовался ходом работ, он сказал мне:
- Я так думаю, что через пять-шесть дней я закончу набивать контуры будущего рисунка.
Нет, это, блин, убийство какое-то. Это не мастера, это импотенты. Не спеша вырезать цветуёчки, листики, всякие плетение и тому подобную мишуру, от которой лотки работать лучше не будут, причем тщательно, подери его кабан. За время, как они сюда приехали, он умудрился всего лишь замазать щели в бассейне! Правда, не хочу его очернять, сделано качественно, не придерёшься.
- Никаких вензелей, - разорялся я, - никаких мозаик, скульптурных композиций, резьбы по камню и дорических колонн с коринфскими архитравами! Мне наплевать, что ты придумал себе стройку с автографом мастера! Нужно быстро и функционально! Нам быстро нужна вода, а не твоё уязвлённое самолюбие. И вообще, я сам подпишу своё творение, пусть мне будет стыдно! А ты будешь спать спокойно и внукам рассказывать, как ты про… спал рождение нового слова в архитектуре.
Но это бесполезно. Нет ничего крепче чугунной головы с вбитыми в неё догмами. Мастер вытащил свой талмуд и начал мне показывать какие-то картинки. Типовой проект, надо понимать, освященный Отцом-основателем и шаманами. Я уже хотел прослыть местным Корбюзье, но гении никогда не были признаны при жизни. Новое с таким трудом пробивает себе дорогу к свету. Последователь замшёлых традиций художественной резьбы по сырому бетону был готов затоптать робкие ростки авангардизма, конструктивизма, кубизма и прочих паразитизмов. Спор кончился тем, что мастера связали и изолировали от общества, а я начертал на цементной коробке: Магеллан Атын повелел лепить так!
Война с ортодоксальным мастером, не считая прочих хозработ, отняла у меня два дня столь нужного мне времени. Но и тут вроде всё наладилось, мастера выпускали из узилища только для прогулок, и я, при помощи Улбахая, снарядил караван в самое пекло, то есть к самолёту. С собой я взял, кроме погонщика, мастера Хайсэра чтобы он смог впечатлиться достижениями технологической цивилизации. Верблюдов нагрузили, в основном, водой. Ни грузчиков, ни охрану я брать не стал - чем меньше народа знает про всякие штучки в пустыне, тем лучше. Не уверен я, что среди моих людей нет стукача от всяких заинтересованных сторон. Кроме того, я решил пройти к самолёту вдали от тайного города, чтобы не засветить мой маленький секрет. Если насчёт воды и травы ходят всякие слухи, то, чем меньше народу про них будет знать, тем крепче я буду спать. Потом, у меня в мыслях была и такая мысль, посмотрю я внимательно, кто сильно будет интересоваться, откуда это мы привезли столько замечательного добра. Может и выявлю засланного казачка. В дорогу мы снарядились, как и полагается бедуинам: куфии, бурнусы и всё такое, и никто уже не делал большие глаза, когда мы наматывали белые платки.
Тот путь, на который, подобно героям древности, я потратил почти неделю, мы на верблюдах прошли за день. Конечно, это не пешком топтать перекалённую каменистую землю, тем более что я совершал кое-какие зигзаги, чтобы ненароком не въехать в подземный город. Вечером того же дня мы были уже у цели. Утро мы начали с того, что похоронили погибших, документы я забрал на всякий случай, может когда-нибудь пригодятся. Хотя сообщать родственникам о том, где погибли эти люди, будет весьма непросто.
Уста Хайсэр при виде самолёта пришёл в сильнейшее возбуждение. Поначалу он посчитал, что тот сделан из серебра, нюхал его и скреб ногтем. Была бы возможность - попробовал бы на зуб. Не откладывая дела в долгий ящик, простите за каламбур, мы немедля начали вытаскивать и складировать ящики. На немые любопытствующие взгляды моих попутчиков я делал морду кирпичом, с понтом я не понимаю, чего они хотят, но распечатывать так и не стал. Потом я пошарился по всяким закромам: Дуглас, видимо, был совсем новой американской комплектации, которую не успели растащить ушлые технари. Помимо разного инструмента, нашлись даже авометр, паяльник и прочая мелочёвка, так облегчающая жизнь юного радиолюбителя в пустыне. Были так же, в качестве приятных бонусов, бинокль и компас. Пока я рассуждал, стоит ли с самолёта ободрать разные нужности, типа тросиков, патрубков и насосов высокого давления, или же оставить всё как есть, с прицелом на то, что можно будет восстановить летательный аппарат, мастер Хайсэр решил этот вопрос без меня. При помощи отвертки и личной интуиции он научился открывать лючки в фюзеляже. Обилие добра его повергло в шок, и, продолжая пребывать в беспамятстве от свалившегося на него счастья, он выковыривал из недр всё, что можно было поснимать без применения автогена. Когда он очнулся, ему пришлось решать вторую, не менее трудную задачу: что везти, а что оставить. Кое-как, без сильного повреждения мозгов, дилемма была разрешена. Кое-что из железа погрузили, кое-что оставили, но свои ящики я трогать не разрешил. Пока есть угроза войны, пулюмёты нам нужнее.
Потом я некоторое время поработал адмиралом. Корабли пустыни, сами понимаете, в количестве пяти штук, вполне тянут на флот небольшой банановой республики. Но это ненадолго, всего на сутки, потом случился бунт и меня сместили. Шутка. Просто мне внезапно захотелось поднять на флагмане Весёлого Роджера и взять на абордаж цистерну с водой. Это такие фантазии от перегрева. Скоро пройдет.
За трое суток нашего отсутствия ничего особенного не случилось, если не считать выхода из КПЗ нашего рахитектора, мастера стройки века, по совместительству саботажника. Кондратий его не хватил, но он дулся на меня, как мышь на крупу. А вода тем временем жиденьким ручейком текла в аул. Не высший класс, но уже что-то. Разумеется, по пути вся вода исчезала в растрескавшейся от столетней засухи земле, но была какая-то надежда, что, в конце концов, вода доберётся и до нашего дома.
Это меня не могло не огорчать. Поэтому, разгрузив верблюдов у себя во дворе, я помимо утешения своих женщин, задумался, как бы так увеличить отдачу моего источника воды. Сто грамм, под хорошую закусь, окончательно прочистили мне мозг, и я вспомнил, что дебет нефтяных скважин когда-то пытались повысить ядерными взрывами. Воодушевлённый столь вовремя пришедшей мне в голову идеей, я оправился посмотреть на место будущего действия, прихватив с собой пару толовых шашек. Потом подумал, добавил ещё две, сто грамм для храбрости и огнепроводный шнур с взрывателем.
Однако, будучи не до конца пьян, я понял, что возбуждение продольных волн в гидравлической среде на текущем этапе было невозможно. По причине того, что дырка, откуда сочилась вода, была слишком мала для того, чтобы туда воткнуть хотя бы одну шашку. Но я был уже достаточно на взводе, чтобы привлечь всех мужчин, которых обнаружил в поле зрения, для того, чтобы откопать место для закладки заряда. Ну, в некотором роде алкогольная гиперактивность, помноженная на пьяное упрямство и отсутствие всяческих сомнений в правоте своего подхода к решению проблем, привело к тому, что лопатами расковыряли кое-что. В кое-что, глубиной, как оказалось, метра два, я засунул примотанные к палке четыре толовые шашки. Это не помогло. Шашки вместе с палкой тонуть не желали. Пришлось примотать к ним ещё камень, чтобы гарантированно утопить это самопальное взрывное устройство к самому дну. Ещё минут пять-десять мне понадобилось, чтобы пинками отогнать от источника всех любопытствующих обезьян и поджечь огнепроводный шнур. Его длина была около метра, я полагал, одна минута сорок секунд - достаточное время, чтобы добежать до канадской границы. Между нами говоря, до канадской границы можно добежать за любое время, было бы желание. Но я успел отбежать метров на триста и залечь. Дрогнула земля, со свистом над головой пролетели мелкие камни вперемешку с водой. Красиво, с детства любил всякие взрывы.
И всё. На месте бывшего родника образовалась яма, заполненная жидкой грязью. Конец бассейну с мраморными стенками, подумалось мне. Никаких тебе фонтанирующих скважин, ни с нефтью, ни с водой. Только земля почему-то продолжала дрожать и в её недрах что-то странно гудело. Но примерно через пару секунд, гудение стало напоминать мне аварию на водопроводной станции, и в небо взвился фонтан воды, высотой метров тридцать, обдав нас свежим холодным душем и ещё одной порцией грязи и камней. Но, как мне показалось, никто не пострадал. Все восторженно смотрели на эту реку воды, которая летела в небеса, восхищаясь моим провидческим гением. Минут через десять, когда стихли аплодисменты, артезианская скважина поумерила свой пыл, и фонтан стал высотой метра полтора. И всё равно, такое количество воды полностью наполнило бассейн и бурным потоком потекло по лоткам и арыкам. Проблема воды в данном месте была решена, а зрители пошли отстирывать портки. Я же, с чувством глубокого удовлетворения, отправился в свою хату, праздновать победу над слепыми силами природы.
- Что там было, Магеллан? - встревожено встретила меня дома Сайнара. У неё теперь такая трогательная беззащитная улыбка. И во взгляде - искреннее беспокойство обо мне, любимом.
- Мы, дорогая, - ответил я, снимая с себя изгвозданные одежды, - не можем ждать милостей от природы, взять их у неё - наша задача.
От этой фразы, внезапно, видать от переутомления, всплывшей в памяти, стало как-то не по себе. Гнусненько как-то стало, я почему-то чувствовал себя ландскнехтом, изнасиловавшим на конюшне невинную девочку. Муки совести я заглушил ещё одной соточкой и куском вяленого мяса. Сайнара обняла меня со спины, и положила голову на плечо. Понимает, видать, что со мной что-то не то творится.
Надо назначить капо нашего поселения. Иначе я просто погрязну в текучке и хозяйственных делах. А у меня другие интересы. Проблема была в том, что степняки, мои родичи, так называемые, мало того, что не желали жить в домах, но и категорически не желали ни пахать, ни сеять. Даже огородика заводить не желали. А жрать голимое мясо мне уже надоело. От запаха баранины я начинал себя плохо чувствовать, и выхода пока из этого положения я не видел. Ну, есть у нас запасы зерна и муки, ещё какие-то корешки с травками таскают из степи охотники, но это несбалансированное питание. Напасть что ли на какое-нибудь селение и угнать земледельцев? Да тут, вроде, так не принято.
Следующий день я посвятил разборке автоматического оружия, а также его смазке и сборке. Сказать по правде, это удавалось мне с большим трудом. Выручила старенькая книженция, затерявшаяся в документах. Типа наставление по стрелковому делу, на желтой, ломкой бумаге, но с картинками. Несмотря на то, что я с ней обращался очень аккуратно, она всё-таки развалилась окончательно. Но главное я из неё извлёк. Главное - то, что из привезенного железа можно стрелять.
Глава 18
Талгат увидел у меня ствол и решил поинтересоваться, что это я собрался делать.
- Вот, Талгат, ты-то мне и нужен. Бери пару-тройку уверенных бойцов, которые не побоялись грохота на Урун Хая. Будем проводить обучение. Сейчас я буду рассказывать страшные тайны. Ты помнишь, как убили Данияра и других парней в Хотон Уряхе?
- Да, помню, мне рассказывали.
- В общем, у нас есть такое же оружие. Даже мощнее. Но чтобы им пользоваться нужно иметь три вещи.
- Какие? - Талгат заинтересовался.
- Желание, умение и строжайшая тайна. Мне не нужны ученики, которые будут учиться из-под палки. Мне нужны парни с головой и без языка. Чтобы никто не узнал, что у нас здесь творится. Слава вам будет гарантирована, так же, как и справедливое вознаграждение.