* * *
Минут через пятнадцать более-менее пришедший в себя после спринтерского отмокания в душе Купцов выполз из гостиницы и аккуратно, стараясь не делать резких движений, поплелся в направлении «строго перед собой». Ориентиром служила припаркованная возле столовки тускло-серая, пожившая «мазда» с надписью по борту «Охранное предприятие „Квадрига“». На этой тачке Купцова с Яной вчера торжественно, хотя и без фанфар, встретили в аэропорту Череповца и переместили к месту временного проживания.
Столовая располагалась на первом этаже мрачноватой расцветки кирпичного двухэтажного домишки, принадлежащего к числу немногих чудом сохранившихся в городке исторических достопримечательностей. По крайней мере на входе, аккурат под аляповатой вывеской «ИП РАГИМОВА. Столовая „Уют“. Еж. с 8-00 до 19–00», красовалась косенькая табличка «Образец здания складского назначения второй половины XIX века, стиль „классицизм“. Охраняется государством».
Возле дома хаотично, словно на пляже, в землю были воткнуты несколько линялых фирменных зонтиков местной пивной компании «Скобарь», пластиковые столы под которыми предназначались для любителей трапезничать на открытом воздухе. Положа руку на сердце, сейчас Купцов с куда большим удовольствием разместился бы под одним из зонтов, рискнув поправить здоровье «скобарем». Тем более что воздух в столовской зале, куда он через минуту вошел, оказался сперт, прогоркл и насквозь прокурен…
По причине утра субботы народу внутри практически не было. Помимо предающихся чревоугодию Асеевой и Володи, в данный момент здесь лакали пивко два местных алкаша да в самом дальнем углу, у окошка, сидел с баночкой псевдоджина стриженный под «полуноль», неприятного вида качок в застиранном спортивном костюме. Такой вот этнографо-культурологический привет из девяностых.
— А вот и Леонид Николаевич!
Накануне зажигавшая в легкомысленной маечке Яна Викторовна сегодня облачилась в брючный костюм, вернувшись к строгому деловому стилю. Невзирая на наличие отсутствия в отеле «Звездочка» привычных бытовых удобств, выглядела она необычайно свежо и благоуханно. В общем, «ажно завидки берут!».
— Здрасте, — хмуро кивнул даме Купцов, усаживаясь, однако, поближе к охраннику. Потому как — амбре.
— Доброе утро. Хотя… Судя по выражению лица, могло быть и подобрее? — не удержалась от шпильки юрисконсультша.
— Нормальное. Привет, Володя.
Леонид обменялся вялым рукопожатием с белобрысым, крепким пареньком в униформе охранного предприятия «Квадрига» и много живее потянулся к бутылке с минералкой. Наблюдавшая за ним Асеева улыбнулась и двинула в его сторону тарелку с желтым квадратом омлета в обрамлении россыпи баночного горошка и двух виньеточно выгнувшихся в процессе варки сосисок.
— Вы бы сперва поели, пока все окончательно не остыло.
— Спасибо, — стараясь не дышать в дамскую сторону, буркнул Купцов и принялся нехотя ковыряться в тарелке.
— Так какой у нас на сегодня будет распорядок дня? — спросил Володя, деловито вынимая из нагрудного кармана форменной куртки маленький блокнотик и огрызок карандаша. Блестящая металлическая пуговица, на которую застегивался карман, сейчас критично болталась на ниточке, грозя оторваться. Так что издалека казалось, будто на груди у него висит миниатюрная медалька. А лежавшая рядом форменная кепка, наподобие «афганки», дополнительно усиливала и без того «героицкий» вид сотрудника «Квадриги».
— А вот как раз это я сейчас и выясню, — Асеева достала из портфельчика мобильник. — Прошу прощения, господа! — Она поднялась, отошла в сторонку и начала негромко общаться по телефону.
Улучив момент, Володя возбужденно заговорил:
— Леонид Николаевич! Тут такое дело! Наши парни этой ночью возле дома Семеновой срисовали «тарасовских». Чего-то они там… короче, нехорошо крутились.
— А «тарасовские», они чьих будут? — осторожно уточнил Купцов, подозревая, что в памяти после вчерашнего могут зиять пустоты.
— Это такая приблатненная команда из Череповца. Они на прежнее заводское руководство работают.
Хвала богам! Пускай и запоздало, но Леонид припомнил вчерашний разговор с местным старшиной «Квадриги» — угрюмым человеком-горой Епифанцевым. В ходе которого, собственно, сам Купцов и порекомендовал Сергею Ильичу выставить к выставленному на продажу дому супруги покойного директора круглосуточный пост охраны. Пущего спокойствия ради.
— Значит, говоришь, «тарасовские»?
— Ага. У нас с ними уже была пара серьезных стычек. До огнестрела, правда, не доходило, но ножи-кастеты свистели… Видите вон того бычка, — охранник кивнул в сторону парня, продолжавшего расслабленно тянуть «ягуара» из баночки. — Есть у меня подозрение, что он как раз из них.
— Так подозрения или все-таки основания?
— Не знаю. Раньше я его не видел. Вот только странно всё это.
— Что именно?
— Он зашел практически следом за нами. И вот уже минут двадцать цедит баночку бабского пойла объемом в 0,33. При его-то габаритах!
— Хм… Да вы, батенька, прям натуральный Ераст Фандорин! — усмехнулся Купцов и опрометчиво мотнул головой.
В затылок тотчас впились миллионы невидимых иголок.
— Что? Фигово? — сочувственно отреагировал на болезненную мимику питерского гостя Володя. И рассудил авторитетно: — Это у вас с непривычки. От нашего «Скобаря» у всех приезжих поначалу башка болит. Там ведь почти девять оборотов.
— А разве я… — удивился Купцов, но тут же досадливо прикусил язык. Потому как: «А ведь точно! Было, было под Полтавой!» Как раз с Епифанцевым по прибытии на место они и приговорили по паре кружек — за знакомство и за стратегию.
Теперь понятно, почему голова с утра как… как царь-колокол.
— Хм… Слухай, Вов! При таких раскладах не можешь на время, пока мы здесь, ствол для меня раздобыть? А то… вроде как направили юриста охранять, а я все равно что голый. Вон, — Леонид покрутил в руках вилку, — разве что имущество столовское стырить?
Володя, поколебавшись, виновато развел руками:
— Простите, Леонид Николаевич, свое служебное дать не могу. В два счета погонят… А вы к начальству обратитесь, к Сергею Ильичу.
— Так Епифанцев твой сразу после нашего разговора вроде как с мужиками на охоту укатил?
— Блин, точно! Чего-то я того, затупил… А вы шокером умеете пользоваться?
— А чего там уметь? Штыком — коли, длинным — коли!
— Вот его могу одолжить. У меня как раз есть с собой. Кстати, очень неплохая модель. Высокочастотный.
— Ну на безрыбье и задница соловей! Давай хоть шокер!
Володя сунул руку за пазуху, и Купцов предупредительно зашептал:
— Перед Яной игрушку не засвети! Не стоит барышню лишний раз пугать.
Охранник понимающе кивнул, сделав вид, что завязывает шнурок, наклонился и под столом передал Леониду шокер. Тот его столь же воровато принял, сунул под брючный ремень за спиной, прикрыв свитером, и пробормотал с заметным раздражением:
— М-дя, как цинично сказал бы в подобной ситуации Димон Пучков, он же который Гоблин: «А ведь, будь у него на руках короткоствол, все могло сложиться несколько иначе».
— Вы чего, знакомы с Гоблином? — уважительно выгнул бровь Володя.
— Было дело. Правда, давно, еще по прежней работе. А что?
— Клевый чувак! Я всегда стараюсь фильмы именно в его переводе смотреть. Правда, в этой дыре их хрен достанешь… А вы из нового, «Рок-н-рольщика» видели? Нет? Да вы че?!! Там, короче, полный улет!..
* * *
Пока охранник Володя в подробностях пересказывал Купцову незатейливый сюжет последнего фильма Гая Ричи, примерно в километре от «Уюта», в штаб-квартире здешнего шерифа, знакомый нам Павел Тимофеевич Бажанов приватно общался с оставленным на хозяйстве заместителем начальника отдела майором Митрохиным. И хотя эти двое давно и неплохо знали друг друга, разговор промеж них всё никак не склеивался.
Майор тянул время за стрелки и флегматично отбрехивался. А вот Павел Тимофеевич, напротив, нервничал и всё поглядывал на наручные часы. Стоимость которых, между прочим, превышала совокупный месячный бюджет данного конкретного полицейского околотка.
— Борис Петрович, я ведь не требую от вас чего-то запредельного! Всего лишь — четкого соблюдения законности и порядка! Правопорядка! На стражу которого, заметьте, вы сюда и поставлены.
— Вот только давай без этих твоих словоблудий! — поморщился Митрохин.
Это был тучный, приземистый дядька с угрюмым взглядом маленьких мутных глаз и крутым лбом. Пересидевший в должности вечного зама «и Крым, и Рим», и с несколько десятков милицейских реформ. По кисло-вытянутому выражению физиономии майора было видно, что нынешний визит Бажанова ему неприятен. Однако в силу исторически сложившейся в городке системы сложно выстроенных взаимоотношений между полицией и «тарасовскими», равно как между старым и новым руководством «Интеграла», Борис Петрович сейчас был вынужден, как минимум, любезно выслушать посетителя.
— Хорошо, обойдемся. Но! Неужели вам самому не надоели эти питерские уроды? В конце концов, чей это город?
— Паша, кончай меня лечить! Чего ты хочешь?
— Мне нужно, чтобы ваши бойцы оперативно среагировали на вызов и столь же оперативно повязали питерских интриганов. Вместе с их «квадриганами».
— И на каком основании? — хмуро уточнил Борис Петрович.
— Не беспокойтесь, основания будут. Главное, вовремя оказаться на месте! А там — приземлить всех, доставить в отдел и продержать… э-э-э-э… ну, допустим, до завтрашнего утра. Всех делов-то! Было бы о чем говорить?!
«Кабы было „не о чем говорить“, ты бы с этой темкой не ко мне, а к шефу выкатился», — мрачно подумал Митрохин.
Меряющий шагами невеликий ментовский кабинет Бажанов в очередной раз дошагал до окна и бросил косой взгляд на улицу.
А там, во дворе, возле полицейской «буханки» стояли трое парней из его свиты, в коих Володя из «Квадриги» опять-таки опознал бы «тарасовских» ребят. Парни лузгали семечки на пару с лопоухим сержантом из дежурки и дружно, в голос, гоготали. Такое вот имело место быть трогательное единение простого народа и переаттестованных, а следовательно, лучших из лучших сотрудников народной же полиции.
— А вызов, я так понимаю, будет по зеленой ракете? — шутканул майор.
— Смешно, — качнул головой Павел Тимофеевич, отходя от окна. — Вызов будет сделан по мобильному телефону. Персонально от вас требуется всего лишь устное распоряжение, чтобы начиная часиков с полудня полицейский патруль, а лучше несколько, тусовался в районе Слободки. Вызов поступит именно оттуда.
— «Несколько»! Может, тебе вообще весь личный состав туда стянуть? Все пятнадцать с половиной землекопов?
— Нет. Весь не нужно. Пары экипажей будет вполне достаточно.
— И на том спасибо.
— Ну так как? Договорились? — уточнил Бажанов и расплылся в панибратской улыбке. — Да не хмурьтесь вы так, Борис Петрович! В конце концов, что и кто вам эти питерцы? Мы-то с вами хотя бы земляки. Можно сказать, почти родные люди.
— Во-во. Нашему забору двоюродный плетень.
— У вас сегодня слишком мрачное настроение, господин майор, — умозаключил Бажанов. Он дернул молнию барсетки, вытащил из нее приятной глазу толщины пачку купюр, перетянутых резинкой, и небрежно скинул на замначальственный стол. — Надеюсь, сия скромная сумма пускай и немного, но все-таки его подымет.
Митрохин обреченно потянулся за лежащими здесь же, на столешнице, сигаретами и отточенным движением локтя как бы между прочим смахнул пачку в приоткрытый ящик стола.
Вот оно, мастерство! То самое, которое не пропьешь!
Инда, иначе и быть не могло. Потому как обратно они: «и Крым, и Рим», и с несколько десятков милицейских реформ…
* * *
— Ну вот, я обо всем договорилась, — возвратилась к столику довольная Асеева. — Прямо сейчас выезжаем, забираем Марью Ивановну и выдвигаемся с ней в агентство недвижимости, оттуда — в банк, а затем возвращаем ее домой. Учитывая, что все бумаги оформлены, думаю, на вечерний самолет вполне успеваем. Так что после — в гостиницу, хватаем сумки и — в Череповец.
— Прекрасный план, — согласился Купцов. — Но, с вашего позволения, я внесу в него некоторые коррективы.
— Какого рода?
— В агентство и банк вы поедете без меня.
— Что, Леонид Николаевич, головка «бо-бо»? — В голосе Асеевой одновременно прозвучали и лукавство, и разочарование.
Но Леонид стоически проигнорировал и первое, и второе:
— Володя! Вручаю тебе Яну Викторовну под персональную ответственность!
— Слушаюсь! — шутливо козырнул охранник.
— Идем далее: в агентстве постарайтесь вскользь упомянуть, что в Питер мы возвращаемся завтра дневным рейсом. У нас ведь забронированы билеты и на завтра?
— Да. Но я не понимаю…
— Потом, все вопросы потом, — бесцеремонно отмахнулся от юрисконсультши Купцов. — Володя, рядом с банком есть заправка?
— В двух кварталах, на углу Либкнехта и Цветочной.
— Отлично. Сопроводив женщин в банк, отъедешь туда заправиться. Скоординируешь меня по телефону, и я буду ждать тебя там, предварительно захватив вещи из гостиницы. ВСЕ вещи! До нашего с тобой возвращения женщины, — Леонид красноречиво посмотрел на Асееву, — помещения банка не покидают! Все ясно?
— Понял! Сделаем! — посерьезнел Володя, адекватно среагировав на купцовскую тревожность. А вот юрисконсульт «Магистрали» таковую не уловила.
Потому попыталась взбрыкнуть:
— И все-таки, Леонид Николаевич! Может быть, вы нам объясните? В чем…
— Яна Викторовна! Давайте каждый будет заниматься своим делом! Договорились? Тем более что в силу данных мне Виктором Альбертовичем полномочий старшим в этой поездке назначен я. Не так ли?
— Вы, вы, товарищ инспектор. И старший, и страшный. Успокойтесь.
— А я и не волнуюсь. Пока. Хм… Ключ от вашего номера будьте любезны! — Асеева одарила Купцова сердитым взглядом, однако ключ все же отдала. — Спасибо. А теперь — разбежались. Телефоны не выключать. И — созвон после каждого отработанного этапа…
Володя и Яна Викторовна послушно и почти синхронно поднялись из-за стола и направились к выходу. Купцов же намеренно продолжил ковыряться в омлете, искоса наблюдая за реакцией на их удаление «качка с джином».
Реакция оказалась предсказуемо-правильной. В том смысле, что качок растерянно захлопал глазами и излишне суетно принялся куда-то звонить и что-то сбивчиво объяснять. Что ж, все верно, все так и должно быть: объект наблюдения, ненадолго воссоединившись, снова разделился на две самостоятельные группки. И теперь представитель «тарасовских» явно нуждался в инструкциях на предмет дальнейших действий.
Выждав еще пару минут, Купцов отставил почти нетронутую тарелку, потому как кусок в горло не лез, и, прихватив бутылку с водой, покинул помещение столовой.
Ни разу по пути не обернувшись, он вернулся в однозвездную «Звездочку», поднялся к себе в номер и уже здесь, аккуратно отодвинув уголок шторы, принялся изучать обстановку. А она, обстановка, оказалась не шибко хороша: качок, всё с той же, по-видимому, банкой сменил диспозицию и переместился под «скобарные» зонтики. Причем место выбрал достаточно грамотно, расположившись так, чтобы максимально контролировать подходы к гостинице. Равно как — отходы и отъезды.
— Интересно девки пляшут… — недовольно пробормотал Леонид, отходя от окна. — Ну, Брюнет, ну, скотина! Не мог загодя предупредить, что здесь, оказывается, такие сицилийские страсти бушуют… «Тарасовские», блин, супротив «купцовских»…
Санкт-Петербург, 2 июля 2011 года, сб.
Затухающее эхо донесло полуденный «бабах» Петропавловской пушки. Следом за ним, являя образец педантичности, в створе улицы Фурштатской показалась спортивная фигура оперативника Гладышева.
Фигура держала курс на сидящего на скамейке Дмитрия Петрухина и, по мере приближения оной, всё отчетливей прорисовывалось выражение её, фигуры, лица.
И, в отличие от добродушно-расслабленной петрухинской физиономии, выражение это было крайне недовольным.
— Ты дни календаря, случаем, не попутал? Сегодня, если вдруг запамятовал, между прочим, суббота!