— О как? И после этого вы продолжаете настаивать, что я «прибедняюсь»?
— В смысле?
— Я даже словосочетания такого, хотя бы и теоретически, представить не могу — «оперативно заказать биллинги», — хмыкнул Геннадий. — Да я за всю свою оперскую жизнь подобные распечатки и видел-то от силы полдюжины раз.
С этими словами Шалимов разбудил свою мобилу, набрал «мегафоновские» цифры и, дождавшись отзыва, принялся с ходу «жарить экспромту» — убедительно, естественно и безо всяких «корочек» об актерском мастерстве.
* * *
В ожидании приезда Гордеева за машиной на правах гостеприимного хозяина Шалимов сварил решальщикам «трофейного» кофе, коробка с которым некогда была отжата у залетных контрабандистов. И даже гомеопатически плеснул для аромату трофейного же коньяку. Под благородный напиток и благородный сигаретный дым сама собой сложилась-потекла беседа на отстраненные околофилософские темы о вечном. В частности, о том, в чем заключаются плюсы и минусы жизни на «гражданке». И — легко ли это: «Сначала — долго-долго быть, а затем вдруг — раз, и перестать быть ментом?»
— Ну и как оно, парни, на вольных хлебах?
— «Что воля, что неволя — всё равно», — усмехнувшись, процитировал старую киносказку Петрухин.
— Не скажи. Все ж таки у самого Брюнета служите! Как там, призраки мальчиков кровавых по офису ночами не разгуливают?
— Может, и разгуливают, — подыгрывая собеседнику, согласился Дмитрий. — Но у нас с Купчиной распорядок дня офисного планктона: ровно в 18:30 по заводскому гудку из конторы сваливаем. Так что до привидений просто-напросто не досиживаем и, в отличие от тебя, глубоко несчастны.
— Это как?
— Те, которые счастливые, они же часов не наблюдают?
— А! В таком разрезе — да. Подобного «счастья» у меня полные галифе, — заржал Шалимов. — Я к чему веду: тут, примерно с недельку назад, довелось мне пообщаться с одним хорошим знакомым — крупным коммерсантом, председателем наблюдательного совета одной известной компании с международным капиталом. На минуточку — долларовым миллионером!
— Ух ты! Действительно… хм… хороший какой.
— Не виделись мы с ним около года. И вот, узнав, что я по-прежнему работаю опером, причем все в том же отделе, он ошарашил меня вопросом про цель.
— Вглубь или вширь? — уточнил Купцов.
— Здесь — в прямом смысле «цель», не в философском. И от такого лобового вопроса я, понятное дело, призадумался.
— Да уж, тут призадумаешься. Он бы еще, до кучи, за смысл жизни спросил.
— А призадумался я, парни, вот о чем: последние десять с хвостиком лет я занимаюсь сыском и за это время формально превратился из лейтенанта милиции в майора полиции. А из оперуполномоченного — в старшего оперуполномоченного.
— Негусто.
— Но сейчас не об этом. Ключевое слово «формально». Так как за это время, по сути, ничего вокруг меня не изменилось. Я по-прежнему раскрываю преступления. Делаю ту же работу, что и раньше.
— И тут — бац, вопрос про цель?
— Именно. В общем, подумал-подумал я и отвечаю: «Хорошо делать свое дело, наверное?» А он мне: «Ни фига подобного, это не цель». Якобы нужно обязательно стремиться расти, делать карьеру и желать большие звезды на погоны.
— Похоже, товарищ долларовый миллионер слегка не в теме? — предположил Леонид.
— Есть маленько. По поводу званий я ему, как смог, объяснил. Рассказал, что в розыске нет большой разницы — быть лейтенантом или, скажем, подполковником. Что все равно все обращаются друг к другу на «ты», в форме на службу не ходят и работают рука об руку. Что авторитет и уважение к званию никакого отношения не имеют.
— Да и по деньгам небось «дельта» в районе трех-четырех тысяч? — меркантильно заметил Петрухин. — Вряд ли больше?
— Не больше. Другими словами — по званию можно судить только о выслуге, более оно не влияет ни на что. А что касается служебной лестницы, то должности у нас, как известно, принципиально делятся на «руководящие» и «оперативные». И чем выше руководитель, тем больше он администратор и тем меньше опер.
— Да не сочти, дружище, за крамолу, но, наверное, это и правильно? С точки зрения больших систем координат?
— А где тут «крамола»? Отнюдь. Ты, Дмитрий Борисыч, всё правильно сейчас говоришь. Другое дело: что должно двигать нормальным оперативником, чтобы он захотел стать начальником?
— Для начала — опять-таки жалованье. Вот только никакой существенной разницы в окладах нет. И главное — каких-то иных здоровых бонусов тоже.
— Верно. И вот в этом, возможно, одна из фундаментальных проблем системы МВД — отсутствие правильных стимулов. В итоге 90 % руководителей — люди, которые просто сильно хотели руководить. И это основное их качество…
— А плоды их деятельности мы внизу все вместе хлебаем большими ложками, — докончил Петрухин, вызвав у присутствующих, включая самого себя, здоровую гомерическую реакцию.
— После встречи вернулся я в отдел, — отсмеявшись, продолжил Шалимов, — и, улучив момент, в кабинете с ребятами тоже невзначай про цели заговорил. В порядке эксперимента.
— И как?
— Да нет, говорят, все правильно я бизнесу ответил.
— Поздравляю, дружище! Значит, у тебя здоровый коллектив.
— В целом — да. Но имеются нюансы.
— А куды без них?
— Тоже верно, — согласился Геннадий и потянулся к затрезвонившему на столе телефонному аппарату. — Слушаю… Пришел? Отлично, ведите его ко мне. С предельным, так сказать, участием… — Шалимов положил трубку и весело поведал решальщикам: — М-дя… А ведь я был лучшего мнения об умственных способностях вологодского товарища.
— Неужто явился?
— Ага. Нашлась пропажа у дедушки в штанах!..
* * *
Через пару минут в дверь осторожно постучали.
Кирилл Гордеев зашагнул в кабинет, мазнул быстрым взглядом присутствующих, секундно задержался на Купцове и…
И машинально сдал назад, уткнувшись в стоящего за спиной сержанта-сопровождающего.
— Даже не думай! — предупредил Леонид, угадав происхождение рефлекса.
— Добрый день, Кирилл Николаевич, — расплылся в радушной улыбке Шалимов. — Рад видеть вас снова и в добром здравии.
Тут оперативник неожиданно и вполне профессионально принюхался и дистанционно вынес авторитетное заключение:
— Да вы никак выпимши?
— А… э-э-э-э… я-а…
— Нехорошо, товарищ Гордеев. Совсем нехорошо. Как же вы в таком состоянии собирались забирать свою шикарную иномарку? Впрочем, к машине мы еще вернемся. А пока с вами страстно желают пообщаться вот эти два господина.
— Мало ли кто чего желает, — немного приходя в себя, исторг неуверенное Кирилл. — А может, я не желаю?
— Желаешь-желаешь. Просто ты пока еще об этом не догадываешься, — возразил Петрухин. В данный момент он с интересом рассматривал персонажа, пытаясь определить, на какую именно наживку эта рыбина станет лучше всего клевать. — Ну что, Кирилл? Жадность фраера сгубила?
— Я не… Я не понимаю, что здесь…
— А вот я тебя прекрасно понимаю. «БМВ-320» — хорошая тачка. Западло такую ментам оставлять. Хотя… по мне так: лучше пешим, да на воле. Кстати, не подскажешь: командировочку нынешнюю питерскую тебе кто конкретно выписал? Бажанов или Тарас?
— А при чем здесь Тарас? — напрягся Гордеев.
— Э-э-э, брат, очень даже при чем… Короче, перспективы у тебя следующие: если сейчас ты нам всё, как на духу, выкладываешь… Леонид Николаевич, диктофончик приготовь… то мы всего лишь передадим тебя в чистые руки знакомого тебе майора Шалимова. Который оформит явку с повинной.
— Какую явку?
— ТАКУЮ! — не выдержав, рявкнул Купцов. — СТАТЬЯ 264! «Нарушение ПДД, повлекшее причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью!» Слыхал? Или тебе кодекс подарить?!
Кирилл деморализованно втянул голову в плечи. Кстати сказать, хмель из нее улетучился практически сразу, едва только Гордеев распознал в кабинете купцовскую персону.
— Но если продолжишь косить под идиота, — зашел с другого бока Петрухин, — мы отвезем тебя к твоему боссу. Которого ты, Кирюша, капитально подвел под монастырь. Минимум, Соловецкий. Догадываешься, что Тарас с тобой сделает? А?.. Правильно. Либо замочит тебя сам, по-тихому. Либо — что хужее — упакует в посылку и отправит другому боссу, нашему. И вот тогда лично я тебе не то что не позавидую, а даже немного пожалею. Невзирая что ты, Гордей, — мразь конченая. Ну? Каков твой положительный ответ? Будем разговаривать?
— Будем, — обреченно кивнул Кирилл.
— Вот и ладушки, — резюмировал Дмитрий и сменил тональность на доверительно-миролюбивую: — Да не маячь ты в дверях, бери стул, присаживайся. Тем более что разговор у нас не на пять минут, а ноги, чай, не казенные… О, кстати! Чаю хочешь? С сушками?
— Хочу.
— Ответ — правильный. Геша, будь человеком — щелкни кнопочкой!
— Без проблем, — отозвался Шалимов и, дабы не мешать таинству процесса исповеди, демонстративно занялся подготовкой чайной церемонии.
— Николаич! И ты тоже — щелкни.
— Уже, — отрапортовал Купцов и положил перед Гордеевым запущенный кассетный диктофон.
— Отлично. Тады начнем, помолясь…
Существование в уголовном розыске термина «колоть» на секрет Полишинеля не тянет. Хоть это и корпоративное арго, практически все россияне знают его семантический смысл. «Колоть» — устно заставлять человека говорить правду. Но здесь имеется важный момент, о котором многие оперативники либо забывают, либо сознательно игнорируют: несмотря на то что глагол «колоть» агрессивен, сам процесс отнюдь не означает мордобоя и оскорблений. Несмотря на то что результатом «колки» является еще одно арго-слово — «развалить задержанного», — процедура ее отнюдь не в рукосуйстве.
Со времен бесед Га-Ноцри с прокуратором до разговоров Порфирия Порфирьевича с Раскольниковым особое внимание сыск уделял установлению примитивных доверительных человеческих отношений с подозреваемым. Классика жанра — постараться узнать о задержанном как можно больше всякого такого, что вроде бы внешне не имеет отношения к делу. Порой сделать это непросто, так как некоторые особи начинают опрос со стандартной мантры: «Не о чем разговаривать, начальничек, веди в камеру, если есть доказательства». Но даже и в такой ситуации нужно пытаться продолжать. Так вот в профессиональном багаже Петрухина имелся персональный коронный номер, с которого он обычно начинал нелегкий процесс «колки». Номер этот неоднократно подтверждал свою эффективность, посему Дмитрий не стал изобретать велосипеда и начал разговор с обескураживающей фразы:
— В общем, так, Кирилл. Я не собираюсь сейчас говорить с тобой о твоих преступлениях и о твоих корешах. Давай поступим следующим образом: если ты невиновен, тогда расскажи мне о себе хорошее, и только хорошее.
Никак не ожидавший такой постановки вопроса Гордей удивленно вскинул понурую голову, ошалело уставился на Петрухина, и…
И понеслись по кабинету неспешные таежные разговоры…
* * *
Вскоре после того, как кассета была перевернута на вторую сторону, на кармане у Дмитрия подал голос мобильник.
Захваченный процессом Петрухин недовольно скривился. Однако, посмотрев на высветившийся номер, тихонечко поднялся и, дав отмашку Купцову продолжать, вышел из кабинета в коридор.
Минут через пять он вернулся, нажал на диктофоне паузу и, отведя Леонида в дальний угол кабинета, зашептал ему на ухо:
— Звонил Брюнет. Весь какой-то…
— Какой?
— Не то на взводе, не то на измене. Он здесь поблизости, затребовал срочно повидаться. Так что я сейчас отскочу, а вы продолжайте работать. Пока из мужика словесная диарея прет, надо по максимуму все это дерьмо зафиксировать.
— Хорошо. Сделаю.
— И давай-ка потихонечку подтягивай к разговору Шалимова. Он очень правильные, грамотно вопросы задает. Опять же… Гордей — по-любому его потенциальный клиент. Так что нехай теснее знакомятся.
* * *
— Решение бортануть нашу Яну принял типа спонтанно. Уверяет, что в эту минуту нечто вроде помутнения нашло. А изначально Гордей всего лишь намеревался дождаться финала операции «Аэрозоль» и насладиться произведенным эффектом.
— О как? Значится, это теперь так называется? «Помутнение»? — огрызнулся Брюнет. — Да если бы я, всякий раз когда на меня накатывает мутка, выруливал на встречку и давил красивых баб, боюсь, генофонд нашего городка пришел бы в полную негодность! Да и… меня радует твой, Борисыч, оптимизм.
— В каком смысле?
— Да за одно такое «всего лишь» с ним нужно не чаи распивать с ментом на пару, а кровавые сопли из ноздрей через задницу пострунно вытягивать.
— Экие у тебя, Витя, фантазии… хм… еротические…
По иронии судьбы, в данный момент Петрухин и Виктор Альбертович мало того что сидели в ресторанном зальчике «Асцеллы», так еще и чуть ли не за тем самым столиком, где коротал ночные пятничные часы Кирилл Гордеев. Дожидаясь, когда его «ласточку» уведут из сеней.
— Ну да я, с твоего позволения, продолжу?
— Сделай такое одолжение.
— После всех этих лихих событий Гордей бросил свой «БМВ» аккурат на стоянке сего заведения — незакрытый и с ключом зажигания внутри. Рассчитывая, что на такой подарочек охотник обязательно сыщется. И, как оказалось, не без оснований рассчитывал. Ибо райончик тут — будьте-нате. Шалимов рассказывал, что у них чуть ли не каждую неделю коляски детские воруют. Что тогда за тачки говорить?
— Да уж, толково придумано! — недобро крякнул Брюнет.
— Конкретно эта тема — да. Здесь Кириллу Николаевичу респект за изобретательность. Не зря говорят, что подбитый глаз смотрит пристальнее, — согласился Дмитрий. — Но вот сценарий «капустника на воде», как выяснилось, является творческой придумкой другого персонажа.
— Ты хочешь сказать?..
— Хочу. Меня с самого начала терзали смутные сомнения в той части, что тему с бомбометанием Гордей сам сочинил. Потому как он, по нутру своему, бычара обнАкновенная, сугубо для «кость в кость» пригодная. Короче… По итогам летних разборок Тарас провел в своем коллективе некоторое количество кадровых перестановок. В том числе разжаловал Гордеева из бригадиров в шОферы, и тот попал на руль к горячо любимому тобой Павлу Тимофеевичу.
— Угу. Любовь горячая. Словно утюг на голой заднице.
— Ф-фу, как неэстетично! — укоризненно посмотрел на шефа Дмитрий.
— Зато жизненно.
— Ну-ну… Так вот, Бажанов поступательно взялся подтачивать гордеевский мозжечок немудреной мыслишкой. Дескать, Тарас зело осерчал на Витьку Брюнета, а потому спит и видит, какую бы учинить ответную бяку. И вот кабы ты, Гордеище, совершил чего-нить героическое в этом направлении, то, несомненно, был бы восстановлен в прежнем бандитском звании.
— Вот сучонок, хрен ему между!.. А ведь я тебя предупреждал: Бажанов — тот еще артист, — рассвирепел Голубков. — Деятель, блин, заслуживающий искусств!.. То есть за место и время проведения нашего цирка на воде этому чертиле Паша нашептал?
— Совершенно верно. Гордей — человек темный: интернет-новостей и газет не читает. Кстати, координаты питерских аквабайкеров ему тоже Тимофеич подогнал. Сам Кирилл до того момента с ними знаком не был и даже не догадывался о существовании таковых в подлунном мире.
— Сразу, пока не забыл: пометьте там себе с Купцовым, что в невинные глазенки этой парочки ухарей, буде такая возможность, я тоже очень хочу посмотреть. Пытливо.
— Думаю, это будет нетрудно устроить. Главное, чтоб без излишнего членовредительства. Мне, конечно, до звезды. Но в данном случае я за твой имиджёвый образ печусь. Или пекусь?
— Можно и так, а можно эдак — лишь бы не комом. А за мой Ымидж ты не переживай. Никто этих мотоциклистов расчленять не собирается. Скорее — наоборот.
— «Наоборот» — это как?
— Я их самолично прикую браслетами к их же долбаному байку и запущу в Финский залив, в направлении финской же границы.