Иволга и Ориджин устроились за столом, стягивая с деревянной посуды кружевные салфетки. Когда все здесь не могли есть, уплетать хрустящие лепешки, запивая их медовым напитком, было крайне стыдно.
– Ты узнал, как нам отсюда выбраться? – прошептала Иволга, склонившись к парню, словно оставивший их бородач мог подслушивать.
– Милостивый господин обещал дать проводника, но только после похорон. Воистину милостивый! А пока мы можем пожить в предоставленных нам покоях.
– Еще несколько дней в этом трауре я не выдержу, – поежилась Иволга, глянув в бревенчатый потолок, иногда скрипевший сам по себе.
– Привереда. Нам еще крупно повезло. Могли бы и дальше бродить вслепую неизвестно сколько, а так наверняка выйдем на нужную тропу.
– Если бы не ты, мы бы сюда вообще не забрели…
Ориджин глянул на нее с обидой, швырнул на стол салфетку и вышел из трапезной. Похоже, происходящее нервировало его гораздо больше, чем он хотел показать. А что она такого сказала? Ведь это правда! Мало того, что явился, когда никто не ждал, так еще и силой увез из Дома Науки! Да ладно бы увез, а то в ближайшем трактире проиграл лошадей, вынудив три дня идти пешком! Естественно, решив сократить путь и поспеть к торжеству, свернул не на ту тропу, и они благополучно заплутали. Выбрались и снова заблудились! А из здешних лесов и вовсе никак не могли выйти: с неделю кружили на одном месте!
– Ваш спутник просил устроить вам мытье, – выдернула из раздумий Иволгу стоявшая за спиной прислужница. – Извольте спуститься на этаж слуг.
Надо же, после такого нытья он еще побеспокоился об ее удобствах. Может, при случае стоит его за это поблагодарить? Нет, они не в тех отношениях…
Она последовала за девушкой на этаж слуг. В одной из комнат стояло железное корыто, наполненное горячей водой. Прислужница оставила свечу на полке, положила на табурет полотно и вышла, не проронив ни слова.
После мытья Иволга тщательно вытерлась, оделась и вышла в коридор. В комнате напротив в обнимку стояли двое – парень в очках и прислужница с косой. Тайные встречи, взгляды украдкой, чувство вины. В таких домах – дело обычное. Незваных гостей это не касается, так что лучше не смущать.
Иволга скользнула вдоль стены и пошла к лестнице, снова наткнувшись на бородатого господина. Скрестив ладони на животе, он неподвижно стоял в углу. На его бледном лице ярко выделялись черные немигающие глаза. От его остановившегося, сурового взгляда холодок побежал по спине.
– Сущий ангел, потерявший крылья, – тихо проговорил он, когда Иволга с ним поравнялась, и горестно вздохнул. – Потерявший крылья ангел…
Она едва не выронила подсвечник, облив руку воском, и поспешила в отведенные ей покои. Только закрыв дверь, немного отдышалась. Помотала головой, не понимая причину своих необоснованных страхов. У человека горе! Ей бы посочувствовать, а она шарахается от него, как от какого-то злодея.
Надеясь скоротать время, она взяла с полки книгу, села возле окна и погрузилась в чтение, чтобы немного отвлечься. Зачиталась, не заметив, как начало смеркаться, а потом и вовсе стемнело. Вошедший без стука старик, приволакивавший ногу, заставил поспешно встать. Погрозив ей пальцем, он суетливо затушил свечи, так как их осталось мало, и велел ложиться спать.
Уснешь тут после этого. В кромешной тьме, в странном доме с чужими людьми, где творится что-то неладное со звуками.
Утро она встретила у окна, так и не добравшись до кровати. С восходом солнца, изменившим очертания комнаты, все пугающие тени расползлись. Забрались в щели, надежно затаились в ожидании наступления темноты.
Мимо дома изредка проходили старухи в черных платках, старики в пыльных балахонах, девушки в поношенных траурных нарядах. В этих местах, похоже, не бывает чужой беды. Если траур, то для всех. Или же все дело в том, что несчастье постигло местного владыку и каждый таким образом пытался угодничать?
Неслышно открылась дверь. Заметив это краем глаза, Иволга обернулась. Прислужница все в той же робе с кружевным передником вежливо поклонилась, не поднимая глаз, что-то сказала и вышла. Иволга дождалась стука и выслушала проплывшее по воздуху приглашение спуститься в трапезную.
В коридоре на диванчике, на прежнем месте, сидел молодой хозяин. Поправив очки, задумчиво пригладил кудрявый чуб и положил томик на стол. Встретившись с Иволгой взглядом, кивнул в ответ на приветствие. Неужели он всю ночь сидел здесь и сторожил имущество своего дома? Так и хотелось сказать: «Успокойтесь, воровать здесь нечего!» Вот уж воистину доставили неудобства!
Осторожно спускаясь по скрипучим, местами прогнившим ступеням, Иволга задержалась на лестнице. Хотела вернуться за спутником, не желая оставаться наедине с бородатым господином, но в последний момент передумала. А то еще решит, что она хочет перед ним извиниться! Не дождется. Это его вина и точка.
В трапезной никого не было. Иволга подошла к окну и распахнула ветхие ставни, не в силах терпеть запах древесины. Повеяло сырой пылью: начинал накрапывать дождь. Вдали шумел лес, поскрипывали старые вывески и калитки.
За забором стояла седовласая старуха. Кажется, та самая, что встретилась у реки и просила донести камни. Она смотрела на окна и странно улыбалась, а потом подняла руку и указала куда-то внутрь комнаты. Иволга обернулась на подошедшего господина с бородой, возможно, давно стоявшего у нее за спиной.
– Простите, можно спросить? – поприветствовав его, осмелилась заговорить Иволга, когда мужчина устроился в кресле. – Почему в ваших краях прощание с усопшими длится так долго? Целых шесть дней…
– Долго? – похоже, удивил вопрос бородатого господина. – Три дня и три ночи душа умершего не находит покоя. Мечется в агонии, борется с осознанием того, что бренное тело более не является ее частью. В первые сутки душа отмирает, отделяется от плоти и обозревает мир с другой ступени бытия. На второй день рвется обратно в свое естество, достигая наивысшей точки страдания. В третий день смиряется и прощается с былой жизнью. В последующие три дня и три ночи, под святым куполом башни, она ищет путь в заоблачное царство. А дабы она не заплутала, не угодила в кущи мрака, не досталась дьявольским сынам, душу эту дымом трав окутывают, заклинаниями дорогу ей освещают. Долог путь из мира живых в мир мертвых. Потому только на шестой день усопшего хоронят. Ежели схоронить раньше или обряд не соблюсти, то останется душа в теле своем погребенной и никогда покоя не найдет.
– Как умерла дочь милостивого господина?
– Как угодно было богам.
Иволга не стала переспрашивать, догадавшись, что господин не желает отвечать на вопрос. Наверное, ему очень тяжело говорить об этом.
Не успев проголодаться, она нехотя выпила горьковатый напиток и откланялась. Ее беспокоило, что на завтрак Ориджин так и не спустился. Неужели всерьез разобиделся и ждет ее извинений? Раньше он не был злопамятным.
На обратном пути она задержалась возле двери его спальни. Собралась постучать, но не отважилась. С какой стати ей перед ним извиняться?
Заметив, что диван под окном пустует, она подошла к стоявшему рядом столику и, созерцая неприглядный двор, бездумно потыкала в оставленный на нем томик. Глянув на потрепанную обложку со стертым названием, перевернула книгу вверх страницами и растерянно уставилась в пустые листы. Что же так увлеченно читал парень, если в ней нет ни строчки?
Положив томик на место, она вернулась в комнату и взяла с полки книгу, скрасившую вечером вынужденное ожидание. Не понимая в чем дело, полистала и здесь чистые листочки, начиная сомневаться в своем зрении. Да, книга была не особо интересной, но ведь что-то в ней было, что увлекло на несколько часов, пока в комнату не ворвался хромой истопник!
Отбросив от себя книгу, Иволга опустилась на стул и зажала ладонями голову. Никак не могла вспомнить ни слова из недочитанной истории.
За забором снова мелькнула темная фигура со светлыми космами. Когда она вошла во двор, Иволга не заметила, но старуха уже сидела у дома на скамье. Поставив перед собой корзину, вытаскивала из нее камни и зашивала их в лоскуты черной материи. И так у нее ловко получалось, точно она этим каждый день занималась. Неужели здесь люди так часто умирают?
Иволга распахнула ставни, села на подоконник и спросила:
– Зачем вы это делаете?
– Обычай старый требует, – обернувшись на нее, отозвалась старуха. – Помнишь, я говаривала, что камни эти надобно скорбящим людям раздать? Вот петельки мастерю, чтоб провожатые на шеи себе повесили.
– А после похорон эти камни выкидывают?
– Что ты, деточка?! Ни в коем случае! Камни такие в каждом доме хранятся. В особой железной корзине, что в восточном углу приемной залы ставится.
– А камни обязательно должны быть речными?
– Нет. Впервые у реки их взяла. До этого никто не утопал.
– Дочка милостивого господина утонула?
– Утопилась, поговаривают, – не отвлекаясь от своего занятия, равнодушно пожала мосластыми плечами старуха. – Впрочем, может, и нечаянно утопла.
Отвлекшись на очередной скрип потолка, Иволга снова повернулась к старухе, но ее уже не было на скамье. Куда она успела деться вместе с тяжеленной корзиной, оставалось только гадать. Иволга захлопнула ставни, поежившись от тревожных мурашек, пробежавших по спине. Походила по комнате и решила наведаться к спутнику. Надо убедиться, что с ним все нормально.
В коридоре она снова встретила парня в очках. Он стоял у окна, печально глядя вдаль. Над ржаво-желтым лесом клубились мрачные тучи, изредка мерцали молнии, освещая ветхие крыши домов. Пейзаж не из тех, каким любуются.
– О чем она, господин? – не удержалась Иволга, кивнув на трепетно зажатый в ладонях томик.
– Мне бы тоже хотелось это знать, – грустно улыбнулся парень, прижал книгу к груди и неторопливо пошел на третий ярус.
Иволга посмотрела ему вслед, спустилась в приемную залу и отыскала в восточном углу железную корзину, покрытую черным полотном. Убедившись, что поблизости никого нет, заглянула под бархатный отворот старого покрывала.
– Хм. Ни одного камня?
Вернувшись на второй этаж, она врезалась в беззвучно вывернувшую из-за угла прислужницу, едва не выбив у нее из рук поднос с посудой.
– Почему эти полотна перевернуты? – указав на ряд картин, спросила она, когда девушка собралась спешно удалиться.
– Портреты покойных родственников принято держать так в течение года, – с большим опозданием пояснила прислужница, равнодушно глянув на стену. – Пожалуйста, не трогайте их, госпожа. Не положено. Примета плохая.
Иволга не послушала ее. Перевернула портрет зеленоглазого парня с кудрявым чубом, с маленькими очками на остром носу и отшатнулась, перегородив дорогу прислужнице. Посмотрев на нее, указала дрожащей рукой на картину.
– Это полотно случайно перевернулось?
– Нет, госпожа, – горестно вздохнула девушка. – Это молодой хозяин. Он умер чуть меньше года назад. Простите, мне надо идти.
– Подожди! – встала на пути Иволга. – Я его только что видела и даже разговаривала с ним! Вы встречались вчера в подвале! Зачем ты врешь?
– Не понимаю, о чем вы, госпожа. Молодой хозяин был хорошим человеком. Грешно так шутить над его памятью. Боги ведь все видят и слышат.
Девушка засеменила к лестнице, оставив Иволгу в растерянности. Постояв немного посреди коридора, она шагнула к другой картине и осторожно перевернула ее. Это был семейный портрет из двадцати пяти человек. Десять сидели на выстроенных полукругом стульях, остальные стояли сзади.
Иволга всматривалась в чужие лица, пока не наткнулась на одно знакомое. В центре, окруженный родней, сидел пожилой видный человек. Его она узнала без труда, хоть и видела только раз! Это был милостивый господин! За ним стоял курчавый парень в очках – молодой хозяин этого дома. Рядом возвышался и его отец – облаченный в балахон черноглазый мужчина с бородой! На дальнем плане нашлась и скромно потупившаяся прислужница в кружевном переднике, с перекинутой на плечо светлой косой.
– Простите, уважаемый! – окликнула Иволга хромого истопника, спешившего по своим делам. – Знаете, кто изображен на той картине?
– А вам зачем? – проворчал старик, недобро глянув на нее. – Помершая дочка милостивого господина. Племянница нашего хозяина. Утопла, бедняжка. Да пребудет с ней покой.
Когда старик ушел, Иволга еще долго стояла в нерешительности, а потом глубоко вздохнула и перевернула интересовавший ее портрет.
– Не может быть!
Попятившись, она развернулась и побежала к объявившемуся спутнику, поднимавшемуся по лестнице в свои покои.
– Там на одном из перевернутых портретов, на которых изображены покойники, дочка милостивого господина, которую завтра понесут в церковь!
– Удивительно, – усмехнулся Ориджин.
– Нет, ты не понял! Это та самая девушка, что переправила нас на этот берег! Она сказала, что в городке траур, а сама была в красном платье! Одна из всех жителей! На перевернутом портрете и милостивый господин, и хозяева этого дома, и прислужники! Объясни мне, что здесь происходит?
– Что-то неладное, – с улыбкой развел руками Ориджин, не утратив своего оптимизма. – Мы не сможем выбраться из капкана этого городка. Когда мне об этом сказали, я поначалу не поверил, но теперь убедился в этом. В какую бы сторону ни шел, а выходил опять к башне.
– Но ведь нам обещали дать проводника.
– Нас выведут отсюда, но при одном условии. Те, кто должен был, отказались провожать покойницу в загробный мир. Так что, это придется сделать нам, если не хотим застрять здесь навсегда. Завтра на закате нас закроют в башне на трое суток, чтобы мы провели обряд прощания.
– Ни за что! – пораженно глядя на него, помотала головой Иволга. – Зачем ты согласился? А меня спросил? Я не останусь запертой на три дня с покойницей!
Ориджин взял ее за ворот и вытолкнул за дверь. Иволга зло притопнула и вернулась в свою комнату, захлопнув качавшиеся на ветру ставни.
В полночь начался дождь. Тяжелые капли барабанили по деревянной крыше, изломанные молнии расцветали в щелях потолка. Но это не остановило Иволгу: она не поверила Ориджину и захотела удостовериться в его словах. Правда, далеко не ушла, побоявшись заблудиться в темноте. Только зря вымокла и замаралась, продрогла до костей и вернулась ни с чем. А так хотелось избежать необходимости участвовать в успокоении незнакомой им девы!
– Хорошо прогулялась? Отличная погодка, не правда ли? Так бодрит!
– Ты хоть иногда бываешь серьезным? – столкнувшись с попутчиком в коридоре, пламенела от злости и стыда Иволга. – Твоими стараниями мы снова угодили в неприятности, а ты все радуешься жизни! Всей душой тебя ненавижу!
– А уж как я тебя люблю! – притянув ее к себе, обнял Ориджин.
– Эти тени, ползающие по стенам, скрип досок, запах гроба, – всхлипывая, ударила его по плечу Иволга и прижалась к груди. – Мне так страшно!
– Ты еще совсем ребенок!
– Ничего подобного! Из нас двоих ты ведешь себя как глупый юнец.
Они долго стояли в обнимку, покачиваясь из стороны в сторону. За окном незаметно разливался восход, багрянцем пропитывая суетливо бегущие облака. Дом тоже просыпался: хлопали двери, топала прислуга, звякал колокольчик.
– Мы выпутаемся, ведь нам не привыкать, правда? – прошептал ей в макушку Ориджин, сильнее сжав в объятьях. – Ты вернешься в Дом Науки и будешь ночи напролет болтать с подружками о наших приключениях.
– Не дождутся, иначе изойдут от зависти.
– Тебя уже занесли в список?
– Куда там! Наставник говорит, что мои нераскрытые способности напоминают нездоровое яйцо. Неизвестно когда и что из него вылупится.
– Тебе нужно поспать. Отдохни хорошенько. Нам понадобятся силы.
Она вернулась в отведенную ей комнату и завалилась на кровать. Стянула с волос еще сырую от дождя ленточку и бережно разгладила помятости. За десять лет, что она провела в Доме Науки, ей лишь трижды присылали подарки. Все три раза, как ни странно, были от Ориджина. Матери она не помнила, так как та умерла пятнадцать лет назад, а отец никогда ее особо не баловал. Видите ли, хотел сына, а тут такой неприятный рыжий сюрприз! Новую супругу сюрприз тоже не порадовал, потому от него поспешили избавиться. Отправили на чужбину, оплатили обучение вперед и благополучно забыли об этом недоразумении. Даже о смерти отца, когда его не стало пять лет назад, никто не удосужился сообщить. Совершенно случайно узнала от посторонних людей спустя пять месяцев!