Имевшие место недостатки в медицинском обслуживании военнопленных во время войны Продолжения учитывались руководством УПВИ НКВД СССР. По мере своих сил и возможностей Санитарный отдел этого подразделения Наркомата внутренних дел старался исправить сложившуюся ситуацию. УПВИ прилагало максимум усилий, чтобы улучшить физическое состояние финских военнопленных и не допустить большого процента смертности среди них. Таким образом, я не считаю, что нарушения, имевшие место в медицинском обслуживании военнопленных, являлись целенаправленной политикой геноцида в отношении финских пленных.
Точно соблюдалось самое ценное для пленных правило: они не подвергались пыткам и жестоким издевательствам в лагерях и приемных пунктах для военнопленных. В отличие от Финляндии и Германии, в СССР были запрещены телесные наказания военнопленных. Однако при установлении первичных данных и осуществлении развернутых допросов финские солдаты и офицеры нередко подвергались избиениям и запугиваниям со стороны советских военнослужащих и следователей органов разведки и НКВД.
Анализ исторических материалов показал, что самой острой проблемой, с которой столкнулись военнопленные этой войны, было плохое продовольственное обеспечение. Особенно тяжелое положение сложилось в советских и финских лагерях в конце 1942-го — начале 1943 года, когда военнопленным выдавали продукты в пропорциональном выражении ниже норм, предусмотренных международными правилами. Суточная выача хлеба, например, упала до 400 г, а мясо во многих лагерях не отпускалось вообще. Но хотя калорийность рациона питания финских и немецких военнопленных в Советском Союзе превышала калорийность питания советских пленных в Финляндии и в Германии, но все же была недостаточной. Кроме того, в отличие от советских пленных в Финляндии, финны в Советском Союзе не имели возможности работать в крестьянских хозяйствах, а соответственно хоть как-то увеличить свой рацион питания. В связи с этим напомню о моем замечании, сделанном в начале данного раздела, о плене как медленной смерти.
На основании имеющихся в моем распоряжении цифр, характеризующих обстановку со смертностью финских и советских военнопленных, я пришел к выводу, что наиболее тяжелыми для пленных периодами, сопряженными с большим количеством смертей, были 1942 год и осень 1944 года. В 1942 году увеличение процента смертности финских и советских военнопленных связано с общим ухудшением продовольственного положения в СССР и Финляндии и вызванного этим уменьшением пайков пленных. Осень 1944 года была особенно тяжела для финнов. Перед возвращением на родину их собрали в Череповецком лагере № 158. Но переподчинение ведомств, снабжавших лагерь медикаментами, создало критическую ситуацию с вакцинами и сыворотками против дизентерии и дифтерии. Учитывая, что финские пленные были ослаблены постоянным недоеданием, становится понятно, почему процент заболевших и умерших среди них значительно вырос. Таким образом, в Советском Союзе во время войны Продолжения скончались 997 военнослужащих финской армии, то есть смертность финских военнопленных составляла 32 %, с учетом расстрелянных в момент пленения. А в Финляндии — 18 700, то есть 29 %. В Германии, для сравнения, умерли в плену 57 % советских солдат. Однако указанные страны включали в списки умерших только официально зарегистрированных и учтенных военнопленных, то есть тех, кто скончался в лагерях и госпиталях на территории страны, и не учитывали расстрелянных при пленении, во время транспортировки на сборные пункты и умерших от ран непосредственно после захвата.
Конечно, одной из главных причин отмеченных недостатков являлся острый дефицит продовольственных, материальных и финансовых ресурсов, значительно подорванных Второй мировой войной. Поэтому, констатируя неудовлетворительное, а в некоторые периоды явно низкое продовольственное обеспечение военнопленных, я подчеркиваю, что трудности продовольственного снабжения испытывали не только они, но и мирное население, военнослужащие действующей армии.
В сфере трудового использования военнопленных неукоснительно соблюдался запрет Женевской конвенции на привлечение их к работе, связанной так или иначе с проведением боевых действий или военных приготовлений. В Зимнюю войну, из-за ее скоротечности, военнопленные фактически вообще не работали и использовались, прежде всего, для поддержания нормального состояния санитарно-бытовых условий в лагерях их размещения, в починке одежды и обуви, в самообслуживании.
Во время войны Продолжения труд военнопленных принимал все больший размах. Финны и русские привлекались к работам на лесо— и торфозаготовках, в угольной промышленности, выполняли отдельные сельскохозяйственные работы, трудились на строительстве дорог и жилых помещений. Но труд стал и одной из причин заболеваемости и смертности военнопленных в СССР и Финляндии. Завышенные производственные нормы и недостаток питания приводил к ухудшению физического состояния военнопленных.
Незначительное количество финских военнопленных, зарегистрированных в лагерях НКВД во время войны Продолжения, не могло оказать существенного влияния на экономику Советского Союза. Не могли они и кардинальным образом изменить положение в той или иной отрасли народного хозяйства. Поэтому решения Тегеранской, Ялтинской и Потсдамских конференций о «репарациях трудом» затронуло финских военнопленных и гражданских лиц, в отличие от немецких, в меньшей степени. Финляндия не была оккупирована советскими войсками, а большинство финских пленных уже репатриировали после окончания войны. Оставшиеся же в силу своего плохого физического состояния не могли использоваться на работах по восстановлению экономики СССР.
Пропагандистская работа с военнопленными во время Зимней войны и войны Продолжения имела свои победы и поражения. Отсутствие во время Зимней войны квалифицированного персонала, проводящего пропагандистскую работу, незнание им финского и русского языков и отсутствие переводчиков вело к слишком прямолинейному подходу в идеологической обработке солдат и офицеров, без учета их индивидуальных особенностей. Соответственно эффект от такой пропаганды был чрезвычайно мал. Во время войны Продолжения про изошли серьезные изменения в пропагандистской работе среди военнопленных, благодаря чему, удалось достичь некоторых успехов. В результате изменений содержания пропагандистской работы у некоторой части военнослужащих финской армии появилась уверенность в гуманном обращении с военнопленными в Советском Союзе. А это, как мне кажется, нельзя сбрасывать со счетов.
Помимо прочего, в своей книге я также обратился к вопросу отношения гражданского населения Финляндии и СССР к войнам. Я отметил, что в Финляндии и во время Зимней войны и войны Продолжения моральный дух населения страны продолжал оставаться на достаточно высоком уровне. Пропаганда внутри страны успешно справилась с трудностями военного времени. Был сформирован образ русского как врага, покусившегося на территориальную целостность и независимость страны и которому надо дать решительный отпор. В противовес этому, картина морально-политического состояния советского общества и его армии во время Зимней войны и войны Продолжения была не такой идиллической, как ее рисовали в советской пропаганде. Одновременно с этим у населения СССР не был создан единый образ финна как врага.
В отличие от СССР, где настроения родственников и друзей в тылу нередко влияли на сдачу в плен и поведение в плену, что отчетливо проявилось во время Великой Отечественной войны в РККА, когда на сторону немцев и их союзников переходили целые подразделения Красной Армии, Финляндия нс столкнул ась с такой проблемой в больших масштабах. Естественно, что существовали исключения: перебежчики, то есть люди, которые имели цель, желание и долго вынашивали планы перехода на сторону противника. На основании всех изученных мной источников я пришел к выводу, что настроения гражданского населения и его отношение к событиям войны продолжения никак не влияли на сдачу военнослужащих финской армии в плен. И в этом, по моему мнению, заключалось существенное различие между СССР и Финляндией.
Попутно я считаю правомерным заявить следующее: сдача в плен — это сиюминутное, сиюсекундное решение каждого военнослужащего, которое он принимает под влиянием различных обстоятельств. Часто солдату приходилось выбирать: умереть сейчас или пытаться сохранить себе жизнь, сдавшись в плен врагу. Причем пленение, вызванное чрезвычайными обстоятельствами, — это не преступление и не позор. Большая часть и финских и советских солдат принимали решение сдаться в плен именно под угрозой неминуемой смерти.
Рассмотрев различные аспекты пребывания военнопленных в лагерях, я перешел к вопросу о репатриации пленных. Следует с удовлетворением констатировать, что оба государства, в прямом соответствии с духом международного права, незамедлительно после окончания Зимней войны и войны продолжения предприняли активные усилия по скорейшему обмену военнопленными. Я отметил, что были проведены напряженные, но в целом конструктивные переговоры, на которых было найдено согласие по всем процедурным вопросам порядка возвращения военнопленных на родину, технической организации их эвакуации. И репатриация подавляющей части советских и финских военнопленных была осуществлена в довольно короткие сроки. Хотя при этом были допущены некоторые отклонения от международных норм в части возврата документов, денег и личных вещей, отобранных ранее у военнопленных.
Труднее решался запутанный вопрос репатриации тех военнопленных, которые не пожелали возвращаться в места довоенного проживания. Но такого рода вопросы сложно рассматривать и в мирное время, не обремененное обидами недавней войны. Ибо договариваются две стороны, одна из которых давала человеку обещание помочь в его противостоянии с государством, гражданином которого он ранее был и в этом качестве имел перед ним определенные обязательства. На решение подобных вопросов всегда затрачивается много дипломатических и иных сил и времени.
Итак, подводя самый общий итог, я считаю, что имею основание заявить следующее.
В действиях советского и финского правительств и их уполномоченных органов, решающих вопросы содержания военнопленных, было много ошибок. Были допущены некоторые отклонения от гуманистических норм международного права. Как наиболее серьезные я хочу отметить следующие: во-первых, военнопленные были лишены возможности переписки со своими родственниками; во-вторых, СССР и Финляндия в нарушение международных норм права и собственного законодательства не предоставляли списки пленных, содержавшихся на их территории; в-третьих, во время войны имели место расстрелы военнопленных на этапе транспортировки к местам сбора и после получения от них необходимой информации. В случае войны Продолжения последнее более характерно для партизанских отрядов на этапе позиционной войны (Asema Sota 1942–1944 годов). Причем приказы о расстрелах давались на достаточно высоком уровне — на уровне Штаба партизанского движения Карельского фронта. В-четвертых, в Советском Союзе и Финляндии нормы международного права в отношении пленных нередко подменялись внутренним законодательством. И в-пятых, Финляндия, в нарушение международного права, была вынуждена компенсировать СССР расходы, связанные с репатриацией финских военнопленных.
Однако Вторая мировая война была отнюдь не малым локальным конфликтом, при котором в ходе вялого ведения боевых действий можно было, да и то с трудом, выполнить все и в полном объеме правила и требования Гаагской и Женевской конвенций. Первые три из перечисленных мной нарушений международного права допускали все страны, вовлеченные в это вооруженное противостояние. Ни СССР, ни Финляндия, ни Германия, ни Великобритания, ни США не были исключением. Ни одна страна не могла во время войны предоставить иностранным военнопленным переписку в том объеме, в котором требовали статьи Женевской конвенции. Существовавшая переписка была крайне ограниченной и нередко действовала только в пределах территории страны. Обмен списками военнопленных нередко носил пропагандистский характер и ничего не имел общего с реальной заботой о нуждах военнопленных и их родственников, так как давал возможность давления на мировое общественное мнение, обвиняя противника в несоблюдении норм международного права. Расстрелы военнопленных были, как ни цинично это звучит, довольно «обыденным явлением» во время войны. Все воюющие страны сталкивались с этим. Поводов, предлогов, причин было множество, и я в своей книге назвал лишь некоторые из них. Однако я глубоко убежден, что объяснить подобные противоправные действия можно, но оправдать их нельзя.
В заключение хочу отметить, что обе страны старались и многое сделали для того, чтобы не усугублять чрезвычайно трудное положение, в которое попали военнопленные в ходе невиданной по жестокости, злу и насилию Второй мировой войны. О целенаправленной политике геноцида в отношении финских и советских военнопленных говорить нельзя. Мы не имеем научного и морального права не учитывать общие объективные условия действий правительств Финляндии и СССР во время войны, которую фашистская Германия, отбросив все цивилизованные нормы международного права, вела на полное уничтожение многих европейских народов.
Разумеется, я не в состоянии перечислить все проблемы, касающиеся советских и финских военнопленных периода Зимней войны и войны Продолжения и которые ждут своего дальнейшего изучения. Но это и не надо делать, поскольку каждый историк сам выбирает проблему исследования, ракурс ее рассмотрения, исходя из собственного научного интереса и просто из любопытства, сам выстраивает проблемное поле, отсекая, как ему кажется, все лишнее.
В связи с этим закончу свою книгу последним общим выводом.
К сожалению, проблема военнопленных не потеряла и не потеряет своей актуальности еще многие и многие десятилетия.