Но не забудем и предшествующих строк у Маяковского: «Мы открывали Маркса каждый том, как в доме собственном мы открывали ставни». То есть опять-таки чувство чувством, а сознательное понимание революционного долга необходимо. Примеров тому немало дала наша история.
Вот один из самых сложных и драматических.
Зимой 1918 года положение Советской России стало особенно опасным, противостояли ей хорошо организованные силы, а своей вооруженной надежной защиты республика еще не сформировала. В таких условиях Ленин потребовал заключить мир с самым опасным противником – немецкими империалистами, нависавшими над главными жизненными центрами РСФСР. Мир на очень тяжелых, даже унизительных, условиях: республика выплачивает большую контрибуцию (как бы выкуп), уступает немцам Прибалтику, часть Украины, другие территории. Обязывается разоружить Черноморский флот и т. д. Мир – петля! И тысячи честных, преданных делу коммунистов выступили противниками Ленина на этих переговорах о Брестском мире. «Лучше умереть, но до конца выполнить свой интернациональный долг. Своею гибелью дать сигнал мировой революции», – говорили они.
Вроде бы горячие, святые слова и истинно революционный порыв? Только Ленин и самые стойкие его соратники сумели разглядеть за ними «революционную фразу». Сумели убедить партию в том, что мир сейчас единственное спасение для власти Советов, а стало быть, в этом и есть интернациональный долг русских коммунистов. Нет, не одна искренность и горячность решают дело. А еще и мужество трезвого учета всех возможностей, представление о своем долге не как о мгновенном порыве, а как о многолетней и изнурительной борьбе.
Марксизм тем и силен, тем и бесконечно привлекателен, что каждую мысль и моральное право, в муках выношенное человечеством на своем пути, он, марксизм, берет в активное свое наследие. Интернационализм, так стойко пронизывающий марксистско-ленинское учение, основан на глубоком знании и понимании вершин гуманистической мысли, на признании того, как ценен вклад каждого народа в сокровищницу мировой культуры, в выработку наиболее справедливых общественных идеалов.
Постараемся всей жизнью – честной и осмысленной – остаться на высоте этих идеалов, а может быть, внести и свою каплю в родник борьбы, движения, неостановимого человеческого саморазвития.
Инфантилизм
– состояние, при котором проявления личности не соответствуют возрасту. «Инфантильный» означает «детский».
Развитие личности проходит определенные фазы. Виды поведения, соответствующие пройденной фазе развития, не исчезают начисто. Но то, что было естественно на определенной фазе, становится впоследствии неестественным. Например, слабость, беспомощность, капризность, обидчивость естественны у ребенка, и его формы поведения оправданны. С помощью капризов ребенок пытается влиять на взрослых и управлять их поведением, чтобы удовлетворить свои потребности. Когда ему плохо, он плачет, и плач выступает как призыв о помощи, который вызывает отклик у родителей, взрослых.
Однако если эти черты остаются у подростка, юноши или даже у взрослого, то мы их называем инфантильными чертами поведения, а наличие этих черт – инфантильностью. Они свидетельствуют о том, что в развитии личности произошли перекосы, вызванные различными обстоятельствами, прежде всего неправильным влиянием взрослых. Так, подростку свойствен максимализм: он различает только черное и белое, а полутонов не замечает и не хочет замечать. Это естественно для подростка, так как он только начинает осмысливать и усваивать моральные нормы, создает представления о добре и зле. По мере роста человек научается тоньше различать причины человеческого поведения и перестает быть максималистом: в нем появляются терпимость, способность воспринимать другого человека в целостности его черт, положительных и отрицательных сторон. Черты максимализма, свойственные юноше или взрослому, уже выступают как инфантильные черты личности. Какие это в первую очередь черты? Постараемся кратко описать их.
Первое: стремление манипулировать другим человеком. Ребенок манипулирует родителями, принуждая удовлетворять его потребности эгоистически, не считаясь с их состоянием, так как он их не понимает. Крики, капризы, обиды, требования, просьбы применяются ребенком без всякого учета самостоятельности взрослых. Ребенок считает, что мать никогда не утомляется, что отец сильнее всех и может все, что родители полностью заняты только им. В своих требованиях ребенок эгоистичен, и главное его орудие воздействия – принуждение любыми способами. Зрелый же человек, если у него возникает желание влиять на поведение другого, прежде всего стремится учитывать интересы и желания другого, чтобы порождать в другом желательные намерения, действия, в которых бы реализовались его планы.
Второе: зависимость, несамостоятельность. Ребенок абсолютно зависим от взрослых. Каждый шаг в его развитии представляет собою новое поле активности, в котором он приобретает самостоятельность. Сначала он сам начинает есть, одевать себя, потом сам выбирает друзей, игры, род занятий. Для каждого общества есть некоторый средний темп обретения независимости. Он определяется образом жизни, общими особенностями культуры. Например, двадцатилетний студент зависим от родителей, если он не получает стипендии и не желает или не умеет устроиться на работу вечером, чтобы пополнить свой бюджет. А примерно сто лет тому назад двадцатилетний человек, живущий в деревне, как правило, вел свое хозяйство.
Зависимость может быть материальной, моральной, эмоциональной. Если молодая семья постоянно, нуждается в помощи родителей, то она зависима. Однако эта зависимость может быть морально-эмоциональной даже при материальной независимости. Молодая жена, например, при первой размолвке хватает свой чемодан и уезжает к маме, в другой семье молодой муж принимает любое решение только с согласия родителей.
Третье: социальное сравнение. Ребенка в процессе воспитания постоянно сравнивают с другим, дают понять, что такое хорошо, что такое плохо. Это необходимо для выработки нужных черт личности. Для ребенка естественно завидовать другому, гордиться тем, что у него есть, а у другого нет, испытывать ревность по поводу любви родителей. Все эти переживания возможны только на основе социального сравнения. С развитием эмоциональной зрелости и индивидуальности влияние социального сравнения уменьшается. Личность начинает сама по себе вырабатывать критерии сравнения. Человек сравнивает себя уже не с другими, а с самим собой, каким он был ранее. Он идет по пути самосовершенствования, а не сравнения с другими. В связи с этим у него уменьшаются зависть, тщеславие, ревность, примитивное сравнение себя с другими. Если эти черты сохранились, то они уже выступают как инфантильные черты.
Четвертое: беспощадность и жестокость к другим, неспособность к сочувствию, к пониманию состояния другого человека. Ребенок плохо понимает взрослых. Свирепый эгоизм его проявляется во всем, так как он сознает только свои потребности. Он совсем не думает о том, чего хотят другие. Я наслаждаюсь общением и развлекаюсь, забыл позвонить родителям о том, где нахожусь, я забыл о моей матери, которая находится в мучительной неопределенности... Значит, веду себя как ребенок, не осознающий своей жестокости.
До определенного возраста в инфантильности детей повинны родители, которые не соразмеряют свое отношение к детям с темпом их развития. В подростковом периоде происходит слияние влияния родителей и подростковых групп. Компания, где каждый оценивается по ценности и количеству предметов, которыми его обеспечили родители, а не по личностным качествам и способностям, несомненно, способствует закреплению инфантильности. Если подростки соревнуются между собой в том, что они могут выбить из своих «предков» и у кого сколько зарабатывают родители, они уже сравнивают не друг друга, а своих родителей. Такая компания способствует деградации личности, закрепляет инфантильность ее членов и делает их совершенно беспомощными перед реальностью жизни. Поэтому любой, кто хочет стать личностью, должен покинуть эту компанию и найти достойный коллектив.
Инфантильности способствуют также некоторые взрослые и даже ответственные личности. Руководитель предприятия, который принимает на легкую должность оболтуса под влиянием папиного звонка, ректор института, понимающе относящийся к просьбам высокопоставленного папы, и многие другие... Против такого массированного воздействия факторов, вызывающих инфантильность, некоторые молодые люди подчас протестуют по-своему: поступают вопреки воле родителей, уезжают из дома, чтобы самим пробиться в жизни, полностью порывают с ними отношения. Я отношусь неодобрительно к такого рода действиям, ибо они сами носят инфантильный характер. Родители достойны уважения, и зрелый человек необязательно будет во всем им перечить, хотя, может быть, родители и не правы. Когда ты вырос и осознал себя, развиваешь самосознание, то твой первый долг оказывать благотворное влияние на своих родителей. Воля и дисциплина, скрытые за послушанием и уважением к тем, кто вырастил и воспитал нас, хотя, может быть, и неправильно, должны обнаруживать себя не разрушительно и болезненно, а мягко и зрело. Юноше и девушке всерьез нужно задумываться над воспитанием родителей и оказанием им помощи в жизни уже в тот момент, когда они еще в этой помощи и не нуждаются. Это делать нетрудно. Если ты зарабатываешь деньги, то вноси их в фонд семьи, даже если родители и настаивают на том, чтобы ты тратил их на развлечения и прихоти. Будь терпим к родителям, помогай им быть терпимыми. Создавай у них уверенность, что они будут любимы и ты будешь заботиться о них, что ты их любишь. В тебе еще мало опыта, но больше жизненных сил, которые у твоих родителей уже значительно истощены. Проявляй заботу о них, и ты изживешь черты своей инфантильности. И знай, что не только их, но и тебя ждет старость.
Коллективизм
– отношение между людьми, основанное на единстве их коренных интересов, и соответствующее этому единству общественное сознание, которое выражается в преданности людей общему делу, в чувстве высокой ответственности перед коллективом.
Коллективизм является одним из важнейших завоеваний социализма. Благодаря тому, что в нашей стране уничтожены эксплуататорские классы, исчез классовый антагонизм, стерлись во многом классовые грани, создалась благоприятная почва для единства общества, для того, чтобы восторжествовали основы коллективизма.
«Плохо человеку, когда он один, горе одному, один не воин. Каждый дюжий ему господин и даже слабые, если двое», – писал Маяковский. Однако силу коллектива, его качество создают именно единицы. От того, каким является большинство (класса, трудового коллектива, группы), зависит дееспособность, направленность, сила коллектива.
* * *
– Уф! Новость!!! Представляешь, на зимние каникулы всем классом едем в Ленинград!
– Да? Интересно... И что же вы там увидите, кроме своих физиономий, до боли знакомых?
– Как? А ты что, не поедешь?
– Нет, конечно. Есть такие места, куда я предпочитаю ходить один.
– Ну ты даешь! Чего ты откалываешься-то? Весь класс решил, большинство, что поедем. Всем классом. Значит, тут уж нельзя, чтобы кто в лес, кто по дрова. Что тогда от класса останется?
– А, если я не хочу? Ну что, тебе обязательно надо, чтобы я там везде рядом с тобой ходил?
– А с какой стати тебе не хотеть-то?! Ленинград – это такой город! Ты же там не был. Красивейший!
– Вот поэтому и не хочу. Хочу один на один с ним впервые пообщаться.
– Но нельзя же так: вот только то, что мне хочется, то я и буду делать. Ты же не один. Надо же и товарищей своих уважать.
– Почему нельзя-то? А кому будет лучше, если я с отвращением поеду, с тоскою буду там таскаться и думать, как жаль, что нельзя пойти направо, потому что все идут налево, как хорошо было бы в Эрмитаже одних испанцев посмотреть и нигде больше не бегать... Вот я и говорю: давайте друг друга уважать, а значит, прежде всего то, что каждый хочет. Ну почему, если мне будет хорошо, другим от этого будет плохо? Почему нельзя, чтобы каждый делал то, что ему хочется? Вот тогда и будет хорошо всем!
Эти двое людей никогда друг друга не поймут. Никогда ни до чего не договорятся. Потому что чем более рьяно защищает свой арифметический коллективизм один, тем упорнее обороняет свой закрытый индивидуализм другой, спасаясь от такого «коллективизма» все большим уходом в свою раковину. Они все больше расходятся и все дальше отгоняют друг друга от понимания истинного, живого общения, людей друг с другом, которое и не в том, чтобы всюду ходить взводом, и не в том, чтобы воспринимать общество других только как усложняющее твою жизнь обстоятельство.
– Ну все понятно, можете не продолжать, – слышу я тут голос многоопытного читателя. – Ясно, что одиночество полезно, но все время сидеть одному тоже скучно, надо чего-то поразнообразней, повеселей. И не только один, и не только в компании, да? Серединка на половинку.
Нет, и опять это не то. Это очень мало: «Есть настроение – балдеем вместе, нет – разбежались, приветик».
Люди все время общаются друг с другом. Они не могут иначе. Каждый хорошо знает, как страшно одиночество. И конечно, они, эти одинокие люди, встречаются. И вот тут каждый раз встает вопрос: что же будет – несколько одиноких людей, связанных только комнатой, сигаретным дымом, столом; телевизором, нежеланием сидеть в одиночестве, или люди, объединенные чем-то более глубоким в некое новое человеческое целое?
Казалось бы, что еще нужно: мы общаемся, я ценность, ты ценность, я что-то даю тебе, ты интересен мне, никто никому не в тягость, справедливый добровольный обмен, разве этого мало? Полная гармония!
И все-таки мало. И все-таки не полная. Потому что люди способны на большее. С этого-то как раз и может начаться самое главное, родиться особая ценность, на которую мы способны в коллективе.
Как «ухватить» ее, эту ценность, как рассмотреть?..
Когда образуется такой человеческий коллектив, как семья, и двое сходятся по-настоящему, то не потому, что у каждого имеется в наличии своя половина соображений вроде «ты мне нужен; мне с тобой хорошо; ты мне помогаешь» и т. п. Как бы много ни было всех этих «за» (потому-то и потому-то ты мне нужен), как бы ни была другая сторона уверена в том же, все-таки хорошая, добрая, дружная семья только на этом вряд ли получится. Будут ругань, обиды, размолвки, наконец, развод. И все почему? Есть семья, нет коллектива. Можно и так сказать.
Тут как раз виднее-всего, что такое коллектив, истинный коллектив, а не просто люди вместе. Вроде всё есть: и живут двое под одной крышей, и картошку вместе варят, и в гости ходят, и неудачи преодолевают... Всё есть! А коллектива нет.
Может, люди слишком разные? Нет у них родства душ, близости в понимании смысла жизни, главных ее целей?..
Может, и так. Но бывает, что и при таких блестящих предпосылках к сближению люди лишь прохладно констатируют похожесть взглядов...
Может, любви не хватает? Может, о любви мы все время толкуем, а не о коллективизме?
Любовь нужна, конечно. Первым делом! С нее в любом случае все начинается – с любви, с тепла. Но не только. Любовь, как известно, иногда не выдерживает, что-то ей мешает свободно дышать. Что?
Коллективизма не хватает. Таланта коллективизма. Или хотя бы такой способности.
Коллективизм – это пластичность во взаимоотношениях.
Но не такая пластичность, при которой я готов из хорошего отношения к тебе просто терпеть твои слабости (зная, что и тебе придется терпеть мои). В том-то и дело, что при чувстве коллективизма только терпеть не приходится. Тут появляется ощущение, что эти самые небольшие желания, слабости другого – не такие уж чужие.
Коллективизм, – это готовность какие-то твои желания считать нашими, принимать их тоже.
Причем происходит это взаимно. В каждую минуту нашего общения мы оба готовы принять духовный опыт другого до мелочей.