– Значит, забыли мы самую простую истину: человек только тогда может быть счастливым, если сам творит добро.
– Но будем реалистами. Видим же мы, что добрые и порядочные люди нередко чувствуют себя «белыми воронами», а успех в жизни достается совсем другим... Сегодня спорят: в чем счастье, в чем успех? Все перепуталось...
– Ничего не перепуталось! – решительно восклицает он со свойственной ему страстной убежденностью. Голос у Амирэджиби хриплый, будто готовый вот-вот сорваться, но никогда не срывающийся. – Общество всегда делилось на тех, кто трудности времени выносит на своих плечах, и тех, кто на этих трудностях пытается нажиться. Первые всегда видели счастье в том, чтобы что-то сделать, изменить к лучшему. Для вторых счастье – это всегда лишь «иметь или не иметь». Ну и что ж, разве я должен отказываться от добротворчества только на том основании, что в обществе существуют прилипалы и паразиты?!
Спрашиваю у него: но что же такое добротворчество? В ответ рассказывает притчу, озадачивающую сначала своей приземленностью:
– На днях остановил меня человек на улице, возле консерватории, спрашивает: «Слушай, а все же что такое добро?» – «Высшее добро или в нашей с тобой жизни?» – «Ну, конечно, в нашей, мы же все вместе живем». Я ему ответил: «Если ты и я будем делать свое дело и не мешать другим, это уже и есть добро». – «Так мало?» – удивился он. Тогда я спросил: «Ты семью имеешь, заботишься о ней? А на работе думаешь, чтобы больше пользы принести?» – «Конечно, я так и живу». – «Ну тогда ты хороший человек». Он просиял и спрашивает: «Ну а что такое настоящее добро?» – «Вот ты идешь по улице и увидел: кто-то свалил урну. Не ленись, подними ее. За это тебе никто даже спасибо не скажет, но это и будет высшее добро».
– «Хотя бы не вреди» – и это уже добро? – возражаю я, хоть и знаю его пристрастие к парадоксам.
– Наша общая цель в чем? Чтобы происходило как можно меньше зла. Значит, чтобы быть полезным обществу, достаточно ему не вредить, не расталкивать локтями окружающих, когда идешь к своей цели. И это уже будет первая ступень добра. Вторая ступень – когда человек достигает личного блага, принося пользу обществу. По-моему, эта позиция – самая доступная, самая распространенная. Бескорыстия здесь особого нет, но есть чистая совесть. И наконец – самая высшая ступень добра: когда человек не преследует никаких личных целей, не ждет ни вознаграждения, ни благодарности, а делает добро по внутренней потребности, потому что не может иначе. Эту позицию я и называю добротворчеством.
– Но именно такой человек и получает большую нравственную выгоду?
– Нравственность и выгода? – возмущается Амирэджиби. – Нет, это несовместимые понятия!
Такая вот категоричность. Мой вопрос оказался как бы вне системы его координат. Порой у меня возникает ощущение, что при нашей беседе присутствует третий – сам Дата Туташхиа, и это он отвечает на вопросы.
– Каждого нормального человека, – продолжает Амирэджиби, – обязательно мучает духовный голод. Ему необходимо ощущать, что не напрасно он живет на свете, и эту истину он каждый день должен себе подтверждать и доказывать. То есть в духовной пище человек нуждается не меньше, чем в хлебе насущном. А самый верный путь добыть пищу духовную – это добротворчество, участие в судьбах других людей. И знаете, в отношении пищи духовной наш социалистический закон «Кто не работает, тот не ест» действует безотказно. К духовному «котлу» общества просто так не присосешься. Кусок своего духовного хлеба не «урвешь» из чужих рук, не «достанешь» с черного хода.
На замечание о том, что людям, живущим по законам добротворчества, куда тяжелее приходится, чем другим, кто и не помышляет о добре, слышу ответ:
– Злым жить легче, чем добрым? Может быть. Но за свою жизнь я не видел, чтобы злой человек был счастлив.
– А вы счастливы, Чабуа Ираклиевич?
Лицо его становится необычайно серьезным:
– С таким удовольствием на свете живу, вы даже представить себе не можете. И, знаете, мне ужасно везет в жизни. Да, где бы я ни был, мне всегда необъяснимо везло. Говорю это и не боюсь сглазить судьбу.
...Одну легенду из жизни Амирэджиби не могу не вспомнить. Мне рассказывали о ней многие люди, а потом подтвердил и он сам. Было это в 1968 году – врачи обнаружили у Амирэджиби рак горла. Он приехал в Москву. После консилиума у врача с больным состоялся такой разговор: «Немедленная операция, или вы умрете». – «Нет, я не умру». – «Умрете в течение полугода. Гарантирую вам». – «А я гарантирую, что проживу по меньшей мере четыре года, – они мне нужны, чтобы закончить роман». От операции больной наотрез отказался. Врач посмотрел на него как на сумасшедшего... То, что Амирэджиби выжил, было, конечно, чудом. Впрочем, не единственным чудом в жизни этого человека.
– Как вы объясняете секрет своего везения?
– Может быть, дело в том, что я никогда никому не хотел зла. В моей жизни были случаи, когда я узнавал, что вот этот человек замышляет против меня страшную подлость... Можно было бы застать его врасплох, потом отомстить. Но я открыто шел к нему и говорил: зачем тебе это нужно? Что тебе это даст, кроме огромной ноши на совести? И знаете, переубеждал. Даже плохой человек способен оценить, если ты подходишь к нему с добром.
– Но ведь это уже компромисс, а вы говорили, что не признаете компромиссов...
– Иногда разумнее бывает уступить человеку, потому что это принесет ему больше пользы, чем мне вреда. Он пойдет потом к другим людям, и ему будет стыдно делать им зло, раз с ним поступили совсем по-другому.
– А если не будет ему стыдно?
– Сотню раз наблюдал, как за совершенное зло люди расплачиваются. Пусть не немедленно, но обязательно расплачиваются – и чистоганом. Все, все воздается! Даже в мелких случаях. Если меня, например, настигает какая-то неудача, начинаю рыться в памяти: где и по отношению к кому я поступил несправедливо, кого ненароком обидел. И в большинстве случаев нахожу и тогда успокаиваюсь: надо платить, нечего жаловаться на судьбу.
– Итак, назначение человека, как сказано в романе, не только в том, чтобы победить зло, но и обратить его в добро. Но это, Чабуа Ираклиевич, призыв к какой-то героической нравственности!
– Нравственность – всегда противостояние, – говорит он (тут я понимаю вдруг, что «нравственность» и «добро» для него синонимы). Продолжает: – Есть борьба «против», но есть и борьба «за». Бороться против какого-то одного негодяя, наказать его – мало радости. Всего лишь разрушишь то, что он сделал или хотел сделать. Бороться «за» – это приносить что-то новое, от себя. Наперекор всем неблагоприятным обстоятельствам делать добро. Предъявлять строгие требования прежде всего к самому себе, становиться сильнее – так только и можно изменить обстоятельства.
Провожая меня, уже у лифта, произносит последний монолог:
– И пусть на твоем пути встретился кто-то ответивший злом на добро, значит ли это, что твое хорошее дело пропало? Ты не догадываешься даже, как согрело оно чью-то, может, и неведомую тебе жизнь. Если слеп один человек, еще не значит, что люди слепы. Благодарность часто приходит не с той стороны, с какой ждешь... И знаете, к какой мысли я пришел? Вернее, увидел эту мысль на своем опыте, на судьбах других людей: добро – это особый, не изученный пока вид энергии, которая не исчезает из мира, а накапливается... Каждый добрый поступок, слово, желание бессмертны...
Доверие
– отношение к действиям другого лица и к нему самому, которое основывается на убежденности в его правоте, верности, добросовестности, честности.
На чем держится доверие? Если мы хотим, чтобы нам доверяли, и мы сами доверяли себе, нужно иметь представление о том, как доверие устроено и чем оно поддерживается. Для этого нам нужно уяснить себе строение и природу поступка. Поступок – это действие, которое ориентировано на другого человека, людей или связано с ними. Поступки вызываются обстоятельствами. Например, неприятность или угроза целости другого человека вызывает немедленное желание поддержать падающего, сочувствовать несчастному, защитить от нападения врага. Люди отличаются друг от друга способностью совершать поступки. Для одного желание помочь более вероятно, а для другого – наоборот, один не струсит перед лицом угрозы, а другой, вероятнее всего, обратится в бегство. Понимание других людей и обстоятельств их поступков позволяет в поведении обнаружить некоторое постоянство, которое и порождает уверенность в том, что другой человек будет вести себя определенным образом в некоторых сходных обстоятельствах. Вот это предвидение и уверенность и обеспечивают успешность человеческих отношений. Если я уверен, что мой товарищ не струсит в некоторых обстоятельствах, я испытываю к нему чувство доверия. Более того, если я знаю его хорошо, то могу установить ситуации, в которых он может проявить отвагу и смелость. Например, он может очень бояться собак или мышей, но быть смелым в других обстоятельствах, скажем, при защите слабых от насилия хулиганов.
Нетрудно понять, что способность испытывать доверие является результатом знания жизни и знания конкретных людей. Если я хорошо знаю своего друга, то я ему доверяю, хотя у него может быть много недостатков. Знание человека порождает доверие. Знаменитый советский педагог А. С. Макаренко очень хорошо понимал личность своих воспитанников и поэтому безошибочно доверил крупную сумму денег человеку, воспитаннику, который ранее занимался кражами. И этот воспитанник полностью оправдал его доверие. Доверие оказывает огромное воспитывающее значение. А если мы не доверяем другому человеку, не понимая его, то мы часто его развращаем и портим, развивая в нем неподобающие черты характера: «А, ты мне соврал тогда, я тебе не верю». Если мы лишим его доверия, то тем мы преграждаем ему путь к правдивости. Незадачливая жена постоянно твердит своему мужу: «Ты меня не любишь, потому что не делал того-то и того. У тебя, наверное, корыстные интересы, и поэтому ты еще живешь со мной!» Своим недоверием эта женщина создает барьеры к тому, чтобы ее любили. Мать может считать своего сына лентяем и бездельником, врагом труда и тем самым направленно лишает его доверия, которое могло бы выработать в нем трудолюбие и деловитость. Лишение доверия является всегда наказанием и, более того, препятствует нормальному развитию отношений.
Как может доверие способствовать образованию в другом человеке определенных качеств личности или препятствовать им вследствие недоверия? Это нетрудно понять, если учесть открытую психологами закономерность, которая может быть сформулирована так: наше поведение определяется не только внутренними побуждениями, а и обстоятельствами и тем, что от нас ожидают другие. Мы реагируем на другого человека как на значимый стимул, и направление нашего поведения часто определяется ожиданиями других, их установками. Если я считаю тебя лжецом, то тебе труднее быть правдивым, чем лгать. Мои ожидания способствуют твоей лживости незаметно для меня самого. Если я считаю, что ты меня не любишь, то тебе невозможно показать мне свою любовь, так как ты будешь воспринимать меня как лицемера и притворщика.
Если я считаю своего сына лентяем, то ему легче быть лентяем, чем наоборот. Это доказано точно: человеку всегда труднее поступать вопреки мнению других. Чем этот другой значимей для меня, тем труднее. Психологи проводили эксперимент, в котором испытуемые должны были на глазок определять расстояние между отрезками и указать, какой из них длиннее. Проще задачу и не придумаешь! Явно видно, какой отрезок больше, а какой короче. Однако эксперимент проводится в группе и члены подставной группы получили инструкцию говорить наоборот. Оказалось, что большая часть испытуемых склонна реагировать в соответствии с мнением членов этой группы, даже если и видели, что на самом деле этот отрезок длиннее, чем другой. Тут скрыт психологический закон, согласно которому человек склонен большей частью разрешать свое сомнение, полагаясь на мнение других. Так как человек существо социальное, то такое поведение для него естественно, и только в исключительных условиях благодаря силе воли, силе самосознания он может пойти наперекор ожиданиям, но это всегда трудно, а для некоторых вообще невозможно.
Основой доверия является уверенность. Человек, в жизни которого чаще происходили неудачи, чем успех, не находил признания, доверия со стороны других, постепенно проникается недоверием и потерей уверенности. Уверенность проистекает от внутреннего состояния бесстрашия. Если я спокойно могу смотреть в глаза успеху или неудаче, то постепенно возрастает уверенность. Если я даже неудачу могу использовать для самосовершенствования и извлеку из нее пользу, то моя уверенность возрастает. Поэтому сила самосознания является основой уверенности человека в себе и тем самым основой доверия. Мы должны стремиться к самопознанию, раскрытию своих возможностей и способностей. Знание всегда приводит к доверию. Если я знаю самого себя, то у меня возрастает доверие к самому себе. Одновременно с доверием к себе нужно стремиться воспитывать в себе и доверие к другим.
Доверию нужно учиться в опыте. Учиться сначала доверять в небольшом, потом и в большом. Это предусматривает познание других, расширение опыта и социальную зрелость, преодоление инфантилизма. Доверие разрушается, если мы берем схему отношений «Ты мне – я тебе». Здесь всегда можно просчитаться, так как никто не гарантирован от того, что тебе вернули меньше, чем ты дал. Если на деньги еще можно взять расписку, то какую расписку можно взять, когда мы дарим другому уважение и любовь? Только бескорыстное отношение к человеку порождает уверенность в себе и доверие. Если я нечто дарю тебе «просто так», не ожидая того, что мне столько же вернут, то я никогда «не прогадаю»!
Мое бескорыстие и уверенность, достоинство не остаются во мне, как в закрытом сосуде. Доверие имеет способность распространяться через других людей. Поэтому поступай определенно, оправдывай доверие тех, кто имеет к тебе это доверие. Можно быть уверенным в том, что имеются социальные и психические силы, которые стоят на страже доверия, так как общество без доверия не может нормально существовать. Какая сила управляет процессом поддержания и сохранения доверия? Такая сила заключена в нашем самосознании, и она часто работает против нашей воли, сама по себе.
Вина возникает в ответ на то, что мы не оправдали доверия тех, кого мы любим. Если я люблю своего учителя и не оправдал его ожиданий, то меня будет мучить чувство вины. Если я люблю свою мать и поступил так, что огорчил ее, то независимо от того, хочу я или нет, мой внутренний страж самосознания накажет меня гнетущим и трудно переносимым чувством вины.
Угрызения совести действуют аналогичным образом. Если я не оправдал ожиданий людей или человека, которых хотя и не люблю, но ценю, считаю их значимыми, то меня мучает совесть, стыд и другие отрицательные чувства, от которых никуда не спрячешься, так как они сами возникают во мне как проявления моего самосознания. Поэтому если мы поступаем по совести и так, чтобы не испытывать чувства вины, то доверие к нам возрастает, мы накапливаем капитал доверия, которое будет порождать уверенность в себе и порождать доверие к самому себе.
«Я не нарушил никакого доверия, не замечаю за собою плохих поступков, но меня мучает какое-то необъяснимое чувство вины, как будто я должен что-то сделать и не сделал», – говорит мне студент, обратившийся за психологической консультацией. – Если уж чувство вины стоит на страже доверия и моей морали, то оно уж слишком старается, – добавил он с печальной улыбкой. – Лучше бы оно меня отпустило и перестало терзать. Я и так поступаю во всем подобающим образом». В данном случае состояние вины является чрезмерным и оно уже является состоянием невротическим.
Любое качество человека и его чувство, если становятся чрезмерными, то они перерастают в свою противоположность, из положительных становятся отрицательными: уверенность – в самоуверенность, смелость – в безрассудство, внутренняя раскованность – в бесцеремонность, обычное чувство вины в ответ на нарушение доверия – в навязчиво беспричинное переживание вины, доверие – в доверчивость. Во всем нужна мера. Нарушение этой меры происходит по многим причинам, в которых мы не властны, но взрослый человек или юноша, занявшийся самосовершенствованием, должен уяснить себе эти причины, чтобы найти в себе меру. Она приходит с опытом, знанием, с духовным созреванием и моральной закалкой. Но в любом случае зрелость основывается на знании.
Чрезмерная доверчивость постепенно корректируется жизненным опытом и вырастает в полноценное доверие, основанное на уверенности и знании людей и обстоятельств жизни. Однако этому надо терпеливо учиться. Жизнь – университет, который никогда не заканчивается, но нужно иметь уверенность в том, что вам удастся успешно переходить от курса к курсу, если вы идете по пути самосовершенствования и развития своей личности.
Дружба
– форма межличностных отношений, основанная на общности интересов и взаимной привязанности.