Теперь Локланн заметил, что вновь прибывшие образовали кольцо вокруг тех, кто не дрался. Женщины. Он был готов поклясться всемогущим Октаи и пожирателем людей — Улагу, что эти ублюдки выводят из дворца всех женщин. А битва с ними не клеилась, нападавшие разбрелись кто куда, зализывая свои раны.
Локланн побежал вперед.
— Каньон! Каньон! — орал он.
— Руори Ранги Лоханнасо, — вежливо сказал крупный чужеземец. Он отдал несколько распоряжений. Его отряд двинулся прочь.
— Бейте их, вы, мразь! — ругался Локланн. Арьергард пиками отогнал их назад. Локланн бросился к переднему ряду людей, образующих живое заграждение в виде квадрата.
Крупный мужчина заметил его приближение. Его серые глаза на момент задержались на золотой цепи кальде и застыли абсолютным холодом.
— Итак, ты убил Дона Мивела, — сказал Руори на спаньоль.
Локланн понял его, так как во время своих многочисленных грабительских походов перенял этот язык от своих узников и наложниц.
— Ах ты, поганый сын гиены! — огрызнулся Локланн и вскинул пистолет. Руори пошевелил рукой. Вдруг в правый бицепс человека Неба вонзился намертво кинжал. Он уронил свой пистолет.
— Я его еще у тебя отберу, — прокричал Руори. Потом, обращаясь к тем, что шел за ним: — Пошли, все на корабль!
Локланн бессмысленно уставился на кровь, струей бежавшую у него из руки. Он слышал, как группа беженцев прорвалась через измотанную боем линию Каньона. Отрад Джонака показался из парадного входа, который теперь никто не охранял, последние защитники ушли вместе с Руори.
К Локланну, который все еще рассматривал свою руку, приблизился человек.
— Будем их преследовать, шкипер? — спросил он почти застенчиво, — Джонак послал нас за ними.
— Нет, — ответил Локланн.
— Но у них под охраной находится не меньше сотни женщин. Среди них много молодых.
Локланн затрясся, как собака от холода.
— Нет. Я хочу найти медика, чтобы он зашил мою рану. Потом у нас будет много дел. С этими чужеземцами мы успеем разобраться позднее — если представится случай. Мужик, нам будет, чем поживиться в этом городе!
* * *
По причалу были раскиданы мертвые тела, некоторые из них — обожженные. Рядом с высокими складами они казались странно маленькими, напоминая тряпичные куклы, которые бросил раскапризничавшийся ребенок. Пушечный дым и сейчас щипал ноздри.
Ател Хамид Серайо, первый помощник, остававшийся на борту Дельфина во главе дежурных, приказал встретить Руори салютом, который был произведен в традиционной островной манере — так неожиданно, что многие мейканцы все еще не оправились от потрясения.
— Мы как раз собирались идти за вами, капитан, — сказал он.
Руори спросил:
— Что здесь произошло?
— Шайка этих дьяволов подобралась к батарее. Они захватили платформу для орудия, пока мы все еще пытались разобраться, что творится вокруг. Часть из них отправилась к той свалке, что развернулась на севере, вероятно, там у них расквартированы военные. Ну, а поскольку планшир был наставлен на десять футов над доком, а мы обучены отражать нападения пиратов, им не слишком повезло. Я дал им прикурить от нашего огонька.
Руори вздрогнул, посмотрев на почерневшие трупы. Несомненно, эти люди заслужили своей участи, но ему не нравилось, когда по живому человеку бьют горящим пузырем из нефти.
— Жаль, что они не зашли с моря, — добавил Ател, вздохнув. — У нас тут стоит отличная гарпунная катапульта. Мне пришлось стрелять из такой в Инди, когда синезский пират подобрался слишком близко. Он завопил не хуже кита.
— Люди — не киты, — вспылил Руори.
— Хорошо, капитан, хорошо-хорошо. — Ател, слегка струхнув, умерил свою свирепость, — Я ничего плохого не имел в виду.
Руори одернул себя и сложил руки на груди.
— Я проявил в разговоре излишний гнев, — официально признал он. — Я сам смеюсь над собой.
— Да ничего, капитан. Я вот и говорю, что мы их отбили, и они наконец отступили. Должно быть, сейчас приведут подкрепление. Что мы будем делать?
— Вот этого я не знаю, — признался Руори. Он обернулся к мейканцам, которые стояли потрясенные, не понимающие, о чем идет речь. — У вас испрашивается прощение, Доны и Дониты. Мой помощник только что рассказал мне, что здесь произошло.
— Не извиняйтесь, — сказала Треза Карабан, выступая из группы мужчин. Некоторые из них казались немного обиженными, но они чересчур устали и переволновались и были не в силах одернуть ее за дерзость. Что касается Руори, то, по его понятиям, было вполне естественным, что женщина держится с той же свободой, что и мужчины. — Ты спас нам жизнь, капитан. Больше, чем жизнь.
Он спросил себя, что может быть страшнее смерти, а потом кивнул. Ну конечно же — рабство: веревки и плети и пожизненный подневольный труд на чужой земле. Он окинул взглядом девушку — ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, платье было разорвано, лицо со следами слез отражало усталость. Она стояла прямо, глядя на него с неким вызовом.
— Мы не знаем, что нам делать, — неловко сказал он. — Нас здесь только пятьдесят мужчин. Можем ли мы помочь вашему городу?
Молодой дворянин, которого плохо держали ноги, ответил:
— Нет. С городом все кончено. Вы бы могли отвезти этих дам в безопасное место. Больше ничего.
Треза запротестовала.
— Вы же еще не сдаетесь, С'ньор Доноху?
— Нет, Донита, — выдохнул молодой человек. — Но я хотел бы исповедаться прежде, чем вернуться в бой, потому что я уже покойник.
— Поднимемся на борт, — пригласил Руори.
Он пошел по трапу. Лилиу, одна из пяти судовых вахинь, выбежала ему навстречу. Обвив руками его шею, она расплакалась:
— Я боялась, что вас убили.
— Пока нет, — Руори мягко высвободился из ее объятий. Он заметил, как напряглась Треза, глядя на них обоих. Он изумился: неужели эти чудные мейканцы предполагают, что их команда отправляется в плавание, которое продлится не один месяц, не прихватив с собой нескольких девушек? Потом ему подумалось, что одежда вахинь, сшитая по типу мужской, не соответствовала местным нравам. Нан возьми эти дурацкие предрассудки! Но его обидело, что Треза от него отвернулась.
Другие мейканки оглядывались по сторонам. Не все поднимались на борт, когда корабль пришвартовался в их порту. Они в растерянности разглядывали лини и топрепы, заглядывали на несколько саженей вниз, туда, где располагалась гарпунная катапульта, осматривали шпиль, бушприты, посматривая назад, на моряков. Мавраи ободряли их улыбками. Пока что для них это было развлечением. Мужчин, которые для развлечения нагишом ныряли между акулами и в одиночку переплывали на каноэ тысячи океанских миль, чтобы навестить друзей, не мог выбить из колеи обыкновенный бой.
Им не довелось накануне разговаривать с гордым Доном Мивелом, веселым Доном Ваном и деликатным пископом Эрмосилло, а на следующее утро увидеть, как они падают замертво в бальной зале, подумал Руори.
Мейканские женщины сгрудились в кучку, дамы и служанки, и плакали, прижимаясь друг к дружке. Дворцовая стража по-прежнему окружала их стеной. Дамы и Треза последовали за Руори на корму.
— Теперь, — начал он, — давайте поговорим. Кто эти бандиты?
— Люди Неба, — прошептала Треза.
— Это я понял, — ответил Руори, взглянув на воздушный флот, паривший у них над головой. Корабли были зловеще красивы, как барракуды. В некоторых местах виднелись струйки дыма. — Но кто они? Откуда?
— Они сев-мериканцы, — ответила она тихим надтреснутым голоском, словно боясь говорить с интонациями. — Из диких мест, окружавших реку Корадо и Большой Каньон, который она себе пробила, — горцы. Согласно преданию, с восточных территорий их вытеснили монги-захватчики, это случилось очень давно, но, набравшись сил среди гор и пустынь, они разбили одни племена монгов и подружились с другими. Сотни лет они нападали на наши северные провинции. Мы никогда не думали, что они появятся здесь. Должно быть, шпионы донесли им, что большинство наших солдат ушло на Рио Гран, где они подавляют восстание. Они направились над нашими землями на юго-запад, — Треза содрогнулась.
Молодой Доноху сплюнул.
— Проклятые шакалы! Они только и умеют, что грабить, жечь и убивать! — Он вздохнул. — Что мы сделали, чтобы так нападать на нас?
Руори в задумчивости потер подбородок.
— Они не могут быть совершенными дикарями, — пробормотал он. — Эти их дирижабли лучше, чем нам удавалось построить во всей нашей Федерации. А ткань? Из чего она? Какая-нибудь особая синтетика? Должно быть, иначе в них не удержать бы водород так долго. Не гелий же они используют! Но для того, чтобы производить водород в таких объемах, нужна промышленность! По крайней мере, хорошая практическая химия. Может быть, они даже получают его электролизом… Лезус Харисти!
Он заметил, что говорит сам с собой на родном языке.
— Прошу прощения, спохватился он. — Я просто раздумывал, как нам поступить. У нашего корабля нет летающих шлюпов.
Он взглянул вверх. Ател передал ему свой бинокль. Он навел его на ближайший дирижабль. Огромный воздушный шар и гондола внизу — размером с многие маврайские корабли — образовывали чистую аэродинамическую форму. Гондола была на вид легкой, каркас, должно быть, из дерева, а оплетка — из тростника. На три четверти от киля было нечто вроде галереи, на которой команда могла находиться и работать. В некоторых местах около ограждения стояли машины, приводившиеся в движение силой мускулов, часть из них, видимо, для подъема, в остальных угадывались катапульты. Должно быть, в северных королевствах между дирижаблями иногда развертывались бои. Это следовало бы разузнать. Правительственные психологи Федерации были сильны в политике по правилу «разделяй и властвуй». Но теперь…
Сила, приводившая его в движение, представляла чрезвычайный интерес. От носа корабля футов на пятьдесят вбок выступали два ланжерона, один над другим. По обеим сторонам на них крепились на осях рамы, к которым были привязаны квадратные паруса. Подобная пара ланжеронов была пропущена и на другом конце каркаса. Всего получалось восемь парусов. Пара маленьких, действовавших как флюгеры, ветряных турбин, которые можно было убрать, на осях, выступали под гондолой: должно быть, они выполняли функции ложного киля. Паруса и рули были оснащены линями, проходившими через блок, и тянущимися к брашпилю на галерее. Если изменять их набор, можно было повернуть хотя бы несколько точек в наветренную сторону. А ведь воздух на разной высоте движется в различных направлениях. Дирижабль может снижаться, если откачивать газ из нескольких камер воздушного шара, сжимать его компрессором и нагнетать в баллоны; для подъема достаточно было закачать газ обратно, сбросив давление, или скинуть балласт (правда, последний прием использовался только в обратных перелетах, когда из-за течи обратная подача газа ограничивалась). При наличии парусов, рулей, возможности использовать благоприятные воздушные потоки, такой дирижабль мог пересекать расстояния в тысячи миль с грузом в несколько тонн. Да, хороший флот!
Руори опустил бинокль.
— Разве Перио не построило несколько летательных аппаратов, чтобы отражать нападения?
— Нет, — промямлил один из мейканцев. — У нас были только воздушные шары. Мы не знаем, как изготовить ткань, которая будет достаточно долго держать воздух, не умеем вести управляемый полет. — Он смущенно замолчал,
— А поскольку у вас ненаучная культура, вам не приходило в голову провести систематические исследования, чтобы научиться? — спросил Руори.
Треза, смотревшая на свой город, обернулась к нему.
— Тебе легко говорить, — закричала она. — Вам не приходилось веками отбиваться от монгов на севере и рауканианцев на юге. Вам не потребовалось тратить двадцать лет и десять тысяч человеческих жизней на строительство каналов и акведуков, чтобы голод косил чуть меньше людей. У вас не преобладают пеоны, способные лишь к черной работе, не умеющие позаботиться о себе, потому что никто не научил их, как это делать, потому что их существование — слишком большое бремя для нашего народа. Вам легко разъезжать по морям со своими полуголыми докси и шутить над нами. Что бы вы сделали, С'ньор Всемогущий Капитан?
— Замолчи, — одернул Доноху. — Он спас нам жизнь.
— Пока, — добавила она сквозь зубы и слезы. Одна крошечная танцующая туфелька топнула о палубу.
Совершенно не к месту Руори спросил себя, что могло означать слово «докси». Оно было, видимо, уничижительным. Может быть, она имела в виду вахинь? Но разве для женщины существует более почетный путь заработать приданое, чем этот, когда она подвергает себя всем опасностям плавания бок о бок с мужчинами, в поисках новых культур и цивилизаций? А что же Треза собирается рассказывать дождливыми вечерами своим внукам?
Затем он спросил себя, почему она волнует его. Он и до этого заметил странное, почти ужасное напряжение, существующее в отношениях между мужчинами и их женами у многих мейканцев, словно супруги были друг другу чем-то большим, чем уважаемыми друзьями и партнерами. Но какие иные отношения были возможны? Психолог мог бы это знать, что до Руори, то он был в полном неведении.
Чтобы в голове просветлело, он ею потряс и вслух сказал:
— Сейчас не время для негородского поведения. — На спаньоль ему пришлось использовать другое слово, несколько отличавшееся оттенком значения, — Надо решать. Вы уверены, что мы не сможем отразить набег пиратов?
— Нет, если только С'Антон не свершит чудо, — ответил Доноху безжизненным голосом.
Потом, резко выпрямившись, он продолжал:
— Вы можете сделать для нас лишь одно, С'ньор. Сейчас же отчалить с женщинами на борту, а среди них есть дамы высокого происхождения, которых нельзя подвергнуть позорной продаже в рабство. Отвезите их на юг, в порт Ванавато, кальде которого позаботится об их благополучии.
— Я не люблю спасаться бегством, — возразил Руори, глядя на людей, лежавших на причале.
— С'ньор, но это же дамы! Во имя Господа, сжальтесь над ними!
Руори обвел внимательным взглядом благородные бородатые лица. Он был в долгу перед этими людьми за их гостеприимство и не видел другого способа отплатить им добром.
— Если вы настаиваете, — медленно согласился он. — А как же вы?
Юный дворянин поклонился ему, словно королю.
— Наши молитвы и благодарность пребудут с вами, мой господин капитан. А мы, мужчины, разумеется, вернемся, чтобы продолжить бой. — Он расправил плечи и скомандовал, как на параде: — Внимание! Стройсь!
На палубе послышалось несколько поспешных поцелуев, а потом мейканские мужчины спустились по трапу и двинулись в город.
Руори ударил кулаком по гакаборту.
— Если бы у нас был другой выход! — пробормотал он. — Если бы я мог что-нибудь сделать, — И добавил, почти с надеждой: — Как, по-вашему, бандиты могут напасть на нас?
— Только, если вы останетесь здесь, — ответила Треза. Ее глаза были, как зеленые льдинки, — Разве ты не поклялся отчалить?
— А если бы они погнались за нами в море…
— Не думаю, что они на это решатся. На этом корабле сотня женщин и немного товара на продажу. А в городе люди Неба наберут тысяч десять женщин, столько же мужчин и все городские сокровища. Зачем же им размениваться на погоню?
— Э-з-э…
— Вперед! — сказала она, — Медлить нельзя.
Ее холодность была, как удар.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он, — Ты думаешь, что мавраи трусы?
Она замялась. Потом, неохотно, но честно ответила:
— Нет.
— Ну, тогда почему же ты фыркаешь на меня?
— Ой, убирайся прочь! — Она встала на колени у ограждения, склонила голову на руки и ушла в свои мысли.
Оставив ее, Руори стал отдавать приказы. Мужчины собрались у парусов. Развернувшаяся парусина, вырвавшись на волю, затрепетала на ветру. За пристанью океан сверкал голубизной, на волнах поигрывали мелкие барашки; чайки метались по небу. Руори вспомнил отдельные эпизоды боя, которые он наблюдал, уходя от дворца.
Безоружный мужчина с расколотой головой. Девочка, едва ли старше двенадцати лет, которая кричит и вырывается из рук двух пиратов, которые тащат ее по аллее. Старик, в страхе бегущий зигзагами, и четверо лучников, палящие в него наугад, их дикий смех, когда он, пронзенный, упал (они куда-то его поволокли). Женщина в разорванном платье, в оцепенении сидящая посереди улицы рядом с телом младенца, у которого выстрелом выбили мозг. Маленькая статуя с отбитой головой в нише, святой образ, у ее ног — букетик увядших фиалок. Горящий дом и раздающиеся изнутри крики.