Из Сибири от П[етра] Васильевича]1 не имею никаких известий, об Якутских же братьях знаю только то, что Ольховик вместе с духобором2 ездили в Якутск для получения денег (600 р.) на обзаведение и вернулись к своим на Усть-Нотору и там обстраиваются и обзаводятся.
Про Ивина и3 знаю, что они благополучно прибыли к нашим братьям в Англию. До сих пор еще не решено, куда выселяться. Есть одно хорошее предложение от братьев из Америки. Я послал письмо с этим предложением Черткову.4 Не знаю, что они решили.
Теперь вы ответьте мне на следующие вопросы:
1) Где находятся родители и братья (по крови) П[етра] В[асильевича] и живы ли, здоровы ли?5
2) Подали ли Елисаветпольские и Карские прошение о выселении? По-моему надо подавать.6
3) Где находятся теперь расселенные в горы бывшие билетные?
4) И еще всё то новое, что случилось среди вас за это последнее время.
Передайте мой привет всем братьям; Андросова, если увидите, поблагодарите за его письмо. Я не отвечал ему потому, что думаю, что письма мои перехватывают и они не доходят до места, и только могут повредить тому человеку, кому написаны. Я и это письмо посылаю не по адресу Борисова,7 а по такому, чтобы оно вернее дошло.
Пишите как можно подробнее обо всем. Может быть, выпадет случай всё это переслать в Сибирь. Прощайте, братски целую вас.
Лев Толстой.
24 июня.
Печатается по копировальной книге № 1, лл. 150—151. Год в дате определяется по содержанию письма.
Василий Андреевич Потапов — духобор из расселенных в Сигнахском уезде Тифлисской губернии.
Ответ на письмо Потапова от 9 июля и его телеграмму от 22 июня. В письме Потапов сообщал, что четверо из них едут в Батум, чтобы узнать, как получить заграничные паспорта, и просил, чтобы кто-либо приехал к ним в Батум. В телеграмме же сообщалось, что приезжать пока не нужно.
1 П. В Веригин.
2 Зачеркнуто: П и оставлен пропуск для одного слова, вероятно фамилии, которая, быть может, пропущена сознательно.
3 Пропуск в копии для одного слова: Махортова.
4 См. письмо к В. Г. Черткову от 20 июня 1828 г., т. 88.
5 Шесть братьев П. В. Веригина были арестованы и сосланы в Якутскую область бессрочно.
6 Такие заявления были поданы в начале июля, как это видно из секретной бумаги военного губернатора Карской области от 6 июля 1898 г. за № 359, направлявшейся директору канцелярии главноначальствующего гражданской частью на Кавказе.
7 Потапов просил адресовать письма на имя Федора Борисова, ст. Ксанка, Закавказской ж. д.
* 167. А. Н. Дунаеву.
1898 г. Июня 24. Я. П.
Простите меня, дорогой друг А[лександр] Н[икифорович], что не написал раньше и понапрасну вас заставил потратить время. Я решил дело отрицательно. Он слишком не боек, и там и оттуда не сумеет рассказать.1 Кроме того, я слишком мало знаю. Я написал теперь туда, прося мне дать сведения,2 и когда получу, хочу попытаться просто прямо по почте писать в Обдорск, вложив в письмо маленькое обращение к тем лицам, к[оторые] будут передавать, или скорее, не передавать письма. И таких — одного содержания письма — хочу посылать несколько одно за другим. Кроме того, надо бы попробовать написать письмо купцу, о кот[ором] говорил Пет[р] Алексеевич],3 со вложен[ием] письма к Вер[игину] и с просьбой при случае переслать его. Пожалуйста, сделайте это. *
Я поправляюсь понемногу. Нынче чувствую себя гораздо лучше. Вспоминал с радостью о вас и надеюсь скоро увидать.
Обнимаю вас.
Л. Толстой.
* Надо написать через купца4 хоть несколько слов — приветствия от меня, только для того, чтобы узнать возможность этого пути.
Печатается по копировальной книге № 1, лл. 152—153. Оттиснуто на одной странице с письмами к П. В. Веригину и В. А. Потапову от 24 июня 1898 г. (см. №№ 165 и 166), написанными одновременно.
Александр Никифорович Дунаев (1850—1920) — один из директоров Московского торгового банка. См. тт. 64 и 70. В Московском торговом банке, хранились деньги, собиравшиеся для помощи духоборам; через Дунаева Толстой пытался сноситься с жившим в ссылке в Обдорске П. В. Веригиным.
1 В письме от 19 мая Дунаев сообщил подробности неудачной поездки к Веригину П. А. Булахова, арестованного и отправленного обратно из Тобольска. После этого Дунаев старался найти новое лицо, которое могло бы непосредственно снестись с Веригиным, решений которого по вопросам переселения ждали духоборы. О ком идет речь в данном случае, не выяснено. Позднее, в августе, удалось проехать к Веригину духобору Федору Вышлову, из села Горелого на Кавказе.
2 См. письмо № 165.
3 Петр Алексеевич Булахов, крестьянин Смоленской губ., знакомый Дунаева.
4 О ком здесь идет речь, неизвестно.
* 168. Е. И. Мансуровой.
1898 г. Июня 24. Я. П.
24 июня.
Дорогая Елизавета Ильинична.
Деньги ваши, если вы предоставляете мне распоряжение ими, я употреблю на помощь несчастным, измученным и всё еще мучимым духоборам. В России их мучат самыми тяжелыми гонениями — есть книжка Черткова, в к[оторой] это подробно описано,1 а теперь дано разрешение на переселение за границу, но переселение это для 7000 душ требует на один переезд и на паспорты, кот[орые] требуют от них, по меньшей мере тыс[яч] 300. Есть уже значительные пожертвования, и сами они замечательно трудолюбивые и воздержные люди, — продав всё свое имущество здесь и воспользовавшись своим общественным капиталом в 40 т[ысяч], соберут тысяч 150, но этого всё еще мало, и потому им нужны пожертвования, и всякое пожертвование им есть производительное доброе дело.
Воспользоваться вашей землей в Крыму они не могут (в России их заставляют быть солдатами, а они готовы претерпеть всякие мучения скорее, чем участвовать в военном деле) — и потому они переселяются туда, где нет обязательной воинской повинности. Если же вы готовы им дать часть вашей земли даром, то дайте им стоимость того, что хотите дать им, и вы сделаете истинно доброе дело и совершенно согласное с вашими основными убеждениями борьбы с войною.
То, что делают духоборы, т. е. жертвуя всем, даже жизнью, для того, чтобы проявить свое отрицание войны, есть единственное средство уничтожения войны. Все союзы мира, конференции, арбитрации, съезды, речи, статьи, книги, всё будет тщетно до тех пор, пока люди не поймут, что они обязаны поступать так, как поступают духоборы, и менониты, и квакеры, и назарены, и др. люди, исповедующие христианство не словами, а делом.
Я об этом, именно о том, что это единственное средство уничтожения войны, написал в новом издании Ч[ерткова] и Б[ирюкова] статью «Carthago delenda est» и думаю, что справедливость моих мыслей будет — если и не сейчас, то со временем — признана всеми. Мне очень жаль, что вы не захотели, или не можете участвовать в этом издании.2 Скажите почему? Дружески жму вам руку.
Уважающий вас
Л. Толстой.
Печатается по копировальной книге № 1, л. 146. Год в дате определяется по содержанию письма.
Сведений об Елизавете Ильиничне Мансуровой найти не удалось.
16 мая 1898 г. Мансурова писала из Ментоны, что выслала Толстому одну тысячу рублей на напечатание «брошюры о народных столовых», которая смогла бы вызвать пожертвования в пользу голодающих в России. Толстой ответил ей 20 мая (письмо это неизвестно; о получении его писала Толстому Мансурова в письме от 9 июня). Отвечая Толстому на письмо от 20 мая, она сообщала, что деньгами, посланными ею, Толстой может распорядиться по своему усмотрению. Кроме того, предлагала духоборам воспользоваться ее землей в Крыму, которую она была намерена отдать им бесплатно.
1 Вероятно, Толстой имеет в виду одну из брошюр: П. И. Бирюков и В. Г. Чертков, «Записка о положении духоборов на Кавказе в 1896 году»; П. И. Бирюков и В. Г. Чертков, «Краткая записка о необходимых средствах облегчения участи духоборов»; П. И. Бирюков, В. Г. Чертков и И. М. Трегубов, «Помогите!» с послесловием Л. Н. Толстого.
2 Отвечая на предложение Толстого в письме от 20 мая, Мансурова писала, что не может участвовать в заграничных изданиях В. Г. Черткова.
* 169. И. М. Трегубову.
1898 г. Июня 26. Я. П.
Очень тронуло меня, милый И[ван] Михайлович], ваше обращение ко мне и доброе нежное чувство, вызвавшее его. Поздравляю вас с прошедшим 40-м днем вашего рождения, и желаю и верю, что день этот будет эрой в вашей жизни, что кончатся ваши страдания, или, если и не кончатся, то получат другой, более переносный характер. —
Вы спрашиваете, почему самоубийство грех? По-моему, это неправильно поставленный вопрос. Грех есть ошибка, совершенная в жизни, а самоубийство есть поступок, совершенный на пороге жизни; мы не видим его последствий и потому не можем назвать его ошибкой. Понятие греха не приложимо к самоубийству. Самоубийство есть не грех, но болезненный припадок, и потому спрашивать: хорошо ли, нравственно ли убить себя, всё равно, что спрашивать, хорошо ли, нравственно ли умереть от нервного удара? Но вы скажете: что же значит, что я думаю о самоубийстве, что оно манит меня? Я отвечу: это значит то же, что означают припадки нервности, кот[орые] могут кончиться ударом. Если испытываешь их, надо знать, что ты не нормален, болен, и надо лечиться. Против позывов к самоубийству лечение, разумеется, духовное, обращение к богу внешнему и внутреннему — общение с святыми (через чтение), богомыслие, молитва.
Вот мое мнение о самоубийстве. Теперь, милый сыночек,1 поговорим о другом и очень важном: о ваших отношениях к чете Чертковых, к Хилкову, за сообщение писем к[оторых] я очень благодарен (очень благодарен за сообщение и еще трех писем,2 из них мне особенно, и даже одно только, понравилось письмо К[онкина]). — Милый друг, ваше отношение к этим людям явно несправедливо. Явно есть что-то такое в вас, в том глазу, к[оторым] вы смотрите на них, что извращает ваше отношение к ним. На минуту отрешитесь от себя, от своих чувств, от воспоминаний о тех препятствиях, к[оторые] вы встретили в этих людях в удовлетворение своего личного желания, и оцените этих людей в сравнении с средним уровнем людей, и вы не будете в состоянии не признать того, что это, как все считают и вы считали прежде, пока не были спутаны личной страстью, одни из лучших людей, общение с к[оторыми] не может не составлять радости. Вы же не только не считаете их теперь такими людьми, но считаете их лжецами, чуть ли не негодя[я]ми. И главное, так строго осуждая их, не выставляете ясных пунктов обвинения. Скажите, напишите мне, что же собственно они сделали такого ужасного, что заставило вас не только изменить ваше мнение о них, но и заставило вас, доброго, христиански настроенного человека, отступить от первого условия доброй жизни — от простой братской любви к людям и заменить это чувство ненавистью или, по крайней мере, враждебностью. Милый друг, милый сынок, нельзя жить, имея такую нелюбовь к братьям. С такими чувствами жизнь мученье и надо во что бы то ни стало тушить этот пожар. А то он сожжет3 сердце и сделает ад в душе человека.
Ведь всё это имеет корень в вашей исключительной любви к Э[лене] П[етровне]. Я не говорю, чтобы сама эта любовь было что-нибудь дурное. Я только говорю то, что говорил Христос и Апост[ол], что кто может вместить, то лучше не жениться, но кто не может, тот хорошо сделает, женившись. И если бы Э[лена] П[етровна] хотела соединиться с вами браком, то надо было бы скоре[е] жениться, и было бы хорошо. Но до тех пор, пока она не хочет этого, и вы не избрали другой женщины, вам надо быть скопцом еще 4-го рода, о кот[ором] не говорит Христос, скопцом во имя любви к одной нежелающей вступить в брак женщине. Но только надо любить эту женщину так, чтобы эта исключительная любовь не нарушала любви к другим людям. А у вас она нарушает любовь, и это нехорошо. Ну вот, милый друг, написал вам то, что думалось о вас, мож[ет] б[ыть] без связи и не верно, но то самое, что думал и чувствовал. Если что неверно, вы не спорьте со мной, а простите. Если же я чего не понимаю, разъясните. Я вот уже скоро месяц всё болею. Заболел, поправился, потом опять заболел и теперь еще не поправился и очень слаб, но на душе у меня хорошо. Правду ли, неправду ли я вам написал, одно несомненно — правда это то, что вам надо затушить в себе искру недоброжелательства к прежним друзьям, забыть прошедшее, не думать о будущем, а помнить одно, чтобы всякую минуту настоящего исполнять то, чего хочет от на[с] бог, — а именно быть в любви со всеми людьми и, главное, с теми, с кот[орыми] любовь, разумеется, всегда по нашей вине, подменилась недоброжелательством.
Прощайте. Целую вас.
Лев Толстой.
26 июня.
Год в дате определяется на основании письма Трегубова, на которое отвечает Толстой, и пометы Трегубова на письме.
Ответ на письмо Трегубова от 21 июня, в котором Трегубов писал о своем тоскливом настроении и спрашивал, что Толстой думает о самоубийстве.
1 Трегубов писал, что ему хочется назвать Толстого «своим отцом».
2 Трегубов пересылал Толстому копии полученных на его имя писем: В. Г. Черткова от 27 мая и Д. А. Хилкова без даты, в которых они звали Трегубова в Англию, принять участие в издательской работе, а также копии писем духоборов: Конкина, Худякова и Чижова.
3 В подлиннике: сожрет.
170. Н. Ф. Худякову.
1898 г. Июня 26. Я. П.
Дорогой брат Николай Федорович.
Благодарю вас за ваши письма и за всё хорошее, что вы мне в них пишете. Долго не отвечал вам, потому что был болен. У вас много теперь есть друзей, которые вас помнят и любят, и в России и за границей и со временем будет еще больше, когда христианская истина осветит больше сердец и закон божий станет для людей, как и должно быть, выше закона человеческого. В Англии составился круг людей, занятых делом переселения хр[истиан] всем[ирного] бр[атства]1 в английские владения или в Америку. Они обдумают и обсудят, куда, когда и как лучше переселяться. Я рад, что Ивин и Мухортов с семьями поехали туда. У меня есть известие, что они благополучно прибыли в Англию. Решения насчет переселения, куда и когда, еще никакого нет, но теперь, верно, скоро решат. Тогда я извещу вас. Есть предложение от братьев из Америки. Место на берегу моря, земля ровная, и плодородная, и дешевая и лес есть вблизи.
Потапов и Борисов ездили к начальнику просить паспорты в Батум, и им разрешили ехать, но поехали ли, нет ли? не знаю.
Хотели подавать прошение царю2 о том, чтобы выпустили и сосланных, не знаю, подали ли? По моему мнению, надо просить, и если не выйдет, то немного погодя просить опять и опять. Я думаю, что все-таки со временем смилуются и отпустят.
Про П[етра] Васильевича] ничего не знаем, но тоже не отчаиваемся и будем просить о том, чтобы выпустили и его. Напишите мне, пожалуйста, о вашей жизни. Как вы устроились? Много ли вас? И как переносят братья свое изгнание?
Только бы не унывать и помнить, что здешняя жизнь есть только малая частица вечной жизни, которая предназначена нам, и что жизнь может быть тяжела только тогда, когда мы хотим ее прожить по своей воле; если же мы считаем, что дело жизни есть исполнение воли бога, то всякая жизнь становится не только легкой, но радостной.
Передайте мою любовь всем братьям и Ольховику, Середе и Егорову, если они все вместе.