Я хочу, чтобы о хулиганстве писали, поскольку считаю, что люди должны знать об этом, но писать о нем нужно с умом. И пресса обязана именно так и делать. Только последние лет тридцать журналисты не желают этого признавать.
Но это — только часть проблемы. И список претензий к журналистам на этом не заканчивается, поскольку время от времени они рассказывают о хулиганстве как о чем-то позитивном. В последние годы активных хулиганов чествуют как «антигероев» и пишут о них как о знаменитостях, а видеозаписи беспорядков наводнили рынок и стояли на одних полках с боевиками. Некоторые журналы публиковали статьи о бурной жизни хулиганов. А весной 1999 года один журнал напечатал статью, автор которой съездил на матч «Манчестер Сити» — «Мил-луол» (мы уже говорили об этом матче в предьщутцих главах) с фанатами лондонцев. Если та статья должна была стать критикой хулиганской культуры, то автор несколько промахнулся — статья изобиловала такими словами, как «эйфория», «ажиотаж» и «жизнерадостный». Но если я могу понять репортера, который поддался общему настроению на выезде, то редакторам, позволившим статье выйти в таком виде, нет оправдания.
Я понимаю, что несправедлив. Я делаю ту же ошибку, что и те, кто стрижет всех футбольных фанатов под одну гребенку. Есть сотни и даже тысячи честных журналистов, которые даже в мыслях не позволят себе ничего, что может показаться неэтичным. Но как и футболу, над которым висит проклятие хулиганства, журналистам тоже приходится мириться с негативным отношением к ним и к их профессии. Не стоит также забывать, что, когда журналисты пишут статьи, они зачастую основываются на информации и цитатах, которые им предоставили посторонние люди. Многие с удовольствием выскажутся самым неоднозначным образом, если их только попросить (а лучше заплатить) — даже я в свое время этим грешил.
Надо также сказать, что, рассказывая о хулиганстве, журналисты оказываются в патовой ситуации. Если они говорят о нем стишком много, то их обвиняют в прославлении хулиганства, если слишком мало — в замалчивании проблемы. Можно, конечно, вспомнить о теориях заговора, согласно которым пресса является частью тайной организации, которая покрывает футбольное насилие. Как ни странно, впервые я услышал о такой теории незадолго до Евро-96, когда журналисты, по-моему, только и говорили, что о хулиганах.
Есть теория, что правительство подговорило прессу, Футбольную ассоциацию и полицию, чтобы получить право принять чемпионат мира 2006 года. Эта теория, о которой довольно много говорили на радио, просто смехотворна. Где были эти люди во время последнего чемпионата мира? Разве они не были в курсе того, о чем наперебой писали и говорили журналисты? После марсельских событий я за два дня дал тридцать два интервью, пятнадцать из них-на телевидении. Во Франции было не протолкнуться — повсюду рыскали толпы репортеров и съемочных бригад в поисках материала для репортажа о хулиганских группировках. И это только во время самого чемпионата. В ходе подготовки к проведению турнира журналисты столько говорили о возможных беспорядках, что это уже было похоже на истерию. Когда таблоиды поняли, что многие хулиганы переместились в Интернет, а в августе 1999-го произошли беспорядки в Кардиффе, то журналисты словно с цепи сорвались, и снова о хулиганах читала вся страна. И Футбольная ассоциация иногда действительно ведет себя не лучшим образом, но если бы она задалась целью скрыть от общества проблему хулиганства, то, наверное, действовала бы иначе.
Никто ничего не замалчивает. Дело в том, что если группировка А нападает на паб, где пьет группировка Б, то этот инцидент достоин упоминания в местных газетах, но в общенациональных масштабах это лишь один эпизод из множества подобных и потому писать о нем смысла нет. Но если произошло что-то серьезное, вроде беспорядков в Дублине или смерти фаната, как, например, в Джиллингеме в 1997 году, то журналистов уже не остановить. И вдруг та потасовка становится важной новостью, о ней пишут все, но лишь потому, что произошло другое событие, которое подогрело интерес к этой теме. И подобная схема работает не только в отношении хулиганства. Поглядите на статьи о нападениях собак на детей.
Если происходит что-то серьезное, то пресса начинает рассказывать о самых незначительных инцидентах. А на самом деле — любой журналист вам подтвердит — подобные нападения происходят все время. Просто нужен хороший повод, чтобы проблема вызвала интерес прессы.
Но о футбольном насилии журналисты практически забыли, и это дает Футбольной ассоциации повод утверждать, что хулиганства больше не существует. А полиция продолжает выставлять всем клубам в этой стране огромные счета за обеспечение безопасности на стадионах.
Пока мой тон по отношению к прессе не стал слишком доброжелательным, я хочу призвать репортеров к ответу за лицемерие. Они осуждают действия хулиганов, но не пользуются возможностью бороться с ними. Я убежден, что если бы один из таблоидов начал планомерно и жестко критиковать Футбольную ассоциацию и клубы, требуя репгительных действий, то мы бы стали свидетелями изменений, призванных избавиться от хулиганов навсегда. У журналистов есть власть, которой они не пользуются. Наверное, как я уже говорил, футбольное хулиганство — слишком ценный источник сенсаций.
Но иногда журналисты делают все правильно, меняя общественное мнение именно так, как они и должны делать. Самый показательный пример касается, к сожалению, не футбола, а крикета. Эта история также объясняет название этой книги, причем это название оптимистичное, поскольку в крикете ситуация действительно изменилась к лучшему.
Когда группы болельщиков стали ездить за сборной Англии по крикету по всему миру, они сразу заработали репутацию людей, отличающихся от обычных фанатов крикета в Англии — можно было подумать, что они не из Кингстона-на-Темзе, а из Кингстона на Ямайке. Поначалу они доставили множество проблем организаторам соревнований, но смогли создать себе образ добрых разбойников, которые просто любят выпить и пошуметь. А пресса с радостью восприняла этот образ, превратив их чуть ли не в знаменитостей. Крикет смирился с их существованием, хотя и неохотно. Эти люди стали своеобразным талисманом сборной и стали называться «Пенной армией». А все благодаря нормальному отношению прессы к этим фанатам — когда сборная Англии по крикету собиралась на матч в другую страну, то в местной прессе не появлялось ни слова о количестве полицейских, которое будет задействовано для обеспечения порядка, зато много писали о том, сколько пива выпьет «Пенная армия»*.
* Название этой книги, Barmy Army, можно также перевести как «Пенная армия», поскольку у слова barmy два значения — «безумный» и «пенный».
На мой взгляд, это просто удивительно. Усилиями нескольких людей атмосфера вокруг крикета стала такой, какой могла быть атмосфера вокруг футбола. В результате на крикете нет места насилию и страху. Шума и страстей много, но никакой злобы нет и в помине. А «Пенная армия» лишь служит неотъемлемой частью крикета.
А если вы поглядите на членов «Пенной армии», то на многих заметите футбольные майки. Но они не переступают грань, в них нет ненависти, к которой мы привыкли на футболе. Причина этого состоит в том, что пресса описывала «Пенную армию» в положительном свете, и остальные зрители перестали воспринимать ее как угрозу и даже стали относиться без всякой неприязни. Более того, сами фанаты так же себя воспринимают. Они считают себя неотъемлемой частью игры, к которой надо в худшем случае относиться терпимо, а в лучшем — аплодировать. Местная полиция не опекает их, не считая угрозой. А у фанатов нет ни малейшего желания становиться угрозой. «Пенная армия» — это сплошная радость и страсть. Крикет должен поклониться журналистам, потому что, если бы они с самого начала иначе писали о «Пенной армии», это могло бы нанести невосполнимый урон крикету.
Будучи футбольным фанатом, я знаю, что такая же «Пенная армия» приходит и на футбольные стадионы. Но, к сожалению, пока существует хулиганское меньшинство, к футбольной «Пенной армии» никто не будет относиться так же нормально, как к фанатам крикета. На мой взгляд — человека, который был в свое время среди этого меньшинства и на котором потому тоже лежит часть вины, — это ужасно.
Мы можем надеяться, что изменения произойдут, но надо понимать, что и футбольные чиновники, и клубы будут бездействовать, пока не получат хорошего пинка. У них есть неограниченные возможности, они могут решить эту проблему, но события прошлого показывают, что действия начинают предприниматься только после таких трагедий, как на «Эйзеле» или «Хиллсборо». Но мы не должны ждать новых жертв. И пока болельщики не организуются и не создадут эффективную группу представителей, единственными людьми, могущими изменить ситуацию, останутся журналисты. Если они вдруг решат, что девяносто девять и девять десятых процента болельщиков достойны лучшего, чем хулиганская проказа, то футбольным чиновникам придется принять меры. К сожалению, зная историю взаимоотношений прессы и хулиганства, я не поставил бы и пенса на то, что это произойдет в ближайшем будущем.
Глава 8 НАУЧНЫЙ ПОДХОД
Любой, кто со мной разговаривал, знает, что мое отношение к большинству людей, «изучающих» хулиганство, может быть выражено в нескольких коротких словах. Достаточно сказать, что я не особенно высоко оцениваю их заслуги.
Причин для такого отношения много, и все они очень разные. Иногда все дело в личностях, но это не главная беда. Я считаю, что наравне со многими другими людьми, занимающимися проблемой хулиганства, ученые не ставят своей целью поиск решения. И хотя они будут с пеной у рта доказывать обратное, у меня в офисе есть свидетельства того, что это именно так. Более того, это свидетельство, возможно, объясняет, почему это именно так.
Здесь, в кабинете, у меня есть папка. Я завел ее полтора года назад, чтобы хранить письма от разных людей, которым нужно только одно — информация. Люди просят рассказать о многом: от истории распространения камер слежения до влияния, которое оказало на хулиганские группировки появление мобильных телефонов. Но во всех просьбах есть два общих момента. Во-первых, ни к одному из этих писем не была приложена почтовая марка. (В конце концов, если вам что-то от меня нужно, то почему я должен платить за то, чтобы выполнить вашу просьбу?) Во-вторых, авторами всех писем были студенты или научные сотрудники. На данный момент у меня скопилось более восьмидесяти таких писем, и они продолжают приходить с завидной регулярностью.
Эти письма — не просто повод разозлиться, но и свидетельство тенденции последнего времени: изучение хулиганства, или, если выражаться через задницу, вопросов, связанных с проблемой хулиганства, отнимает все больше времени и сил у ученых. Вокруг проблемы создали очень удобную научную инфраструктуру, где кормится не один ученый. Естественно, все эти люди будут держаться за свое место. А почему бы и нет? Такая работа позволяет многим разъезжать по всему миру, получая при этом приличную зарплату — и все это во имя научного исследования. К тому же они пользуются всеобщим уважением, журналисты поют им дифирамбы, а ученые не устают кормить журналистов своим мнением. Какой нормальный человек не хотел бы оказаться на их месте, и чего бы он не сделал, чтобы не потерять такую работу?
И сейчас перед нами конвейер, производящий все больше и больше ученых, чьи теории либо констатируют очевидные факты, либо пытаются доказать абсолютные глупости. Например, марксисты считали в свое время хулиганство результатом желания футбольных фанатов из рабочего класса одержать верх над средним классом; а Джон Уильяме, возглавлявший Институт футбола, основанный сэром Норманом Честером, как-то раз безо всякой иронии заметил, что когда он ездит за границу вместе с английскими фанатами, то всегда видит одни и те же лица. Интересно, во сколько обошлось это тонкое наблюдение британскому налогоплательщику?
Если кто-то поверит в эти теории, то все равно обязательно в какой-то момент от них откажется. И если произойдет так, что он станет учить кого-то сам (а это сейчас становится нормой — что еще может сделать антрополог, кроме как подготовить еще одного антрополога?), то получится бредовый замкнутый круг, с которым ничего нельзя сделать, разве что появится еще один ученый, и тогда вместо старого замкнутого крута мы получим новый, еще более бредовый. И это основная проблема. Какого результата, кроме увеличения количества ученых, добивается такая система? Ответ очевиден — никакого.
При нормальном положении вещей было бы совсем замечательно — по крайней мере, для них — если бы не надо было обращать внимание на всех остальных. Но хотя их теории не воспринимаются как руководство к действию, сам факт того, что они озвучиваются профессорами и докторами наук, дает им кредит доверия, а некоторые люди, особенно наши легковерные депутаты парламента, слепо принимают их за истину и пересказывают каждый раз, когда оказываются перед телекамерами. И вот тут начинаются проблемы: изначально бредовая идея начинает влиять на проводимую властями политику, и в итоге это отражается на всех нас.
Самый известный из этих ученых-вышеупомянутый Джон Уильяме. Имя этого социолога стало популярным в начале 1980-х, когда он выпустил несколько книг под запоминающимися названиями «Если ты думаешь, что достаточно крут…» и «Социальные причины футбольного хулиганства». Но настоящую известность он получил в 1984-м, когда вместе с Эриком Даннингом и Патриком Мерфи выпустил книгу «Хулиганы за границей». Читать ее было интересно, но только если хочется посмотреть, как далеко можно зайти во имя «исследования». Например, в этой книге вы найдете одно «откровение» — что большинство футбольных хулиганов росли в рабочих кварталах, живут на пособие и что подобный образ жизни они ведут с самого детства. Вполне возможно, это одно из самых гениальных утверждений, опубликованных за всю историю человечества.
Но на этом список ошеломляющих открытий Джона не исчерпывается. Вместе с другими авторами он не только занимался «исследованием», но и был свидетелем футбольного насилия. Используя метод, который он называл «Скрытое наблюдение изнутри» (я бы скорее назвал его «Отойти как можно дальше и оттуда наблюдать»), Уильяме «изучил» поведение хулиганов на матчах «Лестер Сити» и утверждал, что понял суть хулиганства. Это понимание привело к тому, что он начал предлагать различные меры, которые не позволили бы фанатам ездить в другие страны и даже в другие города. Если отнестись к его предложениям с юмором, то они покажутся вполне увлекательными. Были и другие идеи. Например, предлагалось заставить всех фанатов ездить на автобусах, поскольку за ними проще следить, и вместе с тем силами Футбольной ассоциации сформировать специальную группу людей, которые бы сопровождали фанатов в таких поездках. Как ни странно, несмотря на то что президент Футбольной ассоциации читал эту книгу и, судя по его высказываниям в прессе, даже не раз, политика никак не изменилась.
Но хотя его не настолько впечатлило прочитанное, чтобы принимать его как руководство к действию, шуму книга наделала много, и Уильяме вдруг оказался знаменитостью, особенно среди своих коллег. А в 1987 году, когда сэр Норман Честер основал институт по изучению футбола, мистер Уильяме стал одним из первых кандидатов на руководство этим институтом. Более того, принимаемые правительством меры в определенной мере соответствовали тому, о чем писал Уильяме, и таким образом он вдруг оказался важной фигурой в процессе формирования политики по отношению к хулиганству.
С того момента Джон Уильяме стал вечным источником высказываний обо всем, что имеет малейшее отношение к футбольному хулиганству, а поскольку его авторитет в научном мире огромен, его утверждения мало кто оспаривает. Но в 1990-х на горизонте стали сгущаться тучи, и в 1996 году, в марте, одна туча оказалась прямо над головой Джона Уильямса-тогда вышла моя первая книга.
Вдруг оказалось, что кто-то не только всерьез спорит с его утверждениями, но и ставит под сомнение всю методологию. Несмотря на приближающийся чемпионат Европы, Джон счел за лучшее просто исчезнуть. Выход моей книги его явно не порадовал.
Спустя некоторое время он опять выполз на сцену и в ноябре 1997 года пошел в атаку. В одном из футбольных журналов он написал статью, в которой разоблачал меня и моего брата — соавтора книги. Через полтора года в том же самом журнале появилась еще одна статья. На этот раз наши книги были «скверными» и «страшно скучными», а мы сами, оказывается, хотели всех обмануть, заставив поверить, будто мы и в самом деле выступаем за футбол без хулиганов. Если автор ожидал реакции, то он ее не дождался — по крайней мере, от меня, — если, конечно, не считать того, что, читая эту статью в магазине (ну, не стану же я покупать журнал), я смеялся от всей души.