— Боюсь, что нет, — ответила Николь, согреваясь.
— Пойду приготовлю кофе, — сказала миссис Конгросян. — Мистер Флайджер и его коллеги из ЭМЭ вот-вот должны вернуться. К обеду. Вы одни? С вами больше никого нет? — В голосе хозяйки послышалось изумление.
— Совершенно одна, — ответила Николь.
Ей было интересно, умер ли к этому времени Уайлдер Пэмброук. Она очень надеялась на его смерть, это был бы лучший вариант.
— Ваш муж, — сказала она, — прекрасный человек. Я ему многим обязана.
«По сути, я обязана ему жизнью», — подумала она.
— А он очень высокого мнения о вас, — отозвалась миссис Конгросян.
— Можно мне остаться? — вдруг спросила Николь.
— Конечно. Сколько вам будет угодно.
— Спасибо! — сказала Николь.
Она почувствовала себя несколько лучше.
«Может быть, я уже никогда не вернусь, — подумала она. — Ради чего мне теперь возвращаться? Джанет мертва, Бертольд Гольц мертв, даже рейхсмаршал Геринг мертв, и уж, конечно же, мертв теперь Уайлдер Пэмброук. И весь Совет мертв, все эти таившиеся в полумраке фигуры, которых я прикрывала столько лет. При условии, разумеется, если энпэшники выполнили отданный им приказ. Впрочем, в этом сомневаться не приходится».
Миссис Конгросян гремела на кухне посудой.
«А кроме того, — подумала Николь, — я все равно не смогу управлять страной. Информаторы позаботились об этом по полной программе. По всей своей слепой и эффективной программе… Они и Карпы. Так что теперь пришла очередь Карпов. Пусть какое-то время празднуют успех… Пока, в свою очередь, не сожрут и их, как это сделали со мною».
За окном послышалось шуршание: дождь набирал силу.
«Я даже не могу теперь эмигрировать на Марс, — подумала Николь. — Во всяком случае, драндулетом Чокнутого Луки мне не воспользоваться. И в этом я виновата сама. Впрочем, существуют и другие способы добраться туда. Есть большие коммерческие суда, эксплуатирующиеся вполне законным путем, есть корабли, принадлежащие правительству. А еще есть очень быстроходные военные корабли. Я, пожалуй, еще могла бы реквизировать один такой. Через административный аппарат Руди, даже несмотря на то, что он… вернее, оно… на смертном одре. Официально армия присягала ему, ей положено выполнять его приказы».
— Вы хорошо себя чувствуете? Кофе вам не повредит? — Миссис Конгросян внимательно смотрела на нее.
— Спасибо, — ответила Николь. — Не повредит.
Она последовала за миссис Конгросян в кухню этого просторного старинного дома.
За окнами дождь хлестал уже вовсю. Николь снова задрожала и решила больше не глядеть на улицу; дождь повергал ее в ужас, он походил на предзнаменование. Напоминание о злой судьбе, что могла быть ей уготована.
— Вы чего-то боитесь? — вдруг спросила миссис Конгросян.
— Сама не знаю, — честно призналась Николь.
— Я не раз видела Ричарда в таком состоянии. Причиной, должно быть, здешний климат. Он уныл и однообразен. А вы, судя по описаниям Ричарда, никогда такою не были. Он всегда рассказывал, что вы очень храбрая. И очень энергичная.
— Мне жаль, что я вас разочаровала.
Миссис Конгросян погладила ее по руке:
— Вы не разочаровали меня. Вы мне очень понравились. Я уверена: это погода виновата в том, что у вас плохое настроение.
— Может быть, — сказала Николь.
Но она знала, что вовсе не дождь тому виной. А нечто куда более серьезное.
ГЛАВА 15
— Вы оба арестованы, — сказал энпэшник. — Пройдемте со мною.
Это был мужчина средних лет, настоящий профессионал, строгий и беспощадный, с непроницаемым, ледяным взором.
— Вот видишь? — сказал Мори обвиняющим тоном. — Именно об этом я тебя и предупреждал! Эти ублюдки все свалят на нас! Мы будем козлами отпущения. Какие же мы ослы!
Чик и Мори вышли из маленькой, такой привычной, заваленной бумагами и чертежами конторы, которая представляла собой сердце фирмы «Фрауэнциммер Ассошиэйтед. Энпэшник следовал за ними по пятам.
Все трое в угрюмой тишине брели к припаркованной здесь же полицейской машине.
— Пару часов назад, — внезапно вспыхнул Мори, — у нас было все. А теперь из-за твоего братца нет ничего!
Чик не ответил. Ему нечего было ответить.
Полицейская машина тронулась в направлении автобана.
— Я еще отплачу тебе, Чик, — сказал Мори. — Да поможет мне в этом Бог!
— Как-нибудь выпутаемся, — попытался успокоить его Чик. — У нас и раньше бывали проблемы. Однако все так или иначе улаживалось.
— Если б ты только эмигрировал! — воскликнул Мори.
«Да я и сам жалею, что не эмигрировал, — подумал Чик.—
Где бы мы сейчас были с Ричардом Конгросяном? В глубоком космосе — летели бы к ферме, расположенной на границе цивилизованного мира, где нас ждала бы новая, незамысловатая жизнь. А вместо этого… Кстати, где сейчас Конгросян, интересно? Ему так же плохо? Вряд ли».
— В следующий раз, когда тебе вздумается уйти из фирмы… — начал Мори.
— Ну хватит! — вдруг вскричал Чик. — Лучше давай подумаем, что нам делать.
«Кого бы мне сейчас хотелось увидеть, так это Винса, — подумал он. — А потом Антона и старого Феликса Карпа.
Энпэшник, сидевший рядом с ним, вдруг сказал водителю:
— Эй, Сид, гляди-ка. Дорога блокирована.
Полицейская машина притормозила. Присмотревшись, Чик увидел на разделительной полосе огромный армейский бронетранспортер. Из башни его грозно глядело крупнокалиберное артиллерийской орудие. Автобан был забит машинами и автобусами, остановленными баррикадой из тяжелых грузовиков, перегородившей шесть из восьми полос.
Сидевший рядом с Чиком полицейский вытащил пистолет. То же сделал и водитель.
— Что происходит? — спросил Чик. Сердце его учащенно забилось.
Ни один из энпэшников не удостоил его вниманием, взоры их были прикованы к военным, столь эффективно заблокировавшим автобан. Полицейские напряглись, и Чику передалось их состояние. Казалось, тягостная тревога заполнила салон машины.
Минут десять полицейская машина еле-еле ползла за впереди идущим автомобилем. И тут в открытое окно влетел рекламыш Теодора Нитца, очень похожий на крохотную летучую мышь.
— Люди кажутся способными проникать взглядом сквозь вашу одежду? — пропищал рекламыш и скользнул под переднее сиденье. — Вам кажется в общественном месте, будто у вас расстегнута ширинка, надо посмотреть вниз…
Водитель выстрелил в него из своего пистолета, и рекламыш заткнулся.
— Боже, как я ненавижу эти штуковины! — Водитель с отвращением сплюнул.
Полицейскую машину тут же окружили солдаты, услышавшие звук выстрела. Все они были вооружены и наготове.
— Эй, а ну-ка бросьте оружие! — пролаял командовавший солдатами сержант.
Оба энпэшника неохотно выбросили через открытые окна свои пистолеты. Один из солдат рывком открыл дверцу. Энпэшники осторожно вышли из машины и подняли вверх руки. Мори и Чик последовали за ними.
— В кого вы стреляли? — спросил сержант. — В нас?
— В рекламыша Нитца, — с дрожью в голосе сказал один из полицейских. — Загляните в машину, под сиденьем. В вас мы не стреляли. Честное слово!
— Он говорит правду, — сказал один из солдат, заглянув под переднее сиденье. — Тут и вправду валяется мертвый рекламыш.
Сержант задумался на мгновенье, затем принял решение.
— Можете ехать дальше. Только без оружия. И отпустите на свободу задержанных. С этого момента вы подчиняетесь приказам генштаба, а не полицейского начальства.
Оба энпэшника тут же вскочили в свою машину. Дверцы захлопнулись, полицейские приложили все усилия, чтобы побыстрее влиться в цепочку машин, проезжавших через узкий проход в воздвигнутой военными баррикаде. Чик и Мори смотрели им вслед.
— Что происходит? — спросил Чик.
— Вы свободны, — ответил сержант. — Возвращайтесь домой и носа из него не высовывайте. Не участвуйте ни в чем, происходящем на улицах.
Солдаты удалились, оставив Чика и Мори одних.
— Это переворот, — потрясено сказал Мори, — организованный военными.
— Или полицией, — заметил, почти не задумываясь, Чик. — Похоже, что дальше придется добираться автостопом.
Подобным образом он не путешествовал со времен теперь уже далекого детства; ему казалось странным прибегать к такому способу в его возрасте. Это было даже интересно. Чик медленно побрел по обочине, подняв вверх большой палец. Ветер дул ему прямо в лицо, неся с собой запах земли, воды и больших городов. Чик сделал глубокий вдох, набрал эти запахи в грудь.
— Подожди меня! — завопил Мори и поспешил за ним.
Земля вдруг содрогнулась так, что Чика подбросило. На севере в небо всплыло огромное серое грибовидное облако. Прикрыв глаза ладонью, Чик все же не удержался от того, чтобы бросить быстрый взгляд в ту сторону. Там явно произошел взрыв. По всей видимости, небольшая тактическая атомная бомба. В ноздри ударил сильный запах гари.
Какой-то солдат, проходя мимо, бросил через плечо:
— Местное отделение «Карп унд Зоннен Верке».
Он радостно ухмыльнулся Чику и поспешил дальше.
— Они взорвали, — тихо произнес Мори. — Военные взорвали Карпа.
— Мне тоже так кажется, — ошеломленно сказал Чик.
И снова, совершенно непроизвольно, поднял большой палец, ища взглядом попутную машину.
Над головой пронеслись две армейские ракеты, преследуя полицейский вертолет. Чик следил за ними, пока они не исчезли из вида.
«Это же полномасштабная война», — подумал он, ужасаясь.
— Интересно, а по нам они не саданули? — сказал Мори. — Я имею в виду фабрику «Фрауэнциммер Ассошиэйтес».
— Мы для них мелковаты, — отозвался Чик.
— Ты, пожалуй, прав, — с надеждой в голосе произнес Мори.
«В такие времена лучше быть маленьким, — подумал Чик.—
И чем меньше, тем лучше. Вплоть до точки».
Около них остановилась машина. Они рванулись к ней.
В небе образовалась еще одно грибовидное облако, на этот раз на востоке, заполнив добрую четверть небосвода. И снова затряслась земля под ногами.
«Должно быть, „АГ Хеми“», — решил Чик, забираясь в кабину поджидавшего их автомобиля.
— Куда, парни, путь держите? — спросил водитель, плотный рыжеволосый мужчина.
— Куда глаза глядят, мистер, — ответил Мори. — Лишь бы подальше от неприятностей.
— Согласен с вами, — сказал водитель, трогая машину. — Ох, как я с вами согласен!
У него был старомодный автомобиль преклонного возраста, но, похоже, в очень неплохом состоянии.
Чик Страйкрок откинулся на спинку сиденья. Рядом с ним, облегченно вздохнув, то же самое сделал Мори Фрауэнциммер.
— Сдается мне, они все-таки прищучили этих монстров, — сказал рыжеволосый, медленно ведя машину через узкий проезд в баррикаде.
— Это точно, — отозвался Мори.
— Самое время, — произнес рыжеволосый.
— Что верно, то верно, — сказал Чик Страйкрок. — Я с вами полностью согласен.
Машина начала набирать скорость.
* * *
В большом старом деревянном здании, полном эха и пыли, горбатики прохаживались из угла в угол, беседовали друг с другом, пили «кока-колу», а некоторые вроде бы даже танцевали. Эти танцы больше всего заинтересовали Ната Флайджера, и он направился со своим портативным «Ампеком Ф-а2» в ту часть «дансинг-холла», где это происходило.
— Танцам нет! — сказал ему Джим Планк. — Песням да! Подождем, когда они начнут петь снова. Если, конечно, это их занятие можно назвать пением.
— Звуки, которые они издают во время танца, очень ритмичны, — заметил Нат. — Думаю, нам бы не помешало и их записать.
— Ты, бесспорно, технический глава нашего предприятия, — признал Джим, — Но я сделал очень много самых различных записей в своей жизни и сразу скажу тебе: это бессмысленно. Звуки будут на ленте, в этом сомневаться не приходится, твои червеобразные их выловят. Но это не музыка. — Он посмотрел на Ната безжалостным взглядом.
«Я все равно должен попытаться», — твердо решил Нат.
— Они такие сутулые, — сказала Молли. — Все без исключения… И такие невысокие. Большинство даже ниже меня.
— Они потеряли свое время, — пожал плечами Джим. — Когда оно было? Двести тысяч лет назад? Или триста? Во всяком случае, очень давно. Я сомневаюсь, что им удастся долго просуществовать. Они выглядят… очень озабоченными.
«Он не ошибается, — подумал Нат. — Эти неандертальцы крайне угнетены бременем жизни, выпавшей на их долю, и вряд ли думают о выживании. Тут Джим совершенно прав — они просто не приспособлены для решения этой задачи. Кроткие нравом, невысокие ростом, сгорбленные под тяжестью насущных проблем, смирившиеся со своим положением, неуклюжие и почти не владеющие человеческим языком, они идут своим жалким путем, с каждым мгновением приближаясь к концу… Так что лучше нам записать все это, пока еще есть возможность. А она, похоже, будет недолгой. Или… может быть, я все-таки ошибаюсь?»
Один из горбатиков, взрослый мужчина в клетчатой рубахе и светло-серых рабочих брюках, натолкнулся на Ната и пробормотал нечленораздельное извинение.
— Все о'кей! — заверил его Нат.
Он ощутил сильное желание проверить свои предположения, подбодрить эту неудачную форму жизни, это эволюционное отступление.
— Вы не станете возражать, если я угощу вас пивом? — спросил он у горбатика. — О'кей?
Здесь, в дальнем конце здания, было что-то вроде бара.
Горбатик робко поглядел на него и вежливо отказался от угощения.
— Почему же нет? — удивился Нат.
— Нет… — Горбатик, казалось, был не в состоянии выдержать пристальный взгляд Ната. Он смотрел в пол, сжимая и разжимая кулачки. — М-мне нельзя, — в конце концов сумел выговорить он.
Тем не менее он продолжал стоять перед Натом, по-прежнему уткнувшись взглядом в пол и гримасничая.
«По всей вероятности, он очень напуган», — решил Нат.
— Эй, приятель, не могли бы вы спеть какую-нибудь популярную среди горбатиков песню? — сказал Джим Планк, медленно произнося каждое слово. — Мы запишем вас. — Он подмигнул Нату.
— Оставьте его в покое, — сказала Молли. — Вы же видите, что он не умеет петь. Он вообще ничего не умеет — это очевидно.
Она отошла в сторону, откровенно рассердившись на них обоих. Горбатик сонно повернулся ей вслед, еще сильнее ссутулившись. Взгляд его оставался тусклым.
Может ли хоть что-нибудь воспламенить этот тусклый взгляд? Почему все-таки горбатики желают выжить, если жизнь так мало для них значит?
Эта мысль пришла в голову Ната совершенно внезапно.
Может быть, они выжидают, рассчитывая на то, что еще не случилось, но что — они знают или надеются — случится. Это вполне объяснило бы их поведение.
— В самом деле, оставь его в покое, — сказал Нат Джиму Планку. — Она права.
Он положил руку на плечо Джима, но эксперт звукозаписи отодвинулся от него.
— Мне кажется, они способны на гораздо большее, — сказал он. — У меня такое впечатление, что они просто тянут время, не растрачивая себя. Не делая излишних попыток. Черт, хотелось бы мне поглядеть на их попытки.
— И мне тоже, — сказал Нат. — Но не нам подвигнуть их на такие попытки.
От телевизора, стоявшего в углу, послышались громкие звуки, и многие из горбатиков, как мужчины, так и женщины, прошли в тот угол и теперь неподвижно стояли перед телевизором.
«Передают какие-то важные новости», — сообразил Нат.
Он сразу же переключил все свое внимание туда — в стране явно произошли какие-то экстраординарные события.
— Слышишь, что говорит диктор? — прошептал ему на ухо Джим. — Боже мой, это же война.
Они принялись проталкиваться сквозь толпу горбатиков поближе к телевизору. Молли уже была там, увлеченно слушая, что говорил диктор.
— Революция! — ошеломлено сказала она Нату, перекрывая голос диктора. — Карп… — В глазах ее светилось недоверие. — Карпы и «АГ Хеми» пытались захватить власть с помощью энпэшников.
На экране появились дымящиеся развалины, в которых можно было разглядеть останки огромного индустриального объекта. Однако узнать его Нат не смог.