Строго конфиденциально
Саратов. Президиум губернского Совдепа.
Лично начальнику Саратовской губернскойуголовно-розыскной милиции
Сообщение
Как вам известно из ранее направленных в ваш адрес решения президиума Московского Совдепа, сообщения ПТА (Петроградского телеграфного агентства) и уведомления Московской уголовно-розыскной милиции, в Москве совершено дерзкое ограбление патриаршей ризницы в Кремле.
В результате произведенных нами розыскных действий получены сведения о предполагаемых грабителях и укрывателях награбленного.
Согласно этим сведениям преступление совершено уроженцами села Ягодные Поляны Саратовского уезда Саратовской губернии братьями Прилетаевыми – Константином и Дмитрием. Вышепоименованные являются ворами-рецидивистами.
КОНСТАНТИН ФЕОКТИСТОВИЧ ПРИЛЕТАЕВ (он же Поликарп Иванов, он же Константин Савельев, он же Филипп Елкин), 1882 года рождения. Роста выше среднего, узкоплеч. Волосы русые, волнистые, редкие, длинные. Голову держит склоненной к правому плечу. Нос мясистый, плоский. Походка вразвалку, «морская» (в юности работал матросом на волжских судах). На груди татуировка. Известен в уголовном мире под кличками Матрос и Долговязый.
ДМИТРИЙ ФЕОКТИСТОВИЧ ПРИЛЕТАЕВ (он же Дмитрий Филимонов), 1889 года рождения. Данными о внешности Дмитрия Прилетаева не располагаем.
Организатором ограбления патриаршей ризницы в Москве (наводчиком) и укрывателем похищенных в ризнице ценностей предположительно является житель Саратова, владелец магазина колониальных товаров на Немецкой улице, купец третьей гильдии Савелий Ферапонтович Бровин.
Оперативно-розыскными действиями установлено, что подлинная фамилия Бровина – Чуркин.
САВЕЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ ЧУРКИН, 1870 или 1875 года рождения, из мещан, до 1915 года проживал в Москве, где содержал лавку москательных товаров на Хитровом рынке, но основной доход получал не от торговли, а от скупки и перепродажи краденого.
В начале 1915 года, находясь под следствием по статье 180 Устава о наказаниях (покупка похищенного и принятие его в заклад), Чуркин приобрел фальшивые документы и скрылся от сыскной полиции, поселившись в Саратове под фамилией Бровина.
В декабре 1917 года Чуркин-Бровин во время своего приезда в Москву предложил рецидивисту Мишке Мухомору, который в настоящее время находится в Пскове, осуществить ограбление ризницы. Мишка Мухомор согласился. Однако вскоре он был арестован Московской уголовно-розыскной милицией по подозрению в ограблении ювелирного магазина на Кузнецком мосту. Тогда Чуркин-Бровин предложил свой план Константину Прилетаеву, который и осуществил ограбление совместно с братом Дмитрием.
По оперативным данным Московской уголовно-розыскной милиции, отвезя драгоценности в неустановленное нами место, Константин Прилетаев пытался часть их реализовать на Хитровом рынке. Когда это не удалось, он перевез их в Саратов, где они, полностью или частично, переданы Савелию Бровину (он же Савелий Чуркин).
На основании изложенного просим принять срочные меры к установлению местопребывания всех вышепоименованных лиц, их незамедлительному аресту и изъятию похищенных в Московской патриаршей ризнице драгоценностей.
О всех проводимых вами по данному розыскному делу действиях просьба подробно, безотлагательно и строго конфиденциально телеграфировать лично мне по литере «А», имея в виду, что право пользоваться вами этой литерой оформлено распоряжением Наркомпочтеля республики.
В ваше распоряжение в Саратов откомандирована для работы по настоящему делу бригада Московской уголовно-розыскной милиции в составе инспектора Борина, агента второго разряда Волжанина и агента второго разряда Хвощикова.
Подтвердите принятие настоящего сообщения.
Товарищ председателя Московского совета рабоче-крестьянской милиции Косачевский
Срочное телеграфное сообщениепо литере «А»
(распоряжение Наркомпочтеля
и президиума Саратовского Совдепа)
Строго конфиденциально
Товарищу председателя Московского советарабоче-крестьянской милиции Косачевскому
Нами объявлен розыск Прилетаевых и приняты меры к их задержанию на территории Саратовской губернии. О результатах вам безотлагательно будет сообщено телеграфно.
Купец третьей гильдии Савелий Ферапонтович Бровин (Савелий Николаевич Чуркин) нами арестован в принадлежащем ему доме на Немецкой улице и доставлен в уголовно-розыскную милицию, где в настоящее время содержится в одиночной камере. В доме Бровина (Чуркина) на Немецкой улице, в лавке колониальных товаров, занимающей первый этаж вышеуказанного дома, а также в принадлежащих Бровину водяной мукомольной мельнице на реке Терешке (Хвалынский уезд) и паровой маслобойне в слободе Покровской произведены обыски и оставлены засады.
В результате успешного обыска на маслобойне работниками Саратовской уголовно-розыскной милиции обнаружены иконы старинного письма, а также различные предметы религиозного культа из серебра. Бровин (Чуркин) пояснил, что вышеуказанные вещи приобретены им в разное время в лавках церковных принадлежностей в Москве, Петербурге и Саратове и у антикваров. Категорически отрицая свою причастность к ограблению патриаршей ризницы в Москве и знакомство с братьями Прилетаевыми, Бровин (Чуркин) заявил, что среди изъятых на принадлежащей ему маслобойне предметов нет ни одного украденного в ризнице.
В связи с этим сообщаем вам перечень и краткое описание обнаруженных на маслобойне в слободе Покровской вещей. Просим ознакомить с вышеуказанным перечнем служителей Московской патриаршей ризницы на предмет идентификации нижепоименованных ценностей.
(Далее приводится перечень и дается описание изъятого при обыске.)
Начальник Саратовской губернской уголовно —
розыскной милиции Г.Привалов
Срочное телеграфное сообщениепо литере «А»
(распоряжение комиссара Московского телеграфа)
Строго конфиденциально
Саратов. Президиум губернского Совдепа.
Лично начальнику Саратовской губернскойуголовно-розыскной милициитоварищу Привалову
С переданным Вами по телеграфу перечнем изъятых при обыске предметов ознакомлены специалисты. В связи с краткостью описания затруднительно сделать категорические выводы о принадлежности перечисленных предметов Московской патриаршей ризнице. Тем не менее некоторые из них, видимо, похищены из ризницы. Для отождествления сообщаем:
1. РИПИДА (ОПАХАЛО, УПОТРЕБЛЯЕМОЕ ПРИ АРХИЕРЕЙСКОМ БОГОСЛУЖЕНИИ)
Похищенная из ризницы рипида принадлежала отцу царя Михаила Романова, патриарху Филарету. Она представляет собой серебряный, украшенный по краям зернами жемчуга круг на длинной, утолщающейся к свободному концу рукоятке из кипарисового дерева.
В центре круга – изображение из накладного золота: два шестикрылых херувима над ковчегом завета со склоненными к нему лицами. У каждого из херувимов по двенадцать глаз, сделанных из мелких сапфиров.
По краям круга вырезаны сцены спасения Иваном Сусаниным царя Михаила от поляков.
На рукоятке рипиды инкрустированные серебром изображения Костромского Ипатьевского монастыря, где Михаилу сообщили об избрании его царем, сцена венчания на престол и фигура монахини (видимо, матери Михаила, сосланной Борисом Годуновым в монастырь под именем инокини Марфы).
2. СЕРЕБРЯНАЯ СВЕЧА, УСТАНОВЛЕННАЯ НА ПОДСТАВКЕ В ВИДЕ ВОСЬМИКОНЕЧНОГО КРЕСТА
Похожий предмет похищен из патриаршей ризницы. Он изготовлен в царствование Иоанна Грозного придворными ювелирами в память о так называемом «чуде» – «самовозжении» свечи в Московском Архангельском соборе у гроба князя Дмитрия Донского.
На свече вырезаны изображения Дмитрия Донского, святого Сергия Радонежского, который благословил князя на битву с Мамаем, и двух иноков Троице-Сергиевой лавры, посланных Сергием Радонежским для участия в битве, – Пересвета и Осляби. Кроме того, в нижней части свечи имеется изображение единоборства Пересвета с татарским богатырем Челибеем.
Подставка свечи покрыта смешанной эмалью (частью выемчатой, частью перегородочной). На тыльной стороне – надпись: «Свеща сама о себе возгореся и небесным светом оба полы светяще и на много дни говоряще, воску ж не умаляющуся. Есто же та свеща и доныне в церкви той. От нея же мнози с верою приимаху воску онаго и от различных болезней здравие приимаху».
Товарищ председателя Московского совета рабоче-крестьянской милиции Л.Косачевский.
Срочное телеграфное сообщениепо литере «А»
(распоряжение Наркомпочтеля
и президиума Саратовского губернского Совдепа)
Строго конфиденциально
Товарищу председателя Московского советарабоче-крестьянской милиции Косачевскому
Нами произведено отождествление рипиды и серебряной свечи на подставке в форме восьмиконечного креста. Оба эти предмета похищены из Московской патриаршей ризницы, чего сейчас не отрицает и сам Бровин.
В результате учиненного гражданину Бровину (Чуркину) вторичного допроса он сознался, что проживает в Саратове по фальшивым документам с 1915 года, а до этого содержал в Москве лавку москательных товаров на Хитровом рынке и в виде промысла занимался скупкой и перепродажей краденого.
Продолжая отрицать свое участие в организации ограбления патриаршей ризницы в Кремле, Бровин (Чуркин) тем не менее признал, что знал заранее об этом ограблении от братьев Прилетаевых, с коими имел давние преступные связи, и обещал Константину Прилетаеву укрывательство и покупку похищенного в ризнице.
По словам Бровина (Чуркина), в последних числах января текущего года к нему в лавку явился Константин Прилетаев и рассказал, что они вместе с братом «обчистили» ризницу пудов на восемь. Когда Бровин (Чуркин) предложил Константину купить похищенное, тот якобы ответил, что ежели Бровин продаст даже самого себя, то и тогда он не сможет с ними расплатиться. Отказался Константин Прилетаев и от услуг Бровина в хранении ценностей (Бровин предлагал свезти их на свою мукомольную мельницу в Хвалынском уезде). Константин предложил Бровину лишь посредничество в распродаже украденного. Бровин согласился. На следующий день Константин Прилетаев принес Бровину (Чуркину) в большом чемодане два ковчега византийской работы, в которых будто бы хранились находившиеся временно в ризнице одежды Иисуса Христа и богородицы, змеевидную золотую рукоять с бирюзой от посоха какого-то патриарха, три наперсных золотых креста, рипиду, серебряную свечу на подставке в форме восьмиконечного креста и десять золотых слитков, общим весом восемь фунтов.
Константин Прилетаев оценил все это в пятьдесят тысяч золотых рублей, посулив Бровину (Чуркину) четверть выручки. В случае успешной продажи Константин Прилетаев обещал принести еще. Ни своего адреса в Саратове, ни места хранения украденого он не сообщал. Дмитрия же Прилетаева Бровин после ограбления ризницы не видел и где тот находится, не знает.
Допрошенный показал, что все принесенные Константином Прилетаевым вещи, кроме рипиды и серебряной свечи, он распродал различным лицам, но Константин Прилетаев у него больше не появлялся (деньги, вырученные от продажи краденого, нами у Бровина изъяты).
С помощью прибывшей сегодня в Саратов группы сотрудников Московской уголовно-розыскной милиции нами продолжается активный розыск братьев Прилетаевых, а также лиц, коим Бровин (Чуркин) продал вышепоименованные ценности.
О ходе розыска вам будет ежедневно сообщаться по телеграфу мною и старшим Московской группы уголовной розыскной милиции инспектором Бориным между двенадцатью и часом ночи.
Начальник Саратовской губернской уголовно —
розыскной милиции Г.Привалов
Заместителю председателя
Московского совета рабоче-крестьянской милиции тов. Косачевскому Л.Б.
Ставлю Вас в известность, что в связи с неисправностью телеграфных проводов (место и причины неисправности выясняются) телеграфная связь с Саратовом временно прервана. О ее восстановлении Вам будет сообщено безотлагательно.
Комиссар Московского телеграфа Иваньков
Глава восьмая
БРИЛЛИАНТОВЫЙ ПОГРЕБ
I
Теперь ежедневно ровно в два часа дня в моем кабинете звонил телефон: Рычалов интересовался сообщениями из Саратова.
Что там происходит? Больше всего в жизни я не любил неопределенность. Но все, что имеет начало, имеет и свой конец.
От осторожного стука в стеклянную дверь нашего гостиничного номера проснулся первым Филимон.
– Леонид Борисович, – потряс он меня за плечо. – Курьер, Леонид Борисович…
В комнате горел непривычно яркий электрический свет. Я никак не мог себя заставить очнуться от сонной одури. Лампочки люстры то сжимались в огненную точку, то расплывались в мутное желтое пятно.
– Курьер? Какой курьер?
– Из Самоуправления Казанской железной дороги, – сказал тоненький голосок. У моей кровати стоял мальчишка в ватнике и ушастой заячьей шапке с красной ленточкой.
– До вас, – виновато сказал Артюхин. – Лично до вас.
– Срочная депеша, – отчеканил мальчишка и протянул мне узкий голубоватый конверт со старым, пережившим две революции двуглавым орлом под императорской короной.
Я сел на кровати, спустив на пол ноги. Артюхин набросил мне на плечи полушубок: в номере было холодно.
В конверте была не депеша, а написанная торопливым почерком записка комиссара Самоуправления Московско-Казанской дороги. Комиссар писал, что разговаривал по прямому проводу с начальником Рязанского отделения. Туда прибыла из Саратова специальная группа Московской уголовно-розыскной милиции. При ней – ценный груз (эти два слова были подчеркнуты), который сопровождается саратовским конвоем в составе четырех красногвардейцев. По указанию комиссара Рязанская служба движения предоставила группе и сопровождающему груз конвою (слово «груз» опять жирно подчеркнуто) инспекторский салонный пульман, который прицеплен к отходящему через десять минут на Москву курьерскому поезду. Старший группы товарищ Борин просил комиссара немедленно поставить меня в известность. Он также просил встретить выезжающую из Рязани группу…
Неужто эта записка означает, что дело об ограблении патриаршей ризницы завершено?
Узнав, что курьер приехал в гостиницу на автомобиле комиссара, я попросил подождать меня. Закурив, стал поспешно одеваться. Глядя на меня, потянулся за своими пимами и Артюхин.
– Служба хуже царской, – кряхтя и позевывая, сказал в сердцах Филимон, когда мы все трое опустились в вестибюль гостиницы. – Ни днем, ни ночью покоя.
– Еще выспишься, Филимон Парфентьевич.
– Да я что? Я к тому, что ночь для сна.
Артюхин был, разумеется, прав. Но что поделаешь?
На автомобиле комиссара мы сначала заехали в Самоуправление дороги, потом в Совдеп, а затем отправились в уголовно-розыскную милицию, где нас уже дожидался Павел Сухов.
…Курьерский из Рязани, кажется, первый и последний раз за весь 1918 год, прибыл точно по расписанию. Этим обстоятельством был удивлен не только я, но и дежурный по вокзалу, который телефонировал мне, что поезд уже на станции.
А через полчаса после того, как, закончив с ним разговор, я повесил на рычаг телефонную трубку, во двор уголовно-розыскной милиции уже въезжали два автомобиля: милицейский «пежо» с красногвардейцами и совдеповский «даймлер», в котором сидели Борин и Волжанин (Хвощиков, как выяснилось, остался пока в Саратове). Вслед за автомашинами в ворота влетели сани с ребятами из боевой дружины.