Зал хохотал. Многие не знали, как отнестись к этому — как к шутке или как к техническому парадоксу, ждущему своего разъяснения.
— Ну, это уже приключения барона Мюнхгаузена, — сказал сосед Зои, лысый толстяк, смеявшийся до слез.
Поднятая рука в зале привлекла внимание лектора.
— Вы допустили ошибку, — сказал поднявший руку молодой человек в пестром спортивном пиджаке, невидимому студент. — Вы наделили вашу машину слишком большой самостоятельностью. Вы говорите, вы ей что—то кричали, когда она удирала от вас. Я бы хотел знать, что вы ей говорили — какие слова. Она не поняла их или они показались ей недостаточно убедительными?
Все смеялись. Только один Бобров стал вдруг серьезным. Движением руки он успокоил зал.
— Вы правы, — сказал он, обращаясь к студенту, — я действительно вел себя по—мальчишески: кричать что—то вдогонку машине! Это было от растерянности. Но вы подали прекрасную идею. Конечно, машина должна слушаться своего хозяина—человека во всем, даже его голоса. При массовом применении автоводителей подобные случаи могут повторяться. А ведь, в сущности, ничего не стоит сделать так, чтобы когда, например, кричишь машине вдогонку. «Стой!» — она бы останавливалась. Целесообразность такого приспособления доказал сегодняшний случай.
Посыпались и другие вопросы. Бобров отвечал так же спокойно и деловито. Лекция окончилась.
Часть слушателей потянулась к выходу, но вокруг лектора, как это всегда бывает, собралась небольшая группа.
Зоя увидела здесь людей в форме работников регулирования уличного движения. Приблизившись, она услышала, как один из них восхищенно говорил:
— Замечательная машина! Главное — правила движения соблюдает. Только вот на чужую половину шоссе колесами залезла А не будь этого, шла бы себе как с шофером. И внимания бы на себя не обратила.
— В том—то и дело, — отвечал Бобров усмехаясь. — что машина шла по той линии, что разделяет шоссе на две части. Ведь это опытный экземпляр, а специальных шоссе для нее нет, кроме кусочка около моей дачи. Но вот как она очутилась у Политехнического музея этого я не могу себе представить. Я полагал, что если ее не задержат, она прикатит на дачу, потому что там как раз есть поворот на шоссе, специально для нее оборудованный.
— Ну, на этот вопрос я могу вам ответить… — сказал милиционер.
Но тут он оглянулся и увидел Зою. Она узнала в нем милиционера, с которым разговаривала сегодня.
— Впрочем пожалуй лучше пусть вам расскажет сама виновница.
— Здравствуйте товарищ Виноградова, — сказал инженер, протягивая Зое руку — Я должен извиниться перед вами…
— Ну пустяки какие. — возразила Зоя — Ведь вы сами только что рассказали, что с вами приключилось досадное происшествие. Но как вы меня узнали? Мы же с вами разговаривали только по телефону.
— Ну, если вас узнал автомат, пустивший вас на дачу в мое отсутствие, то ведь я все—таки человек, значит умнее своих собственных механизмов. Я очень жалею, что не мог продемонстрировать вам все свои выдумки. Но я к вашим услугам, и беседа, о которой вы просили меня, может состояться когда угодно.
— Собственно говоря, — засмеялась девушка, — мое любопытство в этой части уже почти удовлетворено. Я знаю о ваших работах почти все, что хотела знать. Я побывала на вашей даче, познакомилась с автоматически действующей энергосистемой и третьим, а заодно и вторым цехом «Самоходного комбайна», целый день ездила в вашем автомобиле и, наконец, прослушала вашу лекцию. Мне осталось только задать вам несколько вопросов, тех самых вопросов, которые задают журналисты. Вы ведь, наверное, знаете, что как бы подробно и исчерпывающе, на ваш взгляд, вы ни разъясняли какой—нибудь предмет, у журналиста всегда найдутсявопросы.
— Вы всегда так досконально изучаете материал, прежде чем написать статью в газету?
Зоя немного смутилась.
— Конечно, я проделала бы это все равно, — вымолвила она наконец, — но… в общем, когда вы вернетесь на дачу, секретарь вам все расскажет. А пока я приглашаю вас к себе. Вся наша семья — и отец, и мать, и братья — с удовольствием послушают ваши рассказы. Вы должны отдать визит, раз не сумели принять меня у себя. Назначим день, и ваш секретарь вам аккуратно напомнит.
— Какой секретарь? Ах, этот… Вы знаете, я зову его «механическая память». Но ваше название, пожалуй, удачнее. Ведь он не только слушает и напоминает, но и предпринимает некоторые действия…
…Зал опустел. Последними удалились, откозыряв, Остапчук с товарищем. Ассистент Боброва убирал макеты и складывал в стопку коробки с кинолентами.
— Так знаете что? Поедем к вам, если ваше приглашение остается в силе, — сказал Бобров, — и я вам все расскажу.
ПОСЛЕДНИЕ РАЗГАДКИ
БЕСЕДА продолжалась уже добрых полчаса. Вкратце были рассказаны приключения Зои и самого Боброва. Отец Зои, как выяснилось, уже встречался с Бобровым на заводе, где оборудовались цехи—автоматы. Кроме того, он придумал приспособление, автоматически регулирующее работу комбайна в зависимости от густоты и высоты убираемогохлеба, и консультировался по этому вопросу с институтом автоматики, где тоже разговаривал с Бобровым. Когда была исчерпана и та тема, Бобров обратился к Зое:
— Ну где же ваши вопросы, товарищ журналист?
— Ах да, — сказала Зоя, — чуть было не забыла. Первый: вы говорили, что автомат узнал меня и пустил на дачу. Как же он разбирается в посетителях, ваш привратник или сторож, как его лучше назвать?
— Ну, — сказал инженер, помешивая ложечкой в стакане, — это просто. После разговора с вами по телефону, я раскрыл «Огонек», увидел там вашу статью и под заголовком ваш портрет в овале — этот журнал практикует такие вещи. Я вырезал портрет и дал привратнику, как вы его назвали, чтобы он пропустил вас беспрепятственно на дачу. Мне хотелось проверить работу этого механизма.
— Но как же он…
— Действует? Он просто сличил ваше изображение с фотографией. Нужно совпадение определенного количества точек. Снимок был удачный, и он вас узнал. Он и сам умеет фотографировать. Когда я вернусь на дачу, я получу карточки всех лиц, которые там побывали в мое отсутствие. Только не визитные, а фотографические. И вашу карточку тоже. Я надеюсь, вы разрешите мне оставить ее себе на память?
— Но для этого я должна была позировать перед объективом аппарата?
— Вы это и делали.
— Когда же?
— Когда… нажимали кнопку у калитки. Чтобы надавить на кнопку, нужно стать прямо против объектива. А нажимая кнопку, вы приводите аппарат в действие.
— А если лезть прямо через забор, — вмешался младший брат Зои, которого заинтересовала эта «проблема», — не нажимая кнопки?
— Ну, для таких гостей у меня есть другие приспособления, — возразил инженер — Кнопка для приглашенных. Вообще это больше шутка…
— А как же ворота открывались перед машиной? Тут фотоглаз не поможет. Все машины этой серии одинаковые.
— От гудка. Он определенного типа. Прибор—резонатор. Настроенный на тот же тон, он включает механизм ворот. Это тоже вроде шутки. Мне захотелось обойтись на даче без ключей.
— А вы сами, когда приходите домой, тоже гудите? — улыбнулась мать Зои, наливая гостю чаю. — Не слишком ли это сложно? Ключ, пожалуй проще.
— Меня мои вещи знают. Они, — усмехнулся инженер, — стараются, если можно так выразиться, услужить мне, прежде чем я на них взгляну. Вот это уже не шутка, а серьезное удобство. Можете спросить Зою Владимировну.
— Охотно подтверждаю, — засмеялась Зоя. — И должна сознаться, после вашей дачи мне кажется как—то все неприспособленным у нас в квартире. Подхожу к шкафу с книгами, а он не открывается. Ухожу из комнаты, свет не гаснет. А ведь до сих пор я думала, что у нас очень удобная квартира.
Разговор принял шутливый характер. Гость ответил еще на несколько вопросов и стал прощаться.
Зоя вспомнила вдруг то, что ее беспокоило целый день.
— Вы не ответили на самый главный вопрос, — воскликнула она, — насчет часов!
— Вы имеете в виду «справочник времени»? Этот вопрос будет посложнее, — Бобров стоял посреди комнаты перебирая поля шляпы — Но я вам скажу коротко. Вы знаете, что работа мозга сопутствуется тончайшими электрическими процессами. С помощью специальных приборов ученые научились регистрировать электрические колебания в мозге и использовать эти данные для распознавания нервных болезней. Конечно, электрические колебания в мозге не могут отразить исключительно сложные по своей природе чувства и мысли человека. Деятельность мозга слишком сложна и многогранна, чтобы ее можно было распознать по одним только электрическим явлениям. Но в некоторых простых случаях использовать эти явления можно. У современного человека выработалось нечто вроде рефлекса — время от времени возникает острое желание знать, который час. И вот характерные электрические колебания, связанные с этим движением мысли, мне удалось выделить из хаотичной картины электрических токов мозга. Остальное было уже просто. Сконструировать специальный приемник, принимающий и усиливающий только эти сигналы и включающий механизм обычных «говорящих часов», было вопросом техники. Я люблю такие головоломки. Они меня интересуют, как других шахматные задачи.
Зоя с невольным уважением оглядела высокую фигуру инженера. Она вспомнила молодого диспетчера из Управления запертых станций. Вот они, представители советской техники, новое поколение инженеров. для них нет ничего невозможного. Вопрос техники! Если будет нужно, они сделают автоматическую аварийную помощь, заставят машину слушаться голоса человека и угадывать его мысли — лишь бы это было целесообразно и освобождало человека от механических усилий, освобождало для творческой работы.
«Человек — раб машины», — про возглашали иные «интеллигенты» капиталистического мира двадцатого века. — «Машина закрепостила человека. Долой машины!»
А эти люди, представители невиданной в мире новой советской интеллигенции, превращают машины в послушных слуг свободного человека.
Погруженная в раздумье, Зоя не заметила, что Бобров уже давно стоит перед ней.
— Извините еще раз, — сказал он, протягивая свою широкую руку. — Прошу вас ко мне на дачу — вместе со всей семьей. Все уже согласились. Осталось только получить ваше согласие.
Они вышли во двор. У подъезда стояла знакомая Зое зеленая машина.
Вся семья вышла провожать инженера.
— А над чем вы сейчас работаете? — спросила Зоя.
— Об этом говорить еще рано, — засмеялся инженер. — Но когда работа будет закончена и можно будет об этом писать, я — он посмотрел на Зою, — сообщу вам первой. Это будет самая настоящая сенсация. Только советская.
Он сел в машину и надел перчатки, лежавшие на переднем сиденье. Зеленый лимузин развернулся, выкатил на улицу и затерялся в потоке автомобилей…
Сергей Болдырев
Загадка ракеты "Игла-2"
Глава 1. БЕСПОКОЙНЫЕ ГОСТИ
Негромкий, временами угасающий, гудящий звук определился в ущелье. На поляне, невдалеке от светлых одноэтажных зданий горной обсерватории, невысокая девушка в. легком спортивной платье, с открытой головой, быстро оглядела небо, стиснутое горами… Неужели самолет? Да, конечно, — с низа долины шел небольшой самолет вровень с верхушками желтоватых скалистых башен,
И оттого что машина летела между скал, и летела медленно, — так это еще было далеко, — с особой силой ощущалась огромность гор и долины, лежавшей ниже поляны. По противоположному склону хребта «сползал зеленоватый, потрескавшийся ледник. У подножья сглаженных льдом, мокрых черных скал лежала светлая зелень низкорослых берез и травы. Вниз по долине уходили темно-зеленые еловые леча. Когда впервые попадаешь в горы, испытываешь трепет при взгляде на близкий ледник, на леса, на огромные скалы, которые можно охватить одним взглядом от зубчатых вершин до подножий… Девушка перевела взгляд с самолета на скалисты? башни хребта. Откинув голову, сузив глаза, она медленно скользила взглядом по желтоватой стене, вздымавшей в небо. Никогда прежде она не представляла, что горы могут так волновать человека.
Молодой научный работник — физик, Ольга не так давно впервые приехала в глухой горный уголок на юго–востоке страны, где стояла обсерватория. Здесь, высоко в горах, надо было проделать опыты по изучению космических лучей, врывающихся в атмосферу земли из межзвездного пространства.
Все оборудование и приборы, необходимые для работ Ольги, были сброшены недавно с самолетов на парашютах на ту поляну, где сейчас находилась девушка. Неподалеку от нее все еще лежали собранные в кучу парашюты и упаковочные материалы, напоминая ей о первой постигшей ее неудаче: приборы двух шаров–зондов новой конструкции, поднимавшиеся вчера вверх на огромную высоту, дали невероятно запутанные и явно ошибочные показания. Девушка так была огорчена этим непредвиденным происшествием, что сегодня весь день не могла взяться за дело и бесцельно бродила в окрестностях — обсерватории.
И вот, возвращаясь домой, она увидела этот самолет…
Вскоре машина уже летела мимо поляны, вверх по долине. И вдруг совсем неожиданно самолет развернулся и направился прямо к поляне. Рев винта нарастал с большой быстротой, и одновременно увеличивались размеры машины. Вот уже можно различить колеса, поблескивающий колпак кабины пилота… Самолет несся прямо на Ольгу, на ящики с приборами и кучу парашютов. Она невольно нагнулась, и машина прошла очень низко, как показалось ей — над самыми ящиками, разметая воздушным вихрем упаковочные стружки и бумагу. Самолет сделал крутой (разворот в ущелье и вновь пошел на поляну. Какой это сумасшедший пилот забавляется таким образом?
Машина прошла еще ниже, и Ольга даже присела — так оглушающе близко проревел винт самолета. Она невольно побежала вслед за самолетом, что‑то крича от охватившей ее досады.
Она знала, что внизу, у подножий гор, в пустыне, был расположен какой‑то институт с испытательным полигоном. Машины с полигона изредка появлялись в ущелье, неизвестно по каким делам, но всякий раз пролетали над обсерваторией на почтительной высоте. Только этот сумасшедший летчик, должно быть, тоже с полигона, вздумал позабавиться ее испугом. Ну, хорошо же, сегодня вечером она позвонит начальнику полигона и попросит наложить взыскание на этого «воздушного нахала»!
Пока Ольга обдумывала план мести, пилот начал вновь разворачивать машину, но на этот р'аз очень далеко, почти у скал противоположного склона долины. Уменьшившийся в размерах самолет на мгновение слился с желтоватым фоном морщинистых скал и, казалось, исчез из поля зрения девушки. Но это только казалось. Вскоре он вновь вырос в размерах, приближаясь к поляне. Винт шумел мягче, машина заметно планировала вниз: должно быть, пилот решил сесть на поляну — затея еще более вздорная, чем лететь над Ольгой на бреющем полете, потому что (она это отлично знала) ни один пилот никогда не решался садиться на поляне. Недаром ее грузы были сброшены с самолетов на парашютах, и, сделав это, пилоты трех машин покачали крыльями и сейчас же пошли вниз по долине — подальше от хаотического нагромождения скал и льда.
Самолет едва–едва перетянул через низкорослые березки, прилепившиеся на краю обрыва, резко пошел вниз и — о, чудо! — покатился по траве, подпрыгивая на неровностях почвы. Ольга, почти не отдавая себе отчета в том, что она делает, сорвалась с места и побежала к машине. Она настигла ее у самых стволов могучих тянь–шаньских елей, где самолет остановился как по команде (и очень во–время), и забарабанила в тонкую стенку фюзеляжа–Колпак над кабиной пилота сдвинулся, и показалось потное, красное, длинноносое лицо летчика.
— Выходите сюда сейчас же, слышите? — крикнула Ольга, задыхаясь от быстрого бега и охватившего ее возбуждения.
— Любезная красотка, ничего не скажешь, — проворчал человек вверху. — Собираетесь выцарапать мне глаза?
— Это безобразие, понимаете? Нахальство летать таким образом…