Чудак, одним словом.
И, тем не менее, я внимательно выслушал его соображения на этот счет и поблагодарил господа за то, что этот тип был венерианцем, а не юпитерианином. Пара хороших затрещин подействовала на кэпа не хуже, чем самые убедительные слова.
Очень скоро он стал покладистым и свойским и улыбался разбитой рожей, так, будто мы с ним дружили не одну сотню лет.
-Я - что? Я ведь - ничего, - оправдывался он. Я лицо казённое, что скажут то и делаю.
И не прошло и двух минут с начала нашей задушевной беседы, как передо мной гостеприимно распахнулась дверь ведущая в корабль.
Лишь только кэп униженно просил, чтобы я ни под каким предлогом не спускался в столовую. По мнению этого как оказалось достойного покорителя звездных трасс своим видом я запросто мог распугать почтенную и ни в чем не повинную публику. А это, в свою очередь, грозило ему, как минимум, потерей лицензии.
Что я мог сказать на все эти соображения капитана? Несомненно, кое в чем кэп был прав. И я лишь посоветовал новообретенному другу не брать лишнего в голову, выпить стакан грога и заползти куда-нибудь на нары, в кубрик. В какую-нибудь нору или еще куда, пока я не пришиб его ненароком.
В общем, и после недолгих переговоров мы поладили.
И дабы я действительно не сподобился напугать тех непуганых идиотов, которыми, как уверял капитан, просто кишел корабль и после того как бравый кэп маленько привел себя в порядок, он великодушно выделил новому пассажиру самую дальнюю каюту - крохотный затхлый чуланчик с визором и душевой, с гордостью тут же объявленным ничем иным как капитанскими апартаментами. После этого кэп отбыл по своим делам. Во всяком случае, он так выразился.
Но знаю я эти дела. Ведь любимое развлечение всех этих проходимцев носящих капитанские отличия, напялив мундир с аксельбантами, задаваться и важничать на людях.
В общем, и вскоре без лишнего шума я избавился от него, избавившись заодно и от персоны, которая вскоре сойдет со сцены и больше не появится на ней никогда.
Ведь, задолго до конца рейса капитаном, а заодно и владельцем дырявого корыта с громким названием Покоритель Звезд стану я.
Если честно, у меня даже вертелось имечко на языке, которое я присвою посудине, после того, конечно, как покажу всем ее обитателям, где раки зимуют и кто на корабле главный.
На языке вертелось что-то вроде Черного Джека. Или - Грозного Джо.
Достаточно комичное название, чтобы наводить мандраж на зажравшихся миллионеров.
Распрощавшись с капитаном и чуть ли не расцеловавшись с ним напоследок, я быстренько исследовал вверенное в мое ведение помещение на наличие в нем подслушивающих, подглядывающих, подмигивающих и взрывных устройств.
Все это я нашел в великом ассортименте. Как будто эти несколько кубометров провонявшего космической пылью пространства были не капитанской каютой, обителью отдыха и сна труженика межзвездных трасс, а учебным классом разведывательно-диверсионного батальона.
Одна бомба так была вмонтирована прямо в унитаз. Эта штучка в рубчатом осколочном кожухе являлась последней моделью своего класса и могла кому угодно подпортить удовольствие в самый неподходящий момент.
Это устройство, согласно инструкции, которую я нашел здесь же, рядом со сливным бачком, приводилось в действие как нажатием кнопки бачка, так и дистанционно. С помощью радиодетонатора.
Glava Vll.
Поневоле я задумался. Как ни верти, выходило, что у капитана есть враги. Или он враг. Но буйнопомешанный.
Конечно, этот сукин сын с разбитой мной давеча харей не был мне так уж безнадежно антипатичен. И я не на шутку, а всерьез заопасался за его жизнь. Но не настолько, чтобы увешав себя оружия, начать галактическую войну.
Гораздо больше меня беспокоили мои личные прерогативы.
Ведь, тот факт, что на борту присутствует хорошо вооруженный и еще лучше обученный противник, а дело обстояло, согласно моим умозаключениям, именно так, факт наличия в Покорителе конкурентов мог существенно снизить шансы Хитрого Лиса на прикарманивание, если так можно выразиться, корабля.
Я не сомневался, симпатяга кэп попал в лапы опытных ублюдков и об этом никто из остальных членов экипажа, а тем более, из числа пассажиров, пока не догадывался.
Тем временем наглецы, скорее всего, диктовали главе корабля свои насквозь циничные, античеловечные условия.
Вот, что я сделал.
Для начала я уничтожил жучки. Я их снял и растоптал. Затем так же методично расколотил секстантом найденным здесь же видеокамеры.
И лишь потом принялся за разминирование.
Какая-то четверть час и моя работа подошла к концу. Потому я, усевшись в капитанское колченогое кресло в двух шагах от наваленной в кучу взрывчатки, закурил и принялся размышлять.
Извлеченный из самых укромных мест тротил по эквивалентности равнялся небольшой ядерной бомбе. Этого заряда вполне хватило бы, чтобы разнести вдребезги десять таких, как наше, суденышек. Сей неоспоримый факт свидетельствовал о... повышенной эмоциональности террористов. Их нешуточном темпераменте. Что в сою очередь, наводило на мысль о территориальной привязке моих конкурентов.
Скорее всего, умники заложившие в корабль взрывчатку - уроженцы южных регионов Галактики.
Подобные типчики сами по себе - взведенные бомбы. Поднеси только фитиль.
Одним словом, знаменитый южный темперамент. А значит действовать Хитрому Лису в сложившейся ситуации предстояло очень и очень осторожно.
Сущность террористов, конечно, весьма и весьма опасна. Но и Хитрый Лис не лыком шит. Не раз ему приходилось выкарабкиваться из ситуаций и позаковыристее.
По крайней мере, пока я не выявлю этих субчиков, всех до единого, я не усну спокойно.
Но вначале их нужно найти. Вычислить. После того побеседуем.
С этими оптимистическими мыслями и, не откладывая дело в долгий ящик, я распаковал свой чемоданчик, достал все необходимое из него и вскоре и родная мать, окажись она рядом, не узнала бы меня.
Стоя перед зеркалом, забранным в дорогую золоченную раму, я придирчиво и внимательно разглядывал стоящего там незнакомца. Указательным пальцем руки я коснулся гладкой поверхности синтетической маски, пытаясь хотя бы на миллиметр сдвинуть ее.
Тщетно. Маска плотно прилегала к лицу. Она словно приросла. И выглядела к тому же, ничуть не хуже лица. С той лишь разницей, что была другим лицом. Совершенно не похожим на лицо Хитрого Лиса.
Некоторые неудобства представлял объемистый живот.
Но в нем было спрятано содержимое аморфированного двадцатью минутами раньше чемоданчика - целый небольшой арсенал. В общем, приходилось мириться с некоторыми издержками преобразовательного процесса.
К тому же, живот дело привычки. Уже через пару часов я совершенно не буду его ощущать. Ведь мне и раньше приходилось изменять свои параметры.
Под самый конец чудесного преображения на пальцы рук я одел тончайшие пластиковые чехольчики с измененным узором папиллярных линий, а так же сунул себе в карман пачку новеньких хрустящих кредиток.
Деньги были почти настоящими. Я сам отпечатал их до того как зайти к лавочнику. Втайне я даже гордился своим умением печатать деньги.
Весь свой путь, то есть, все то время, пока я важно вышагивал по нескончаемо длинному коридору, я непрестанно ощущал на затылке придирчиво педантичные взгляды видеокамер.
Мысленно я хохотал. Не ущемляя фантазии, я представлял, как те, кто сидел сейчас у мониторов, пытаются идентифицировать мою личность, изучая обширный список пассажиров, хранимый в памяти мощного бортового компа.
Что ж, пусть попыхтят. Пусть отработают свои денежки, которые, насколько я понимал, на этом корабле им платили немало.
На Покорителе две тысячи пассажиров. Пока доберутся до последней фамилии в списке, правила игры изменяться.
Довольно скоро мне надоело маячить в коридоре и я заглянул в космический кабак, ресторан-люкс Покорителя.
А вскоре едва заметный толчок известил о старте Покорителя.
Марс стремительно отдалялся. Он уносился в бездну.
Я так имитировал страстное желание прикончить все имеющиеся запасы спиртного на борту, что разудалый молодец - бармен сразу же отметил меня наметанным глазом в серой кучке бездарных выпивох – всяких там миллионеров, нуворишей и прочих денежных мешков.
Великолепный малый бармен даже поднял в приветственном жесте руку. А я, в свою очередь, подгребая к длинной стойке, по-приятельски похлопал его по плечу.
Такое обоюдное кривляние было Хитрому Лису на руку. Пусть все думают, что мы знакомы.
Манерами и мимикой увалень за стойкой напоминал педантично выбритую обезьяну. А широкие, кустистые брови и пронзительный, все подмечающий взгляд, как ни странно, дополняли это сходство.
Кустобровец вел себя абсолютно непринужденно и занимался тем, чем занимаются все без исключения люди подобной профессии, норовил протереть дырку в и без того невозможно чистом бокале.
Когда я подошел к стойке, как усталый конь к водопою, между мной и кустобровцем произошел следующий содержательный разговор.
-Что прикажете? - осклабилась обезьяна и я с радостью отметил, что теория Дарвина нашла свое подтверждение: после миллионов лет упорного молчания обезьяна, наконец, заговорила.
-Змеиного яда, - выдал я одну из самых знаменитых своих острот.
-В каком смысле? - бармен был само недоумение.
-В смысле рюмки водки. Или двух, - почти нежно проворковал я. И тут же добавил: - Лучше кукурузной. И не вздумай разбавлять священный напиток водой, негодяй! - и я угрожающе толкнул стойку бара животом, отчего, как мне показалось, содрогнулся весь Покоритель.
Ровно через четверть минуты стакан заполненный на треть кристально чистой жидкостью красовался от меня по правую руку.
-Мерси, - буркнул я в лучших традициях любых, даже самых препаршивых забегайловок.
Однако Хитрый Лис не спешил присасываться к краешку начищенного до взрывоопасного блеска стакана.
Надраться в стельку никогда не мешает, но и спешить с этим не следует.
Особенно, когда жизнь удалась и все у тебя еще впереди.
Зажав посуду в руках и оттопырив аристократически унизанный бутафорскими перстнями мизинец, я повел победным взором по пустынному, как долины Гук-Кука-12 залу с дистрофически немногочисленным в этот ранний час контингентом.
И почти сразу наткнулся на взгляд серых глаз.
Это невозможно, но, возможно, то были лишь колдовские чары, происки неугомонных волшебников из Тау Кита. Но я склонялся больше всего к прагматичной и реалистичной мысли о том, что виденное мной не видение, а вполне материальный взгляд молодой, не лишенной привлекательности особы женского пола.
И снова выпивка, требующая, как известно, более решительного с ней обращения, чем наоборот, осталась, извиняюсь за тавтологию, не выпитой.
Конечно, я не поэт. И, вообще, очень далёк от какого бы то ни было рифмования суровой прозы действительности. Но, честно признаюсь, эти глаза околдовали меня.
К тому же, от внезапной догадки я даже перестал ерзать на том высоком сидении, на котором уже успел устроиться.
Черт подери, я узнал ее! Я узнал ее, дьявол её забери, эту леди!
Glava Vlll.
Сделав свое нехитрое открытие, я здорово разволновался. И, чтобы хоть как-то успокоится, тут же мысленно пересчитал все патроны, какие только были, в обойме моего револьвера. А потом повторил этот счет в обратном порядке. Такому трюку за пару жвачек научил меня Гарри, когда на Ганимеде нас вели расстреливать.
-Сынок! - помнится сказал тогда шеф. -Даже, если у тебя отберут твою пушку и, тем более, если ее отберут, не вздумай паниковать и думать о чем-нибудь плохом. Считай без устали патроны и, уж поверь старику на слово, умрешь с завидно крепкими, абсолютно не расшатанными нервами.
Так я и делал с тех пор. В любых, даже самых безнадежных ситуациях. И никакой даже самый ужасный стресс с тех пор не был мне страшен.
С тех пор любому стрессу я просто не по зубам.
-Кто она? – с ледяным спокойствием мотнул я в сторону незнакомки.
И бармен, с которым у меня, на мой взгляд, установились почти родственные отношения, повернулся в указанном направлении.
Тем временем я продолжал играть начатую мной еще в капитанской каюте игру. То есть, играть роль полуобразованного нувориша, хозяина жизни, этакого денежного мешка, тупого ублюдка, не знающего толком грамоты и только что и умеющего как чавкать за столом, да считать деньги добытые на приисках Церреры.
Эта роль, как нельзя лучше подходила для задуманного дельца.
Потому, ничуть не противореча первоначальному замыслу, я ткнул пальцем в сторону заинтересовавшей меня особы и повторил:
-Кто эта девка?
Барменщик дегенеративно хохотнул и еще более ублюдочно прищелкнул языком.
-Так это ж миллиардерша. С Юпитера, - промямлили он, пуская слюнки, когда понял о ком я вёл речь.
Я заставил себя как можно натуралистичнее рассмеяться.
-Вот так встреча, - всхлипнул я, чуть не падая от давящего меня почти искреннего смеха. -Два миллиардера на одном суденышке... Хе-хе... Ну, где вы, господа, такое видели, а.. хе-хе…
Бармен моей игры не понял. Зато слова мои он принял за чистую монету и на лице его тут же отобразилось уважение, разбавленное завистью граничащей с ненавистью. Да, вот так.
Он жутко, очень жутко уважал меня сейчас. И только на самом донышке глаз негодяя зажглись нехорошие огоньки. Да, зависть - самое коварное чувство, какое я только знаю и которое может возникнуть чаще всего на борту суперсовременного пассажирского лайнера, набитого, как банка килькой, самыми настоящими, матерыми и отпетыми миллионщиками.
-А я думал ты рангом пониже, - вздохнул ублюдок. - Эдак, нулей на несколько, - признался он совсем упавшим голосом.
И мне на какое-то время даже стало жаль беднягу. Согласитесь и сами, летать на корабле, где все увешаны золотом, как рождественская елка серпантином, занятие не для слабонервных.
Я ему сочувствовал.
Но его взгляд мне не нравился.
-Сказать, что ты заблуждался, приятель, значит ничего не сказать, - заметил я многозначительно. - У меня, дорой друг, 500 миллиардов в банке. И все они мои. Все до последнего астра.
К сожалению и, как правило, во время вранья меня здорово заносит. В своих фантазиях я ухожу так далеко, что еле возвращаюсь обратно и перегибаю палку до такой степени, что сам потом себе удивляюсь.
Наверное, только по этой простой причине я добавил к названной цифре ещё какие-то жалкие пятьдесят миллиардов. Сумма, согласитесь, для вранья смехотворная, но, тем не менее, которая согласно смелому моему вранью, лежала у меня дома под подушкой.
Даже для такого наглого вранья, как карманные расходы, названная сума была вопиюще необузданной в плане фантазии.
Но бармен, находясь в шоковом состоянии, не выйдя ещё из ступора после первой названной мной цифры, уже не в состоянии был отличить ложь от правды и уж, тем более, ложь от лжи.
С некоторых пор он проглатывал всё, что я ему подавал.
И пока глаза кустобрового главнокомандующего бутылок и рюмок возвращались в прежние орбиты, я, чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания, ловким и отработанным движением опрокинул стакан в горло.
Миллиардер, так миллиардер, вяло думал я, попутно отмечая, что пойло ни в дугу и на Санрее, когда тамошние аборигены чуть не съели меня, приняв в каком-то кабаке за человекообразный ардурианский банан, питьё было получше.
Ну да чёрт с ней, с выпивкой. Не для того же пару часов назад я отстреливался в порту, чтобы надраться здесь.
-Давненько я такого не пивал, - между тем нагло заявил я. И на этот раз впервые сказал правду.
Тем временем на авансцене жизни вялотекущей в этой удостоенной моим присутствием забегаловке произошли кое-какие изменения. Дамочка за столиком, скорее всего уловив неподдельный интерес с моей стороны к её персоне, наконец, решилась на очную ставку.