Потрясенный зал не верил своим многочисленным ушам: заслуженный психофармаколог на скорую руку расправился с психофармакологией, срубил сук, на котором сидел.
— И именно тогда, — восторженно продолжал Иеремия Фикс, — когда наши эксперименты зашли было в тупик, одна ничтожная, вернее, великая случайность подсказала мне верную дорогу! Мать-природа, наша мудрая учительница, создала, оказывается, очень тонкий, неприхотливый в функционировании и чисто физиологический регулятор нервных процессов в наивысшие моменты эмоционального стресса!
Профессор не смог скрыть возбуждения и отпил воды из стакана.
— Кто из вас, уважаемые дамы и господа, не считает льва смелым и спокойным животным, уверенным в своих силах? Или возьмем кота. Разве не удивителен факт, что он способен на протяжении нескольких часов подстерегать какую-то ничтожную мышь? При этом безрезультатно! Где же тот мощный регулятор, который блокирует тотально-фатальные последствия эмоционального стресса?
Профессор сделал эффектную паузу и обвел притихший зал взором триумфатора.
— Хвост!!! Да, именно этот придаток, это излишнее на первый взгляд продолжение спинного хребта! Этот могучий, — голос профессора перешел в крещендо, — стрессоотвод, который природа предоставила своим наиболее привилегированным созданиям! Наши эксперименты показали, что после первого же взмаха хвоста, содержание адреналина в крови подопытного животного резко падает и опасные последствия стрессовой ситуации перестают ему угрожать!
Мгновение зал оторопело молчал, потом поднялся невообразимый шум. Председатель повернул голову и снова шепнул что-то оргсекретарю, который тут же встал и вышел.
— А на другом краю спектра находятся самые обездоленные! Те, кто не имеет или почти не имеет хвоста! Зайцы, кролики, шимпанзе, человек! Я не буду вдаваться в детали, достаточно упомянуть зайца. Кто он есть? Боязливое, вечно трепещущее животное — настоящий… «перпетуум мобиле» страха!
Слова профессора были едва различимы, но он продолжал:
— Наши эксперименты достигли уже заключительной стадии. Завтра на операционный стол ляжет доброволец, и после завершения восстановительного периода…
Собравшиеся так и не узнали, что случится после завершения этого периода. В зал сурово вошли два атлетически сложенных молодых человека в белых халатах и без всяких объяснений надели на Иеремию Фикса тоже белый — но особого покроя — халат. Потом молодцы крепко-накрепко связали длинные рукава за спиной профессора и вывели его из зала.
В переполненном помещении воцарилась мертвая тишина, и все по неизвестной причине ощутили мелкую противную дрожь. А потом в первом ряду встал и, ни на кого не глядя, молча вышел из зала мужчина с решительным, покрытым шрамами лицом и с множеством воинских знаков отличий на своем сером штатском пиджаке.
* * *
Из окопа опасливо показались сначала каска, а затем и багровое, облитое потом лицо одного из участников очередных учений корпуса быстрого реагирования. Он поглядел на часы — оставались считанные минуты до начала вторжения в тыл условного противника.
«Проклятый комар», — подумал человек в каске и, поскольку его руки были заняты тяжелым автоматом, напряг хребетные мышцы. Над бруствером взлетел голый хвост, похожий на крысиный, но с элегантной кисточкой на конце.
После меткого удара надоедливое насекомое превратилось в липкую кляксу…
Марек Роберт Фальзманн
РАССКАЖИ МНЕ О ПАДАЮЩИХ ЗВЕЗДАХ
ТМ 1981 № 6
Мы продолжаем публикацию научно-фантастических рассказов, поступивших на Международный конкурс и отмеченных наградами в странах-участницах. Марек Poберт Фальзманн, молодой польский фантаст, его первый рассказ «Гости» был напечатан в майском номере журнала «Млоды техник» за 1980 год. Новелла «Расскажи мне о падающих звездах», по результатам опроса читателей, оказалась в числе трех лучших из 55 рассказов, опубликованных в журнале за последние 5 лет. (На польском языке она опубликована в сентябрьском номере «Млоды техник» за прошлый год, в котором и было помещено объявление об опросе читателей.)
— Мама!
— Да, Габи.
— Мама, а когда падает звезда, кто-нибудь умирает?
— Нет, сынок, никто не умирает, это просто метеоры.
— Такие камешки?
— Да, камешки.
— А почему они светятся?
— Спи, Габи. Утром приедем домой, и ты спросишь папу. Он объяснит лучше.
— Хорошо, мама.
Иону разбудил холод. Несмотря на звукоизоляцию, из ближайшего ночного бара доносилась музыка, втекавшая в каюту как отдаленный шум океана. Она попыталась включить свет, но неоновая лампочка едва тлела, не разгоняя черных теней под мебелью.
«Пожалуюсь стюарду», — Иона раздраженно надавила ручку; дверь не дрогнула. Пробовать еще раз она не стала. Поняла: что-то случилось. Осторожно сняла трубку видеофона. Экран остался темным. Механический голос монотонно повторял: «…сохраняйте спокойствие. Авария энергоснабжения. Помощь в пути. Запомните, что следует сделать…»
Она положила трубку. Тихо вернулась к постели и укрыла сына вторым пледом. Потом легла рядом с ним и заплакала. Становилось все холоднее, и в воздухе уже чувствовался удушающий запах горелого.
Центр управления полетами напоминал встревоженный муравейник. Окрестные стоянки и газоны были забиты автомобилями и людьми. Закрытые двери главного входа штурмовала плотная толпа женщин и мужчин, сдерживаемая тройным кордоном охранников, облаченных в пластиковые доспехи. Альдерон, высунувшись из окна, смотрел на это. Ему было нехорошо.
Керр, руководитель службы контроля, толстый, как и его сигара, ожесточенно скреб свою волосатую грудь. Альдерон оторвался от окна и упал в кресло. Душный смог, состоявший из смеси табачного дыма, испарений кофе, «алкавита» и потных тел, тяжело висел у низкого потолка.
Говорил Альберт, директор космодрома «Килиманджаро»:
— …на борту «Титана» находится две тысячи пятьсот четыре человека, включая экипаж. Для нас они почти что мертвы. Нельзя ждать до последней минуты. Кто-то из нас должен это сказать. Катастрофа неизбежна. «Титан» приближается к Земле и через час войдет в атмосферу. Ни одно спасательное судно не успеет подойти к нему и эвакуировать пассажиров. На это требуются часы, а не минуты. Все люки и шлюзы «Титана» автоматически перекрылись в момент декомпрессии в двигательном отделении. Люди застряли в лифтах и переходах. Аварийные системы отключены…
— Все ли корабли задействованы? — Вопрос задал Словенец. Кого-кого, но министра транспорта он сейчас не напоминал. Его привезли вертолетом с реки. На нем были майка, шорты и сандалии. Он все еще держал в руках короткое удилище спиннинга.
— Все. что можно, товарищ министр.
Альберт в отчаянии развел руками.
— Остается только… молиться о чуде, — прошептал он.
Керр молча кивнул и прикурил сигару от сигары. Слованец резко махнул спиннингом, разбив чашку с кофе.
— Должен быть выход! — крикнул он. — Должен!!!
— Мы сделали все возможное. Созвали на помощь все, что способно двигаться в этой части космоса… — Альберт спрятал лицо в ладони.
Слованец судорожно глотнул.
— Но я им этого не скажу, не смогу…
Толстая бамбуковая рукоятка с треском сломалась в его руках.
Альдерон встал и подошел к кофейному автомату.
Это была его пятая чашка, но он готов был выпить хоть термос, лишь бы избавиться от ощущения внутренней пустоты, которое охватило его при вести о катастрофе.
— Я это сделаю, — произнес он и швырнул чашку на пол. Другие молча смотрели.
— Успокойся, ты не обязан… — начал Керр, но не закончил, увидев решимость на лице Альдерона. Тот сел перед головизором. Изображения не было, однако звук был идеально чистый, не искаженный помехами. Уже полчаса в космосе стояла тишина.
— Земля вызывает «Титан». Говорит…
Когда он закончил, у него была мокрая рубашка, и кто-то вытирал ему лоб бумажной салфеткой. В помещение вошел Олсон, представитель завода — изготовителя космических аппаратов. Он отвечал за передачу информации журналистам.
— Не могу сплавить этих видеофонных гиен, — буркнул он. — Что им сказать?
— Правду! — Слованец показал на экраны. — Через час или даже раньше все и так узнают. Нечего больше скрывать.
Альдерон бессильно лежал в кресле. Керр кружил вокруг него словно на привязи.
— Спокойно, мальчик, держись. Может, случится чудо, о котором ты говорил. Пока они живы, не все потеряно. Я понимаю твое состояние. Это моя сестра и твоя жена…
— Габору только что исполнилось три года. Мы так долго ждали ребенка…
Альдерон закрыл глаза. Когтистая лапа ужаса безжалостно сжимала его сердце.
— Керр! Я не хочу этому верить! Они не могут погибнуть!
Он бросился к окну. Ему нужны были пространство, напор воздух? десять этажей и бетонная плита, о которую можно расплющиться, растечься бесформенной кляксой… Так, как через час погибнут Иона и Габор. Два алых пятна на потолке или стене каюты, которые тут же смоет море огня.
Керр, несмотря на свою толщину, оказался проворнее. Ударил, подхватил ослабевшее тело Альдерона и опустил в ближайшее кресло.
На него удивленно смотрел Альберт. Других в помещении уже не было.
— Что случилось?
— Он хотел выпрыгнуть. На «Титане» у него сын и жена. Моя сестра…
— Да, выход…
Альберт встал. Керр набычился и сжал кулаки. Альберт посмотрел на руководителя службы контроля и медленно опустился в кресло.
— Вы меня не так поняли. Мы обязаны сойти вниз и лично быть с теми, кто ждет своих близких… Они еще не знают, что не дождутся.
Директор космодрома «Килиманджаро» плакал.
— Спокойно. — Керр выплюнул окурок сигары на пол, плеснул в стакан «алкавита» и выпил. Снова налил и подал Альберту.
— Альдерон сказал, что надежду терять нельзя. «Мы с вами мыслью и сердцем… Невелика надежда на спасение, но всегда может произойти чудо…»
— Тоже мне, гадалки! — Соло Манн раздраженно выключил приемник. Уже двадцать минут его «Золотая стрела» шла полным ходом к «Титану». Чудовищная перегрузка вдавливала пилота в кресло, а тревожное мигание лампочки контроля охлаждения реактора недвусмысленно давало понять, что тот пребывает на грани взрыва. На ста тысячах километров в час автопилот выключил двигатели. На наземных экранах крохотная черточка, догоняющая «Титан», напоминала отчаянную пчелу, преследующую громадного медведя, который украл у нее запасы меда.
— Альдерон, отзовись наконец, опомнись, тебе говорят! — Керр с сифоном в руке, из которого била струя воды, был похож на пожарного. — Мальчик, есть шанс, слышишь меня?
— Слышу… Перестань же меня поливать.
Альдерон, откашлявшись, сел прямо:
— Дай руку на счастье.
— Вот это да! Кто бы подумал! — Толстяк с размаху шлепнул шурина по спине. Альдерон встал, на ватных ногах сделал три шага и оперся на кресло перед экраном дальновидения.
— Здесь, здесь! — Керр ткнул пальцем в точку в центре экрана. — Это «Титан». А вон та маленькая искорка — буксир из службы очистки космоса. Машина невероятной мощи и скорости. Не то что спасательные ракеты…
Помещение постепенно заполнялось участниками недавнего совещания.
— Кто это?! — воскликнул Слованец, протискиваясь к креслу, в котором сидел Альберт.
— Как говорят, «твердый парень из СОКа». — Директор космодрома «Килиманджаро» не отрывал глаз от экрана. В одной руке он держал сигару, полученную от Керра, в другой стакан, а между коленями крепко сжимал бутылку «алкавита». Слованец сел, почти уткнувшись носом в экран.
— Вот это скорость, — удивленно прошептал он. — У тебя есть с ним связь?
— Была, но он не желает никого слушать. Отключился начисто.
— Он что-нибудь сказал?
— Да. «Убирайтесь к дьяволу с моей траектории!»
— Он знает, что делает! — Олсон просунул голову между креслом и экране м. — Опытный пилот. Я уже собрал информацию. Соло Манн, двадцать лет стажа. Последние пять — на буксире СОКа…
— Откуда он здесь? Так близко к Земле? — поинтересовался Альдерон.
— Я спросил то же самое у диспетчера с их базы на Луне. — Олсон значительно фыркнул. — Но…
— Неважно! Выдайте на экран время, которое осталось «Титану», и прошу начать отсчет!
Альберт налил в стакан «алкавита» и подал министру.
— За тех, кто в космосе1 Выпей, тебе станет лучше. Это антистрессовое средство.
«Золотая стрела» упиралась в борт «Титана» своим тупым бронированным носом. Тяжело грохотали четыре сопла маршевого двигателя буксира. Соло Манн изо всех сил давил на рычаг газа. На тонкое маневрирование не было времени. Да и зачем? Ему доводилось и при больших скоростях буксировать гораздо более тяжелые остовы в лунные доки, а здесь надлежало лишь отклонить корабль настолько, чтобы сорвать его с гибельной траектории и вывести на безопасную круговую орбиту. Он знал, что пяти минут на это хватит с гарантией. Сейчас, когда пунктирная линия предполагаемого пути «Титана» все заметнее отодвигалась oт центра экрана, он мог наконец передохнуть.
Он потянулся за термосом. Допил кофе, который оставался на дне, и, вытянувшись в кресле, носком башмака дожал до отказа рычаг, который осторожный автопилот пытался удержать на половине шкалы.
— Перестраховщик! — ударил он кулаком по подлокотнику. Он сто раз клялся, что как-нибудь возьмет молоток да разобьет все предохранители автопилота. Но… В конце концов, это не глупая машина, а кибернетический мозг, с которым всегда можно поболтать в свободную минуту.
— Убери ногу, кому говорю, а то выключу двигатели, — пригрозила стена.
— Покомандуй мне тут. Не видишь, что ли, это SOS. Там люди. Спасать нужно…
— Не пори горячку — и так успеем. Лучше побереги реактор. Система охлаждения повреждена!
— Пять минут хотя бы выдержим?
— Если не придумаешь ничего нового…
— Ну, тогда держи курс! Пяти минут хватит! — Он снял ногу с рычага, встал и начал надевать скафандр.
— Куда это ты? _ забеспокоилась стена.
— Нужно подключить их к нашим аккумуляторам. У них неполадки с аварийной системой. Я дам им всю энергию из нашего резерва.
— Пожалуй, рискованно… — задумчиво протянула стена.
— Ничего, где наша не пропадала! Жди моего возвращения.
Соло Манн вошел в шлюз. Снаружи его ждала отделяемая палуба «Золотой стрелы», скрывающая в себе важнейшие запасные системы буксира.
«Золотая стрела» раскололась на две половинки; верхняя двинулась вдоль тела «Титана». Сквозь иллюминаторы Соло Манн видел людей, лежащих на полу своих кают. Им не хватало воздуха и тепла.
Он приблизился к первому разъему. На то, чтобы подключиться к контакту, ушло несколько секунд.
В тот миг, когда он включил агрегаты, «Титан» глухо вздохнул, внешние бронированные створки люков приглашающе отворились. Одновременно темные пятна иллюминаторов зажглись белым, розовым и желтым светом. Соло Манн заглянул в одну из кают. Там, прижимая к груди маленького мальчика, лежала женщина. Вспыхнувшие лампы заставили ее вскочить. Она инстинктивно посмотрела в иллюминатор. Соло Манн приветливо улыбнулся и помахал рукой. Женщина поняла. Ее лицо осветила улыбка, она надавила ручку замка. Дверь в коридор сдвинулась, исчезла в стене, и Соло Манн увидел других людей. Они хлопали друг друга по плечу и смеялись сквозь слезы. Женщина что-то сказала, и в каюту хлынули пассажиры, чтобы посмотреть на своего спасителя. Соло Манн никогда не любил театра, а тут вдруг оказался на сцене да еще в главной роли. В других иллюминаторах тоже показались люди, и все махали ему. Блеснула вспышка.