Он солгал. Причина была в ином. Но не объяснять же графу, что он просто не знает, как вести себя с Элианой! Тогда в лесу, перед битвой и у фонтана он был для нее Рыцарем, а она — Дамой его сердца. Таков смысл игры, их молчаливый уговор. Эжен нарушил его, открыв свое имя. И стал для нее тем, кем был на самом деле: побежденным врагом, пленником. То, что она вступилась за него перед отцом, еще ничего не значит. Игра в Рыцаря и Прекрасную Даму была уже невозможна, и он не представлял себе, как теперь держаться с принцессой. И главное, как принцесса будет держаться с ним… А эти глупцы вообразили невесть что и, чего доброго, доложат об этом Бернару. О дальнейшем догадаться нетрудно: в подземелье достаточно места для Эжена и его брата.
* * *
Близилось время обеда. Оба юноши повернули к замку и, выйдя из сада, поднялись по мраморной лестнице. На верхней ее ступеньке взволнованно и нетерпеливо ждала принцесса, и синие глаза ее смотрели с недетской серьезностью.
— Оставьте нас, граф, — топнув ножкой, заявила она, и Робер подчинился — скорее от удивления, чем из вежливости: повелительный тон в устах ребенка звучал довольно комично.
Растерянный король оказался с глазу на глаз с Элианой.
— Почему вы не хотите видеть меня? Я вам надоела? — голос девочки дрожал от обиды и готовых вырваться слез.
— Я думал, мое общество наскучило принцессе, — мягко отозвался Эжен. — Я не слишком веселый собеседник.
— А мне так нравится говорить с вами, — призналась она доверчиво, и эта наивность тронула сердце пленника.
— В самом деле? — улыбнулся он. — Тогда я к вашим услугам. О чем желает беседовать Ваше Высочество?
— Раньше вы называли меня по-другому, — печально заметила девочка.
— Но и вы, принцесса, говорили со мной иначе, — отвечал юноша, еще не зная, к чему это приведет.
— Я не знала, кто вы, — смутилась она и покраснела, опустив глаза.
— Теперь вы знаете… Но разве я стал другим? — серьезно спросил юный король, на этот раз предвидя, какой будет развязка.
— Нет… — вздрогнув, прошептала Элиана и улыбнулась с надеждой: — Значит, вы по-прежнему мой Рыцарь?
— Конечно, моя Принцесса, — сказал Эжен и вместо изысканного поклона поцеловал в лоб свою Прекрасною Даму.
«Все вернулось на круги своя», — подумал с тихой радостью, неожиданной и непонятной ему. И не коснулось души сомнение, что это уже не игра…
* * *
На другое утро Элиана нашла юного короля на знакомой скамье у фонтана и, не удостоив вниманием Робера, который, как всегда, был рядом с другом, заявила тоном, не терпящим возражений:
— Я отправляюсь на верховую прогулку. Мой рыцарь будет сопровождать меня.
Эжен растерялся. Он свободно бродил по замку, гулял в саду. Но ему и в голову не приходило, что узнику могут позволить выехать за ворота. Девочка, видимо, плохо представляла себе его положение.
— Принцесса забыла, что я пленник ее отца, — улыбнулся печально, давая понять, что эта прихоть невыполнима.
Но Элиана не желала отступать.
— Подумаешь! — передернула она плечами. — Я попрошу, и он согласится.
И не успел юноша возразить хотя бы словом, как она убежала исполнять задуманное.
— А ведь, пожалуй, уговорит, — вполголоса заметил Робер и пристально взглянул на своего государя.
— Быть может, — равнодушно отозвался Эжен, не догадываясь, к чему клонит брат.
— Нам дадут хороших лошадей, — продолжал юный граф. — Свита у принцессы небольшая — преследовать некому. В зарослях легко укрыться…
— Ты сошел с ума! — вскочил со скамьи король и едва не задохнулся от возбуждения. Побег казался ему делом бесчестным, но мысль о свободе кружила голову.
А Робер внушал страстным шепотом:
— Вам пора вернуться домой. Государство осталось без короля, а охотники на престол всегда найдутся. Теперь у них самый удобный момент. Как бы не опоздать, Ваше Величество!
— О чем ты? Опомнись!
Эжен побледнел от гнева: меньше всего он думал о том, что кто-то воспользуется его отсутствием и захватит власть. Не возможность измены возмутила его, а то, что Робер заподозрил в подобной низости первых людей королевства.
Граф почувствовал, что сейчас разразится буря, но остановиться уже не мог.
— Вы не связаны словом, государь! — горячо воскликнул он. — Вы ни в чем не клялись Бернару. Что удерживает вас здесь? Предрассудки! Нужно бежать и бежать немедленно! Такой случай не повторится!
Юный король молчал, сдерживая переполнявшие его чувства, пока полностью не овладел собой. Тогда он поднял на брата холодный взгляд и произнес спокойно и твердо:
— Если Бернар разрешит эту прогулку, я не обману его доверия. И не будем больше говорить об этом, — сказал и отвернулся.
А Робер отступил с поклоном, потому что таким голосом произносят слова, которым следует повиноваться. Эжен заговорил, как король, а значит, рассердился не на шутку. Граф понял, что рискует потерять его расположение, и не стал искушать судьбу. Он тотчас удалился в покои замка, предоставив брату возможность немного остыть и серьезно подумать.
* * *
— Охотничий костюм для Вашего Величества готов. Не изволите ли переодеться? — голос слуги вывел Эжена из глубокого оцепенения.
— Я, кажется, не отдавал распоряжений на этот счет, — тихо заметил юноша, не сразу сообразив, в чем дело.
— Это приказ государя, — последовал ответ.
— Хорошо, я иду, — поднимаясь со скамьи, сказал пленник, но, видя, что слуга не торопится его покинуть, спросил раздраженно: — Что еще?
— Принцесса просила передать, что ждет вас с нетерпением, — пряча улыбку, почтительно ответил плут и удалился — с поклоном.
«Все-таки я для нее — живая игрушка,» — устало подумал юноша и направился в свои покои — облачаться в костюм для верховой езды.
Едва он успел сменить платье, как тот же слуга доложил, что кони оседланы. Эжен спустился во двор замка. Тотчас ему подвели великолепного скакуна.
«Хорошо, что Робер не едет с нами, — мелькнула мысль. — С некоторых пор он просто невыносим…» Но если бы спросили юношу, чем тяготит его присутствие друга, он бы, разумеется, промолчал.
* * *
Всадники ехали не спеша, привычной и, видимо, успевшей наскучить дорогой. Свита немного отстала — то ли намеренно, то ли случайно оставив свою госпожу в сомнительном обществе пленника. Расстояние было достаточным, чтобы из их беседы никто не услышал ни слова и, вместе с тем, можно было оказаться рядом по первому знаку принцессы. Впрочем, внимание Эжена было поглощено восхитительным пейзажем, которым он любовался после долгого своего заточения; все прочее ускользало от него. Он, кажется, совсем забыл об обязанностях Рыцаря и заставил свою Даму скучать.
Огорченная его молчаливостью, Элиана надула губки, но долго сердиться она не умела, а желание поиграть было слишком велико, чтобы так быстро от него отказаться. Оглянувшись на следовавших позади придворных, девочка вдруг засмеялась и воскликнула с озорством, далеко не безобидным:
— Давай, где-нибудь спрячемся! Они мне все надоели…
— Стоит ли пугать преданных слуг, моя принцесса? — осторожно возразил юноша, тотчас осознав рискованность этой затеи. — Его Величество будет недоволен.
— Отец не рассердится на меня! — тряхнув кудрявой головкой, отвечала она и внезапно подхлестнула лошадь, которая галопом сорвалась с места, едва не выбросив наездницу из седла.
«Разобьется!» — ужаснулся Эжен и, не думая больше ни о чем, пришпорил что было силы своего скакуна. Обезумевший от боли вороной взвился на дыбы, а после пустился вскачь — вдогонку белому собрату с маленькой амазонкой на спине.
Свита принцессы на минуту застыла в растерянности, но, опомнившись, тотчас устремилась в погоню, представив ярость Бернара и все, что за ней последует.
Только за поворотом дороги Эжену удалось настичь и ухватить за поводья разгоряченную лошадь девочки. Когда подоспели придворные, взмыленные кони стояли рядом, остывая после бешенной скачки, а чуть в стороне напуганная до полусмерти Элиана тихо всхлипывала на груди своего спасителя, который, сам не менее бледный, старался ее успокоить и шептал непослушными губами какие-то бессвязные слова.
Прошло не меньше получаса, прежде чем девочка немного пришла в себя от пережитого страха. О продолжении прогулки не могло быть и речи, и все стали настаивать на немедленном возвращении в замок. Принцесса послушно согласилась, но стоило подвести ее к коню, как она задрожала и ухватилась за руку Эжена, вызвав общее замешательство. Пока придворные раздумывали, как поступить, юноша молча вскочил в седло, подхватил с земли Элиану и усадил ее перед собой. Тогда, в лесу, она тоже дрожала и искала его защиты. Но там не было выбора — на много верст вокруг. Сегодня она могла выбирать…
Весь обратный путь ехали молча. Придворные размышляли, как доложить государю о происшествии. Никто не знал, почему понесла лошадь, но каждый предвидел гнев короля Бернара. Жизнь его дочери подвергалась опасности, а этого он никому не простит.
* * *
Бернар вышел в сад «отдохнуть от государственных дел», когда увидел на скамье юного графа, который, казалось, был всецело поглощен созерцанием сверкающей на солнце воды. Король удивился. Он не знал, что Эжен поехал на прогулку без друга. Но внезапная догадка вызвала улыбку на его лице.
— Вы, кажется, остались в одиночестве, — заметил он, присаживаясь рядом с Робером.
Юноша тотчас вскочил: при всей своей дерзости он не посмел бы сидеть в присутствии чужого короля, особенно в то время, когда его собственного не было рядом.
— Итак, — продолжал насмешливо Бернар, — вы не сумели склонить к побегу своего государя. Мало того, он, вероятно, не желает вас больше видеть, иначе не отказался бы от вашего общества на целый день. Вы поссорились. Я угадал?
Робер ничего не ответил. Губы его были искусаны до крови, он еле сдерживался, а король продолжал дразнить пленника, снисходительно улыбаясь:
— Так почему же он не взял вас с собой? Чтобы убедить меня в том, что не хочет бежать? Или потому, что испугался соблазна?
— Не мне судить о поступках моего государя, о мыслях его — тем более, — с достоинством ответил граф и прямо взглянул в глаза Бернару.
Но сегодня король был в хорошем расположении духа, и рассердить его оказалось нелегко. Горячность юноши его забавляла. «Эжена рядом нет, и некому вовремя осадить неосторожного вассала, взять его под защиту…» И король задумал проверить, как далеко зайдет граф, если его разозлить. Посмеет ли дерзить могущественному врагу в отсутствие своего покровителя?
— Итак, молодой человек, — сурово начал он, — вам не нравится в моем замке, хотя никто вас здесь не притесняет и вы пользуетесь многими привилегиями…
— Привилегиями волка, которого досыта кормят и позволяют гулять по клетке, — с горькой улыбкой ответил Робер и, поклонившись, добавил язвительно: — Премного вам благодарен!
— О чем же мечтает волк? — нахмурив брови, спросил король. — Вырваться из клетки и резать мои стада? Я не из тех пастухов, которые зря рискуют.
— Но волк все равно убежит однажды, и тогда берегитесь его клыков! — выдохнул пленник и сильно побледнел, чувствуя, что навлекает на себя грозу.
— Я вырву ему клыки, — пообещал Бернар, пристально глядя на юношу. — И даже лев не поможет своему любимцу.
— Лев отомстит! — гордо сказал граф, но было ему явно не по себе.
— Как ты меня напугал! — смеясь, воскликнул король, и тотчас погасил смех. — Запомни, мальчик, — холодно сказал он. — Ты еще жив, потому что слишком юн, и я не принимаю твою браваду всерьез. Ты угрожаешь мне от бессилия и любуешься собственной храбростью. Это твое дело — рисковать головой. Но прекрати смущать Эжена. Ты верный друг королю, но порою друзья, сами того не желая, оказывают плохие услуги…
Робер не нашелся, что ответить. А государь, услышав, как стража опускает подъемный мост, встал со скамьи и направился к воротам встречать дочь, отметив про себя, что вернулась она раньше обычного.
* * *
Маленькая кавалькада въехала во двор замка, и Бернару сразу бросилось в глаза, что белоснежного скакуна принцессы ведут в поводу, а сама она сидит на другом коне впереди Эжена, склонившись головкой к его плечу. При этом придворные и слуги отводили глаза в сторону, стараясь побыстрее ускользнуть от бдительного ока своего короля, чем ясно дали ему понять, что сильно провинились.
— Что случилось? — встревоженно и сурово спросил Бернар, обращаясь ко всем сразу, но более всего к самой Элиане, зная, что она не умеет лукавить.
Но она молчала, и тогда ответил Эжен.
— Принцесса испугалась быстрой езды, — сдержанно пояснил он и, соскочив с коня, бережно опустил ее на землю.
Подоспевшая няня взяла девочку за руку и увела в покои.
Придворные торопливо расходились по замку. Один из них, прежде чем удалиться, что-то шепнул Бернару, и тот, побледнев, жестом отослал его. Во дворе остались двое — король и его пленник. Казалось, Бернар ожидал услышать нечто важное, но юноша молчал, смутившись под пристальным взглядом, пока, наконец, не решился прервать неловкую паузу.
— Могу я подняться к себе? — спросил, не узнав собственный голос.
— Да, конечно, — тихо отозвался король, но тотчас удержал его странным вопросом: — Разве вам нечего больше сказать?
— Вам уже обо всем доложили, а я неумелый рассказчик, — ответил Эжен и замер растерянно: порывисто шагнув к нему, король обнял юношу, на мгновение прижал к груди, затем мягко отстранил и сказал спокойно, будто ничего не произошло:
— Ступайте… Если хотите увидеть графа, то он в саду.
Эжен ушел, ошеломленный. А король, провожая его глазами, подумал с печальной теплотой: «Он снова спас Элиану, но не желает признаться в этом и принять мою благодарность. Пусть так, но сегодня он расплатился со всеми долгами. И я отпускаю его.»
Решение это родилось неожиданно, а вместе с ним странное чувство: стало жаль расставаться с юношей, к которому успел привязаться, а главное, представил себе неизбежные слезы дочери. И, усмехнувшись, назначил отсрочку — до вечера. За ужином он объявит пленнику о свободе, а рано утром вместе с другом Эжен отправится в путь. И пока он будет править в своем королевстве, Бернар может не бояться новой войны.
* * *
Как и предвидел король, юноша нашел брата в саду, на том самом месте, где тот его оставил.
— Хороша ли была прогулка, мой государь? — не без сарказма спросил граф.
Обида ясно звучала в его словах, и Эжен почувствовал это.
— Ты напрасно злишься, — заметил тихо, будто извиняясь. — Прогулка была недолгой.
— Однако, вы успели спасти принцессу. Слуги разнесли эту весть по всему замку, — снисходительно улыбнулся Робер, что означало: примирение состоялось.
— Пустое, — поморщился юный король. — Я просто остановил лошадь, когда она понесла.
— Девочка испугалась… — добавил граф.
— И я, признаться, тоже, — честно сказал юноша.
— Ну, еще бы! — Робер хотел было съязвить на сей счет, но вовремя прикусил язык: он не забыл недавнюю ссору и не желал ее повторения. — А что же Бернар? — спросил о том, что тревожило его в первую очередь. — Неужели и после этого не выпустит нас?
Эжен не позволил ему докончить. Оборвал резко, как в прошлый раз:
— Кажется, я просил тебя: об этом — ни слова. Не трави душу! — сказал, как взмолился, выплеснув на миг тоску и горечь, умело скрытые до сих пор.
И Робер, потрясенный своим открытием, выдавил в порыве раскаяния:
— Ради Бога, прости, государь! — поднял глаза… но Эжен был уже прежним, и намека на минутную слабость не осталось в его лице.
— Ступай к себе, — властно сказал он, но тотчас смягчил приказ легкой улыбкой: — Я поднимусь позднее, хочу побыть один, — а когда Робер послушно направился в замок, прошептал, стиснув ладонь в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев: — Как я устал, Господи! Когда же, наконец, домой?!
Он гулял почти до темноты, выбирая дальние уголки сада. Слуги звали его к обеду, затем к ужину, — он не слышал их. В замке стали зажигать огни, а он все не появлялся. Сидел на скамье, среди густых зарослей, не замечая, как становится прохладнее и роса выступает на листьях… Шорох платья и прикосновение маленькой нежной руки заставили его очнуться.