Попала эта книга и ко мне. Я тогда работал под торговым прикрытием на этой знаменитой выставке. Нельзя сказать, что «Записки» меня заинтересовали, но здорово озадачили и на многие годы приковали внимание к проблеме предательства.
Нашлись у меня и свои оценки содержания книги, которую уже в то время я рассматривал как довольно удачную антисоветскую «активку» западных спецслужб. Однако я вкладывал свой смысл в те три слова: «советский разведчик – предатель». И еще мое воображение потряс тот факт, что предателем был ветеран Великой Отечественной войны, храбрый офицер!
Объемистая книга «Записки Пеньковского» не отвечала на интересовавший меня вопрос: что же подвигло Пеньковского на инициативное предательство? Правильно сказать, ответы, казалось бы, были, но слишком на поверхности лежали мотивы его поступка.
Читая «Записки», уже в то время я искал глубинные корни предательства и… не находил их. Спустя десятилетия, побывав сам в личине «предателя» Родины в интересах советской госбезопасности и осмыслив личный опыт, я все чаще возвращался к проблеме предательства Пеньковского – офицера военной разведки, поступок которого на Западе окрестили «феноменом Пеньковского».
У меня, ветерана разведки, появилась почти навязчивая идея – нужно искать скрытые пружины «феномена». Было собрано и изучено достаточно большое количество статей, очерков и книг о «феномене» с массой противоречивых мнений о предательстве Пеньковского. И возник вопрос: «а был ли мальчик?» – было ли предательство или, возможно, это искусная игра советской стороны в интересах событий, развернувшихся на международной арене в конце 50-х и начале 60-х годов, конечно, между Западом и Востоком – США и СССР. Причем вокруг Кубы.
Я искал в печатных изданиях и других источниках, многие из которых противоречили сами себе, и в материалах судебного процесса над предателем ответы на зародившиеся у меня сомнения, хотя бы в косвенном виде, но спрятанные в глубине малоизвестных фактов.
Занимаясь историей отечественной разведки в последние годы ХХ столетия, мне удалось помочь придать гласности труд замечательного советского разведчика Вениамина Гражуля, одного из руководителей разведшколы и ее преподавателя. В 1944 году Гражуль подготовил закрытое учебное пособие по истории разведки в ХVIII веке. В увлекательной форме он поведал о становлении Российской державы усилиями Петра I и Екатерины II. На фоне внешней политики этих двух монархов Гражуль раскрыл значение дипломатической разведки для нужд государства. Источником сведений при работе над рукописью послужили два архива, в то время закрытого характера. Рукопись получила высокую оценку Евгения Тарле, маститого советского историка, с предисловия которого она начиналась.
Справка. О том, что Запад считал Россию «варварской страной», которую всячески следует ослаблять, известно еще со времен Александра Невского. Тогда ему удалось остановить Тевтонский орден, вооруженный идеей Ватикана: искоренить православие у восточных славян, естественно, после их порабощения.
Казалось бы, Россия встала в полный рост великой державы в ХVIII веке. И констатацией этого может служить хотя бы такой факт в высказывании Екатерины II в письме французскому мыслителю Вольтеру: «Теперь без нашего согласия ни одна пушка в Европе не смеет выстрелить!».
Но вот наступил следующий век, ХIХ, и Западом была инициирована Крымская война с той же целью: ослабить, лишить выхода к морям, ликвидировать флот… Эта война стала первым военным походом коалиции европейских государств против суверенной России. Не стал ли девиз: «расчленить и превратить Россию в сырьевой придаток, управляемый извне» навязчивой идеей Запада?! Тому пример: решение «сильных мира сего» в Америке в 80-х годах XIX века выделить в два главных экономических противника следующего столетия Германию и Россию. Первую – потому что она уже заявила о себе в этом качестве на международной арене, а вторую – как обладающую огромными природными ресурсами и кадровой силой. Но главное в России устрашало Запад… ее непредсказуемая возможность к стремительному саморазвитию.
И как следствие такого отношения к России, инспирирование Русско-японской войны Страной восходящего солнца, поддержку которой на дипломатическом уровне проводили западные страны и милитаризацию которой стимулировали: Англия – усиленное финансирование, США – поставка сырья и производственных мощностей, Германия – строительство японской армии. А вместе – поддержание агрессивных замыслов и действий японской военщины против Российской империи.
Под этим углом зрения следует рассматривать позиции США в Первой и Второй мировых войнах, одной из целей которых было значительное снижение экономических и людских ресурсов этих двух стран-противников.
Так вот, в одной из глав этой книги речь шла о работе русской разведки в интересах распространения влияния России на Польшу. Петру I нужно было повлиять на своего ставленника – польского короля, колебания которого не в пользу политики России подогревали шведы, англичане и немцы.
На столе у Петра I появилась «Мемория досад» – памятка претензий к действиям антирусски настроенного польского короля. Все претензии были хорошо аргументированы на основе сведений, полученных от тайных информаторов русских разведчиков в этой стране, работой которых руководил лично российский монарх.
С оперативной точки зрения «Мемория досад» – это труд разведчиков, агентов и может быть квалифицирован как акция тайного влияния (операция содействия) в интересах российской политики в Польше и против недоброжелателей в Европе. Характерной особенностью документа был тот факт, что ни один из десяти источников, на основе информации которых была подготовлена «памятка», не был засвечен.
Работая над историей советской внешней разведки, возникло ощущение аналогии «Мемории досад» с документом, к инспирированию которого имели отношение советские органы госбезопасности в то время, когда по Европе уже шагали немецкие солдаты, развязав Вторую мировую войну.
Так, подвиг русских разведчиков в Польше был повторен в 1940–1941 годах в отношении США и Японии, которые вели напряженную дипломатическую войну за влияние в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане. Усилиями нашей разведки было ускорено появление Меморандума США – «мемории досад» американского образца – в отношении агрессивной политики Японии. Ультимативный характер этого документа привел к боевым действиям японских военно-морских сил против США. Массированная атака американской главной военно-морской базы на Тихом океане Пёрл-Харбор (7 декабря 1941 года) ввергла эти две страны в столь серьезное противостояние, что Япония оставила мысль о нападении на Советский Союз в помощь своим союзникам по «оси» Берлин – Рим – Токио.
Эта атака на второй день после начала контрнаступления советских войск под Москвой высвободила дивизии на Дальнем Востоке, которые приняли участие в решительном разгроме немцев. Победное завершение битвы за Москву вселило надежду в сердца советских людей и народов антигитлеровской коалиции: фашистов можно бить! В этой победе была доля и нашей внешней разведки.
У читателя может возникнуть вопрос: почему такое длинное вступление? И, казалось бы, не на тему? «Мемория досад» в адрес Польши и Меморандум США в адрес Японии – это звенья одной цепи в успехах разведок России с разрывом в 200 лет. Именно «Мемория» подсказала мне главную «изюминку» в концептуальном взгляде на проблему, о которой пойдет речь в этой книге.
Итак, «дело Пеньковского». Чтобы сразу окунуть читателя в суть проблемы, нужно сказать следующее: на Западе его предательство названо «феномен Пеньковского», и он вот уже сорок пять лет преподносится в качестве «шпиона, который спас мир» в интересах западной демократии. Но это одна сторона медали, и главным доказательством его предательства является судебный процесс в Москве в мае 1963 года. Тогда Пеньковского приговорили к расстрелу за передачу на Запад множества документов, раскрывающих государственную тайну.
А другая сторона? Она глубоко скрыта от постороннего взгляда в бывших советских архивах, и только косвенные данные говорят о том, что не так все однозначно в этом громком «деле»: предал – разоблачен – осужден – расстрелян.
Я собираюсь ознакомить читателя с «Меморией досад» – претензиями к «делу», суть которых в том, что в реальности Пеньковский работал на безопасность Советского государства. А пока прислушайтесь к широкому диапазону голосов либо согласных с западной трактовкой «дела Пеньковского», либо придерживающихся советской стороны, столь решительно осудившейю его. Но если он не предатель советского строя, то что же произошло?
Ниже приводятся высказывания из печати в пользу версии: Пеньковский – сотрудник советской госбезопасности и работа его против Запада – успех КГБ-ГРУ.
«Хотя судебный процесс и происходил с соблюдением законности… тем не менее создается впечатление, что все это дело чрезвычайно раздуто. Очевидная неуклюжесть Пеньковского вступить в контакт с американской разведкой и небрежный характер его последующих отношений с Винном могли бы подтвердить предположение, что он, возможно, с самого начала находился под колпаком русских».
«Западные официальные лица в Москве считают, что смертный приговор Олегу Пеньковскому – чистейшая липа. Как выразился один дипломат, казнь Пеньковского состояла в том, что его паспорт уничтожили, а взамен выдали другой».
«Однако о нем пишут и как об агенте КГБ, которого всемогущее ведомство подкинуло простодушному Западу. Процесс над ним и расстрел стали всего лишь эпилогом поставленного на Лубянке спектакля. Пеньковский живет себе припеваючи под чужим именем…»
«…невольно возникает вопрос: как могло случиться, что сотрудники КГБ и ГРУ допустили, чтобы человек с таким «черным пятном» в биографии достиг в советском обществе столь высокого положения.? Почему они раньше не занимались происхождением полковника? Что же произошло в их системе тотальной проверки?»
«…советские спецслужбы имели все необходимые условия для начала крупномасштабной операции по дезинформации… По мере ознакомления с делом Пеньковского я все больше приходил к выводу, что оно должно быть – часть той самой операции по дезинформации…».
«Хотя в ходе операции каждый клочок информации жадно подхватывался западными разведслужбами и тщательно изучался, в ретроспективе они не могут привести ни одного примера получения от Пеньковского информации, имевшей серьезное военное значение».
«Сейчас многие придерживаются того мнения, что КГБ с самого начала контролировал всю операцию, поставляя на Запад материалы, содержащие значительную долю тонкой дезинформации…»
«Имеются серьезные неопровержимые доказательства того, что полковник Пеньковский был внедрен в западную разведку усилиями КГБ».
«… Пеньковский был «подставой», но не Комитета и даже не органов госбезопасности, а всей страны – речь надо вести о возможном стратегическом замысле…».
Так родилась рабочая гипотеза: появление Пеньковского в качестве агента двух западных спецслужб в момент крайне значимых отношений для двух великих держав – СССР и США – это дело не случайное, а определенное всем ходом истории русской и советской разведок.
Появление в нужном месте и в нужное время.
И тогда «дело Пеньковского» оказалось лишь «в обойме» ряда дел, в которых уже отличились советские разведчики 20–70-х годов при проведении операций «Заговор послов», «Трест», «Снег», «Монастырь» – «Березино», «Турнир» и других.
Я не один год собирал факты и сортировал их на первых порах по довольно простой схеме: неясно и неточно, сомнительно и подозрительно, наконец, неправда. В пользу гипотезы факты выстраивались в цепочку умозаключений, требующих осмысления по трем магистральным направлениям. А именно: Пеньковский – предатель, Пеньковский – предатель и после разоблачения – помощник органов против Запада, Пеньковский – не предатель.
Однако следует понять обстановку, в которой органы госбезопасности действовали в послевоенное время (период «войны после войны»), с ее кульминацией – Карибским кризисом. Сегодня редкий историк подвергает сомнению тот факт, что послевоенные годы (40–80-е) противостояния между Западом и Востоком (а значит, между США и СССР) можно исчислять так: до Карибского кризиса и после.
Кто не умеет считать ущерб от войны, тот не может понять ее выгоды.
Глава 1
«Большой блеф» Хрущева
Война после войны
Рождение Страны Советов в 1917 году буржуазный мир воспринял враждебно. Идеологическая несовместимость, заявленная всеми странами большого капитала, явилась лишь пропагандистским прикрытием огромного желания приобрести контроль над огромной, необозримо богатой страной.
Когда Гражданская война в новой России была в разгаре, циничное отношение стран Антанты к революции в нашей стране выразилось в следующем определении (японская газета «Токио симбун», 1919, 10 февраля):
«Союзники должны взять на себя контроль над Россией… Япония получила бы контроль над Сибирью, а Америка над Россией… Что касается японского контроля над Сибирью, то против этого, мы уверены, не возражала бы ни одна держава…».
Антанта ринулась реализовывать свои планы. Ее участникам отводились определенные районы нашей страны исходя из того, что территория огромна и всем хватит. Конечно, враги новой России – идеологические и экономические – смириться с поражением в интервенции против нашей страны не могли и навязали ей политическую и экономическую блокаду. Об этом времени писал Бернард Шоу, великий английский писатель, весьма скептически смотревший на мир: «Исключение России из международной торговли было актом слепоты и сумасшествия со стороны капиталистических стран…»
Борьба шла не на жизнь, а на смерть, и приостановилась она лишь в годы Второй мировой войны, когда фашизм стал угрожать западным демократиям, ибо Запад противостоять фашизму собственными силами не мог. И вот тогда-то им понадобилась антигитлеровская коалиция, к созданию которой приложила руку советская дипломатия и советская разведка. Запад хотел с участием Красной Армии, а нередко исключительно руками советской стороны одолеть фашизм. Угроза попасть под пяту фашистской Германии затмила желание разрушить Страну Советов руками гитлеровцев. А ведь все 30-е годы Советский Союз безуспешно бился за создание в Европе коллективной безопасности против расширения агрессивных поползновений Германии.
Но едва на Западе увидели, что под воздействием советских побед фашизм рушится, силы главных держав по антигитлеровской коалиции сплотились и за спиной своего союзника – СССР – стали искать возможности заключения сепаратного мира с Германией, чтобы не допустить прихода Красной Армии в Западную Европу и тем самым локализовать влияние Советского Союза там в послевоенное время.