После полуторамесячного плавания (считая от Канарских островов) ветхие корабли Колумба снова нуждались в ремонте; из-за этого флотилия простояла у северо-восточного берега Кубы около двух недель.
Закончив ремонт, Колумб прошел вдоль берега Кубы немного дальше на северо-запад, пока не достиг прибрежных островов, которые он назвал «Садами королевы». На многих страницах дневника он «расточает похвалы изобилию и красоте» Кубы и этих островов.
Дальнейшее плавание в северо-западном направлении вдоль «китайского» берега казалось Колумбу бесцельным. Возможно, он думал, что случайно достиг самой бедной части Китая. Зато на восток от него должен был лежать «богатейший остров Сипанго» (Япония). Колумб повернул обратно и двинулся вдоль берега Кубы в юго-восточном направлении.
В это время (21 ноября) Мартин Пинсон скрылся со своей «Пинтой». Колумб подозревал измену: он предполагал, что старший Пинсон хотел лично для себя открыть золотые россыпи, о которых сообщали пленные туземцы.
Еще две недели после бегства «Пинты» Колумб медленно плыл в восточном направлении, пока не достиг восточной оконечности Кубы.
Дойдя до пункта, где берег Кубы, «отклонившись на юг, принял направление на юго-запад» (то есть до восточной оконечности Кубы), 6 декабря Колумб после некоторых колебаний двинулся на юго-восток: там он увидел землю – богатый остров, о котором он уже имел сведения от кубинских индейцев, называвших этот населенный остров Бохио. Это действительно был большой остров, который местные жители называли Гаити, а Колумб назвал Эспаньолой, так как там вдоль берега (по записи 9 декабря) «тянутся прекраснейшие в свете долины, весьма похожие на земли Кастилии, но во многом превосходящие последние». С 7 октября Колумб стал продвигаться вдоль северного берега Гаити и по пути открыл остров Тортуга, но не высаживался там.
На Эспаньоле уже было больше золота, чем на других островах: моряки видели тонкие золотые пластинки и небольшие слитки (см., например, запись от 17 декабря). Среди экипажа усиливалась «золотая лихорадка». В дневнике Колумба появляются первые записи о грабежах и о «жадности и ненасытности испанцев» (см. запись от 22 декабря).
Впрочем, самого генуэзца тоже «лихорадило». Он верит слухам о том, что недалеко от Эспаньолы лежит «самый источник золота». В своем дневнике он пишет: «Небесный Владыка укажет, где это золото родится». А на следующий день Колумб записывает слова старика индейца об одном острове, «сплошь золотом», и о других островах, где «золото собирают и просеивают через сито, а затем плавят и выделывают из него разные другие вещицы».
К несчастью, 25 декабря, в день Рождества, из-за небрежности вахтенного офицера корабль Колумба «Святая Мария» наткнулся не на золотой остров, а на мель. Экипажу удалось с помощью туземцев снять с «Марии» весь ценный груз, пушки и припасы. В распоряжении Колумба оставалась только маленькая «Нинья». На ней нельзя было поместить экипаж двух кораблей, и Колумб решил часть людей оставить на Эспаньоле, а на «Нинье» спешно вернуться в Испанию.
Тридцать девять испанцев добровольно остались на Эспаньоле, так как жизнь на острове казалась им привольной и они надеялись найти много золота. Колумб приказал из обломков разбитого корабля построить форт, вооружил его пушками, снятыми с погибшей «Святой Марии», и снабдил припасами на год. Этот первый европейский поселок в Новом Свете, возникший в результате рождественской катастрофы, был назван Навидад (Рождество).
4 января 1493 года Колумб вышел из Рождественской гавани и через два дня встретил у северного берега Эспаньолы «Пинту». Мартин Пинсон уверял адмирала, что «покинул флотилию против своей воли». Колумб был вынужден притвориться, что верит Мартину, так как все равно не мог наказать его: экипаж «Пинты» был на стороне капитана, а «Ниньей» командовал его родной брат – Висенте Пинсон. Адмирал подозревал, что на «Пинте» накопилось много золота. По его словам, Пинсон (Мартин) брал себе половину всего приобретенного золота, а другую половину делил между своими людьми». А позднее он записывает, что братья Пинсоны «и другие, следовавшие их примеру, не желали подчиняться распоряжениям адмирала». И он вынужден был скрывать свои чувства: «не время было карать виновных».
Оба корабля давали течь. Все моряки стремились поскорее вернуться на родину. 16 января «Нинья» и «Пинта» вышли в открытый океан по направлению к Испании.
Первые четыре недели плавания прошли благополучно. Но 12 февраля поднялась буря. Через два дня на «Нинье» потеряли из виду «Пинту», и обоим кораблям больше не удалось соединиться.
Буря продолжалась четыре дня. На рассвете пятого дня, когда ветер немного стих, моряки увидели землю, и Колумб вполне правильно определил, что корабль находится у Азорских островов, принадлежащих Португалии. Однако прошло еще три дня, пока «Нинье» удалось причалить к одному из этих островов – Санта-Марии.
Через несколько дней после того, как «Нинья» оставила Азорские острова, началась вторая буря. Она пригнала одинокий корабль к португальскому берегу – недалеко от устья реки Тежу (Тахо), где стоит Лиссабон. Оттуда адмирал послал гонца к испанским государям с вестью о своем возвращении.
15 марта 1493 года Колумб привел «Нинью» в Палос. В тот же день туда прибыла «Пинта», отнесенная бурей к берегам северной Испании. Капитан «Пинты» Мартин Пинсон умер через несколько дней после возвращения на родину.
Колумб привез в Испанию счастливую весть об открытых им на западе землях. Он привез немного золота и несколько невиданных еще в Европе островитян, которых с того времени в Испании стали называть indios (индейцами). Были привезены странные растения, плоды и перья диковинных птиц.
Чтобы сохранить за собой приоритет открытия, генуэзец и на обратном пути вносил в корабельный журнал неверные данные. В его дневнике записано (18 февраля), что он «умышленно показывал более длинные дистанции пройденного пути, чтобы ввести в заблуждение пилотов и моряков, пролагающих путь на карте, и самому остаться господином дороги в Индии, каким он в действительности и остается. И он желал, чтобы никто из них не знал верного пути и чтобы никто не мог быть уверенным, что маршрут, которым он следует, приведет его в Индии».
15 марта 1493 года, в день возвращения Колумба в Палос, кончаются записи Колумба, частью подлинные, частью в пересказе Лас Касаса. Краткое сообщение о первой экспедиции – первая весть о великом открытии, распространившаяся затем по всей Европе в десятках переводов, – было, по-видимому, продиктовано секретарю в виде письма к покровителям, финансировавшим экспедицию, – Сантанхелю и Санчесу (или к одному из них; см. комментарий к этому письму).
IV
Весть об открытии испанской экспедицией Колумба каких-то островов или материка за западе, за океаном, не могла не встревожить португальцев. По их мнению, были нарушены права, предоставленные португальским королям римскими папами (Николаем V и Каликстом III) в 1452–1456 годах, – права, признанные самой Кастилией Алькасовасским соглашением в 1479 году и закрепленные еще раз папой Сикстом IV в 1481 году (булла Aeterni regis), – владеть землями, открытыми к югу и востоку от западноафриканского мыса Боядор «вплоть до Индий». Но в результате Колумбовой экспедиции если не в самих «Индиях», то, возможно, на близких путях к ним оказались испанцы.
Есть исторические свидетельства (впрочем, не вполне достоверные), что Португалия готовилась к военной экспедиции для захвата земель, открытых Колумбом. Два «христианнейших» государя – кастильская королева и португальский король – отстаивали свои права на земли за океаном: Кастилия опиралась на право первого открытия, Португалия – на предшествующие папские пожалования. Единственным судьей, который мог разрешить спор между королями мирным путем, был высший католический авторитет – сам Римский Папа. Первым обратилось к папскому престолу кастильское правительство.
Папой тогда был Александр VI Борджиа – одна из самых мрачных фигур на папском престоле, циничный убийца и развратник, по иронической характеристике Стендаля – «самое совершенное воплощение дьявола на земле». Это о нем сложилась в XVI веке поговорка: «Папа никогда не делает того, что говорит». Это о нем его современник Макиавелли писал: «Александр VI никогда ничего другого не делал, как только обманывал людей; никогда ни о чем другом не думал… Никогда не было человека, который убеждал бы с большей силой, утверждал бы что-нибудь с большими клятвами и меньше соблюдал…» (Макиавелли, «Князь», глава XVIII). Вряд ли португальцы считали этого Борджиа, испанца по происхождению (до избрания в папы он назывался Родриго де Борха и был епископом Картахены), беспристрастным судьей в этом деле. Но они не могли не считаться с его решениями.
«Чистыми» руками Александра VI, «раба рабов божьих», и был произведен в 1493 году так называемый раздел мира.
3 мая 1493 года, через два месяца после возвращения Колумба, папа Александр VI буллой «Inter caetera» («Между прочим») предоставил кастильской короне права на земли, которые она открыла или откроет в будущем, – «земли, лежащие против западных частей и на океане» и не принадлежащие какому-либо христианскому государю. Иными словами, этот папа предоставил Кастилии на западе такие же права, какие один из его предшественников предоставил Португалии на юге и востоке.
Следующим же днем, 4 мая 1493 года, официально датирована новая папская булла (вторая «Inter caetera»), фактически составленная позднее (по-видимому, в июне 1493 года). В этой булле папа пытался более точно определить права Кастилии. Он даровал вечное владение, уступал и предоставлял кастильским королям и их потомкам «все острова и материки, найденные и те, которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты к западу и югу от линии, проведенной и установленной от арктического полюса… до антарктического полюса… Названная линия должна отстоять на расстоянии ста лиг к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зеленого Мыса».
Совершенно очевидно, что границу, установленную второй буллой «Inter caetera», ни на карте, ни на глобусе невозможно провести. Уже тогда твердо знали, что Азорские острова лежат гораздо западнее островов Зеленого Мыса. Что же касается выражения «к югу от линии, проведенной от полюса. до полюса», то есть к югу от материка, то оно просто нелепо.
Тем не менее папское решение позднее легло в основу испано-португальских дипломатических переговоров, которые закончились договором в Тордесилье от 7 июня 1494 года.
Португальцы уже тогда сомневались в том, что Колумб достиг Азии, и поэтому уже не настаивали на том, чтобы испанцы совсем отказались от заокеанских плаваний, но добились лишь того, чтобы демаркационная линия (так называемый «папский меридиан») была перенесена дальше к западу. После долгих споров обе стороны пришли к соглашению, чтобы линия была проведена в 370 лигах западнее островов Зеленого Мыса. Так как Бразилия открыта была португальцами через шесть лет, в 1500 году, а огромное значение этого открытия выяснилось гораздо позднее, то еще никто не мог тогда думать, что Португалия из-за этого переноса демаркационной линии на запад получила от Кастилии формальное согласие на захват большей части заокеанского материка.
Вполне правдоподобно следующее предположение известного географа конца XIX – начала ХХ века Александра Супана: «Вероятно, Португалия стремилась лишь к тому, чтобы обеспечить свои африканские морские пути. Прибрежное плавание было уже пройденным этапом открытий: должно быть, тогда уже знали, что при плавании в Южную Африку следует уклоняться к западу, чтобы избегать противного ветра – южного пассата (впрочем, впервые такой крюк сделал лишь Васко да Гама в 1498 году). Португальцы не хотели, чтобы на этом пути они подвергались опасности перейти за демаркационную линию. Поэтому пограничный меридиан между португальской сферой интересов – как мы теперь выражаемся – на востоке и испанской на западе был установлен в 370 лигах западнее островов Зеленого Мыса…»
При составлении договора в Тордесилье была повторена прежняя ошибка: забыли указать, от которого из островов Зеленого Мыса следовало считать указанные 370 лиг.
Кроме того, хоть расстояние в лигах и было точно указано (370), но до сих пор не выяснено, о каких лигах шла речь. Можно лишь предполагать, что расчет следовало производить в римских лигах, так как впервые эта мера упоминалась во второй булле «Inter caetera» Римского Папы.
Кроме того, для космографов эпохи великих открытий перевод 370 лиг в градусы долготы был очень затруднителен, так как в то время не было ясного представления о величине земного шара.
Но как ни велики были сами по себе расхождения по этим причинам (до 5 1/2°), они ничтожны по сравнению с теми ошибками, какие происходили из-за того, что в то время не умели хотя бы с приблизительной точностью определять долготу. Например, даже в XVI веке при определении долготы места бывали ошибки более чем на 45°.
По мнению многих историков, в 1493–1494 годах Португалия и Кастилия ставили перед собой ясную цель – действительно разделить между собой земной шар, несмотря на то, что в булле «Inter caetera» и в испано-португальском договоре 1494 года указывалась только одна атлантическая демаркационная линия. Но уже в 1495 году португалец Феррер высказывал противоположное мнение, вероятно более соответствующее подлинным намерениям «высоких договаривающихся сторон»: он считал, что демаркационная линия устанавливается лишь для того, чтобы кастильские суда имели право совершать открытия в западном направлении, а португальские– в восточном от «папского меридиана». В самом деле, вряд ли кто-либо из составителей папских булл или из экспертов, собравшихся в 1494 году в Тордесилье, могли предполагать до плавания Васко да Гамы и до первой кругосветной экспедиции Магеллана, что испанцы и португальцы, двигаясь в противоположных направлениях, действительно встретятся у «антиподов». Ведь наличие объемлющего всю сушу единого мирового океана было доказано только Магеллановым кругосветным плаванием. Целью демаркации было лишь указать соперничающим морским державам различные пути открытий различных новых земель.
Демаркационные линии 1481, 1493 и 1494 гг.
V
Фердинанд и Изабелла торжественно подтвердили все права и преимущества, обещанные Колумбу в 1492 году. В королевской инструкции от 29 мая 1493 года дон Кристобаль Колон (так во всех документах называется Колумб) величается адмиралом, вице-королем и правителем открытых островов и материка.
Немедленно была снаряжена новая флотилия из семнадцати судов. Расходы на экспедицию были в значительной мере покрыты деньгами, конфискованными у изгнанных из Испании евреев.
Так как Колумб совсем не видел у «индейцев» ни скота, ни европейских культурных растений, а на Эспаньоле предполагалось организовать испанскую колонию, то на корабли были погружены лошади и ослы, крупный рогатый скот и свиньи – прародители тех десятков миллионов голов скота, которые пасутся в настоящее время в Центральной и Южной Америке. Кроме того, адмирал приказал взять на корабли виноградные лозы разных сортов, семена различных европейских сельскохозяйственных культур, а с Канарских островов – сахарный тростник.
С Колумбом отправились искать счастья в новых местах небольшая группа придворных, сотни нищих, но гордых дворян (идальго), оставшихся без дела после завоевания Гранады, десятки королевских чиновников, монахов и попов, которые должны были обращать заокеанских «язычников» в христианство. Платежные списки экспедиции не дошли до нашего времени. Известно, что всего набралось свыше полутора тысяч человек (по некоторым источникам – даже до двух с половиной тысяч).