— Саша, не кури такую гадость.
— Это что, "Бэломор–Кэнал" гадость? Если бы ты, ветврач, была профессиональной курящей, не говорила бы эдакие глупости. Здесь, – поднял руку с папиросой высоко вверх – натуральный табак, выращенный в Крыму. – Опустил руку и сунул папиросу в зубы. – А во всяких там "Мальборо", накрошенная синтетика, изготовленная в Польше или Турции, от которой и анемия, и туберкулёз, и рак лёгких.
— Не болтай чушь, – сказал Француз, который покупал "Мальборо". – Тебя слушать – что перевернутую газету читать. Накрошенная синтетика! Ох и Моня!
— А что, нет? Эх, Славик, Славик... Не покупай импортные сигареты, лучше кури самосад.
В помещение ветеринарного пункта зашел старый дед, ведя на веревке большую собаку с седой, почти белой шерстью.
— Сыночки, уколите моего дружка, – глухо проговорил старик тяжело вздыхая. – Добрый и порядочный всю жизнь, в годах уже, но боюсь, что на старости взбесится. Что эт за напасть появилась? Какай-та бешенства?
— Смахивает на шотландского, – пробормотал Француз и оглядел пса. – Да, похоже шотландский, но какой–то пожеванный. Моль что ли его ела? На фоторобот не тянет.
— А дед? – тихо спросил Моня. – Дед тянет на того парня?
— Нет, не тянет, – ответил "санитар".
— Не тянет, так не тянет, – констатировал "врач". Крикнул: – Да выключи ты это пищание!
— На лабораторном столе подавал сигнал зуммер приборного щита. Француз отключил питание лабораторного стенда и, взяв собаку за лапы, привычным движением прижал её к кушетке, борясь с сопротивляющимся животным.
— Нна! – тихо и беззлобно сказал Моня, введя витамин С. – Свободен.
"Бах!" – поставила печать на справке Леся и отдала её деду. Сказала:
— Берегите пса, в годах уже... Добрую собаку видно за версту.
— Добрый, добрый, – пробормотал дед, глядя сквозь громадные линзы очков. – Добрый, но пожилой. Пошли, мохнатый. – Они с псом не торопясь удалились. Старик помахал рукой и попрощался: – До побачення.
— Восьмой терьер, – сказал Француз. – Нет, нам не фартит. План Дубины терпит фиаско. Блицкрига не получилось. Раз – и пришел к тебе пешком Ликвидатор с собакой на верёвочке. Ищи дураков! А сколько деньжищ угрохали? Международные комиссии, ветеринарные и вирусологические консилиумы. Это так втереть мозги! Подключил к операции комитет Верховной Рады. А долг перед итальянцами? Сколько денег потратили они на поддержку этой оперативной разработки? Много. Я понимаю, что Дубина хотел как лучше, но...
Вбежал полковник. Он был не один. Пять парней зверского вида и в черных очках сопровождали его.
— Маринин! – закричал Дубина. – Где он?!!
— Кто? – удивлённо поднял глаза Моня.
— Ликвидатор, мать твою за ногу! Где Ликвидатор?
— Полковник, вы что? Его здесь не было. Заходил какой–то старый дед с седой собакой...
— Ой, придурки! У вас же сработал анализатор запаха!!! У вас акустический сигнал вопил на всё помещение! Кто отключил стенд?
— Я, – неуверенно сказал Француз.
Дубина стал беситься и бегать по комнате.
— У вас только что сделал "прививку" своей собаке Ликвидатор! Он её просто перекрасил и загримировался сам. Придурки! Остолопы! Недотёпы! Бараны! Лохи! Безмозглые подольские недоумки! Так обуть тех, кто с детства учится обувать!
Зазвонил мобильный телефон полковника. Он несколько секунд говорил. Отключил телефон. Продолжал бесится.
— Ушел! Уехал на "горбатом" "Запорожце" с "ушами". Ёханый бабай! Твою полосатую бабушку мать! Сто двадцать два миллиона гривен на операцию. Моня, я упрячу тебя в дурдом!
— А почему в дурдом? – защищаясь пробормотал Маринин.
— А ты хочешь в санаторий? Будет тебе санаторий! Почему не идентифицировали терьера?
— Он был другого цвета, полковник. Если бы фоторобот составили из чёрно–белых элементов, то возможно мы бы не ошиблись. Но робот цветной! Собака на нём тёмно-каштановая, а эта, которая была здесь, совершенно белая, точнее седая, – неуверенно стал оправдываться Моня.
— Ты хоть раз видел седых собак? Нет, ты мне ответь, Маринин, существуют поседевшие собаки? – Полковник опустился на кушетку и уставился в одну точку. Пробормотал:
— Сто двадцать два миллиона... Сколько сил... Господи! – Что–то тихо проговорил под нос и замолчал, уйдя в себя.
— Полковник, мы ждём на улице, сказал один из громил в чёрных очках и блеснув золотой цепью, вышел из комнаты в сопровождении коллег.
— А почему упустили его вы, со своей видеокамерой? – стал потихоньку наступать Моня. – Вы же всё контролировали через монитор. Почему ваши мордатые не прибежали? Где была охрана? Я "врач", Француз "фельдшер", Леся – вообще женщина.
— А! – махнул рукой Дубина. – Лучше помолчи. Нас всех обули. Если бы не анализатор запаха, в которой я никогда не верил, возможно, никто бы и не знал, что Ликвидатор сделал "прививку" своей собаке. Любит, однако, пса. Рисковый парень. Просчитал, что возможна засада! – Помолчал и устало добавил: – Мы не сразу обратили внимание на сигналы стендового анализатора. Откровенно говоря, я вообще забыл о нём. Сидели, курили, пялились в монитор на Моню, как он пытает собак. Травили анекдоты. Виноваты все. – Посмотрел на "медсестру". – Вы и справку ему выдали?
— Всё, как положено, – доложила Леся.
— Ой, я сейчас проснусь, это сон, – застонал Дубина. – Если мэр узнает про этот прокол, он меня утопит в Днепре. Сто двадцать два миллиона из стабилизационного фонда Киева! Больше сотни вирусологов со всего мира. Лучшие номера в гостиницах. Пресс–конференции. Круглые столы. Телевизионные аналитические обозрения предполагаемых последствий чумового собачьего бешенства. А взятки? А "откаты"? А высокооплачиваемый бред из уст профессоров? А война с ВОЗ? Это всё – конец.
— Полковник, успокойтесь. Примите таблетку диазепама, – предложила Леся.
— Да нет, спасибо. Не хватало мне ещё сесть на транквилизаторы. – Поднялся с кушетки. Сказал:
— Всё, сворачивайте работу. На двери пишите объявление: "Вакцинация закончилась. О приёме сообщим дополнительно". Жду вас в своём офисе через час.
фрагмент романа "восточный триллер"
Интернационал
— Господа, а не позволите ль вы вас запечатлеть в столь час печальный на холсте? Иль ватмана листе? – проговорил бородатый человек в тюбетейке, обращаясь к Муссолини и Скорцени, в раздумье рассматривающих своё пиво. И подошел к столику итальянцев, стоящему на Крещатике, как виселица на опустевшей площади в день перед казнью.
— О! Аркадий! – удивлённо проговорил Муссолини, узнав художника с которым недавно веселился в "Экспрессе". – Добрый, добрый вечер.
Пожали руки.
— Познакомьтесь, – предложил Аркадий, представляя человека, стоящего рядом с ним. – Коллега по цеху. Свободный художник. Как и положено, без хаты и родины. Вольдемар! – Он торжественно протянул руку, представляя своего друга. Добавил: – Это в русскоязычной версии. А вообще – Уолтер. А это – Бенито и Отто.
Вольдемар пожал руки итальянцам. Аркадий пояснил:
— Коллега родом из Южного Уэльса, Великобритания. Но это в прошлой жизни. А в этой – киевлянин Вова.
Муссолини подозрительно посмотрел на Вову.
— Вы из Южного Уэльса?
— А что, не похоже? – вопросом ответил тот. – Вот вы уж точно не оттуда. Я угадал?
— Угадали, – буркнул Муссолини. – Я итальянец. А как это вы, Вова, так удачно адаптировались в биосреду Украины? По разговору и не скажешь, что англичанин. У меня на это ушло лет десять.
— Двенадцать месяцев жизни без документов и без знания языка во всех социальных прослойках, включая нулевую. Язык пришел сам. Наверное, из чувства сострадания.
— Перед вами майор английского спец подразделения. Бывший майор, – вставил слово Аркадий.
— Да ну? – поднял брови Муссолини.
— А вы не иронизируйте, – среагировал Вова. – В свете нашего нахождения в месте, предполагающем полный уход всех концов в воду, можно и пооткровенничать. Верно, генерал?
Муссолини, прищурившись, уставился на неведомого Вову. Тот ненавязчиво пояснил:
— Вы, генерал, были моей целью два года назад в Брюсселе на четырёхстороннем саммите. Вспомнили саммит? А? Ваша фамилия Муссолини. Вы двоюродный внук того Муссолини...
Бенито слушал с застывшей сигаретой в зубах. Аркадий копался в папке с бумагой и карандашами. Скорцени привстал и, подавшись вперёд, запоминал слова.
— И? – прервал затянувшуюся паузу Муссолини, осыпав столбик пепла с сигареты.
— Вашу ликвидацию отменили после вашей драки с американцами. – Вова сел на пластиковое кресло и закинул нога за ногу. Наклонился в сторону Муссолини и отчётливо произнёс: – Можете не верить, но вы понравились моему шефу из Ми–6. Помните, в Брюсселе, в кафе у вас над головой разбилось стекло? Это была пуля моего напарника. Я дал отмену операции в последнюю секунду. Вам везёт по жизни с вашими мордобоями, Муссолини. Вы не обижайтесь...
Итальянец ошарашено глядел на художника Вову. Сказал:
— И вы стали художником?
— После некоторых событий, да. И знаете, я теперь живу. А раньше – функционировал.
— Да вы, собственно, давайте ближе к столу, – проговорил изумлённый деталями из прошлого Муссолини. Скорцени торопливо пододвинул бутылки, опустился в кресло рядом с Вовой–Уолтером, и они принялись за пиво.
— А вы не задерживаетесь в Киеве? – спросил англичанина Бенито. – Нехорошие слухи бродят по городу.
— Плевали мы на слухи. Мы знаем, что взрыв будет. И мы хотим его запечатлеть на полотне. Как идейка? – Отпил пол бутылки и посмотрел на итальянца.
— Да никак, – ответил тот. – Если надо – рисуйте. Смотрите только, чтобы он вас не нарисовал. И вы не очень верно представляете себе последствия ядерного взрыва. Впечатлений может оказаться слишком много.
— Для художника много не бывает, – ответил Аркаша. – В смысле впечатлений.
— Может быть, вы и правы, – махнул рукой Бенито. – Рисуйте хоть в самом эпицентре. Но прежде я хотел бы увидеть "Приключение итальянцев в "Экспрессе". Аркадий, где обещанный шедевр?
— Прорабатываю детали. Скоро будет готов и найдёт своего хозяина. А что, приключения закончились?
— Продолжаются, уважаемый, продолжаются... Вы же видите, как кругом весело. Наш друг из домика белого цвета не даст усохнуть от скуки. Соединённые Штаты ввели особое положение в стране и, похоже, в мире. Только что. – Итальянец указал на спутниковый телефон, как на источник информации. Добавил: – Вот мы тут со Скорцени от этого приключения прямо чуть под стол не упали. Хорошо, что вы подошли. Да, – повернулся к майору, – а как Великобритания? У вас там оочень тонкие политики и хорошо дружат с Большим Братом. Она, родимая, ничего не ввела?
— Бхутхылочки шапхгать можна!
У стола стоял бомж с мешком.
— Любезный, неужели стеклотара приехала?
— Я из Уэльса, – сказал Вова–Уолтер.
— Впхгок бехгем.
— А что, есть разница?
— Берите, пожалуйста, – разрешил Скорцени.
— Уэльс всегда хотел стать самостоятельным, неужели вам неизвестно?
— Первый раз слышу.
— Конечно, какой–то там Уэльс! Вот Украина и Россия – это темы. А Уэльс... Что за Уэльс? – сказал Вова–Уолтер и погрузился в пиво.
— Я буду рисовать, – сказал Аркадий и вытащил лист ватмана. – Меня чутьё не подводит. Будет сногсшибательный портрэт номер два. — Ну, если Уэльс не Великобритания, тогда майор давайте выпьем, – сказал Муссолини и оглядел стол. Крикнул: – Эй, гарсон, бармен, официант, где вы?
Перед итальянцами вырос шустрый хозяин столика.
— Что изволите–с?
— Пиво, уважаемый, имеется?
— Да-с...
— Десять ящиков.
Хозяин столика секунду глядел на Муссолини. Выдавил:
— Десять? Ммм... (20*20=400!) Кхм... (400*20=8000 евро!) Минуточку!!! – И умчался в глубину своих торговых апартаментов.
— Ого, – сказал Аркаша. – Опять массовый запой?
— Нам ещё не хватит, – сказал Муссолини. – Я знаю когда, где, с кем, и сколько. Сейчас надо много.
Рисковый продавец пива, не переводя дыхания, принялся ставить упаковки возле столика. Выложил все ящики и одну бутылку поставил на стол. "Это от фирмы!" – и стал вытирать пот. Муссолини отдал ему шестнадцать розово–фиолетовых бумажек. Аркадий проводил деньги взглядом.
— Мда, – сказал. И взял пиво.
Зазвонил спутниковый телефон. На проводе был Дубина.
— Вы где? – спросил.
— В центре Крещатика проводим круглый стол, – ответил Муссолини. – Присоединяйтесь, полковник. Если, конечно, у вас не назначено рандеву с личностью, собирающейся всё ликвидировать.
— Он мне звонил, – сказал упавшим голосом Дубина.