– И еще один тост! — Он посмотрел на гостей насмешливыми глазами. — За меня! За владыку Игрушки!
В третий раз кубки опустели. «Неплохое начало для успешной вечеринки», — подумал Грошен. Квара не отличалась особой сопротивляемостью к алкоголю. Все, что ему требовалось, — это споить ее, хорошенько разозлить, остальное случится уже само собой. Колкие слова, которыми они обменивались тысячу раз во время семейных ссор. Но сегодня вечером она будет раз говаривать не со своим братом, а с Властителем Игрушки.
Грошен повернулся и искоса глянул туда, где сидел кибер в своем алом одеянии — словно живое пламя в мерцающем свете факелов!
«Нужен ли кибер тому, кто может воспользоваться собственной хитростью? Получив от Грила все, что у него есть, я отправлю его паковать чемоданы. А тем временем пусть сидит, ждет и надеется поймать на крючок еще одну рыбку. Но Игрушка ему не достанется!»
Он перегнулся через стол к сидевшей напротив Кваре.
– Еще вина, сестрица? Ну же, ведь сегодня праздник. — Он взглянул на устроившегося рядом Леона. — Выпей с нами, Акционер. Неужели тебе нечего отмечать?
Леон неохотно позволил рабу наполнить его кубок. Потом поднял его и сделал несколько глотков, не сводя глаз с Грошена.
– Я пью за смерть друзей и за попрание привилегий, — объявил он.
Леон почувствовал, как девушка рядом с ним напряглась. Блики пламени факелов кровавым сиянием отражались от глаз Властителя Игрушки и его зубов.
– Вы храбрый человек, Акционер Херл. Или глупый.
– Просто человек, — ровным голосом проговорил Леон. Он опустил левую руку. Только у Квары было оружие — неизменный кинжал висел на поясе скорее как украшение, однако его острием вполне можно было заколоть человека. Выхватить кинжал, вонзить его глубоко в шею Грошена, убить Властителя, пока есть такая возможность. В конце концов, что он теряет? Но тут Грошен подался назад, и теперь его невозможно стало достать — момент был упущен.
Музыка зазвучала громче, на сцене появились танцоры. Их обнаженные, покрытые маслом тела сверкали в свете факелов; мужчины и женщины изображали древний ритуал в стилизованной бешеной пляске: они сближались, расходились — и все в едином ритме.
Леон почувствовал руку Квары на своем бедре.
– Ты хотел убить его, — прошептала она. — Я прочитала это по твоему лицу.
Он кивнул.
– Ты бы погиб при попытке. Он быстр, Леон, и хорошо подготовлен. Не поддавайся на его провокации. Он хочет лишить тебя жизни.
– А имеет ли она сейчас ценность?
– Для меня — да! И ты еще не мертв, Леон. Мы все еще можем надеяться.
«Надеяться, — равнодушно подумал он. — Надеяться на что? На чудо? — Он начал оглядывать лица собравшихся гостей, застывших, как статуи, стражников и висевшие на стенах яркие гобелены. — Ловушка, — внезапно осознал он. — Я в ловушке. Квара права. Нужно быть крайне осторожным».
Закончив выступление, танцоры поклонились и бросились собирать монеты, рассыпанные у их стоп. Музыка резко оборвалась, ее сменили фанфары. На сцене перед публикой появился Техон. — Мой господин! — Он поклонился Властителю Игрушки. — Леди и джентльмены! — Он развел руками, как бы охватывая весь зал. — Я выставляю небольшое представление на ваш суд. И надеюсь, оно вас развлечет!
Он снова поклонился и покинул сцену. Его сменили мужчины, чьи обнаженные торсы сверкали маслом, а мышцы заиграли в чудовищных усилиях, когда они стали бороться, пытаясь опрокинуть соперника на ковер. Леон знал, что это лишь прелюдия к более занимательным событиям. Грошен обронил со своего места:
– Заключим пари, сестричка? Десять пакетов акций против одного на того, с белой кожей! — Он подождал. — Нет? Тогда как насчет вас, Акционер Херл? Не хотите заключить пари?
Леон кивнул, у него не было большого желания спорить. И снова он почувствовал предупреждающий толчок на своем бедре.
– Осторожней, Леон, — прошептала Квара. Она подалась вперед, глаза ее, избегая пытливого взора Грошена, лишь изображали интерес к схватке на сцене. — Не делай слишком крупных ставок. И, — поторопилась добавить она, — не говори мне, что это пари сейчас не имеет никакого значения. Властитель Игрушки что–то задумал. Я уверена в этом. Я слишком хорошо знаю его, чтобы сомневаться в этом.
В схватке победил борец, на которого поставил Грошен. Все остальные гости поспешили рассыпаться в поздравлениях.
А на арене уже двое бойцов сражались в перчатках с шипами. Следующая пара махала огромными булавами. Один человек с мечом сражался против другого, вооруженного посохом. Последний оказался явно сильнее мечника — у того не было и шанса, так что тут Леон выиграл пари у Властителя Игрушки.
– Еще вина! — приказал Грошен, когда бойцы покинули сцену. — Тост за вашу победу, Акционер Херл. — Он подозвал раба и указал на опустевший кубок своей сестры. — Ну же, Квара, не стоит отказываться выпить за нашего старого друга. Нашего очень старого друга, — многозначительно повторил он. — Он ведь знал еще нашу мать… возможно, даже слишком хорошо!
Леон посмотрел вниз. Рука его крепко сжимала кубок, в котором плескалось вино, — он едва сдерживался, чтобы не плеснуть его в лицо Властителю Игрушки. Говорить такое об Эстар!
– За тебя, Леон! — Квара поспешно выпила, чтобы не допустить ссоры между мужчинами. Она сердито посмотрела на брата. — Зачем было упоминать имя нашей матери? Неужели у тебя совсем нет гордости?
Грошен улыбнулся, протянул руку и положил себе на тарелку копченую рыбу, облитую острым соусом. Небольшой кусочек этого деликатеса прямо–таки таял у него во рту. Он медленно прожевал его, проглотил, получая огромное удовольствие. Что теперь? Еще слегка надавить на Квару, и она взорвется. Он слишком хорошо знал темперамент сестры.
Застучали барабаны, возвещая о начале очередных схваток. Грошен потянулся к еще одному деликатесу. Квара могла и подождать.
* * *
Все это было ему знакомо: люди, запах масла и пота, тихие звуки, кашель, шелест одежд, слабый лязг обнаженных клинков. Все это Дюмарест видел и слышал раньше. Только тогда на нем не было ошейника, и положение у него было другое. Никогда раньше он не сражался как раб. За деньги — да. В опасном аттракционе, один против множества противников, где на кону был приз, а деньги доставались тому, кто первым пустит кровь сопернику. Но не в этой специально организованной бойне, затеянной для увеселения пресыщенной толпы.
Стоявший перед ним рыбак попытался улыбнуться:
– Слепой жребий, Эрл. Кто–то ведь должен был выпасть тебе в соперники. Мне выпал ты.
Дюмарест ничего не ответил. Из–за двери доносились шум веселья и смех тех, кто наблюдал за стараниями людей лишить друг друга жизни.
– Ты быстр, — сказал рыбак. — Слишком быстр. Возможно, нам удастся что–нибудь придумать? — Он понизил голос: — Я не возражаю против одной–двух ран. Не особенно серьезных, но сильно кровоточащих. — Он сплюнул. — Этого–то они и хотят: крови, много крови.
– Мы можем отказаться драться, — предложил Дюмарест.
– Можем, — согласился рыбак. — Но что затем сделает с нами Техон? — Он прикоснулся к ошейнику. — Мы все же должны устроить представление. Я видел раньше подобное. Я знаю. — Он сжал пальцы в кулак; руки его беспокойно шевелились на голых коленях.
«Либо он сильно испуган, — решил Дюмарест, — либо просто играет».
Он молча сидел и ждал.
– Послушай, — внезапно оживился рыбак. — Давай поступим по–хитрому. Мы можем некоторое время дурачить их, с атаками и размахиванием клинков, — ты знаешь, как это делается. Все будет выглядеть правдоподобно. Потом я наношу удар снизу вверх. Ты блокируешь его и задеваешь мое ухо. Небольшой порез на мочке, однако достаточно кровоточащий. — Он с тревогой посмотрел на Дюмареста. — Понятно?
Дюмарест кивнул:
– Ну и что дальше?
– Будем продолжать в том же духе. Возможно, ты пропустишь один мой удар. Я поцарапаю тебе плечо или бок. Ничего серьезного, но смотреться будет великолепно. Потом ты снова угодишь в меня. Через некоторое время я падаю. Техону это не понравится, ну и что с того? Ведь мы оба останемся в живых!
Дюмарест сомневался в этом. При такой договоренности он оставлял себя на несколько мгновений беззащитным, и рыбак мог легко его прикончить, если бы решил сыграть не по–честному. А в том, что тот так и задумал, Дюмарест не сомневался. Он был бы идиотом, если бы думал по–другому.
Техон торопливо подбежал к ним. Тренер вспотел; лицо, покрытое многочисленными шрамами, выражало волнение.
– Эй, ты! — крикнул он рыбаку. — Следующий выход твой. Схватка на ножах — отработай ее как следует! — Он опустил руку на плечо Дюмареста, когда тот начал вставать. — Не ты! Для тебя припасено нечто особенное!
– Что именно?
Техон уселся там, где раньше сидел рыбак.
– Мне это не нравится, — признался он. — Я честный человек и люблю честные бои! Но что я могу сделать против Властителя Игрушки? Ты сбежал с арены, — пояснил он. — Ты сражался на его стороне — проигравшей. И поэтому он считает, что ты должен умереть, как и остальные.
Дюмарест заинтересованно посмотрел на собеседника:
– Я слушаю. Что дальше?
Техон не ответил, склонив набок голову так, чтобы слышать звуки из зала. Оттуда доносились смех, аплодисменты, крики.
– Это не займет их надолго, — пробормотал он и замолчал в нерешительности. — Послушай, — наконец сказал он. — Когда–то я работал с пауками. Большинство людей в таких случаях впадают в панику, их глаза заливает пот от страха, а движения после укусов замедляются до такой степени, что вообще возможен полный паралич. Они видят и понимают все, что происходит вокруг, но не в состоянии даже пошевелиться. Поэтому не впадай в панику и не дай себя укусить. — Техон встал. — Пошли.
– Вы пытаетесь мне что–то сказать, — догадался Дюмарест. — Что именно?
– Узнаешь. А теперь вставай и идем! — Техон опустил правую руку к левому запястью. — Не заставляй меня использовать силу сейчас! — чуть ли не попросил он.
Поднявшись, Дюмарест прошел вместе с тренером к двери, ведущей на сцену. Та распахнулась. Его подтолкнули в спину вперед. Он сделал три шага, потом остановился и посмотрел на то, что располагалось впереди.
Это была клетка из проволоки, в двенадцать футов длиной, с обоих концов оборудованная вращающимися дверьми, тоже из металлической сетки. К дальней из дверей был привязан обнаженный Легрейн; вид его лица с огромным носом выражал ужас. Он загнанно посмотрел на Дюмареста.
– Они схватили меня, — крикнул он. — Стража схватила меня в сумерках. Похоже, смерть мы все–таки обретем вместе.
Дюмарест стал разглядывать клетку. По полу ползала дюжина пауков–ткачей в беспокойном ожидании. Пауки питались сырым живым мясом. Они были голодные. Жаждали насытиться. Чьи–то руки схватили Дюмареста и понесли туда, где на возвышающейся платформе сидел Властитель Игрушки.
Грошен сделал глоток вина.
– Ты сражался за меня и проиграл, — сказал он. — Поэтому ты заслуживаешь смерти. Но ты был не один. — Он махнул в сторону Легрейна. — Теперь ты снова будешь драться, но уже не за меня, а за себя. За себя и своего друга, — добавил он. — От твоей доблести зависит жизнь твоя и твоего друга. — Он остановился, отпивая вино, внимательно глядя на Дюмареста. Прекрасная идея: заставить человека сражаться не только за себя, но и за своего друга! — Есть что–нибудь, что ты хотел бы сказать?
– Да, — отозвался Дюмарест. — Могу я попросить оружие?
– У тебя уже имеется оружие, — хмыкнул Властитель Игрушки. — Ты сам. Твое искусство, твоя ловкость, твое отвращение к паукам.
Мышцы заиграли на руках Дюмареста. Его просьба была бессмысленной, но все равно он должен был попытаться. Дюмарест обвел взглядом присутствующих. Одна женщина, одетая в сверкающее зеленое платье, с волосами, усыпанными изумрудами, пристально смотрела на него. Рядом с ней сидел пожилой мужчина, сжимавший в руке кубок с вином, словно оружие, которым он угрожал врагу. Еще дальше он узнал по алому, словно горевшему каким–то угрожающим пламенем, одеянию кибера.
Грошен со стуком опустил кубок:
– Начинайте!
Дюмарест стряхнул с себя руки стражников и сам прошел к свободной двери. Он поднялся на платформу и постоял там, глядя на лица присутствующих, жаждущих зрелища. Щелчок, внезапное движение, и дверь мгновенно повернулась на сто восемьдесят градусов. В противоположном конце клетки Легрейн обмяк на веревках. А между ними — дюжина оживших созданий из ночных кошмаров. Дюмарест начал действовать.
Хитин захрустел под его ногами. Панцири лязгали, когда он хватал одно насекомое за ноги, поднимал и со всей силы бросал в другое, дабы прикончить обоих. В какой–то момент он еле успел отпрыгнуть в сторону, когда кривые клешни коснулись его спины, и стал топтать паука, чувствуя, как ломаются тоненькие лапки. Еще один паук упал с проволочной крыши клетки. Он поймал его на лету, швырнул в стену и побежал к обмякшему на веревках Легрейну, к которому уже подбиралась пара страшилищ. Один из них шлепнулся на брюхо, когда Дюмарест перебил ему лапки. Другой стал было подниматься по проволоке, но упал, сбитый ударом кулака.
В отчаянии Дюмарест рванул веревки Легрейна.
– Эрл! У тебя нет времени!
– Заткнись! Следи за пауками и предупреди, если какой–нибудь приблизится. — С кряхтением он высвободил одну руку напарника, повернулся и, высоко подпрыгнув, приземлился на хрупких конечностях очередного паука.
«Нужно бить их снизу, — мелькнула мысль. — Обездвижить. Но не дать себя укусить. И двигаться быстро. Быстро!»
Он услышал чей–то крик и отпрыгнул назад как раз вовремя, чтобы спасти жизнь Легрейну, добавив еще одного паука к груде дергающихся калек. Чтобы сорвать путы, которыми были связаны ноги приятеля, пришлось нагнуться, а потом остался последний узел, стягивавший руки Легрейна. Но в тот момент, когда веревка наконец–то разорвалась, что–то упало ему на плечо. Дюмарест повернулся, потянулся к спине, нащупал когти и волосатое брюхо. Когда он обхватывал тельце паука, клешни вцепились в его волосы. Приподняв тварь, он резким движением сорвал хищника с головы и швырнул его вниз. Боль пронзила левую лодыжку. Он ткнул кулаком в сверкающие глаза, сломал лапки и ногой сбросил с себя паука.
Все его тело покрывала тошнотворная, зловонная слизь. Легрейн что–то кричал, отчаянно отбиваясь, потом завопил, когда один паук вцепился–таки в него. Дюмарест бросился к товарищу, пытаясь побороть боль и окоченение в ноге и думая лишь о необходимости убивать, крошить, уничтожать и уничтожать.
Внезапно все кончилось. Не осталось ничего, кроме горы мертвых телец, лиц жадно наблюдающих зрелище гостей, неистовых воплей, оглушительного победного рева.
Квара вскочила на ноги, ее сердце гулко билось от возбуждения, когда она вместе с остальными приветствовала победителя. Она повернулась и схватила Леона за руку:
– Ему это удалось! Он победил Властителя Игрушки! Победил!
– Да, — кивнул Леон. Ему стало нехорошо от этого зрелища, он чувствовал тошноту, в ноздри бил зловонный, неприятный запах ткачей–пауков. Но он знал, что это было лишь плодом его воображения. Зловонный запах никак не мог проникнуть сквозь аромат благовоний, наполнявших зал.
– Он быстр, — заметила Квара, усаживаясь на место. — Очень быстр! — Она посмотрела на клетку, двух мужчин в ней, на Дюмареста, прислонившегося к проволоке. Его грудь вздымалась, лицо исказила гримаса боли. Одна нога была приподнята, едва касаясь пола. — Пауки покусали его! Их обоих!
– Неудивительно, — хмыкнул Леон. — Чувствуя запах еды, пауки–ткачи становятся очень проворными. Они… — Он умолк, прищурившись, когда на сцену вышли несколько человек, которые занялись клеткой. — Вогель! Что ты тут делаешь?
Заведующий отделом тканей повернулся, увидел Леона и направился к ним:
– Выполняю приказания Властителя Игрушки, акционер Херл. Мне нужно было обеспечить это празднество пауками. Но это были не самые лучшие экземпляры, — ободряюще произнес Вогель. — Я отобрал лишь тех, кого невозможно обучить, самых непокорных и злых. Так что это не следует считать потерей, Акционер.