Когда Цыплаков выходил из офиса, окон в котором не было предусмотрено (он находился в середине цокольного этажа), ему показалось, что на дворе поздний вечер, город, погрузившийся во тьму, взбодрился от света ночных фонарей и неона рекламы. И он искренне удивился яркому солнцу. По большому счету, он, точно зная, который час, потерял счет времени.
Архипов приехал на Фрунзенскую набережную, где располагалась жилищная комиссия, в машине Цыплакова. Багдасаров прокатился до места в компании Светланы Ипатьевой на ее машине, которую сам Костя называл битая «шестерка».
Цыплаков передал Архипову деньги, а тот вдруг спросил:
– Мне не подавать виду, что я взволнован?
Цыплаков расхохотался так громко, что привлек внимание Багдасарова. Тот опустил стекло со стороны пассажира и вопрошающе вскинул голову. Цыплаков отмахнулся: все нормально.
– Совершенно неважно, как вы будете выглядеть. Главное, отдайте Мирковичу деньги. Вашу взволнованность объясните так: переживаете за квартиру. Потребуйте гарантий, что получите ее в срок.
– Это все?
– Будь я на месте Мирковича, поверил бы каждому вашему слову.
– Да, вы правы, – вынужден был согласиться Архипов.
Он коснулся пальцами груди в том месте, где под рубашкой у него был прикреплен лейкопластырем микрофон. Еще несколько клейких полосок придерживали провод, идущий к приемнику сигналов, закрепленному в районе поясницы.
«Еще рано», – хотел было сказать Цыплаков, но передумал. К чему тянуть время? Миркович поймет стремление клиента прийти на несколько минут раньше назначенного срока.
– Приготовились, – отдал он команду по рации. – Я – Главный, доложите о готовности.
Первым отозвался ответственный за связь Евгений Шульгин.
– Главный, слышу и тебя, и клиента на аппаратуре.
Этот момент был важен для группы захвата, состоящей из десяти оперативников. Шульгин – глаза и уши опергруппы в кабинете махинатора – доложит старшему, когда Миркович возьмет деньги.
Игорь Джумагулов, возглавлявший силовую группу, отозвался вторым и за всю группу разом:
– Слышим тебя, Главный. Ждем команды.
– Ладно, – Цыплаков бросил в рот жвачку. – Клиент пошел. Давайте, подполковник, – поторопил он Архипова. – Не переживайте, держитесь спокойнее. Вы же не требуете ничего сверхъестественного. Всего лишь свою квартиру. Ну, давайте. С богом!
Архипов подошел к постовому. Тот проверил документы подполковника и, сверившись с записями в журнале, разрешил ему пройти в здание. В Архипове проснулась мстительность, он сейчас шел мстить аферисту, который только на одной этой несложной операции мог позволить себе «Рено» в базовой комплектации или отечественную «Приору». «Интересно, какая у него машина?» – подумал Архипов, поднимаясь по широкой лестнице на второй этаж. Размах Мирковича натолкнул подполковника на мысль о целом парке машин. Он снова сделал нехитрый подсчет. Семь очередников – это семьдесят тысяч долларов. Жилищная комиссия – несомненно, золотое дно. И он ступал фактически по золоченому полу управы.
Он остановился напротив двери с табличкой «216» и, помедлив секунду-другую, постучал. Тотчас услышал вопрошающий голос: «Да?» Как будто Миркович переговаривался с соседом по коммуналке.
Архипов вошел и сухо поздоровался:
– Здравия желаю.
– А, Сергей Николаевич! – лицемерно обрадовался хозяин кабинета. И вместо того, чтобы встать навстречу посетителю, он еще глубже погрузился в рабочее кресло, скрестив на груди руки. Он был спокоен. Даже в его темных глазах не промелькнуло настороженности. – Присаживайтесь.
Он подкатился ближе к столу и полез в ящик. Покопавшись в нем, вынул лист бумаги и зачитал первые три фамилии очередников... Архипову эти имена были хорошо знакомы. Он мог назвать их, разбуди его посреди ночи и в середине кошмара. Порой с легкой досадой он мысленно плевал им в спину, но им, согласно Конфуцию, отчаиваться было ни к чему: все это лишь доказывало, что они впереди. Интересно, подумал Архипов, забывая о микрофоне на груди и приемнике на пояснице, кого из них Миркович подвинул назад. Может, майора Евгения Макарова? Или полковника Олега Фибихова? Они имели в списке шестой и седьмой номера соответственно.
И тут в голове Архипова всплыли слова Багдасарова: «Реально-то Миркович может повлиять на процесс распределения квартир?»
Реально – вряд ли, пришел запоздалый ответ. Но черт его знает... Как тут проверишь? А если выдача ордера на квартиру затянется на годы? Архипов побледнел. Он не вынесет и года в десяти метрах в общаге.
Он выхватил из рук Мирковича документ и пробежал его глазами. Это было Указание Министерства обороны РФ от 24 апреля 2007 года «О порядке отнесения жилого помещения к специализированному жилищному фонду».
– Ты чего мне горбатого лепишь?!
– Он слетел с катушек, – прозвучал в рации голос Игоря Джумагулова, едва в наушнике раздались угрозы в адрес секретаря жилкомиссии.
Цыплаков тяжело вздохнул: «Учишь, учишь дураков, а они – бац!..» Отдавать команду на захват было неумно, как сказал бы его босс.
– Урод номер один не успел отдать уроду номер два бабки, – прозвучал голос Светланы Ипатьевой. – А у нас ксерокопии этих бабок. Надо бы как-то избавиться от них. Подпалить там, не знаю, провернуть через мясорубку...
– Тихо! – прошипел Цыплаков в микрофон. – Человеческий фактор!..
* * *
Архипов перегнулся через стол. Схватив секретаря за грудки одной рукой, второй приготовился отправить его в нокаут. О существовании комнаты отдыха в кабинете он даже не догадывался. Неприметная дверь распахнулась, пропуская широкоплечего парня лет двадцати семи. Сергей Глумов с ходу продемонстрировал то, чему его учили в спортзале разведроты: в длинном прыжке ногой достал Архипова, заодно сметая и Мирковича вместе с креслом. Приземление Глумова было жестким: он ударился бедром о край стола и рукой, пытаясь смягчить падение о пол.
Надо отдать должное Мирковичу, он быстро взял себя в руки: подбежал к двери и закрыл ее на ключ. От двери же зашипел на парня:
– Идиот! А вдруг у него микрофон?
– Дурак! – в тон ему отозвался Глумов. – Стал бы он душить тебя. Был бы у него микрофон, он бы болтал без умолку, а не махал руками.
– Ты прав... – Миркович с трудом перевел дух. – Но все равно проверь его.
Архипов сам оказался в нокауте и с трудом смог поднять голову.
В первую очередь Сергей вынул из кармана подполковника деньги и бросил их Мирковичу. Рывком распахнул на груди рубашку Архипова и тупо уставился на микрофон, закрепленный лейкопластырем. Он не понимал, что происходит.
– Что? – выпучил глаза Миркович.
– Глазам не верю, вот что.
Секретарь кинулся к двери – чтобы открыть ее, выбежать и избавиться от денег.
Если бы Цыплакову предложили дать его группе захвата имя собственное, он, не раздумывая, назвал бы ее «Молния». Бойцы опережали звуки собственных шагов. Мгновения назад они прозвучали на улице, а сейчас уже доносились со второго этажа. Первым у запертой двери оказался Джумагулов. Мгновенно оценив состояние ее косяков, он переглянулся с напарником по кличке Балда. Отклонившись назад, они одновременно ударили в нее. Дверь влетела в помещение вместе с косяками. Джумагулов с Балдой едва устояли на ногах. Толчок оказался таким сильным, что дверью придавило Мирковича. На виду были только его руки – в одной ключи, в другой пачка долларов, и голова.
Цыплаков оттеснил Джумагулова плечом и подошел к парню, на руках которого защелкнулись «браслеты», поздоровался с ним:
– Привет. Ты...
Он не успел договорить. Сергей Глумов перебил его, сплюнув кровью ему под ноги.
– Я твоя проблема. Дай-ка мне позвонить.
Цыплаков покачал головой и подозвал Светлану Ипатьеву. Ткнув в нее пальцем, он сказал Глумову:
– Вот моя проблема. А ты – так себе задачка. Светка, у тебя есть дезодорант?
– С собой нет.
– Ну, тогда просто помаши руками. А то здесь подванивает.
Цыплаков пошарил по карманам кожаной куртки задержанного и выудил удостоверение личности, вслух зачитал:
– Глумов Сергей Сергеевич, капитан, командир роты. Что вы делали здесь, в управлении по реализации жилпрограмм, товарищ капитан?
– Я бы тебе сказал, если бы это тебя касалось. Все? – хищно прищурился Глумов.
– Будет все, когда скажу. За работу, парни! – поторопил Цыплаков опергруппу. А сам прошел в заднюю комнату.
В первую очередь его заинтересовал сейф, вмонтированный в стену. Погремев связкой ключей, изъятой у Мирковича, Цыплаков выбрал самый длинный и изящный. На поверку сейф оказался разделенным на две части. Верхняя – с дверцей. Но не заперта. Он открыл ее и увидел то, что не могло не порадовать его: пачка долларов и пистолет. Цыплаков взял в руки натурально образцовое изделие – «беретту», принятую на вооружение ВС США под обозначением «M9». Он был уверен, что магазин полон. И не ошибся, выщелкнув на ладонь ровно пятнадцать патронов. Еще тридцать находились в двух запасных магазинах. К ним прилагался отдельный чехол на пояс. А к самому пистолету – нейлоновая кобура с лейблом фирмы «Бианчи».
Цыплаков оглянулся. Никто не видел, как он засунул кобуру и пару обойм в черный пластиковый пакет, предназначенный для временного хранения вещественных доказательств, а саму «беретту» заткнул за ремень и прикрыл рубашкой.
Глава 4
За стеклом
За стеклянной перегородкой, разделяющей офис на две неравные части, было всегда теплее, чем в общем помещении, как будто шеф включал обогреватель. Цыплаков лишь раз добрался до сентиментальных мыслей: мол, от самого шефа веет теплом. Но тогда Павел набрался пива, и его легко было растрогать.
Полковник Михаил Гриневский, которого за глаза называли Грином, четыре года тому назад попал в страшную автокатастрофу и с тех пор передвигался в инвалидной коляске.
Гриневский успел посмотреть и проанализировать весь материал по силовому мероприятию. Сергею Глумову он отвел роль человека, от которого можно было отталкиваться во время допросов главного фигуранта – подполковника Мирковича.
– Пока для нас неважно, что из себя представляет капитан Глумов. Возможно, нас заинтересуют его связи. Глумов – дополнительный рычаг давления на Мирковича. У такого человека, как этот капитан, за плечами нередко груз преступлений. А он автоматически накладывается и на самого Мирковича. Тот человек умный и должен осознавать, что...
– Когда тушишь пожар, не думаешь о счетах за воду, – заполнил Цыплаков паузу «чисто английской» фразой.
– Точнее не скажешь...
Во время таких бесед Павлу Цыплакову все время чудилось, что сейчас шеф поднимется с инвалидной коляски, как с обычного кресла, подойдет к двери, поднимет полоску жалюзи и, не прерывая беседы, окинет взглядом рабочие места подчиненных... Точнее, Цыплакову этого хотелось. В такие моменты он жутко жалел своего начальника. Но были и другие моменты, о которых он не рассказал бы даже на страшном суде, – это когда шеф виделся ему не только в инвалидном кресле, но и за «инвалидным» столом на колесах. Цыплакову было стыдно. Казалось, в такие моменты он нес невообразимую чушь.
Гриневский не стал долго держать помощника. Он крайне редко лично участвовал в допросах. Его больше интересовал материал, необработанная информация.
Цыплакову же для допроса нужен был напарник. Он остановил свой выбор на Светлане Ипатьевой. Сегодня она была одета в тенниску, расклешенные джинсы, сумочка на ремне, на ногах босоножки.
Они спустились в подвал. Цыплаков открыл дверь камеры и пропустил Светлану вперед. Та первой поздоровалась с Мирковичем:
– Здравствуйте, Антон Михайлович! Сибирского здоровья вам и кавказского долголетья. Икаете?
– Не паясничайте! – взорвался Миркович, резко поднимаясь с кушетки. – Я подполковник! И работаю в...
– Да знаем мы, кто вы и где работаете. В управе по реализации жилищных программ только про вас и выбитую дверь говорят.
Миркович постарался взять себя в руки.
– А в вашем... подразделении нет кабинета для допросов? – с небольшой заминкой подобрал он слово.
– Мы не допрашивать вас пришли, а поговорить про капитана Глумова.
– Глумов? – переспросил Миркович и пожал плечами. – Я плохо его знаю.
– Мы с вами поделимся кое-какой информацией. Ваши махинации с ордерами на квартиры нас интересуют постольку-поскольку. Иначе махнули бы на вас рукой и отдали волкодавам из УБЭПа. Пораскиньте мозгами, Антон Михайлович. Почему ваше задержание произошло в то время, когда в задней комнате вашего кабинета отдыхал капитан Сергей Глумов? Двое и более лиц – это уже преступная группа. Вы уже намертво привязаны к Глумову фактом передачи вам денег от подполковника Архипова. Можно представить это дело и с другой стороны. Банальный грабеж вас устраивает? Фактически вы с Глумовым напали на человека, которому выписали пропуск в управление, и отобрали деньги. О чем красноречиво говорят аудио– и видеозаписи. Это соломинка. И вы можете уцепиться за нее. А если нам понравятся ваши ответы...
Наступила долгая пауза.
– Пожалуй, я пойду с вами на сделку... Знаете, что такое страх? – начал Миркович, попросив закурить. Пустив дым в потолок, он продолжил: – Страх – это прагматичное чувство. Чувство преувеличенной опасности. Оно не дает тебе поцеловать кобру... Действительно, я не мог повлиять на порядок распределения квартир, как заметил один из ваших сотрудников. Но я крутился как мог. Мне поверил один клиент, другой, дальше меня затянуло; клиентов я стал называть лохами. Я уже не играл, а жил этой хорошо оплачиваемой ролью.
– Красиво сказано, – одобрительно покивала Ипатьева.
– Однажды мне не повезло, – все больше откровенничал Миркович. – Майор по фамилии Яковкин, получавший квартиру в Подмосковье, на повторную встречу со мной пришел не один. И деньги были в руках у другого. Его сопровождал Сергей Глумов. Он выложил на стол пачку долларов и сказал: «Здесь пять «штук». Не хватает еще пяти». Глумов был тем человеком, при встрече с которым говорят: «Мне конец». Я работал один. У меня не было «крыши» и не было выбора. Я не мог отказаться от предложения Глумова, который в первую или вторую нашу встречу назвал себя... фонарем в одной организации.
– Почему он назвал себя фонарем, он объяснил?
– Да. Он сказал: «Фонарь мешает спать стражникам, а звездам – светить». Запоминающаяся фраза. Я потом специально узнавал, откуда она. Оказалось, из старого фильма «Звездный мальчик».
– То есть Глумов дал вам понять, что он не последнее лицо в некой преступной группировке.
– Именно так.
– Он стоит над «стражниками», рядовыми, но близко к руководителям, «звездам».
– Да, это на него похоже, – поддакнула Ипатьева.
– Ну, если вы сами все знаете... – Миркович развел руками.
– Как долго продолжалось ваше с ним сотрудничество?
– В общем, мы кинули четырнадцать клиентов. Деньги делили поровну. Работая в паре с Глумовым, я получил семьдесят тысяч долларов.
– И последний вопрос. – Его Цыплаков задал на чистой интуиции. – Почему Глумов скрывал вашу с ним связь от «звезд» в организации?
– Ну, деньги, которые он имел на мне, Глумов называл «доходами, не облагающимися налогами». Как-то раз мы выпили паршивого виски – он на хорошее пойло всегда жмотился, а я по этому поводу думал: на что вообще он тогда тратит деньги, на старость копит, что ли? Так вот, Глумов разоткровенничался. Я хотел было взять его секрет на вооружение, но не видел в этом выгоды. Отомстить ему не трудно – за левый доход Глумову в его организации могли и ноги переломать.
– Кого еще он нелегально «крыл»?
– Точно мне об этом неизвестно. Могу предположить, что под его влияние попал командир стройбата. Глумов «подцепил» майора за продажу рабсилы, запчастей и еще какой-то мелочи, гвоздей, кажется.
* * *
В своем кабинете Грин, выслушав подчиненных, отдал команду:
– Живо собирайте материалы на нашего «звездного мальчика» – и на допрос его.
К тому времени Цыплаков уже знал, что из себя представляет «звездный мальчик», цитирующий сказочного героя: командир разведроты в мотострелковом полку, предположительно – возглавляет боевое ядро организованной преступной группировки.