Во время пути Марбр и Сабин не имели, понятно, возможности устраивать
западни, так как они могли удаляться от отряда не больше, как часа
на два, и довольствовались поневоле лишь той дичью, которая встречалась
по дороге. Однако, им посчастливилось убить одного из тех больших
жвачных животных американской фауны, которые редко встречаются под
такой высокой широтой.
Как-то утром, 15-го мая, Марбр и Сабин получили от лейтенанта разрешение
итти по только что ими открытым свежим следам, и Гобсон захотел
сопровождать их вместе с Полиной Барнетт.
Следы должны были принадлежать полдюжине больших ланей, в этом
не могло быть сомнения, а Марбр и Сабин были настолько в этом уверены, что могли назвать даже породу этих ланей.
— Мне кажется, что присутствие здесь этих животных вас удивляет, мистер Гобсон? — спросила лейтенанта Полина Барнетт.
— Да, милэди, я удивлен, так как эти животные очень редко встречаются
за пятьдесят седьмым градусом северной широты. Мы находим
их во время охоты лишь на южном берегу Невольничьего озера, где растет
между ивами и тополями особый сорт диких роз, которые эти животные
очень любят.
— В таком случае, надо думать, эти жвачные животные, как и пушные
звери, спасаются от преследования охотников в более спокойные
края.—
Я не могу дать другого объяснения их присутствию на шестьдесят
пятой параллели, — ответил лейтенант, — если только наши охотники
не ошиблись в определении этих следов.
— Нет, лейтенант, — ответил Сабин, — нет! Ни Марбр, ни я не ошиблись.
Эти следы принадлежат ланям, которые известны между охотниками
под именем красных ланей или „вапити".
— Совершенно верно, — подтвердил Марбр. — Такие старые охотники, как мы, не дадутся в обман. Слышите, господин лейтенант, этот странный
свист?
Джаспер Гобсон, Полина Барнетт и оба солдата находились в это
время у подошвы небольшого холма, на который не трудно было взобраться, благодаря стаявшему снегу, и они поспешили это сделать. Свист, на который обратил их внимание Марбр, все продолжался. Иногда к нему
примешивался крик, напоминавший крик осла, и это подтверждало предположение
охотников.
Джаспер Гобсон, Полина Барнетт, Марбр и Сабин, взобравшись на
холм, принялись осматривать расстилавшуюся перед их глазами равнину.
Почва была по большей части покрыта снегом, только местами резко выделялись
зеленые полосы. Кое-где торчали еще обнаженные деревья. На
горизонте возвышались ясно очерченные ледяные горы.
— Вон, вон вапити! — вскричали одновременно Сабин и Марбр, указывая
на группу животных в четверти мили от них.
— Что они делают?—спросила путешественница.
— Они дерутся, милэди,—ответил Гобсон.—Это их обыкновенное
занятие, когда полярное солнце разгорячит им кровь. Вот вам еще пагубное
влияние этого светила.
С того места, где находились Джаспер Гобсон, Полина Барнетт и их
спутники, были отлично видны вапити. Это были великолепные животные
из породы ланей, известные под различными названиями: олени
с круглыми рогами, американские олени, серые и красные лани. Эти
грациозные вапити обладали тонкими, точно выточенными ногами. Их
бурая шерсть имела местами красноватый оттенок, который летом становился
еще ярче. По их белым, гордо стоящим рогам можно легко
узнать свирепых самцов, так как самки совершенно лишены этого украшения.
Вапити водились прежде во всех местностях Северной Америки,
особенно в Соединенных Штатах, но, благодаря усиленной расчистке
лесов, они принуждены были переселиться в более глухие места Канады.
Однако и там они не могли долго жить спокойно и перешли ближе к Гудзонову
заливу. Вапити, в сущности, животное холодных стран, но, как
и заметил лейтенант, они обыкновенно не встречаются за пятьдесят седьмой
параллелью. Если же они и зашли так далеко, то только потому, что спасались от беспощадного преследования индейцев-чипевезов и рассчитывали
найти покой в пустыне.
Вапити продолжали ожесточенно драться. Они не заметили охотников, вмешательство которых, впрочем, не заставило бы их прекратить борьбу.
Марбр и Сабин прекрасно знали, что во время драки вапити ничего не
видят; к ним можно свободно подойти и стрелять на каком угодно расстоянии.
Лейтенант, удивленный нерешительностью охотников, спросил,
наконец, почему они не стреляют.
— Извините, господин лейтенант,—сказал Марбр.—Будем беречь наш
порох и пули, так как эти животные будут драться, пока не убьют друг
друга, и нам останется только воспользоваться добычей.
— Разве вапити представляют какую-нибудь ценность?—спросила
Полина Барнетт.
— Да, милэди, из их шкуры выделывается очень дорогая кожа.
Натертая салом и мозгами самого животного, кожа эта делается чрезвычайно
мягкой и одинаково хорошо выносит и сухость, и сырость. Поэтому-
то индейцы так усердно охотятся на вапити.
— А мясо их вкусно?
— Не особенно, милэди,— отвечал лейтенант,—скорее даже невкусно.
Оно твердо, не сочно, и как только снимешь его с огня, жир сейчас же
застывает и прилипает к зубам. Поэтому мясо вапити дешевле всякого
другого; в крайности едят, конечно, и его.
Разговаривая таким образом, они заметили вдруг резкую перемену
в стаде вапити. Почуяли ли они охотников или просто устали? З а исклк^
чением двух больших вапити, все стадо вдруг понеслось с необыкновенной
быстротой. Через несколько секунд животные исчезли так быстро, что ни
одна лошадь не была бы в состоянии их догнать.
Но два великолепных вапити не покинули поле битвы. Упершись
задними ногами в землю, сцепившись рогами, они продолжали драться.
Они походили на борцов, которые, схватив противника, уже не отпускают
его и, топчась на одном месте, выжидают решительного момента.
— С каким, однако, остервенением они дерутся!—воскликнула Полина
Барнетт.
— Да,—ответил Гобсон,—вапити злопамятны и мстительны и, наверное, сводят здесь старые счеты!
— Но почему же не подойти к ним теперь, когда они ослеплены
злобой?
— Мы еще успеем сделать это, милэди, они от нас теперь не уйдут.
Если бы мы были в трех шагах от них, с наведенными ружьями, они
и тогда не тронулись бы с места!—сказал Марбр.
— В самом деле.
— Безусловно. Вапити погибнут на этом самом месте, если не от
наших выстрелов, то от волчьих зубов.
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, мистер Гобсон,—сказала
путешественница.
— В таком случае, подойдите, милэди, к этим животным и не бойтесь
их спугнуть— они не убегут от нас, как справедливо заметил наш охотник.
Полина Барнетт спустилась с холма в сопровождении Сабина, Марбра
и лейтенанта, и они в несколько минут прошли расстояние, отделявшее
их от вапити. Животные не тронулись с места. Они, точно бараны, стукались
головами и казались неразрывно связанными друг с другом.
Действительно, в пылу сражения их рога так тесно переплелись, что
распутать их можно было бы только сломав их. Подобные случаи происходят
нередко, и охотникам случается находить переплетенные обломки
рогов. Вапити, сцепившись рогами, большей частью не могут разойтись
и делаются добычей волков или умирают от голода.
Две пули положили конец битве вапити. Марбр и Сабин сняли с животных
шкуры для выделки кожи, предоставив окровавленное мясо в добычу
волкам и медведям.
VII. Полярный круг
Экспедиционный отряд продолжал подвигаться к северо-западу. Собаки
с трудом тащили сани по неровной, совсем испортившейся дороге.
Умные животные, которых так трудно было удержать в начале путешествия, уже не порывались нестись во всю прыть. Они теперь не были
в состоянии пробежать больше восьми—десяти миль в день. Джаспер
Гобсон старался насколько возможно подгонять свой отряд, ему хотелось
поскорее достигнуть Большого Медвежьего озера, на берегу которого
находился форт Сообщения. Он надеялся получить там необходимые
сведения для продолжения путешествия. Не дошли ли посещающие северные
берега озера индейцы до берегов океана? Освобождается ли в это
время года от льда Ледовитый океан? Вот вопросы, от решения которых
зависела судьба новой фактории.
Страна, по которой теперь проходил отряд, была прорезана многочисленными
реками и речками, по большой части притоками двух больших
рек, текущих с юга на север и впадающих в Ледовитый океан: Мекензи—
на западе и Коппермин—на востоке. Кроме рек встречались постоянно
озера, пруды, болота, покрытые хрупким льдом, по которому нельзя
было отважиться ехать в санях и приходилось сворачивать, что значительно
удлиняло путь. Да, лейтенант Гобсон был прав. Зима—единственное
время года, которое должно царить в северных странах, так как тогда
только они делаются доступны для передвижения. Полине Барнетт пришлось
не раз в этом убедиться.
Страна эта, названная „проклятой землей", была настоящей пустыней, каковы, впрочем, почти все северные территории американского материка.
По вычислению, на десять квадратных миль приходится меньше одного
жителя. Население, кроме небольшого числа туземцев, состоит из солдат
и агентов различных компаний для торговли мехом и заселяет преимущественно
южные части территорий или ближайшие к факториям пространства.
Вот почему отряд не встретил на своем пути ни одного следа,
принадлежащего человеку. Были следы лишь жвачных животных или грызунов.
Иногда можно было различить след страшного полярного зверя—
белого медведя. Полина Барнетт очень удивилась, что белые медведи
показываются так редко. По рассказам северян, она воображала, что
полярные страны изобилуют этими свирепыми животными, так как китоловам
и потерпевшим крушение приходилось постоянно сражаться с ними, а теперь оказывалось, что их очень мало.
— Подождите зимы, милэди,— отвечал ей лейтенант Гобсон,—подождите
холода, а с ним и голода, тогда медведи не заставят себя ждать.
После долгого и утомительного путешествия, 23-го мая отряд достиг, наконец, полярного круга. Как известно, эта параллель, отстоящая на
23*27, 57" от северного полюса, составляет математическую границу, куда проникают солнечные лучи, когда светило описывает дугу в противоположном
полушарии. С этого пункта экспедиция вступала уже на
территорию полярных стран.
Эта широта была измерена Томасом Блэком и Джаспером Гобсоном
тщательнейшим образом и самыми точными инструментами. Полина Барнетт, присутствовавшая при этом, узнала с удовольствием, что она достигла, наконец, полярного круга, и ее самолюбие путешественницы было удо-
летворено.
— Вы пересекли оба тропика в ваших прежних путешествиях, милэди,—
сказал ей лейтенант,—а теперь вы находитесь на границе полярного
круга. Очень немногие исследователи проникали в такие различные
поясы! Некоторые из них изучили специально лишь жаркие страны, главным образом, Африку и Австралию. Таковы Барт, Бертом, Ливингстон, Спэк, Дуглас, Стюарт. Другие, наоборот, питают особую любовь
к полярным, еще мало исследованным странам; к ним принадлежат Мекэнзи, Франклин, Пенни, Кэн, Парри, Райе, по следам которых пойдем мы теперь.
Полину Барнетт можно назвать путешественницей космополиткой.
— Надо все видеть, или, по крайней мере, стараться все увидеть, мистер
Гобсон,—ответила Полина Барнетт.—Я думаю, что опасности и затруднения
встречаются одинаково во всех странах. В полярных странах, правда, не приходится опасаться лихорадок жарких стран и вредного влияния
жары, но жестокие морозы представляют не меньше опасности. Дикие
звери встречаются во всех широтах, и белые медведи, я думаю, не лучше
обходятся с путешественниками, чем тибетские тигры или африканские
львы. Таким образом, за полярным кругом те же опасности, те же препятствия, что и под тропиками. И там есть страны, которые еще долго
будут недоступны исследованиям.
— Конечно, милэди,— ответил Гобсон,— но я полагаю, что северные
страны окажут больше сопротивления. В тропических странах главные
препятствия создаются туземцами. В арктических или антарктических
странах препятствием для исследователей являются не жители, а сама
природа, вот этот сплошной лед, этот страшный холод, парализующий
силы человека!
— Вы думаете, мистер Гобсон, что жаркий пояс будет исследован
вплоть до самых недоступных мест Африки и Австралии раньше, чем
ледяной пояс?
— Да, милэди, и это мнение основано на фактах. Самые отважные
исследователи арктических стран, Парри, Пенни, Франклин, Мак-Клур, Кэн, Мортон, не проникли дальше восемьдесят третьей параллели, оставаясь
таким образом в семи градусах от полюса. Австралия же, наоборот, была несколько раз исследована, от юга до севера, неустрашимым Стюартом, и даже Африка, кажущаяся такой неприступной, была пройдена
доктором Ливингстоном от бухты Лоанга до устья Замбези. Поэтому
можно с большим правом предполагать, что экваториальные страны будут
раньше исследованы, чем полярные.
— Как вы думаете, мистер Гобсон,—спросила Полина Барнетт,—
может ли человек проникнуть до самого полюса?
— Без всякого сомнения, милэди,—ответил Джаспер Гобсон,—человек
добьется этого; может быть, это сделает женщина,—прибавил он улыбаясь.—
Но все же мне кажется, что способ достижения той точки, где
скрещиваются все меридианы земного шара, должен быть не тот, каким
пользуются до сих пор исследователи. Говорят о существовании свободного
моря, но если даже это море и существует в действительности, то
его трудно достигнуть и невозможно доказать, простирается ли оно до
самого полюса. Я же склонен думать, что свободное море не облегчит, а скорее затруднит доступ к полюсу. Я предпочел бы во все время
путешествия иметь под ногами твердую почву, из чего бы она ни состояла, из скал или изо льда. Тогда, с помощью постоянных экспедиций, я устроил бы склады провизии, и угля все ближе и ближе к полюсу и, таким образом, через много времени и с большой тратой денег, пожертвовав, может быть, жизнью многих людей, я думаю, что, наконец, достиг
бы этого недосягаемого пункта земного шара.
— Я разделяю ваше мнение, мистер Гобсон,—ответила Барнетт,—
и если вы когда-нибудь отправитесь к полюсу, я не побоюсь разделить
с вами все трудности и опасности. Но теперь у нас цель совсем другая.
— Совершенно верно. Однако, если намерения Компании осуществятся,, и удастся построить новый форт на крайнем севере американского
материка, то возможно, что этот форт, сделается исходным пунктом для
отправляющихся на . север экспедиций. К тому же, если пушные звери
вздумают искать убежища у полюса, то ведь придется и нам последовать
за ними!
— Если только эти дорогие меха не выйдут, наконец, из моды,—
заметила Полина Барнетт.
В ход были пущены топоры...
Ах, милэди, вскричал лейтенант,—всегда найдется хорошенькая
женщина, которая пожелает иметь соболью муфту или воротник из куницы, нельзя же ей в этом отказать!
Пожалуй, что так,—ответила смеясь путешественница.—Весьма
возможно, что первым, кто откроет полюс, будет охотник, который .до-
стигнет его случайно, преследуя куницу или чернобурую лисицу!
— Я убежден в этом, милэди,— возразил Джаспер Гобсон.—Человек
таков, что жажда наживы завлечет его гораздо дальше, чем научный интерес.
— Как! это говорите вы, мистер Гобсон!
— Но разве я не состою на службе Компании Гудзонова залива,