Пока шейх стоял и смотрел, не веря своим глазам, снаружи послышался топот копыт. Постепенно затихнув, он смолк. Эль-Аруси запрыгнул на жеребца самого шейха и ускакал.
Наутро, омыв и похоронив Сиди Али (добираться до Сла было далеко), шейх Абделджбар вместе с солдатами вновь пустился в погоню.
Еще до полудня они встретили коня, который медленно шел им навстречу: седло и бока были испачканы кровью. Шейх спешился, побежал и вскочил на жеребца, а затем развернул и погнал обратно. Продираться сквозь чащу было трудно, но конь хорошо знал дорогу.
Вскоре они добрались до полянки, где стояла грубая хижина. Дверь была отворена.
Шейх Абделджбар остановился в дверях, вглядываясь в темноту. Эль-Аруси лежал на полу. Ясно было, что он мертв.
Потом шейх увидел девушку, которая сидела рядом и перецеловывала обрубки пальцев Эль-Аруси. Шейх окликнул ее по имени, уже побаиваясь, что она не отзовется.
Казалось, она не услышала окрик отца. Когда он поднял ее и попытался обнять, девушка вытаращилась на него и отшатнулась. Солдатам пришлось связать ее, чтобы выволочь из хижины и забросить на лошадь к отцу.
Шейх Абделджбар привез Рахману обратно в Маморский замок. Он надеялся, что со временем она перестанет непрерывно призывать Эль-Аруси.
Однажды она была в саду и, заметив, что ворота не заперты, быстро в них шагнула. Что произошло с ней потом, остается загадкой, ведь больше ее не видели. Местные жители утверждали, что она вернулась в лес, дабы искать Эль-Аруси. Они пели песню:
Дни призрачней ночей, крадущихся меж ними
Рахмана бродит по лесу, ветви цепляются за волосы
VIII
По ночам в рифских дворах деды мастерят гранаты. За каждым камнем в овраге прячется человек. Гарнизонный испанец вскакивает во сне, но ему уже перерезали глотку.
По ночам легионеры в оазисе, пьяные от горячего пива и жалости к себе, горланят патриотические песни о далекой родине. Под ветвями тамарисков песок холодный - там лежат верблюды, укрываясь от лунного света.
Ай-ай-ай-ай! Ничего путного из этого не выйдет.
Здесь были американцы.
Люди богатели,
Особенно женщины.
Даже старухи срывали покрывала
И набивали рот жвачкой.
Мужья напрасно ждали жен.
Их похищали смазливые мордашки
И зеленые глаза.
А девушки причесывались на пробор
И носили французские юбки.
Им хотелось к американцам.
И повсюду слышалось: «Хокей, хокей».
Солдаты нам давали сигареты,
Шоколадки и доллары.
И даже старые ведьмы носили шелковые косынки,
Когда здесь были американцы,
И всё: «Хокей, хокей! Бай-бай!»
Сегодня - леденцы, а завтра - жвачка.
Девицы мазали лица
Нутовой пудрой
И ели конфеты.
И даже старухи пили ром
С американцами.
И слышалось: «Хокей, хокей! Кам он! Бай-бай!»
Деньги для всех.
Их возвращали девицы.
Они носили сумочки.
Им хотелось к американцам.
И слышалось сплошь: «Хокей, хокей!
Гив ми доллар. Кам он! Бай бай!»
По ночам французская полиция спокойно блокирует входы в меллах, якобы опасаясь трений между мусульманами и евреями. А по ночам она спокойно снимает защиту, позволяя мусульманам входить в квартал и мародерствовать.
Ночью, душной от аромата жасмина, тела французов и их родни валялись вдоль дорог, под кипарисами в парках, посреди дымящихся развалин небольших вилл. Еще затемно поднялся ветер.
IX
Пока испанцы управляли Шемелом, офицеры любили охоту на оленя. Зверей было мало, и они оказались меньше тех, на которых военные привыкли охотиться в Испании. Пиренейских оленей часто перевозили морем в Мелилью и выпускали в горах, где они размножались и, смешиваясь с местными стадами, производили более крупное и сильное потомство.
При испанцах жителям Шемела запрещалось иметь огнестрельное оружие. Когда чужеземцы уехали домой и передали город марокканцам, закон остался прежним.
Тогда для людей, живших в дальних лесных районах, настали тревожные времена. В округе бродили слухи о трагических случаях. Раньше олени прятались от людей, но теперь нередко сами их разыскивали и нападали, а людям нечем было обороняться.
У Си Абделазиза, зажиточного крестьянина из Чар Сердиуа, было четверо сыновей - от шестнадцати до двадцати лет. Все еще неженатые: в последние годы дел было невпроворот - даже некогда поискать невест.
Отложив некую сумму, крестьянин начал ездить по окрестным деревням, подбирая девушку для старшего сына.
Наконец в чаре, расположенном в двух часах пути, он договорился с отцом одной девушки. Си Абделазиз так и не видел ее своими глазами, но родня заверила, что у девицы отменное здоровье и она идеально подходит для замужества.
Уладив вопрос с калымом, он заплатил отцу и вернулся в Чар Сердиуа, довольный сделкой.
Своему первенцу Мохаммеду он сказал: У тебя есть жена. Справим свадьбу на седьмой день после Мулуда.
Из юношей своего чара сын выбрал ваззару,который должен нарисовать хной узоры на его ладонях, возвести перед отчим домом стенку из тростника и кустарника, а затем пойти за невестой в ее деревню.
За день до свадьбы Мохаммед и его ваззараеще не закончили стену. Они трудились с рассвета до заката, и оставался лишь один маленький участок, который Мохаммед взялся достроить сам, как только все уйдут за девушкой.
Процессия вышла в долину вскоре после полуночи, под звуки райти барабанов. Си Абделазиз отправился с ними, пообещав, что все вернутся на заре.
Невдалеке от дома протекал ручей, с густыми зарослями по обе стороны. Мохаммед сходил туда пару раз, принося охапки зеленых веток, которые вплетал в недостроенную стену. Глубокой ночью все было завершено. Он еще раз сбегал к речке искупаться и помолиться, а затем улегся и стал ждать свадебного кортежа.
Женщин в доме разбудил бешеный олений рев - звук, внушавший ужас всем жителям чара. Позвали Мохаммеда, но тот не откликнулся. Мужчины с соседней фермы услышали крик животного и прибежали. Едва они приблизились к дому Си Абделазиза, олень проревел снова.
Сначала они увидели белые одежды Мохаммеда, которые зверь таскал по земле, топчась и бодаясь, а потом - самого Мохаммеда, лежавшего на боку: внутренности вывалились кольцами в грязь. Олень еще раз проревел, развернулся и скрылся в темноте. Мужчины перенесли тело в дом и накрыли его.
Уже светало, когда жители Чар Сердиуа услышали пронзительные звуки свадебного кортежа, спускавшегося из долины. Несколько человек выбежали навстречу и сообщили Си Абделазизу страшную новость. Процессия добралась до дома в гробовом молчании.
После похорон Мохаммеда трое младших сыновей посовещались. Они решили, что олень пришел убить брата, поскольку тот собирался жениться на этой девушке. Значит, любого безумца, который захочет взять ее в жены, наверняка ожидает та же участь.
Си Абделазиз заплатил за невесту и даже не думал отправлять ее обратно домой. Он вызвал старшего из трех оставшихся сыновей и сказал, что отдает девушку ему. Парень наотрез отказался.
Си Абделазиз предложил ее следующему сыну, а затем и младшему, но ни один из них не согласился. Девушка прознала об этом и попросила отвести ее обратно в деревню. В припадке ярости старик объявил, что женится на ней сам.
Трое юношей не разговаривали с мачехой. Они ждали оленя. Всякий раз, когда отец уходил в лес, прислушивались, не прозвучит ли голос убийцы.
Олень так и не пришел. Си Абделазиз умер в своей постели год спустя, и девушка смогла вернуться в родной чар - уже вдовой.
X
В Анджре почти нет мощеных дорог. Это край высоких зубчатых гор и лесистых долин - ни одного крупного города. В дождливый сезон случаются оползни. После них дороги становятся непроезжими, пока правительство не пришлет людей для ремонта. Все это не дает покоя жителям Анджры, особенно если нужно ждать восстановления шоссе, чтобы между деревнями вновь могли двигаться грузовики. Пару месяцев назад прислали четверых или пятерых солдат - засыпать вымоины на дороге между Ксар-эс-Сегиром и Меллусой. Ремонтники разбили палатку на обочине, у излучины реки.
Крестьянин по имени Хатташ, живший в паре миль от того места, регулярно проходил мимо по пути в Ксар-эс-Сегир и обратно. У Хатташа не было постоянной работы, но он вечно вынюхивал, чем бы поживиться на рынке и в кофейнях. Похваляясь своей хитростью, он охмурял иноземцев, под которыми разумелись все живущие за пределами Анджры. Его друзья тоже недолюбливали чужаков и радовались его подвигам, но старались с ним не связываться.
За несколько месяцев Хатташ сдружился с солдатами, обитавшими в палатке, часто останавливался выкурить с ними трубочку кифа или, присев на корточки, сыграть пару партий в ронду.Поэтому, когда солдаты решили позвать гостей, они естественно рассказали об этом Хатташу, который знал всех на несколько миль
окрест и, стало быть, мог услужить. Солдаты прибыли с юга, жили в уединении у реки и видели только тех кто регулярно проходил мимо их палатки.
Я могу достать вам все, что захотите, сказал Хатташ. Куры, овощи, масло, специи, салат - что угодно.
Прекрасно, но мы хотим еще девочек или мальчиков, прибавили они.
Насчет этого не волнуйтесь. Будет из чего выбрать. Что не понравится, отправите обратно.
Битый час обсуждали они, во сколько обойдется пикник, после чего солдаты вручили Хатташу двадцать пять тысяч франков. И он сделал вид, что пошел на рынок.
Но вместо этого отправился к ближайшему фермеру и купил у него пять лучших кур, договорившись, что, если они не понравятся заказчику, тот сможет вернуть их и забрать деньги.
Вскоре Хатташ уже стоял с курами у солдатской палатки. Ну, как? - спросил он. Ремонтники пощупали птицу, рассмотрели и подтвердили, что куры отличные. Хорошо, сказал Хатташ, тогда отнесу их домой и приготовлю.
Затем он вернулся с курами к фермеру и сказал, что покупатель их забраковал. Крестьянин пожал плечами и отдал Хатташу деньги.
Самое время убираться из Ксар-эс-Сегира, решил Хатташ. Он зашел в кафе и пригласил всех вечером в солдатскую палатку, добавив, что там будет еда, вино и девки. Потом купил хлеба, сыра, фруктов и зашагал по тропе, ведущей через горы в Хемис-дл-Анджру.
На двадцать пять тысяч франков он смог прожить в Хемис-дл-Анджре несколько недель. Когда деньги кончились, начал подумывать, куда бы пойти еще.
Как-то утром он встретил на рынке Хаджа Абдаллу - зажиточного фермера из Фарсиуа, деревни, расположенной всего в паре миль от его родной. Дюжий и свирепый Хадж Абдалла всегда поглядывал на Хатташа подозрительно.
А, Хатташ! Что ты здесь делаешь? Давненько тебя не видел.
А ты? - спросил Хатташ.
Я-то? Еду в Тетуан. Оставлю здесь мула и сяду на автобус.
И я туда же, сказал Хатташ.
Ну, увидимся в Тетуане, ответил Хадж Абдалла, после чего развернулся, отвязал мула и ускакал.
Хемис-дл-Анджра - городок маленький, и, без труда проследив за Хаджем Абдаллой, Хатташ заметил, где он привязал мула и в каком доме затем скрылся. Хатташ побрел к остановке и сел под деревом.
Примерно через час, когда автобус уже наполнился под завязку, явился Хадж Абдалла и купил билет. Хатташ подошел к нему.
Одолжи тыщу франков? На билет не хватает.
Хадж Абдалла глянул на него. Нет, не могу, сказал он. Почему тебе не остаться здесь? И сел в автобус.
Нехорошо сощурившись, Хатташ снова уселся под деревом. Как только автобус уехал, а облако дыма и пыли понеслось над лугами, он побрел обратно к дому, где Хадж оставил мулицу. Та стояла на месте, он тихонько отвязал ее, сел верхом и поскакал в сторону Мгас-Тлеты. Вне себя от обиды, он поклялся задать Хаджу Абдалле кучу хлопот.
Мгас-Тлета - это небольшой чар. Хатташ отвел мулицу на фондаки попросил сторожа присмотреть за ней.
Умирая с голоду, он поискал в карманах монетку на хлеб, но ничего не нашел.
На дороге за фондакомон заметил крестьянина с буханкой в капюшоне джеллабы.Не в силах оторвать взгляд от хлеба, Хатташ пошел навстречу мужчине и поздоровался. Потом спросил, есть ли у него работа, и удивился, когда мужчина ответил: нет. Не спуская глаз с хлеба, Хатташ продолжал: Если хочешь заработать тысячу франков, можешь отвести мою мулицу во Мдик. Мой отец ждет ее, и он тебе заплатит. Просто спроси Си Мохаммеда Тсули. Во Мдике все его знают. На него всегда трудится уйма народу. Если хочешь, тебе он тоже работу даст.
У крестьянина загорелись глаза. Он сходу согласился.
Хатташ вздохнул. Как давно я не видел такого вкусного деревенского хлеба, показал он на буханку, выглядывавшую из капюшона джеллабы.Мужчина вынул буханку и протянул ему. На, возьми.
Взамен Хатташ дал ему расписку на мулицу. Только тебе придется заплатить сотню франков, чтобы забрать ее с фондака,сказал он. Мой отец все возместит.
Ладно. Мужчине не терпелось отправиться во Мдик.
Си Мохаммед Тсули. Не забудь!
Ни в коем разе! Бслема.
Довольный Хатташ посмотрел крестьянину вслед, а затем сел на камень и съел всю буханку. Он не собирался возвращаться домой - не ровен час повстречаешь солдат или Хаджа Абдаллу. Потому Хатташ решил пересидеть пока в Тетуане, где у него были друзья.
Когда крестьянин прибыл на следующий день во Мдик, никто не мог ему сказать, где живет Си Мохаммед Тсули. Он исходил весь город вдоль и поперек, выискивая и расспрашивая. Под вечер пришел в жандармерию и спросил, можно ли оставить мула. Но его допросили и обвинили в воровстве животного. Просто обхохочешься, сказали жандармы и заперли крестьянина в камере.
Через пару дней Хадж Абдалла, уладив свои дела в Тетуане, вернулся в Хемис-дл-Анджру за мулицей, чтобы поехать на ней домой. Услышав, что она исчезла сразу после того, как он сел на автобус, Хадж Абдалла вспомнил Хатташа и понял, что он-то во всем и виноват. О краже следовало сообщить в Тетуан, и Хаджу Абдалле поневоле пришлось туда вернуться.
Твой мул во Мдике, сказали ему в полиции.
Хадж Абдалла сел на автобус до Мдика.
Документы, сказали жандармы. Подтверждение права собственности.
У Хаджа не было таких документов. Ему велели поехать в Тетуан и оформить.
Все эти дни, ожидая, пока составят, подпишут и заверят печатью документы, Хадж Абдалла свирепел все больше. По два раза на дню ходил в полицию. Я знаю, кто ее увел! - кричал он. Знаю этого сучьего сына.