— Вы как хотите, а я ухожу, — заявил Дальноход Добродушный. Он огляделся и понял, что в пещере больше никого нет — всем остальным та же мысль пришла в голову несколько раньше.
В стороне от пещеры, где они оставили Сердце Мира, земля тряслась не так сильно, зато со временем толчки стали ритмичнее и реже: бумм! бумм! бумм! — и всякий раз беглецов слегка подбрасывало в воздух. Аназия летела впереди, вихляя и взвизгивая при каждом сотрясении.
Наконец все втиснулись в две подъемные кабинки и торопливо завертели колеса. Стены шахты тряслись, в подъемники то и дело ударялись осыпающиеся камешки. Когда пещера с чудищами осталась далеко внизу, Беринда сказала:
— Эй, мелкий, не думай, что я забыла…
— Будет, будет Сердце! — откликнулся Пампукка, на всякий случай прижимаясь к стенке подъемника. — Прекрасное, из полированного металла! И даже украшенное самоцветными камнями! И оно будет стучать! Тук-тук! Тик-так!
17
По возвращении они застали обитателей Подземного Чертога в немалом смятении — все-таки встреча Червя с Самкой произвела немалые колебания тверди. Но здания стояли, и, главное, Столп по-прежнему несокрушимо возвышался посреди гномьего города. Постепенно всякие необычные шумы стихли: должно быть, оба чудовища после бурного приветствия убрались восвояси куда-то в земные недра. Так что отважных спасителей толпа гномов встретила радостными криками. Затем старейшины объявили, что избавителям назначена награда и по этому поводу будет взят внеочередной налог… и похвалы в адрес отважных пришельцев смолкли. Гномы разбрелись с площади перед Столпом — чинить обвалившиеся вывески, заправлять маслом фонарики и готовиться к наплыву «наземников».
Деньги были собраны быстро (хотя и без большого энтузиазма), да и Пампукка, как обещал, предоставил яйцеобразный металлический кокон, размерами как раз примерно с прежнее Сердце Мира. Полированный металл украшала глубокая гравировка, а также некоторое количество небольших ограненных кусочков яшмы — на настоящие самоцветы гномий совет так и не расщедрился. Внутри, в стальном чреве, что-то непрерывно постукивало. Конечно, с прежним Сердцем Мира не сравнить, посетовала Беринда, но три пуда золота тоже были неплохим призом… Тащить золото пришлось, разумеется, Шону, но только до поверхности, где можно купить осла.
Едва сборы были окончены, путешественники, не теряя времени, отправились восвояси. Пампукка, которому больше не грозила кара, вертелся поблизости и приставал с ненужными советами. Потом Беринда наконец обратила внимание на метаморфа, все еще сохранявшего облик бородатого моряка, и осведомилась, как обычно, ни к кому конкретно не обращаясь:
— А это что за разбойник? Зачем с нами ошивается?
— Это… друг, — помедлив немного, сказала Анита. Потом на всякий случай пояснила: — Аназии друг.
Метла не возражала. Она вообще ни против чего теперь не возражала — лишь бы скорей покинуть Подземный Чертог и уединиться для колдовского контръизвратительного заклинания. Гномы из «Возвращаясь с Шампурмы» решили проводить гостей до поверхности.
— Да, попали в историю… — промямлил, прощаясь, чернобородый.
— Выше нос, братец! — сипло бросил оборотень. — В самом деле, теперь это уже история! Об этом книжки напишут и нас с тобой на картинке намалюют. Будет что внукам рассказать… Ну а я — снова в путь… Не могу я теперь надолго в нашем подземелье, тянет и тянет на поверхность… Соленые морские ветра, бескрайние просторы и новые приключения!
— Да-а… — неуверенно протянул коротышка. — Бескрайние ветра и соленые просторы… Ну что же… ладно, прощайте тогда!
— Может, займемся моим превращением? — пискнула Аназия, как только подъемник с гномами скрылся внизу.
— Не здесь, — ответила Беринда. — Сперва из города выйдем. А в городе мне без метлы — по чину не положено. А ну иди сюда…
— Ну сколько мне еще ждать?.. — протянула Аназия.
— Мне тоже очень охота на твой истинный прекрасный облик поглядеть, — шепнул метаморф.
Он старался держаться подальше от грозной Беринды и поближе к помелу.
— А про кокс-то забыли! — спохватилась лаборантка.
Верховная ведьма покачала головой.
— Не забыли. Я у этого прощелыги мешочек с коксом стребовала. Все, идем наконец отсюда.
Едва городские ворота остались позади, Аназия вывернулась из ладони Беринды и взвизгнула:
— Ну! Ну, теперь! Расколдовывайте же меня наконец!
Беринда схватила пляшущее в воздухе помело и буркнула:
— Ты… метла, оглянись.
Аназия будто только теперь сообразила, что они стоят на дороге, запруженной всадниками, пешеходами и повозками.
— Потерпи, дорогая, — подбодрил ведьму оборотень.
Сам-то он не терял времени и при каждом шаге чуть-чуть удлинял ноги — готовился к продолжительной пешей прогулке. Путники двинулись по дороге. На только что купленного ослика навьючили двойные сумы: с одной стороны — золото, с другой — непрерывно тикающее Сердце Мира. Это последнее вызывало беспокойство Шона. Рыцарь поминутно оглаживал металлическую поверхность, испещренную глубокими канавками узоров, и прислушивался к мерным ударам, доносящимся из гулкого чрева.
— Тебя что-то беспокоит? — поинтересовалась Анита.
— Сам не пойму… — пробурчал Шон. — Вроде видел я такую штуку. А где? При каких обстоятельствах? Что с ее помощью делали? Нет, не помню… Но что-то не нравится мне, как оно стучит… Да еще и нагрелось.
— Так солнце на него светит, — предположила Анита. — Тепло ведь…
— Нет, тот бок, что в тени, сильней нагрелся. А! Вспомнил! Когда я участвовал в походе принца Мортендаля против непокорных горожан — вот тогда такую же штуку видел! И точно — у гномов. С принцем были наемные солдаты, в том числе и гномы… Но вот для чего это яйцо служило… нет, не припомню… Меня тогда во время атаки, понимаешь ли, слегка контузило…
Шонтрайль поскреб пальцами один из украшавших его лицо шрамов — тот, что возле виска, почти прикрытый соломенными волосами.
— Ну?! — взвизгнула Аназия. — Собирается меня кто-нибудь расколдовывать или нет? Мы уже достаточно далеко от города!
— Ладно, — смилостивилась Беринда. — Вон у тех кустов сделаем привал.
Путники уже почти добрались до означенных кустов, когда метаморф заявил:
— За нами следят!
— Следят? — переспросила Анита. — А я ничего не слыш…
И осеклась, едва взглянув на превращенца. Тот, оказывается, успел отрастить здоровенное правое ухо, похожее на лист лопуха, свернутый воронкой, и непрерывно вращал им из стороны в сторону, слегка перекосившись на один бок под весом громадины.
Тут и Тремлоу наконец-то отвлекся от стального яйца.
— Где? — осведомился воин.
— А вон… — Оборотень показал.
Анита только и успела приметить, как в придорожных зарослях, куда был направлен палец метаморфа, качнулись кусты, — а Шон уже, пригнувшись, прыгнул туда. Взметнулись ветви, закружились хороводом оборванные листья… Аназия взмыла над дорогой, ловко вошла в штопор и, причинив подлеску гораздо меньшие разрушения, ввинтилась в густую зелень. Ветви зашевелились, дважды возник и пропал украшенный бантом блондинистый хвост… затем донеслись удары по мягкому и приглушенные стоны. Шонтрайль де Тремлоу выдвинулся из кустов — в руках его болтался ухваченный за шиворот Пампукка, а над головой гордо реяла Аназия.
— Будет знать, как отвлекать на самом интересном месте, — провозгласила метла, взмахивая окончательно растрепавшимся бантом. — Ну, давайте его по-быстрому прикончим и расколдуем меня наконец!
Гном пискнул. Шон задумчиво пошевелил рукой, словно взвешивая пленника, и объявил:
— Прикончить еще успеем. Пампукка, ты зачем за нами шел?
— Ну, я это… любопытный я. — Карлик сучил ногами и тряс куцей бороденкой. — Отпустите, что вам от меня надо? Я просто по дороге шел, а вас увидал и в кустах спрятался!
— Следил за нами с самого начала, — прокомментировал оборотень, втягивая лопухообразное ухо в голову.
— Шонтрайль, убейте его наконец, — потребовала Аназия. — Убейте, и займемся делом! Из-за этих разговоров задерживается контръизвратительное заклинание!
— Не надо меня убивать… я хороший… я всем помогаю, — загнусил Пампукка, косясь на замершего у дороги понурого ослика, груженного трофеями. — Лучше отпустите меня, я вам точно говорю.
Шон проследил взгляд пленника и вдруг сказал:
— А я вспомнил!
— Что? — спросила Анита.
— Вспомнил, где видел такое яйцо! Гномы подобной штукой городскую стену разнесли. Вот тогда меня контузило этим… камнем по башке контузило. Это яйцо прикатили под стену, оно разлетелось на куски, башню обвалило, все порушило! Вот эти бороздки на нем специально сделаны, точно. Вот по ним яйцо как раз и разлома…
— Феминистки! — объявила Беринда.
Верховная ведьма, как всегда, не особо прислушивалась к разговору и потому первой заметила приближающихся на бреющем полете представительниц конкурирующей организации. Скорость они держали очень неплохую и вот-вот должны были настичь путников.
— Всыплем им? — предложила Анита.
К ее удивлению, Беринда покачала головой.
— Лучше отбежим подальше. Если я верно поняла тебя, Шонтрайль, мы просто обязаны отдать яйцо Лавандии.
Рыцарь кивнул. Оборотень бросился в кусты, из которых только что извлекли Пампукку. Анита помчалась следом, Беринда задержалась на секунду, чтобы сказать Шону:
— Золото!
Рыцарь разжал кулак — Пампукка шлепнулся на дорогу, взметнув облачко пыли. Подхватив мешок с гномьим выкупом, рыцарь поспешил за ведьмами. Гном оглянулся в сторону приближающихся феминисток и на четвереньках покинул открытое место. А сестрица Лавандия, приземлившаяся первой, успела наподдать ему сапогом, что лишь помогло коротышке исполнить задуманное.
Ведьмы опускались, шурша темными накидками, которые при посадке вздувались пузырями, поднимали дорожную пыль. Анита не стала убегать далеко и сквозь густое сплетение веток наблюдала за дорогой. Хотя в облаке пыли, поднятом феминистками, трудно было что-либо разглядеть, зато голос сестрицы Лавандии был слышен отчетливо.
— Ну вот что, гоняться по кустам за Бериндой я не стану. К тому же старуха — мастерица на всякие пакости. А вот это, в мешке, похоже, и есть Сердце Мира!
— Точно, сестрица, — подтвердил другой голос. — Дергается, стучит… Оно самое и есть.
— Ох, красивенькое!
— И твердое какое!
— И камешки! Так и блестят, а?
Ведьмы столпились вокруг яйца, с которого сдернули мешок.
— Тогда хватаем его — и в Лайл-Магель. Опередим старую дуру! — решила Лавандия. — Кто вернул Сердце Мира, тому и повелевать в обители. За мной, мужественные сестрицы!
Пыль, начавшая уже оседать, взметнулась над дорогой снова. Из грязно-желтого облака веером взмыли феминистки верхом на метлах. Лавандия, переваливаясь и вихляя на лету, волокла тяжелое металлическое яйцо, и агаты тускло поблескивали на виражах…
Беглецы поднялись из кустов, провожая взглядами удаляющийся косяк летучих феминисток.
— Судя по тому, как волновался Пампукка, — задумчиво произнес оборотень прежним писклявым голоском, — уже совсем скоро…
Договорить метаморф не успел — округу сотряс мощный грохот, и клин феминисток разметало по небосклону. В воздухе закружились хлопья сажи и какие-то неопрятные лохмотья: некоторые, потрескивая, тлели и роняли крошечные искры. Прямо к ногам Беринды, которая выбралась из зарослей на дорогу и теперь вытаскивала из одежды застрявшие колючки, спикировала остроконечная шляпа, украшенная медной пряжкой. Пряжка оказалась покорежена, а поля шляпы — обуглены. От них поднималась, извиваясь, тонкая струйка лилового дымка.
— Ну что же, — сказала верховная ведьма, — думаю, проблема феминизма на некоторое время перестанет нас беспокоить. На довольно долгое время. Продолжительное. А Сердце Мира… Ладно, как-нибудь обойдемся. В конце концов, я принесу в Лайл-Магель выкуп.
— Так я говорю, — снова завел метаморф, — что Пампукка волновался, потому что ждал взрыва этого. Он за нами следил из кустов, чтобы, когда его яйцо бабахнет, золото подобрать… И раз он не стерпел, к самой дороге вылез, значит, ждал, что вот-вот оно бумкнет.
— Точно, — подтвердил Шон. — Гляди — и от превращенцев есть какая-то польза. А я теперь вспомнил, как гномы из войска его светлости Мортендаля такую штуковину называли. Бам-бам… или бом-бом? А, бом-бам, вот как! Никакие, говорят, стены не смогут противиться нашим бом-бам…
— Хватит! — взвизгнула вдруг Аназия. — Расколдовывайте меня поскорей! Сил моих больше нет терпеть!
— Ну, ладно. — Беринда пожала плечами. — Только не ори. Шонтрайль, собери дров, Анита, найди воду, нам нужно наполнить котелок. Сейчас займемся.
18
Беринда прочла заклинание, аккуратно выписанное Анитой из «Извратительных трансмутаций», буркнула: «Ерунда какая, и так все прекрасно знаю! Нам все известно!» — потом прочла еще раз, сдвинула набок потрепанную шляпу и почесала седую макушку. Затем прочла еще трижды, закатила глаза, шевеля губами, повторила про себя и наконец сунула бумагу молодой ведьме со словами:
— Ничего нового, я и так давно все знаю. Но запись лучше сохрани, тебе потом на будущее пригодится. С детьми, знаешь, всякое приключается…
Аназия носилась кругами по полянке — от Беринды к Шону, собирающему хворост, от скучающей Аниты к превращенцу, разводящему костерок… Ей было невтерпеж, но верховная ведьма не спешила. Дождавшись, чтобы вода закипела, она принялась нараспев читать заклинания, подсыпая в котелок снадобья с диковинными названиями: куриные зубы, червячьи шейки, жабья желчь… Когда дошел черед до кокса, выяснилось, что вредный Пампукка вместо необходимого ингредиента всучил мел. Перепутать белый мел с черным коксом было невозможно — злобный гном явно совершил диверсию. К счастью, у Шона остался кусочек кокса, подобранный после второй схватки с гоблинами. Наконец все снадобья были всыпаны в кипяток в полном соответствии с инструкцией, все заклинания должным образом зачитаны… Аназия едва не выла от нетерпения. Беринда по-прежнему неторопливо, будто издеваясь, сняла котелок с огня, выколдовала немного льда, чтобы остужался поскорее… Зрители ждали. Аназия вертелась юлой вокруг остывающего зелья. Наконец старуха сунула палец в варево, задумчиво поднесла к носу, понюхала.
— Ну что? Ну что? Готово? — Метла сунулась к верховной ведьме.
Та, не тратя слов, ухватила Аназию за черенок, поставила стоймя и нахлобучила котелок на растопыренные желтые прутья. Лаборантка завизжала, как поросенок, на которого вылили кружку кипятка, Анита ахнула, метаморф шумно выдохнул. Ничего не произошло.
— Как же так… — начала Анита.
— Ах да, чуть не забыла! — Беринда подбросила метлу в воздух вместе с котелком и хлопнула в ладоши.
Помело окуталось дымом, во все стороны полетели разноцветные искорки… что-то треснуло, что-то звонко шлепнулось на землю. Когда дым рассеялся, Анита увидела, как тощая, нескладная, с вытянутым унылым лицом и неестественно желтыми волосами девица поднимается с земли, потирая ушибленное место… хотя потирать там, на взгляд Аниты, было практически нечего. Аназия же, ощупав пятую точку, продолжила шарить ладонями по телу, словно хотела удостовериться, что все необходимые части снова при ней. Потом, вспомнив, ухватила себя за волосы и, поднеся прядь к самым глазам, прищурилась. Только удостоверившись, что цвет соответствует ее взглядам на идеал красоты, лаборантка наконец огляделась. Все, столпившись над ней, разглядывали результаты контръизвратительного заклинания не менее внимательно, чем сама Аназия.
Ощутив на себе пристальные взгляды, бывшая метла одернула измятое грязное платье. Взгляд ее остановился на метаморфе, принявшем теперь некий абстрактно-мужской облик — среднего роста, среднего сложения и среднего возраста.
— Ага! Наконец-то я до тебя доберусь!!! — завопила Аназия, устремляясь к ошеломленному оборотню.
Лаборантка обеими руками вцепилась в бусики, которые разволновавшийся превращенец судорожно перебирал, и, завладев ими, отскочила в сторону, восклицая: