- Зачем тебе это? – Спросил я
- Зачем мне что? – Ответила Юля.
- Быть здесь.
- Ах, это, - она села рядом со мной, положила свою руку на мою и ответила:
- Этого хочет мой отец. Да и я сама не против, быть здесь. Ты мне действительно нравишься.
- Твой отец? Кто он?
- Гимлер.
- Гимлер?! Ты же говорила, что с ним спала! – Вскричал я, в ответ на что, она рассмеялась.
- Я солгала. Ты просто должен был быть готов к этому разговору. Я не хотела тебя потерять. В наше время мало романтиков.
- И ты так просто и романтично отдалась мне при первой встрече?
- Ахаха … глупый, иногда вместо актрисы была я. Это не первый раз, ты просто не заметил, потому что был влюблен и не видел мелочей. Это с тобой я лишилась девственности, это с тобой я была в первый раз.
- В первый? А во второй с кем была?
- Мужчины! – Улыбаясь, произнесла она, - я пока пойду, что-нибудь приготовлю, а ты для начала перевари информацию, прежде чем приняться за пищу.
Да уж, жизнь просто оторвалась на мне. Я чувствовал себя актером в театре. Тогда еще не понимал, что все театральные сцены взяты с реальной жизни и все происходящее на сцене, не больше чем художественный плагиат. Меня сейчас больше интересовало, ее ли я полюбил, или быть может ту, другую.
- Помнишь, - начал я, - мы говорили о богатстве? – Уже в доме продолжил я.
- Ну, может, а что?
- Это была ты, тогда?
- Когда ты спросил, когда бы я больше счастья нашла, имея деньги или живя без них?
- Да.
- Нет, Саш, это была не я. Но я бы больше счастья нашла, не имея их, потому что была бы независима от купюр.
- Ты видишь несчастье в зависимости?
- Я вижу счастье там, где деньги не на первом месте.
- Но речь ведь об этом и не идет.
- Я, как и отец, сторонница минимализма, я не вижу смысла в роскоши, а деньги это лишь змеи развратители. И вообще, кушай, давай, остывает.
За эту короткую беседу я понял, что это не та девушка, которую я когда-то полюбил, однако, она была мне ближе, чем любые другие. Терять, снова? Нет уж, не буду! Тем более что Юля оригинал, а значит, та, что мне нужна.
Время шло, нужно было принимать решение, в каком лагере остановиться. Хотя, имея такие знания, никто бы меня не отпустил так просто, поэтому выбор был очевидным, искать способ разрушить Россию.
Глава IX
« Россия сильна тем, что люди ее за чужое счастье умереть счастливы. Жертвенность, это более чем привычное явление и оно является, по меньшей мере, обыденностью. Люди далекие от этой великой страны , считают, что Россия давно испортилась, погрязла в эгоизме и похоти, но это предвзятое мнение. В иной всему лишь пропаганда аппозиционных групп, которые пытаются развалить страну. И э то глупо. Люди на такое не купятся.
Главная сила России заключается не в жертвенности, она лишь ветка, целого дерева. Основой всего является земля. Огромные пространства дают широту души, богатства земли – щедрость, красота природы – внешнюю красоту, энергетика местности – заряжает людей добротой, а уникальной силой люди обладают благодаря постоянной смене времен года, это закалывает и делает тело и дух крепкими.
Вспоминая Курскую дугу, когда советские люди были уже готовы умереть, когда они простились с жизнью, началось сражение . Такова была мысль советов, но какие были мысли у фашистского псевдо превосходства? Пара поражений, сломили дух солдат, и им стало ясно, что они не настолько сильны и непобедимы. Земля у них другая, кровь перфекционистов, одно поражение сламливает всю идею и вводит в депрессию. В то время как Русь первые два года раскачивалась.
Страна непобедима, пока под ногами земля. Силой Россию не взять. Находясь в шумном мегаполисе, невозможно почувствовать всей мощи русской земли и поэтому невозможно оценить ситуацию, находясь далеко за пределами данной страны .
Возможна подмена идеалов. Но и это является очень сложным, поскольку энергетика местности располагает к укладу, который не меняется веками. В X веке, крещение Руси дало лишь большую жертвенность, что лишь усилило страну. Как оставалось в язычестве: - «Свобода, Равенство, Братство», так и осталось в христианстве , и даже усилилось. Принцип: «Живи по совести и в ладу с природой». Жив до сих пор. Некоторые люди даже собираются в общины и живут по языческим традициям, как раньше жили.
Россию можно было бы победить смешением крови, но на родной земле русские сами ассимилируют все приходящие народы, разбавляя свою кровь. А, как известно в генетике, кровь нужно обновлять. Вот и получается, что многонациональная Россия только крепнет, несмотря на то, что в ней есть практически все нации мира. По сути , наци ональность просто формальн а .
Так и получается, что методом исключения, остается два возможных способа. Это смена властвующей верхушки страны, а ее невозможно сменить без раскулачивания господствующего класса, что наверняка уже не повторится в России. Хотя можно было бы взять за принцип травлю власти. Начать убивать отдельных лиц, тем самым спровоцировать цепную реакцию, добавить обвинений и народ сам начнет вместе с пропагандой убивать депутатов и чиновников, пока не доберется до президента. Однако этот план почти не реальный, народ нужно раскачать, тем более к убийству, а у славян развито прощение.
Второй способ, самый возможный, это религия. Высок уровень верующих в стране и чем страшнее время, тем больше будет потенциальных участников православной конфессии » …
Так мысль развивалась листов двадцать. Закончив, я отложил планшет в сторону, ветер стал забавляться с листами бумаги, кузнечики играли свои трели, лес шумел, а птицы восторженно пели. Я сидел в поле один и наслаждался симфонией. Затем откинулся назад, положил руки под голову и стал рассматривать небесную постель, по которой бежали перистые облака, а за ними поползли тучи, небо налилось свинцом. Послышался гром. Я понял, что пора возвращаться домой, спешно собравшись, я позабыл шляпу аккуратно положенную в метре от себя. Начался дождь. Прикрывая планшет рубашкой, я бросился бежать. Через пятнадцать минут бега я оказался у цели. Юля меня встретила горячим чаем, теплыми объятиями и колючим пледом.
- Еще носки шерстяные одень, не хватало, чтобы ты еще у меня простудился, - с заботой произнесла она.
Через пару минут мы сидели, уже обнявшись, под пледом слушая, как дождь барабанит по крыше. Цивилизация? Зачем? Она делает людей несчастными. Счастье в простоте, нам нет необходимости обкладывать себя сложностями, чтобы со временем ничего не делать. Холоден будет тот век, в котором труд для себя сменится работой. И пуст дом, в котором нет времени побыть вместе хотя бы световой день. Очень важно чувствовать, для кого ты стараешься, и кто хранит твое счастье вместе со своим на одной полке.
Вечером нас посетил Гимлер, в руке у него была моя шляпа.
- Кажется, ты потерял, - протягивая мой головной убор, произнес он.
- Да, но откуда … - не успел я договорить, как он меня перебил.
- Есть какие-нибудь мысли по нашему делу?
Юля вышла из дома, с виду она явно не разделяла то, чем занимался ее отец. На веранде она пробыла все время, что мы говорили с Гимлером.
- У России есть слабое место, - произнес я.
- Да, и какое же?
- Вера. Вера в правое дело, вера в бога, вера в светлое будущее. Влиять нужно именно на это.
- И что это даст?
- Управление народом.
- Я хочу услышать более подробно эту мысль, - строго смотря, ответил Гимлер. Уже сейчас я почувствовал недоброе.
- Убиваем главного патриарха. Подсовываем своего наместника, создаем вокруг него доверительные отношения с народом. После начинаются катастрофы, разные бедствия, болезни во всем мире, неимоверные цены, творится, просто черт знает что. Народ обращается к вере стоя практически на пороге войны. Организовываем охрану вокруг самозванца, он провозглашает врага у власти и то, что его пора сменить. Народ в негодовании. Появляется сильный лидер из народа, который начинает вещать взрывные речи, все это вновь подрывает авторитет властителя. Патриарх говорит о коммунизме, что пора раскулачить и вернуться к делу, которое практически умерло вместе с СССР. Многие согласятся к переходу к прежнему режиму, но говорить стоит о мировом коммунизме, что и остальные страны к этому перейдут, что собственно нужно тоже провозглашать и в других странах. Активно пропагандировать. Уставший народ от бедственного положения и не желания возвращаться к капитализму, в котором многие не сводили концы с концами, согласится к переменам. Начнутся беспорядки, раскулачивания, убийства. Вместо президента, на пост главы взойдет патриарх. Люди охотней поверят светлому будущему. Затем можно будет менять как угодно власть. Главное искоренять подпольщиков и масонов. Если упростить, то доведенные до края россияне пойдут за верой. Пример 1991 года я думаю, в данном вопросе актуален.
- Почему вера, а не допустим физическое подавление? – Задумчиво спросил Гимлер.
- Победить Россию? Я вас умоляю! Это не реально.
- Почему?
- Люди живут можно сказать в военных условиях, терпят любую погоду, жертвуют жизнью ради другого. Как можно победить человека, который не боится смерти и больше того, умирает, улыбаясь, твердо веря, что делает правое дело?
- Тогда подмена идеалов. Сделать людей эгоистичными.
- Не в России, люди здесь широкой души благодаря пространствам родной земли. В крови записано щедро помогать другому. К тому же стоит начаться войне, как все обиды уйдут далеко назад, злость друг к другу преобразится в стремление к победе и еще большую жертвенную помощь.
- Не совсем понимаю.
- Россия это медведь. Большой, сильный, но спокойный. Нужно время, чтобы раскачаться, разозлиться зверю.
- Вы русские странные люди.
- Потому и живы.
Такого метода Гимлер явно не ожидал, и метод правда, казался как минимум странным, но другого варианта просто не существует. Какое-то время подумав, он встал, походил по комнате, затем произнес:
- Это нужно записать.
- Уже записано, вот, - протягивая планшет с записями, ответил я.
- Оу, превосходно, - нам нужно время на изучение.
С этими словами Гимлер удалился из дома. Юля так и не заходила. Я смотрел на нее и не понимал, как могут разные люди сходиться и объявлять себя парой или супругами. Мы такие разные, но все равно находим причины, чтобы быть единодушными. Из этого образуются семьи; но что держит людей вместе - Слово, данное другому человеку. И это не мало, это больше чем тысяча звезд. Верность, она велика.
Вскоре Юля заболела. Я часами сидел у ее кровати, мы много разговаривали, играли в шахматы и в один из этих дней она мне сказала:
- Саш, там, в ящике, лежит белая штучка, принеси мне ее.
Я последовал просьбе, но когда открыл ящик, побледнел. Такого я, конечно, не исключал, и оно бы могло быть, но так, чтобы сразу, без подготовки. Это была сложная неожиданность, с одной стороны нужно радоваться, но условия явно не те, чтобы открывать шампанское.
- Ты станешь папой, - улыбаясь, произнесла Юля. Шок так и не отпускал скованное тело. Я, конечно, пытался выразить свои эмоции, но это не получалось, она смеялась, а я принимал ситуацию, такой, какая она есть.
Неожиданности любят людей, и если сердце ни о чем не беспокоится, они приятные. Они случаются с нами каждый день, но не всегда в той мере, в которой мы придаем им значения. Впечатления от них должны быть умеренными, и даже радость, чтобы не навредить человеку, должна ограничиваться. Так что страхи или сомнения, радости или счастье, нужно отложить в сторону, ибо завтра произойдет лишь то, что было раньше заслужено. И нас настигнет та неожиданность, коей заполнено сердце. Жизнь справедлива.
Я боялся одного, что Юлю Гимлер заберет от меня, и не зря. Тревога терзала, хотелось убежать, но я слепо отнесся к этому. Это произошло следующим днем, а в этот мы танцевали.
Глава X
Свет из окна освещал комнату, и вроде бы эта заурядная обыденность была ничем ни приметна, но эта обыденность сегодня была дороже тысячи слов. Когда я проснулся, я думал о том, что больше мне ничего не нужно, ведь все у меня есть, что еще просить у жизни?!
- Я пойду, прогуляюсь, - сообщил уже в обед я Юле.
- Угу, - ответила она, после чего поцеловала. Поцелуй был таким же, как и всегда.
Одинаковые дни порой пугают, в них нет ничего нового, они привычны и уже, ждать чего-то нового от них нет смысла, просто проверенная временем серая повторяемость. По этой же причине я изменил маршрут своей прогулки. Местность сменилась на скалистую; от дома я забрел наверно километров девять на север. Удивительным было то, что вопреки словам Гимлера о моей свободе, я находился на огороженной территории. По слабости любопытства, я отправился вдоль забора и набрел на необычный трансформатор, провода были замкнуты на забор, оказалось, что высокий забор из сетки находился под статическим электричеством и, судя по размерам трансформатора, агрегат был не очень мощным. Это, разумеется, удивило меня, хотя этого стоило ожидать. Осмотрев щитовую я обнаружил, что кабель уходит в землю. Немного прокопав вглубь, я наткнулся на кирпичи, это означало, что кабель лежит, не глубоко. Пройдя вдоль предполагаемой линии, я наткнулся на овраг, который скрывал густой лес. А в овраге находилось то, чего я боялся.
Всю дорогу до нашего прибежища я думал об увиденном. Стоит ли доверять Юле? Быть может, она не причастна? Что там происходит? Спокойная размеренность сменилась на тысячи вопросов, которые не выходили из головы даже рядом с ней. Ее я не стал спрашивать, чтобы не ломать то, что уже имел; я боялся того, что мое времяпрепровождение может закончиться и этот вопрос просто напросто все испортит. Пусть лучше думают, что я нахожусь в неведении.
- Ты какой-то молчаливый, - заметила Юля.
- Просто утомился. Наверно на солнце перегрелся, ничего страшного, - отговаривался я.
- Вот, положи на голову, станет полегче, - протягивая смоченный холодной водой платок, добавила она.
- Угу …
Ночью я так и не смог уснуть, увиденное днем слишком сильно взволновало меня. Попытавшись успокоить мысли, я поел перед сном, затем вспомнив одну из медицинских заметок, даже принялся за мастурбацию, но волнение так и не спадало. Легкий сон настиг только часов в девять утра. Затем Юля сменила позу и я проснулся. Сна как не бывало. Разумеется, пришла раздражительность, ее я сбивал сытым желудком, но страх перед неизвестностью сильно тревожил.
Взяв замеченный еще в первые дни бинокль, днем я вновь отправился на волнующее место. Ноги уставали больше обычного, даже закололо бок, сил было явно недостаточно для столь дерзких вылазок. Побеспокоившись о конспирации, на обувь я намотал тряпку, чтобы даже если бы и были замечены мои следы, то было бы неизвестно, кому они принадлежат.
Добравшись до места, я начал разглядывать ранее увиденное. С виду это напоминало небольшой городок, можно даже сказать крохотный, но под охраной и загороженный. Огромные ворота имели какую-то надпись, которую было невозможно с такого расстояния разглядеть, я подобрался ближе, но по не знанию немецкого не смог понять написанного. Во дворе хаотично бродили люди, по краям сетчатого забора имелись вышки. Вышел командир, судя по поведению всех находившихся, собрал в одну шеренгу, затем назвал чьи-то имена, вперед вышли несколько человек. Следом последовал приказ на немецком языке, речь было не разобрать, да и немецкий я не понимал, так что приходилось довольствоваться лишь визуальным наблюдением. Трех мужчин застрелили, а девушка осталась стоять, она заплакала, я приблизил и впал в ступор. Девушка была идентична Юле, разве что неухоженной и худой, но в остальном повторяла ее. Я вскочил. Затем командир, что-то произнес и к девушке вышли два солдата, они схватили ее, сорвали с нее одежду, добавив к этому пару ударов рукой. Затем вновь какая-то команда, и о боже, они начали ее насиловать на глазах у всех, она кричала, пронзая криком напряженную глушь, брыкалась, первые пять минут, но потом, выбившись из сил, что вполне логично учитывая ее физическое состояние, просто молчала, мне показалось, что она плакала. В это время я сходил с ума, но еще надеялся, что это не та актриса. Хотя актриса ли она была!?
- Саша! Я люблю тебя! – Вскричала она. Сердце у меня екнуло, взглянув в бинокль, я увидел, как народ начал суетиться и тут не выдержав, один мужчина бросился на солдат, но прозвучал выстрел, спаситель получил пулю и распластался на земле. А я бездействовал … бездействовал будто наблюдал привычную сцену. Почему? Валить трусость на шок глупо, всему виной безысходность и страх. Холодной головы не было, я не продумал то, что меня просто убьют на подходе к забору. Просто одержимость страхом заставила бешено колотить сердцу и стоять на месте.
После сцены изнасилования, солдаты, смеясь, начали отходить от бледного тела девушки. Затем прозвучал выстрел, это была пуля капитана, она встретила замершее от ужаса лицо девушки, в которую я влюбился. Я заплакал как мальчишка, не выдержав накатившей боли, затем вскричал, что было сил какую-то невнятную фразу. Солдаты встревожились. Людей начали загонять в здание, а из ворот выдвинулась группа солдат. Я побежал что было сил к реке. Бежал так сильно, как будто делал это в последний раз; возможно, это могло быть и так.