Лавиния уже открыла было рот, чтобы парировать этот выпад, но Ричард торопливо остановил ее. Только этого еще не хватало — слушать их перепалку. Он не в силах был понять, как может Лавиния снисходить до ссор с этим юнцом, столь откровенно старавшимся раздразнить ее.
И он повел их в дом, ощущая себя нянькой при двух неразумных детях.
Глава 5
ЕГО СВЕТЛОСТЬ ГЕРЦОГ АНДОВЕРСКИЙ
На следующее утро леди Лавиния наряжалась с еще большим тщанием, чем обычно, и совершенно загоняла свою служанку, и без того измученную бесконечными перепадами в настроении хозяйки, отдававшей ей самые противоречивые приказания. Она так долго занималась своим туалетом, что все еще находилась в будуаре, когда лакей объявил о прибытии его светлости герцога Андоверского. У нее даже не было времени предупредить лакея о том, что она примет его светлость в гостиной, а потому не успели эти слова сорваться с уст Джеймса, брат уже стоял в дверях, отвешивая поклон.
Он был очень похож на сестру, этот мужчина, и в то же время совершенно иной. Те же высокие скулы и тонкие аристократические ноздри, но губы были узкие, а зеленые глаза под тяжелыми веками смотрели совсем иначе. Брови его светлости слегка поднимались к вискам, глаза, пронзительные и яркие, всегда были затенены черными ресницами. Парика он не носил, черные свои волосы не пудрил, что в сочетании с неизменно черными с серебром туалетами лишь подчеркивало природную бледность лица. Вообще он производил довольно внушительное впечатление, когда, притворив за собой белую дверь, вошел в будуар и поклонился миледи.
Лавиния подбежала к нему, шурша жемчужно-серыми оборками платья.
— О, Трейси! — радостно простонала она и протянула ему руки.
Его светлость шагнул навстречу и еще раз поклонился.
— Рад застать тебя дома, Лавиния, — произнес он с легким оттенком сарказма в мягком бархатном голосе. — Как ты, наверное, догадалась, я сегодня верхом, — и он указал на свои сапоги с острыми шпорами. — Не сомневаюсь, Эндрю забыл отдать тебе письмо.
— Нет, не забыл, — ответила она, беря его под руку. — Вспомнил вовремя и, о, Трейси, как же я обрадовалась, получив его!
— Искренне польщен, — ответил он. — Я приехал по довольно важному делу.
— О!.. — она разочарованно убрала руку. — Снова эти деньги!
— Ты настоящая прелесть, моя дорогая. Да, именно, деньги. Не присядешь?
Она опустилась на кушетку и смотрела, как он придвигает кресло, чтобы сесть рядом.
— Твой благородный господин и хозяин одолжил мне тут на днях небольшую сумму, сущий пустяк. А я, как обычно, в стесненных обстоятельствах. Да еще этот юный болван Эндрю как всегда по уши в долгах.
Миледи удивленно округлила глаза.
— Ты хочешь сказать, что собираешься занять у Ричарда, чтоб уплатить долги Эндрю? — недоверчиво спросила она.
— Вовсе нет. Разве это на меня похоже?
— Как бы там ни было, но не далее, как вчера, Эндрю взял у бедного Дика целых три тысячи. Я знаю, потому что слышала, что они говорили…
Его светлость вскинул черные брови с раздраженно-мученическим видом.
— Как безрассудно со стороны Эндрю! И как это на него похоже! Так значит, бедного Дика уже выжали?
— Не смей так говорить, Трейси! — воскликнула она. — Дики так добр ко мне! — она с вызовом встретила взгляд его пронзительных зеленых глаз.
— Это уже становится занятным, — протянул герцог. — И с каких это пор ты пришла к такому выводу? Откуда столь внезапная преданность мужу?
— Я всегда была предана и верна ему, Трейси. Ты же знаешь, всегда! Да, я мучила его, но он так терпелив и…
— Как это мило с его стороны!
— Ах, ну довольно этих усмешек, Трейси! Он обещал взять меня в Лондон, на всю зиму!
Его светлость откинулся в кресле.
— Теперь понимаю… — задумчиво протянул он. — А сперва так прямо растерялся.
— Ах, дело совсем не в том, Трейси! Просто я впервые по-настоящему поняла, как он добр ко мне. Правда, сперва мы опять поссорились, и все по моей вине, знаю.
— Какая трогательная убежденность, дорогая!
— Нет-нет, ничего подобного, Трейси! Просто иногда я страшно стараюсь быть доброй и милой, а выходит совсем наоборот. Знаешь, Трейси, я ненавижу Уинчем!
— Ты ненавидишь Уинчем? Но было время…
— Знаю, знаю! Но тогда я вовсе не собиралась поселиться здесь навечно! Я хочу в Лондон!
— Я так понял, ты туда уже едешь?
— Да, еду! Но я хочу поехать туда с каким-нибудь веселым человеком, а не… не…
— Короче, ты жаждешь там развлечений, а наш добрый Ричард не совсем подходящий партнер для этого, я правильно понял? Что ж, можно лишь догадываться, жизнь с ним не вдохновляет. Да, разумеется, она спокойна и безопасна, но так скучна, верно, дорогая?
— Я знала, что ты меня поймешь! Видишь ли, он не хочет, чтоб я играла в карты, потому что я никак не могу остановиться! И не понимает, что мне вовсе не интересно то, что называется «семейной» жизнью, когда на свете существует театр, разные поездки, словом, настоящая жизнь! Он такой… такой примитивный, Трейси, и осторожный!
— Прекрасное качество для мужа, Лавиния, — цинично заметил его светлость. — Вот я одинок лишь потому, что мне недостает этих качеств.
Она лишь укоризненно поджала губки, поскольку слишком хорошо знала своего брата.
— Нет, вовсе не потому, Трейси! Потому, что ты дьявол! И ни одна женщина за тебя не выйдет!
— Как интересно, дорогая! — промурлыкал его светлость. — Однако прошу, давай не будем вдаваться в мистику. Лучше продолжим анализ надежного характера Ричарда.
— Это все от того, что мы с ним совершенно разные люди, — вздохнула она. — Я всегда хочу, чтоб все происходило быстро… И если мечтаю о чем-то, то хочу получить это сразу… немедленно! Ну, ты знаешь, Трейси. А он любит выжидать и все думать, думать и о… это так утомительно и только приводит меня в дурное настроение. И я начинаю вести себя, как какая-нибудь истеричка! — она резко вскочила, всплеснула маленькими ручками. — А когда он начинает говорить со мной этим тихим нравоучительным тоном, мне хочется кричать, Трейси! Думаешь, я сумасшедшая? — она визгливо расхохоталась.
— Нет, — ответил он. — Я думаю, ты Бельмануар. Наверное, тебе действительно не стоило выходить за Ричарда. Но я понимаю, деньги. Вечно эти деньги…
— Вовсе нет! — воскликнула она.
— Нет? Что ты имеешь в виду?
— Именно об этом я и хотела поговорить с тобой, Трейси. Ты думаешь, милорд оставил деньги Дику?
— Разумеется. И он, должно быть, сказочно богат.
— Нет!
— Но, девочка моя, его доля, наверняка, огромна! Ведь земли принадлежат ему, не так ли?
— Нет, нет! Земли не его! О, я просто дрожу от ярости, стоит только подумать об этом! Он уговорил милорда оставить их Джону. И его доля куда меньше, как младшего сына.
— Я все же не понимаю… Ведь ты сама говорила, что граф оставил все Ричарду, так?
— Он изменил завещание, Трейси!
— Изменил завещание? Но тогда, дорогая, ты сыграла свою партию как нельзя более скверно.
— Это не моя вина, Трейси, клянусь, не моя! Я ничего не знала, пока они не прочитали это самое завещание. Ричард не обмолвился мне и словом! И теперь мы едва ли не нищие! — голос ее дрожал от возмущения, а его светлость лишь тихо присвистнул.
— Всегда подозревал, что твой Дик дурак, но чтоб до такой степени!
Тут она взвилась.
— Он вовсе не дурак! Он честный человек и мы… мы презираем тех, кто подл, лжив и думает только о богатстве!
— Не сомневаюсь, Лавиния, однако не стоит все же так возмущаться по этому поводу. Полагаю, он все еще предан этому молодому повесе?
— Да-да! Это все Джек, Джек во всем виноват! Боже, меня тошнит уже от одного этого имени и… — тут она замолкла и прикусила губку.
— И что?
— Ах, да ничего! Но все это так неприятно, Трейси!
— Да, действительно, несколько огорчительно. Уж лучше б ты выбрала Джона, правда?
Она сердито притопнула ножкой.
— Что толку теперь рассуждать!
— Лавиния, дорогая, что толку вообще во всем?.. Нет, ей-Богу, это положение кажется мне занятным. Думал о богатеньком Ричарде, а теперь все мои планы полетели к чертям!
— Если б не ты, разве бы я вышла за него? Зачем только ты познакомил меня с ними обоими? Ведь я могла найти кого-то другого!
— Но он казался такой прекрасной партией, дорогая. К тому же, насколько помнится, ты придерживалась точно такого же мнения.
Она сердито надулась и дернула плечиком.
— И однако, — продолжил Трейси как бы между прочим, — мы с тобой люди вроде бы неглупые и как-нибудь выкрутимся.
Лавиния тут же накинулась на него.
— О, как только ты можешь быть таким равнодушным! Неужели тебе безразлично…
Он выразительно поморщился.
— Что толку лить слезы, Лавиния? История довольно неприятная, однако поглядим, что тут можно сделать. Что, кстати, заставило меня вспомнить о цели приезда. Сколь бы мы ни сетовали на сложившееся положение, деньги мне тем не менее нужны.
— О, Господи! И сколько же тебе надо, Трейси?
— Пять сотен будет достаточно.
— Но, Трейси, разве поместье тебе ничего не приносит? — резко спросила она. — И потом Эндрю говорил нам, что не далее, как две недели тому назад, тебе страшно везло в игре…
— Да, но с тех пор, дорогая, мне три раза не везло, просто катастрофически не везло. А что касается именья, то, как тебе прекрасно известно, оно заложено и перезаложено. К тому же Роберт весьма экстравагантен и…
— Ненавижу Роберта!
— Я и сам не слишком пылаю к нему нежными чувствами, но это дела не меняет.
— Лучше б он умер!.. О, нет-нет, что я говорю! Что это на меня опять нашло? Я вовсе не хочу этого, просто… просто я так устала от всего. Ты получишь эти деньги, Трейси, но только умоляю, действуй осторожно. У Дика не так-то просто выпросить деньги.
— Не сомневаюсь. Однако до настоящего времени нам, худо-бедно, все же удавалось…
— До настоящего времени денег у него было сколько угодно. А потом милорд не оставил ему ни пенни и…
— Прискорбно слышать… Но, как я уже говорил, нет для нас, дорогая, ничего невозможного. Где Дик?
— Не знаю. Останешься обедать, Трейси?
— Благодарю. С радостью.
— Да, да! О, Трейси, если б ты знал, как я рада тебя видеть! Я и сама к вам собиралась, вскоре… Приютишь меня на несколько дней?
— Весь вопрос в том, позволит ли тебе муж задержаться столь надолго в моем развращающем обществе.
— Ричард мечтает быть только со мной, Трейси! — с гордостью ответила она. — Он просто не может без меня. О, почему только я не люблю его, как он того заслуживает?.. Почему люблю даже меньше, чем… тебя, Трейси?
— Но Лавиния, дорогая, подобно всем остальным Бельмануарам ты любишь прежде всего себя, а уж потом человека, который руководит тобой. Увы, но это так! А Ричарду никогда не удавалось проявить себя твоим господином.
— Но я люблю Ричарда. Люблю, это правда, но…
— Вот именно, «но»!.. Ты еще не поняла, что такое истинная страсть, дорогая! Ты же абсолютная эгоистка!
— Эгоистка? Обидные слова, дорогой!
— Зато справедливые. Ты думаешь только о себе, своих удовольствиях, своих прихотях и ощущениях. Если бы ты могла отодвинуть свою персону на второй план, то и раздражалась бы меньше, и не чувствовала бы себя такой неудовлетворенной.
— Да как ты смеешь, Трейси! А ты сам? Разве сам ты не столь же эгоистичен?
— Я точно таков же. Просто полагаю, ты была бы куда счастливее, если б отодвинула это свое «я» на второй план.
— Чего и тебе советую.
— Моя дорогая Лавиния, когда я испытываю потребность в чем-то, я этого непременно добиваюсь. Вот сейчас, к примеру, я вполне счастлив и всем доволен.
— Ты не добрый! — возразила она. — И все время надо мной смеешься.
— Прошу, прими самые искренние извинения! Буду рад видеть тебя в Андовере, если, конечно, Ричард позволит.
Личико ее так и просияло, словно по волшебству.
— О, Трейси! Мне так хочется снова почувствовать себя счастливой и беззаботной! Ведь знаешь, из-за траура я уже не могу сейчас принимать. Но там, в Андовере, беспокоиться не о чем, там я могу развлекаться, сколько душе угодно, не заботясь о том, что при этом обижу кого-либо! О, ну ступай же скорее к Дики, ступай!
Он лениво поднялся.
— Могу представить, как ты испытываешь терпение Ричарда, — заметил он. — К счастью, эта твоя порывистость ничуть меня не раздражает. Идем же искать Ричарда!
Спускаясь по широкой парадной лестнице, она заметила мужа и порхнула к нему навстречу.
— А я тебя искала, Ричард! Трейси приглашает меня в Андовер, на неделю. Он пригласил еще несколько наших общих знакомых и там будут балы, вечеринки и все такое! Ты позволишь мне ехать? Скажи да, Дики, ну, умоляю, скажи быстрее!
Карстерс поклонился его светлости — тот молча наблюдал за супружеской парой с лестницы. И отвесил ответный поклон, преувеличенно почтительный. Карстерс перевел взгляд на жену.
— Не рановато ли, Лавиния? — заметил он и указал на ее траурный туалет. Она нетерпеливо оттолкнула его руку.
— О, Дики, ну какое это имеет значение? Разве это так уж важно? И потом, я ведь не прошу тебя ехать со мной…
— Нет, — ответил он и в голосе его звучали одновременно грусть и усмешка. — Я это заметил, дорогая…
— Ах, нет, ты меня неправильно понял! Я вовсе не хотела обидеть тебя, пойми! Ты же не думаешь так, а, Дики?
— Нет, конечно, нет, — вздохнул он.
— Милый, добрый мой Дики! — она снисходительно потрепала его по щеке. — Так значит, ты разрешаешь мне ехать, да? Нет, послушай, ты ведь сам видишь, какая я стала бестолковая и раздражительная, а все потому, что мне нужна перемена. И мне хочется поехать в Андовер, ты слышишь? Я хочу поехать!
— Да, дорогая, знаю. Но со дня смерти отца не прошло еще и шести недель, и мне кажется, что…
— Ну, пожалуйста, Дик, пожалуйста! Прошу, не говори нет! Ты делаешь меня такой несчастной! Ну, не будь же таким злым, Дики! Позволь мне поехать! Не запрещай!
— Я не запрещаю. Я просто прошу тебя остаться, Лавиния. А если тебе так нужна перемена, то готов отвезти тебя в Бат, еще куда-нибудь, куда захочешь. Не обижай меня. Ехать сейчас в Андовер тебе просто неприлично.
— Бат, Бат!.. Что делать в Бате в это время года? Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но я хочу в Андовер! Хочу повидать всех своих старых друзей. Хочу отдохнуть от дома. Здесь так мрачно и так ужасно скучно после… после смерти милорда!
— Ну, разумеется, ты поедешь, дорогая… Но только прошу помнить, ты в трауре и…
— Но именно об этом я и хотела бы забыть! О, Дики, ну не будь таким жестоким, умоляю!
— Нет, дорогая, конечно, нет.
— Ах, как же я рада! Как это мило с твоей стороны, Дики! Однако, признайся, в глубине души ты, наверное, рад избавиться от меня на недельку, а? — и, раскрыв веер, она кокетливо прикрыла им личико. Ричард не сдержал улыбки.
— Боюсь, что буду страшно скучать по тебе, дорогая.
— О!.. — она опустила веер. — Зато подумай, как ты обрадуешься моему приезду! И я, конечно, тоже! Да мне достаточно отдохнуть от этого дома хотя бы недельку и потом несколько месяцев я буду, как шелковая!
Лицо его смягчилось, он поймал ее руку в свою.
— Милая, если б я был уверен, что ты будешь скучать по мне…
— Конечно буду, Дик! Ой, умоляю, только не мни мне платья! Разве я не буду скучать о нем, а, Трейси?
Только тут Ричард вспомнил о присутствии своего шурина. Развернулся и направился к лестнице.
— Так вы твердо вознамерились похитить у меня жену? — шутливо спросил он.
Трейси не спеша спустился, открыл табакерку.
— Да, мне нужна хозяйка в доме, — ответил он, — и я просил ее, — тут он сделал паузу, — э-э… почтить Андовер своим присутствием. Могу ли надеяться увидеть вас своим гостем, в удобное вам время?
— Благодарю, но нет, пока нет… Сейчас, как вы понимаете, у меня нет настроения веселиться, о чем так мечтает моя бедная Лавиния.