Звероводческие фермы, поставляя на мировой рынок шкурки шиншилл, конечно, снизили на них цены, и все-таки они еще очень высоки.
А шиншилла ведь совсем невелика, длина тех шиншилл, которых вывез из Чили Чэпмэн и которых разводят в основном на фермах, четверть метра. Это длиннохвостые, или малые, шиншиллы.
Есть и другой вид шиншилл – большие, или короткохвостые. Эти покрупнее – 30-38 сантиметров. Именно их вывез в 1934 году норвежец Холст на свою родину. Их тоже разводят на фермах (в меньшем числе, чем длиннохвостых, и в основном в Южной Америке). Самки малых шиншилл крупнее самцов своего вида и в иерархии естественных поселений (живут шиншиллы колониями, как сурки) выше рангом, чем все представители сильного пола. Некоторые систематики считают эти два вида шиншилл лишь подвидами: помеси между ними довольно часты. Самцы-метисы неплодовиты, а гибридные самки, напротив, приносят потомство и от длиннохвостых и короткохвостых самцов.
Заканчивая рассказ о шиншиллах, хочу обратить ваше внимание, что впервые в нашу страну шиншиллы попали в октябре 1963 года в Узбекистан. Позднее их выпустили в горах Таджикистана, но сведений о них мы пока не имеем.
И прочие, и прочие…
Конечно же, сурки, дикобразы, шиншиллы – не единственные из грызунов, которых приютили горы. Рядом с шиншиллами, например, живут и близкие их родичи – пушаки, или горные вискачи. Их три-четыре вида. Они очень похожи на длиннохвостых шиншилл, но еще длиннохвостее, и ушки у них подлиннее. Повадки сходные, но мех не очень ценный. И еще без питьевой воды, как шиншиллы, жить не могут. Прометеева полевка, снежные и горные полевки и горные слепушонки, серые и даурские хомячки, многие гоферы, бамбуковые крысы и вездесущие мыши – даже таким, не слишком коротким, списком не перечислишь всех, кому милы разреженный воздух, безлюдье и обильные корма высокогорных лугов, хребтов и плато.
Или взять суслика. Казалось бы, он степняк, и только. Множество разных сусликов (а всего их в Восточной Европе, Азии и Северной Америке 20-30 видов) населяет луговые долины, степи, полупустыни и даже пустыни. Там им, казалось бы, и место. Но нет. Живут и в горах. Сони тоже живут и в равнинных и в горных лесах.
В лесу
Лес…
Ельник-зеленомошник и сказочное очарование берендеева царства сфагновых, верховых болот с дурманящим ароматом багульника, посеребренные пушицей, подкрашенные клюквой упругие кочки. Буки и грабы, шагнувшие в гору. Торжественные храмы кедровников, где деревья высятся, как могучие колонны, созданные трудом великанов. Джунгли, стиснутые в объятиях лиан, в пышных одеяниях орхидей – коварных дарах Медеи. Жарко, сыро. Перелески, урманы…
Да и как не уважать, если зверушка малая, а поди-ка – столетиями кормила, поила, согревала. Что и говорить о северо-восточных областях старой России, где белка была первейшим объектом пушного промысла и торговли! Европа, благоустроенная и просвещенная, издавна одевалась и украшалась русским беличьим мехом, да так к этому привыкла, что и название «обыкновенная» в обиход пустила.
Савва Михайлович Успенский утверждает, что «белка практически не встречается за пределами СССР». Ее место в европейских, а главное – сибирских (и монгольских) лесах. Русская белка была и остается одним из основных промысловых видов.
Первая причина этого – способность белки восстанавливать свою численность. Еще Черкасов, описывая могучее нашествие сибирских охотников на зимнюю тайгу, так называемое «белковье», поражался тому, что выбитые, кажется, начисто белки (в феврале уж нигде и следочка на снегу не увидишь) к началу новой зимы появились повсюду, и казалось, что не убыло их, а прибыло.