— Сначала вы, — почтительно ответил мистер Портани, и уже через минуту Лейн начал слушать первую в своей жизни лекцию об организованных детских группах.
— Нормальный взрослый человек, — начал мистер Портани, — это разумное существо. Если он действительно нормален, то прекрасно понимает, что люди должны быть готовы к сотрудничеству, быть совершенно искренними, ответственными, не стремиться к превосходству над другими людьми и никоим образом не нарушать личные права любого другого нормального человека.
В случаях же, когда взрослый человек так или иначе нарушает эти основные правила, это объясняется различного рода нарушениями его моральных стереотипов в детские и юношеские годы Таким образом, детский и подростковый периоды являются решающими для всей последующей жизни человека.
Вот, например, у старших подростков в возрасте до восемнадцати лет очень остро стоит вопрос личной храбрости. Отсюда и происходит такая позорная кличка — “желторотый”. Взрослые, у которых комплекс “сверхсилы” остается доминирующим, на эмоциональном уровне, по сути, так и остались подростками. Отсюда следует, что потребность человека в “мускульном” самовыражении должна быть, по логике вещей, удовлетворена до восемнадцати лет. Как показали наши наблюдения, мальчики и девочки обладают равными способностями, но при условии, что они воспитываются в смешанных группах.
Из этого следует, что самые простые обязанности полиции могут выполнять подростки, организованные в группы, действующие по установленным правилам. Считается вполне нормальным, что юноши стремятся быть храбрыми, а девушки восхищаются их храбростью (что косвенно тоже является стремлением к храбрости).
Но если, повторяю, у взрослого человека продолжает доминировать тяга к силовому самовыражению, то это значит, что его духовное развитие остановилось на подростковом уровне.
Эти взрослые люди, соответственно, могут причинить подобный же вред и своим детям, если они будут заниматься их воспитанием. Поэтому лучшее естественное воспитание — в среде своих сверстников — дети могут получить лишь в детских группах, которые, разумеется, действуют в строгом соответствии с разработанными правилами и в чрезвычайных случаях обращаются за советом или за помощью к нейтральным взрослым “свидетелям” из нашего Центра.
На лице Лейна появилось странное выражение, когда он услышал, что слава храбреца, сопровождавшая его всю сознательную жизнь, по новой теории, оказывается, есть не что иное, как “пережиток” его далекой юности, когда ему хотелось поскорее стать взрослым. То есть отнюдь не является чертой, присущей взрослому Лейну!
С трудом преодолев вспышку яростного отрицания и весь красный от таких усилий, Лейн требовательно спросил:
— А кто же, по-вашему, будет летать в космические экспедиции? Мальчишки или мужчины?
— В основном молодые люди, и девочки и мальчики, — последовал неожиданный ответ, — но при них будет взрослый человек, творческие возможности которого могут понадобиться в ключевые моменты.
— Что же вы оставляете для взрослых людей? — Лейн почувствовал какую-то растерянность.
— Мы глубоко убеждены, — не запнувшись ни на секунду, мягко ответил Портани, — что человеческие существа, разумеется, я говорю лишь о нормальных взрослых людях (поскольку ребенок, юноша — всегда лишь эмбрион будущей личности), найдут свое место в нашей Вселенной.
— Наверное, за восемь с половиной лет у вас собрана какая-то статистика. Как, по вашем оценкам, обстоит дело с детской преступностью? — неожиданно спросил Лейн.
— Девять лет назад через руки полиции ежегодно проходили тысячи строптивых юнцов. К настоящему же времени у нас всего примерно двести подростков находятся в так называемых лагерях. Это, как правило, подростки, которые не подчинились закону групп и сами “вытолкнули” себя из них. И это все, что можно сказать о детской преступности в сегодняшнем Спейспорте.
Лейн встал: он услышал более, чем достаточно. Хватит. Холодно глядя в глаза мистера Портани, он подвел черту под этой “познавательной” беседой:
— С сожалением должен вам заметить, что, на мой взгляд, само движение детских групп как таковое является, по сути, сплошным правонарушением. По вашим оценкам, вы считаете, что сократили детскую преступность. А по моим, вы, наоборот, увеличиваете ее за счет включения в эти группы всех детей и подростков города. — Лейн сделал характерный жест рукой, показывая, что дальнейшие споры бесполезны. — Я сегодня слишком занят, чтобы вплотную заняться всем этим безумием, о котором вы мне поведали. Но в ближайшее время, обещаю, я самым тщательным образом займусь вашим Центром со всеми его порочными теориями.
— Командир Лейн, — сказал побледневший от волнения мистер Портани, — я уверен, что сейчас, после стольких лет, ни один, даже самый могущественный человек, не в силах прекратить существование этих групп.
— Посмотрим, — жестко ответил Лейн.
— Мы предоставили вам всю информацию и больше, к сожалению, ничем помочь не можем. — Портани вежливо поклонился и вышел из кабинета. На этой, крайне неудовлетворительной, с точки зрения Лейна, ноте беседа закончилась. Лейн снова сел за стол.
Вскоре вошел Скотт и, терпеливо подождав, когда его заметят, сообщил:
— Звонит капитан Миджнейлен, он приглашает вас на ленч в нашу столовую.
Лейн горько усмехнулся: пожалуй, на сегодня у него и так хватало отрицательных эмоций, так что он с удовольствием отложит на потом новое ощущение, когда все глазеют на твою тарелку, где лежит только “разрешенная” еда.
— Передайте капитану, — медленно проговорил Лейн, — что у меня сегодня плохой расклад. Как-нибудь в другой раз.
Но уже через несколько минут он забыл обо всем: огромная обзорная панель в кабинете опять “заговорила”:
— Инопланетный флот приближается к орбите Урана и около семи вечера достигнет Сатурна. Направление прежнее — зеро.
— В какое, по вашем оценкам, время может состояться первое столкновение с нашими кораблями? — спросил Лейн, зная, что экипажи кораблей работают в хронорежиме Спейспорта.
— Мы не пропустим их дальше Юпитера. Так что, видимо, около девяти.
— Благодарю вас.
Не успел Лейн закончить, как зазвонил специальный телефон — впервые с того дня, когда он стал хозяином этого кабинета. Он быстро поднял трубку:
— Командир Лейн у телефона, мистер Президент.
— Командир, — услышал он голос Президента, — как вы считаете, должны ли мы оповестить население о надвигающейся опасности?
Лейн глубоко вздохнул, набираясь решимости, прежде чем ответить:
— Нет, мистер Президент. Вся наша электронная служба слежения контролирует район их передвижения, наши корабли постоянно курсируют в зоне между их кораблями и Землей. Давайте подождем до пяти часов, чтобы окончательно понять их намерения.
— Хорошо, командир, — последовал короткий ответ, и раздались частые гудки.
Закончив разговор с Президентом, Лейн тут же подошел к интеркому и вызвал Скотта.
— Вы, наверное, уже достаточно хорошо разобрались в моем характере, мистер Скотт, и вам будет понятна в целом логика моих последующих действий: во время кризисных ситуаций я стараюсь помнить обо всем, вплоть до мельчайших деталей, и не упускаю из внимания малейшую возможность, способствующую выходу из кризиса. Поэтому в течение ближайших двух часов нам с вами придется заниматься достаточно странными вещами и делать это очень быстро и оперативно.
— Перейдем на сверхсрочное исполнение, сэр.
— Итак, во-первых, меня не оставляет мысль, что Лен Джагер был тоже подвергнут воздействию К-энергии. Свяжитесь с больницей и, если он все еще там, пусть подойдет к телефону.
Когда выяснилось, что Джагер только что вышел из больницы и в данный момент направляется домой, Лейн попросил связать его с миссис Джагер. У женщины, разговаривающей с ним тихим печальным голосом, он спросил, не замечала ли она в последнее время каких-либо странностей в поведении своего мужа или сына.
— Муж — все такой же, — апатично ответила женщина — Но Бад стал гораздо умнее, чем был еще совсем недавно. Видимо, группа хорошо повлияла на него.
— Не кладите трубку, — с заметным неудовольствием сказал Лейн, передал трубку Скотту и распорядился: — Скажите ей, чтобы Джагер позвонил нам сразу, как придет домой.
В два сорок три пополудни Лейн кончил довольно бестолковый разговор — это был уже четырнадцатый по счету вариант его “малейших возможностей” — с офицером пропускной службы города, который докладывал в свое время о возвращении Бада в Спейспорт после его второго “побега” из дома. Лейн раскачивался на носках, обдумывая, что еще можно предпринять, когда Скотт передал ему трубку другого телефона:
— Это мистер Рейд, председатель Комитета.
— Скажите, что я перезвоню ему, если это не срочно, — рассеянно ответил Лейн.
Скотт довольно долго слушал, что говорит Рейд, и лицо его менялось на глазах. Он протянул Лейну трубку и дрожащим от волнения голосом сказал:
— Вам лучше самому выслушать мистера Рейда, сэр.
Лейн, немного удивленный, взял трубку и начал слушать. На другом конце провода Дезмонд Рейд, по обе стороны которого напряженно вытянулись Ли Дэвид и Майк Саттер, бодро сообщил:
— Думаю, лучше я приведу к тебе этих ребят, и ты сам выслушаешь их и примешь решение.
— Постой, дай мне разобраться, они сами заметили что-то необычное в Баде сегодня утром?
— Да. Но что именно они заметили, тебе лучше услышать от них самих.
— Давай их сюда!
— Будем через четыре минуты.
Лейн положил трубку и посмотрел на своего секретаря:
— Мне кажется, вы что-то слишком разволновались, Скотт. Пока ничего особенного, просто — одна из возможностей, и только.
Скотт удивленно взглянул на шефа и прошептал:
— Разве он не сказал вам?
— Ну почему, он сказал, что в поведении Бада заметили нечто странное.
— Мне он сказал, что этот мальчик, вероятно, внеземного происхождения.
Наступила пауза. Не мигая Лейн смотрел на секретаря, рот его был чуть приоткрыт. Потом он тряхнул головой, будто освобождаясь от наваждения, и медленно произнес:
— Это не так просто — подобное перевоплощение… Ну, а все-таки, почему нам не взглянуть самим на этого Бада Джагера. — Это уже был прежний решительный Лейн. — Мистер Скотт, дайте указание военной полиции арестовать его и доставить к нам в офис.
В дверях Скотт столкнулся с Рейдом, который входил в кабинет в сопровождении двух юношей. При виде их Лейн подсознательно напрягся и сдержанно сказал:
— Мистер Рейд кое-что сообщил мне. Расскажите вашу историю.
Но ребята не сразу заговорили: казалось, они были настолько поглощены всем, что увидели в кабинете, что не очень-то и слышали слова Лейна. С почти детским восхищением они рассматривали панель обзора размером почти во всю стену, понимая, что это — не просто экран, а огромное окно в живой мир космоса, непрестанно меняющегося прямо на их глазах…
Когда Ли и Майк закончили свой рассказ, наступила тишина. Было видно, что Лейн переживает какую-то внутреннюю борьбу. Рейд, прищурившись, наблюдал за ним, потом подошел и тихо сказал:
— Джон, мне показалось, что ты сейчас испытываешь что-то вроде радости. Что может быть такого приятного во всей этой ситуации?
— Радость? — отшатнулся Джон, но на лице появилось виноватое выражение. — Дез, — ответил он вполголоса, — ты прав, потому что первой моей мыслью было, что враг нащупал наше самое слабое место — детские группы. И мне действительно стыдно, что в такой момент я способен радоваться тому, что оказался прав насчет этих групп. И тем не менее, это так. Именно через группы они сумели внедриться и свободно действовать. Но не будем сейчас об этом, это уже не имеет значения. Наша задача остается прежней. — Лейн отошел от Рейда и громко сказал: — Я уже дал указание военной полиции арестовать Бада Джагера. А ребята, я думаю, могут пока подождать в моем кабинете для совещаний, чтобы они опознали Бада, когда его сюда доставят.
Рейд отвел джэбберов в конференц-зал, прикрыл за ними дверь и уже направился к выходу, но остановился и сказал:
— Мне сейчас привезут комплект летного снаряжения. — Рейд чуть смущенно улыбнулся. — Я полечу на “Ориоле” вместе с тобой.
— Дез, оставь эту юношескую браваду…
— Но ты же сам пригласил на борт “Ориоля” всех членов Комитета.
— А это уже моя собственная бравада, если угодно, — цинично ухмыльнулся Лейн, — потребовать, чтобы эти, идиоты из Комитета… Но ты-то понимаешь, что к ним не относишься.
— И все-таки, — улыбнулся Рейд, — у меня неодолимое желание быть с ними рядом, с этими взрослыми детьми, одержимыми, как ты говоришь, юношеской бравадой. — Рейд коротко отсалютовал и, продолжая улыбаться, вышел из кабинета.
Лейн сидел за столом, мысленно перебирая варианты того, что можно было бы сделать еще в оставшиеся часы. Вдруг в кабинет вбежал Скотт и молча положил перед ним на стол лист бумаги. Его дрожащий палец уперся в две последние строчки текста. Лейн, не читая, бросил взгляд на листок и сразу понял, что перед ним лежит компьютерная распечатка ордера на испытательный полет корабля “Омнивалчер” 2681-Е: пилот-капитан Питер Сенниз и два пассажира. Как указывалось в двух последних строчках, имена пассажиров — Сьюзен Лейн и Бад Джагер.
Но единственное, что упустил Лейн, он не обратил внимания на дату, стоявшую в самом конце документа. Он поднял глаза на покрасневшего от волнения Скотта и раздраженно сказал:
— Мистер Скотт, это — не такая уж свежая информация. Если бы моя жена знала, что в то воскресенье Сьюзен была не единственным пассажиром на корабле, она бы волновалась гораздо меньше. Я, правда, не понимаю, почему только сейчас стало известно имя второго пассажира — Бада Джагера…
— Сэр, — перебил его побледневший Скотт, — этот документ не имеет никакого отношения к тому воскресному полету. Он получен мною только что, и я сразу принес его вам. Этот военный корабль, пилотируемый Сеннизом, стартовал в космос сегодня в девять часов утра.
Лейн схватил документ и прочел его с начала и до конца. Все правильно, получен несколько минут назад. Побледневший Лейн откинулся на спинку стула и какое-то время сидел неподвижно, бессмысленно глядя в пустое пространство. Наконец он выпрямился и обратился к Скотту, медленно, будто с трудом, подбирая слова:
— Мистер Скотт, когда вернется мистер Рейд, прошу вас не упоминать имя моей дочери. Нам предстоит принять трудное решение, и я не хочу, чтобы этот факт повлиял на его позицию, как это может случиться со мной. Нужно, чтобы хоть один человек действовал объективно.
— Понял, сэр, — тихо ответил Скотт и, помолчав, спросил: — А как насчет миссис Лейн, командир?
— Когда я утром уходил из дома, — слабо улыбнулся Лейн, — моя жена была в полной уверенности, что Сьюзен крепко спит в своей постели. Теперь ясно, — он похлопал ладонью по листу бумаги, — где она уже была в это время. — Лейн опять помолчал, лицо исказилось от боли. — Позвоните, пожалуйста, моей жене, пусть она немедленно приедет сюда. Думаю, она должна быть здесь, что бы ни случилось потом. И если будет хоть какой-то шанс услышать несколько слов от нашей любимой дочери, то она первая имеет на это право. Вы просто скажите, чтобы она немедленно приехала, не объясняйте причину.
Глава 30
Это был странный сон… Эстелл будто проваливалась в какую-то вязкую мглу, потом просыпалась и, не успев осознать себя наяву, опять погружалась в небытие. Когда она очнулась, было уже начало третьего, и в пустой комнате громко прозвучал ее голос:
— Через час Сью уже вернется из школы.
Она встала с кровати и пошла в гостиную, чтобы закончить уборку. Эстелл начала вытирать пыль с поверхности бара, когда наконец заметила записку дочери.
Эстелл дрожащей рукой набирала номер мужа, когда Скотт начал звонить в дом Лейнов. Сделав несколько попыток дозвониться, ему пришлось доложить шефу, что его домашний номер беспрерывно занят, но в этот момент на многоканальном телефонном комплексе загорелся сигнал, и Скотт быстро снял трубку. Послушав, он сказал Лейну