— Они совещаются, — тихо объяснил Джеймисон Клюги. — Судя по всему, им трудно одновременно общаться и поддерживать облик людей с помощью волн.
Тот, у кого был вид Питера Клюги, внезапно повернулся к Ире и сделал жест рукой.
— Хорошо. Ты можешь уходить.
— Уходить? — переспросил опешивший от неожиданности Ира.
— Да. Возвращайся на свой аэролет и улетай. Можешь вернуться в свой лагерь или куда тебе заблагорассудится. Но ни в коем случае не возвращайся сюда сегодня!
Джеймисон был удивлен не меньше Клюги. Ира, однако, быстро взял себя в руки.
— Не пойдет, — коротко бросил он. — Если мистер Джеймисон остается, я остаюсь вместе с ним.
Рулл не ожидал такой реакции.
— Но почему? Мы же знаем о вашей личной неприязни к этому человеку.
— Может, так оно и было, но… — он вдруг остановился. Его лицо побелело от бешенства, когда до него дошел полный смысл слов рулла. — Значит, вам об этом известно! Значит, мой племянник был мертв, а вы заняли его место еще там, на Земле!
Если бы Джеймисон не схватил инженера за плечо, тот бы наверняка бросился на рулла.
— Ваш племянник жив, — сказал рулл. — Он… он здесь.
Подойдя к грузовому отсеку аэролета, около которого они стояли, рулл распахнул дверцу. Внутри лежала неподвижная фигура человека, являвшегося точной копией того, что открыл дверь.
— Он будет без сознания еще несколько часов, — сказал рулл. — Он оказался удивительно стойким к обездвиживанию, но он придет в себя. Я занял его место в лагере только сегодня утром. Чтобы выяснить все, что нам нужно, не было никакой необходимости делать это раньше.
Это было вполне похоже на правду. Вне всякого сомнения, Ира Клюги не стеснялся в выражениях в Клубе Астронавтов, делясь впечатлениями о незабываемой встрече с Джеймисоном. Кроме того, перед отправкой на эту планету весь персонал проходил тщательнейшую проверку.
Похоже, рулл опять решил посоветоваться с остальными. Для них реакция Клюги была также полной неожиданностью.
В этот момент, когда Джеймисон старался найти объяснение странным действиям руллов, его внимание привлекло какое-то движение в траве. Но это движение было не рядом, и Джеймисону удалось заметить только какие-то тени. Он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь ужаса.
Неизведанный лес Миры-23… Живой от кишащих вокруг лимфатических бестий…
Короткое совещание руллов закончилось, и выдававший себя за Питера Клюги обратился к Ире:
— Тебе не нужно возвращаться на аэролете самому. Я отвезу тебя к лагерю и оставлю месте с кораблем неподалеку. А теперь — садись!
Ира Клюги сжал челюсти:
— А что будет с мистером Джеймисоном?
— Мы оставим его здесь, — ответил рулл. — Через час здесь стемнеет, и прежде, чем ты сможешь вернуться за ним, он уже будет мертв.
Джеймисон размышлял. Убить руководителя проекта и оставить непосредственного исполнителя на свободе. Зачем? Внезапно его осенило. Ну конечно же! Люди вспомнят, как отзывался Клюги о нежелании Джеймисона привязать проект к условиям планеты. Разумеется, первое подозрение в убийстве падет именно на него, и поставь лимфатической жидкости будут сорваны на неопределенное время.
Судя по всему, шпионской сети руллов стало известие об активности людей на планете Мира-23, и они решили выяснить, в чем тут дело. Те, кому это поручили, не обладали полной информацией и действовали в соответствии со стандартной практикой, применявшейся в таких случаях.
Краем глаза Джеймисон следил за продвигающейся линией, приминавшей траву: это мог быть только молодняк лимфатических зверей. Неровная линия была уже всего в тридцати или сорока футах, и Джеймисон увидел мелькнувшую сероватую извивающуюся тень. Через минуту эти бестии будут повсюду.
Джеймисон не медлил больше ни секунды. Он рассчитывал, что разгадал план руллов, и полагался на свое знание врага. Сделав два шага, он оказался рядом с Клюги.
— Садитесь в аэролет, — громко сказал он. — Мы ничего не выиграем, если умрем оба.
Затем он добавил шепотом:
— Мы окружены лимфозверями. Я спасусь тем, что не буду двигаться. Пора! — Он сильно толкнул Клюги в сторону аэролета, и тот чуть не потерял равновесие. Выпрямившись, Клюги секунду помедлил, а затем нырнул в аэролет и тут же взлетел.
Джеймисон не стал дожидаться, что будет дальше. Со всех ног он бросился к краю поляны. Он был уверен, что они не станут его убивать. Это бы испортило их план.
Если бы ему только удалось задержать их внимание еще на несколько секунд…
Он больше не успел ничего подумать, так как раздался треск, и все его нервы будто сжались в один комок. Абсолютно беспомощный, он упал как подкошенный, чувствуя необыкновенную тяжесть в левом плече.
Хотя он и не потерял сознания, но, чтобы полностью прийти в себя, потребовалось некоторое время. Один из руллов достал его разрядом парализующей энергии. Он не мог определить, целы ли кости плеча и руки, но чувствовал, как онемело все его тело. Затем ему пришла в голову мысль, от которой он похолодел: а что, если одна из бестий напала на него, когда он падал? И теперь жадно пожирает его изнутри?
Его невеселые мысли прервались ослепительно яркой беззвучной вспышкой, за которой последовали новые. Их источник находился за пределами видимости Джеймисона, но он догадывался, что происходит.
Прошло несколько минут. Вспышки стали значительно реже, и в воздухе запахло озоном. Концентрация озона была такой сильной, что у Джеймисона заслезились глаза, но закрыть их он не мог.
Через секунду он пожалел о том, что видит. Самым краем бокового зрения он увидел безобразную маленькую головку, раскачивавшуюся в нескольких дюймах от его подбородка. Это была маленькая лимфатическая бестия, и, хотя Джеймисон ничего не чувствовал, по положению тело животного он определил, что оно по нему ползет!
Маленькая головка исчезла из поля зрения Джеймисона, навсегда запечатлев в его памяти множество крошечных глаз, похожих на яркие булавочные головки, и желтую пасть, усеянную концентрическими рядами шипообразных зубов.
Прошло еще несколько мучительно долгих минут. Неожиданно земля стала уходить из-под его головы, и он понял, что кто-то старается поднять его сзади. Его тело оторвалось от земли с такой легкостью, что он сначала решил, что его поднимают несколько человек, но вскоре понял свою ошибку: перекинув его через плечо, к аэролету шагал один Клюги.
Инженер не терял времени. Он приземлился как можно ближе к Джеймисону и теперь заталкивал его в аэролет.
Прежде чем закрылся люк, Джеймисон увидел трех руллов, лежавших на траве в пятидесяти футах Они уже больше не были похожи на людей, и теперь на земле лежали их червеобразные тела с множеством отростков. Тут и там на их темных телах вспыхивали яркие точки, показывая, что еще не все контролирующие свет клетки погибли. Но руллы были мертвы. У маленьких бестий было больше чем достаточно времени, чтобы полностью забраться в тела своих жертв.
17
— Какое имя? — переспросил Джеймисон.
Он направлялся домой с негостеприимной Миры-23 и разговаривал по радиосвязи с Землей.
Калеб Карсон ответил:
— Он хотел взять ваше имя, но, когда ему сказали, что это может привести к путанице, он выбрал имя Эфраим.
Джеймисон откинулся в специальном кресле, изолировавшем находящегося на связи человека от окружающих Он не мог сдержать улыбки Значит, молодой извал все-таки согласился на имя!
Это было настоящим событием! “Что в имени тебе моем?” — спросил один древний поэт. И сам себе ответил “Оно умрет, как шум печальный…” Но здесь поэт ошибся ибо человек, отправлявшийся в космос, иногда встречал на других планетах расы, представителей которых нельзя было идентифицировать. Такие расы было невозможно “цивилизовать”.
Как и другие блестяще образованные люди, способные мыслить в масштабе Вселенной, Джеймисон знал, что за последние сто лет термин “цивилизация” сузился до понимания под этим явлением способности рас принимать участие в совместной обороне против общего врага — руллов.
С практической точки зрения иное понимание “цивилизации” сейчас просто не заслуживало внимания.
— Эфраим, — повторил Джеймисон, — а фамилия?
— Джеймисон. Соответствующее разрешение получено.
— Значит, моя семья выросла. Ты уже сообщил об этом моей жене?
— Да, я звонил ей. Но, боюсь, она слишком волновалась из-за вашего отсутствия, чтобы по достоинству оценить такую честь.
Джеймисон уже разговаривал с Ведой и успокоил ее, поэтому сейчас довольно спокойно отреагировал на сообщение о ее переживаниях. В ходе беседы родилась интересная мысль: разработать устройство, приводимое в движение мышечной энергией, которое передавало бы только одну фразу: “Меня зовут…” Каждое имя было бы индивидуальным. Миллионы таких устройств будут в самом ближайшем будущем переправлены на планету Карсона. Там специальные машины, оборудованные аппаратурой, излучающей импульсы, сбивающие извалов с толку, будут выстреливать эти миниатюрные устройства в любого попавшегося на глаза извала. Проникнув под кожу, эти устройства там и останутся, пока полностью не растворятся в крови животных. Но это произойдет не сразу: времени, чтобы каждый извал усвоил, что “его зовут…”, будет более чем достаточно, чтобы они с этим свыклись.
Джеймисон не сомневался, что, если он предстанет перед Галактическим конгрессом с Эфраимом и механико-телепатическим устройством идентификации каждого извала на планете Карсона, Конгресс отдаст распоряжение Военному совету планеты оказать ему полное содействие.
Наконец, удовлетворенный, он закончил беседу с Калебом и позвонил в одну из правительственных научных лабораторий. Связавшись со знакомым неврологом, он подробно рассказал ему о “линиях”, которые загипнотизировали его. Он даже сам удивился, как хорошо помнил все хитросплетения, и смог довольно точно, как ему показалось, их воспроизвести. Договорившись, что ученые разберутся в механизме воздействия линий на человека, он решил, что больше от него пока ничего не зависит.
Через несколько дней он уже опять был в своем кабинете.
* * *
— Вас вызывают по экрану, — сообщил мелодичный голос телефонистки.
— Слушаю, — сказал Джеймисон, щелкнув переключателем, еще не дождавшись появления на экране лица звонившего.
Через секунду экран осветился, и на нем появилось изображение женщины, которая тщетно пыталась скрыть свое волнение.
— Мне только что позвонил Честная Игра. Дидди отправился искать Звук.
— О господи! — сказал Джеймисон.
Он внимательно посмотрел на свою жену — она была на редкость красивой женщиной, с чистой кожей, хорошей фигурой и великолепными черными волосами. Но сейчас ее глаза расширены, губы сжаты и даже волосы, обычно безукоризненно уложенные, были слегка растрепаны. Замужество и материнство не могли не отразиться на ее внешности.
— Веда, — строго сказал он, — ты должна взять себя в руки.
— Но ведь он там. А судя по сообщениям, там полно руллов, — она вздрогнула, произнеся имя ненавистного врага людей.
— Честная Игра отпустил его, не так ли? Значит, он считает, что мальчик уже достаточно подготовлен.
— Но он ушел на всю ночь.
Джеймисон медленно кивнул.
— Послушай, дорогая, рано или поздно это должно было случиться. Это- необходимый этап развития, и мы знали, что это произойдет, начиная с мая, когда ему исполнилось девять лет. — Он помолчал и продолжил: — Слушай, а почему бы тебе не отправиться по магазинам? Это отвлечет тебя от переживаний по крайней мере до конца дня. Потрать… — он быстро прикинул в голове их финансовое положение, но, взглянув на жену, быстро Произнес: — …сколько захочется. И только на себя. А теперь пока, и не волнуйся.
Он быстро отключил связь и поднялся из-за стола. Он долго смотрел в окно на лежавший внизу район “Верфей”. Из своего окна он не мог видеть Центральный проспект с его интенсивным движением и множеством людей. Дома, на которые он смотрел, стояли так же, как и всегда, и эта знакомая картина немного успокоила его. “Верфи” были пригородом Солнечного Города, и огромная столица с искусственно выращенными тропическими деревьями намного превосходила по красоте другие города во всей контролируемой человеком части Галактики. Его здания и парки уходили за горизонт во всех направлениях, куда только хватало взгляда.
Джеймисон вновь посмотрел на знакомый ландшафт. Постояв еще немного у окна, он медленно вернулся к столу. Где-то далеко внизу его сын исследовал мир Звука. Но мысли об этом и о руллах ничем не могли помочь ни Веде, ни ему.
* * *
Когда небо начало темнеть, Дидди Джеймисон уже понял, что Звук никогда не кончался. Он об этом не раз задумывался и раньше, но теперь был рад своему открытию. Ему, правда, говорили, что Звук кончался “где-то там”, но это было очень неопределенно. Сегодня же он убедился сам, что, куда бы он ни пошел, Звук сопровождал его везде. То, что взрослые сказали ему неправду, совсем не огорчило Дидди. По словам его воспитателя-робота по имени Честная Игра — родители иногда говорили неправду, чтобы проверить его сообразительность и самостоятельность. Это было одной из тех неправд, которые ему сейчас Удалось разоблачить.
Все эти годы Звук жил в Честной Игре и в гостиной, в столовой, когда ему позволяли есть вместе с родителями. Звук жил своей жизнью, когда Дидди молчал и когда говорил. Ночью Звук забирался к нему в постель, и даже в самом глубоком сне он чувствовал, что Звук продолжает Жить в его голове. Звук настолько прочно вошел в его Жизнь, что желание выяснить, кончался ли он где-нибудь вообще, было вполне естественным. В конце улицы Звук не исчезал, как не исчезал и на следующей улице. Сколько он прошел всего улиц, сколько раз поворачивал на юг, север, восток или запад, он и сам не знал. Но где бы он ни был Звук не покидал его ни на секунду.
Час назад он перекусил в маленьком ресторанчике Теперь нужно было выяснить, где звук начинался.
Дидди остановился и, нахмурившись, огляделся по сторонам. Очень важно было разобраться, в каком направлении находится район “Верфей”. Он пытался мысленно восстановить количество сделанных поворотов вспомнить расстояние между Пятой и Девятнадцатой улицами, названия которых он прочитал во время своих поисков.
Он оглянулся. В ста футах от себя он заметил человека, которого уже встречал минут десять назад за три кварта, отсюда.
В том, как двигался этот человек, было что-то, связанное со смутным и неприятным воспоминанием, и только сейчас он заметил, что стало совсем темно. Стараясь ничем не выдавать своего беспокойства, он двинулся вдоль тротуара, приятно удивившись тому, что ему совсем не страшно. Он надеялся, что благополучно пройдет мимо этого человека и выйдет на оживленную улицу. Он также надеялся что, вопреки его опасениям, этот человек окажется не руллом.
Когда он увидел, что к первому человеку присоединился еще один и они вместе стали переходить улицу, чтобы перехватить его, у него екнуло сердце. Дидди с трудом подавил желание повернуться и броситься прочь со вес ног. Если эти люди были руллами, то спасаться бегство было бессмысленно: руллы передвигались в несколько раз быстрее человека. Их внешний облик людей был миражом, который они могли создавать с помощью своих клеток. Именно это навело мальчика на подозрения. Когда первый из них поворачивал на перекрестке, его ноги пошли неправильно. Дидди не мог припомнить, сколько раз Честная Игра рассказывал ему о такой возможности, но, увидев это своими глазами, он понял, что ошибиться было невозможно. По рассказам, днем руллы были более внимательны к тому, чтобы выглядеть как люди, а вечером они уже не так следили за этим.
— Мальчик!
Он замедлил шаг и обернулся, как будто только что заметил их.
— Мальчик, ты поздно гуляешь по улицам один.
— Я вышел на улицу один в первый раз, сэр.
“Человек”, к которому обращался Дидди, засунул руку во внутренний карман пиджака. Это был странный жест, какой-то незавершенный, как будто делавший его не до конца продумал, как он должен выглядеть. Или же причина была в том, что в сгущающихся сумерках рулл решил, что особой осторожности уже не требуется. Он вытащил руку, в которой блеснул полицейский жетон.