— Не плачьте, — сказал Анжель.
— Девчонку вместо меня никак не пошлешь…
— Это мальчик… — сказал Анжель.
Сие известие вернуло потерпевшего к жизни.
— Ну что же, поздравьте маму…
— Непременно, — сказал Анжель. — Но она уже давно свыклась с этой мыслью.
— Тогда отправим Анна в Экзопотамию. Меня зовут Корнелий Постыдный.
— А меня Анжель.
— Предупредите Анна, — сказал Корнелий. — Он должен подписать контракт. Хорошо, что там не вписано мое имя!
— А почему так получилось?
— По-моему, они меня просто побаиваются, — сказал Корнелий. — Зовите Анна.
Анжель посмотрел в сторону машины. То, что он видел, причиняло ему страдания, но он все-таки подошел к Анну и положил ему руку на плечо. Анн был как в тумане, а глаза… На него страшно было смотреть. Ее же глаза были все еще закрыты.
— Анн, — сказал Анжель, — ты должен подписать…
— Что? — спросил Анн.
— Контракт, чтобы ехать в Экзопотамию.
— Железную дорогу прокладывать, — уточнил Корнелий. Сказав это, он снова застонал, ибо куски сломанного бедра, стукаясь друг о друга, неприятно щелкали у него над ухом.
— И вы туда поедете? — спросила Бирюза.
Анн снова наклонился к ней, чтобы она повторила сказанное. Потом он сказал «да», пошарил в кармане и вынул ручку. Корнелий протянул контракт. Анн заполнил анкету и поставил свою подпись в конце страницы.
— Давайте мы положим вас в машину и отвезем в больницу, — предложил Анжель.
— Не надо, — сказал Корнелий. — Рано или поздно мимо все равно проедет «скорая помощь» и подберет меня. Я, честно вам скажу, очень рад.
Он забрал контракт и потерял сознание.
3
— Не знаю, как мне быть, — сказал Анн.
— Надо ехать, — отозвался Анжель. — Ты подписал…
— Но там будет так тоскливо, — сказал Анн. — Я буду там совсем один.
— Ты поговорил с Корнелием?
— Он мне звонил. Уезжать надо послезавтра.
— Тебе в самом деле так туда не хочется?
— Да нет, — сказал Анн. — В конце концов, это даст мне возможность повидать мир.
— Ты просто не хочешь признаться, — возразил Анжель, — но все это из-за Бирюзы.
Анн с удивлением посмотрел на него:
— Надо же! Это мне и в голову не приходило. Ты думаешь, она на меня обидится, если я уеду?
— Не знаю, — сказал Анжель.
Он подумал, что, если она останется, он сможет с ней встречаться время от времени. Глаза у нее были голубые. И Анна не будет.
— Знаешь… — сказал Анн.
— Что?
— Ты должен поехать со мной. Там наверняка не один инженер понадобится.
— Но я в железных дорогах совершенно не разбираюсь, — сказал Анжель. Он не мог бросить Бирюзу одну, если Анн уедет.
— Разбираешься не меньше моего.
— Ты хотя бы знаешь все о щебенке, с твоей-то работой.
— Я же ей торгую, — сказал Анн. — По сути, я в этом ничего не понимаю. Не обязательно хорошо разбираться в том, что пытаешься продать.
— Если мы уедем вдвоем… — начал Анжель.
— Ну уедем, — сказал Анн. — Найдет себе еще кого-нибудь, кто будет с ней возиться…
— Так ты в нее не влюблен? — удивился Анжель.
Сердце его как-то странно забилось. Он попытался задержать дыхание, чтобы это прекратилось, но справиться с собой ему не удалось.
— Она очень красивая, конечно, — сказал Анн. — Но иногда приходится чем-то жертвовать…
— Так почему тебе тогда так не хочется ехать? — спросил Анжель.
— Я там совсем скисну, — сказал Анн. — А вот если ты со мной поедешь, вдвоем нам будет веселее. Давай поедем вместе! Ведь не Бирюза же тебя здесь держит.
— Конечно нет.
Как это ни странно, земля под его ногами в эту минуту не разверзлась.
— Кстати, — сказал Анн, — что, если мы попросим Корнелия взять ее на работу секретаршей?
— Можно, — согласился Анжель. — Я спрошу у Корнелия, нужен ли им еще один инженер и заодно поговорю о Бирюзе.
— Решил ехать? — спросил Анн.
— Не могу же я тебя бросить.
— Здорово, — сказал Анн. — Кажется, мы приятно проведем там время, старик! Звони Корнелию.
Анжель пересел на место Анна и снял трубку.
— Значит, спросить, может ли Бирюза поехать с нами и не могу ли я тоже устроиться к ним на работу…
— Давай, — сказал Анн. — В конце концов, зачем эти жертвы, если можно обойтись и без них?
Г
…Это решение было принято после оживленных дебатов: небезынтересно будет, по-видимому, ознакомиться с позицией каждого из участников дискуссии.
1
Профессор Членоед стоял у витрины и уже в течение нескольких минут не мог оторвать глаз от сияющего отражения, которое лампочка из опалового стекла небрежно отбрасывала на полированную деревянную поверхность двенадцатилопастного винта. Сердце в его груди заметалось от радости и разыгралось так, что задело краешком восемнадцатую пару вспомогательных нервных окончаний в области плеча, в результате чего Членоед открыл дверь и вошел в магазин. Там стоял приятный запах древесины: по всем углам были разбросаны кусочки бальзового дерева, канадской сосны и гикори, разнообразные по форме и по цене, а на витрине красовались шарикоподшипники, летательные устройства и круглые штучки без названия, которые продавцы прозвали колесами из-за маленькой дырочки посередине.
— Здравствуйте, профессор, — сказал продавец.
Он хорошо знал Членоеда.
— А у меня, можно сказать, праздник, месье Крюк, — сообщил Членоед. — Я только что угробил троих пациентов и теперь снова смогу заняться любимым делом.
— Замечательно! — сказал Крюк. — Так им и надо.
— Медицина, — сказал Членоед, — это, конечно, хорошо. Даже забавно в каком-то смысле. Но ничто не может сравниться с авиамоделизмом!!!
— А вот и нет, — возразил Крюк. — Два дня назад я приступил к изучению медицины, и мне очень нравится.
— Ничего, это скоро у вас пройдет, — сказал Членоед. — А вы уже видели новые итальянские моторчики?
— Нет, — ответил Крюк. — А как они выглядят?
— Потрясающе! — воскликнул Членоед. — Расчлениться и не встать!
— Ха-ха-ха! — сказал Крюк. — Вечно-то вы шутите, профессор!
— Да. Только там нет зажигания, — уточнил профессор.
Глаза Крюка сузились в ширину. Веки опустились. Он положил ладони на прилавок и наклонился к профессору.
— Не может быть! — сказал он, с трудом переводя дыхание.
— Чистая правда…
Членоед произнес это четко, нежным розовым тоном, исключающим всякую возможность несоответствия соответствию действительности.
— Вы их видели?
— У меня дома такой есть. Работает исправно.
— Откуда он у вас?
— Я с одним итальянцем переписываюсь. С Альфредо Жабесом. Он мне его и прислал.
— А посмотреть можно?
Ему так этого захотелось, что грушевидные щеки его втянулись внутрь.
— Все зависит от вас, — сказал Членоед.
Он провел пальцем по своей цилиндроконической шее, чуть отогнув при этом воротничок ярко-желтой рубашки.
— Мне тут нужны кое-какие детали…
— О чем речь! — воскликнул Крюк. — Берите, что хотите, платить не надо. Можно, я к вам потом зайду?
— Заходите, — сказал Членоед.
Он набрал воздуха в легкие и ринулся в глубь магазина, распевая бравый солдатский марш. Крюк молча смотрел на него. Он не стал бы возражать, даже если бы Членоед вынес весь имевшийся у него товар.
2
— Потрясающе!.. — воскликнул Крюк.
Но мотор заглох. Членоед поправил регулятор и крутанул лопасти пропеллера, чтобы запустить его снова. Сделав три круга, пропеллер вдруг завертелся на полную мощность, причем профессор даже не успел отдернуть руку. Стеная и причитая, он стал подпрыгивать от боли. Тут мотор снова остановился. Тогда Крюк занял место Членоеда и в свою очередь попытался его завести. Мотор тут же заработал. Было видно, как пузырьки воздуха, подобно скользким улиткам, заползают через клапан в баллончик с горючим и как масло медленно поступает из двух мерцающих, словно светлячки, выхлопных отверстий.
Пропеллер гнал выхлопные газы прямо на Членоеда. Тот снова подошел к столу и попытался подкрутить рычажок противопоршня, чтобы отрегулировать давление. В результате он очень сильно обжег себе пальцы и начал трясти от боли рукой, после чего запихнул ее целиком себе в рот.
— Черт бы его побрал! — выругался Членоед.
К счастью, ввиду полной забитости рта разобрать то, что он говорил, было крайне затруднительно. Крюк, как зачарованный, пытался уследить за движением лопастей пропеллера, глазные яблоки вращались у него в глазницах, но центробежная сила выталкивала хрусталики к краям глаз, и он видел в результате лишь внутреннюю часть своих век, в связи с чем и решил отказаться от этого занятия. Тяжелый стол, к которому был привинчен маленький алюминиевый картер двигателя, весь дрожал, и вибрация от него передавалась всему, что находилось в комнате.
— Работает!.. — в восторге заорал Крюк.
Он подбежал к Членоеду, и они закружились, взявшись за руки, а синий дымок тем временем уносило в глубь комнаты.
Телефонный звонок застиг их врасплох во время исполнения сальто: казалось, он был настроен на бесперебойное производство пронзительных шумов, напоминающих свист медузы. Членоед был сбит им прямо в полете; он рухнул плашмя на спину, в то время как Крюк угодил головой в землю, а точнее, в зеленый горшок с большой академической пальмой.
Членоед встал на ноги первым и помчался к телефону. Крюк пытался выбраться из земли, но в конце концов встал с горшком на голове, ибо, полагая, что тянет себя за шею, тащил пальму за ствол и понял свою ошибку только тогда, когда вся земля просыпалась ему за шиворот.
Через минуту вернулся разъяренный Членоед и начал кричать на Крюка, чтобы тот выключил мотор, ибо гул стоял ужасающий. Крюк пошел к столу, завинтил запорную иглу, и мотор отключился с сухим резким чмоканьем, напоминающим злобный поцелуй.
— Мне надо идти, — сказал Членоед. — Больной ждет.
— Ваш постоянный пациент?
— Нет, но идти все равно надо.
— Как это некстати, — сказал Крюк.
— Вы-то можете остаться и повключать его тут без меня, — сказал Членоед.
— В таком случае можете идти, — согласился Крюк.
— Хитрый какой! — сказал Членоед. — Значит, все, что касается меня, вам безразлично.
— Абсолютно.
Крюк подошел к блестящему цилиндру, немного отвинтил запорную иглу и наклонился, чтобы запустить двигатель. Мотор заработал как раз в тот момент, когда Членоед выходил из комнаты. При включении Крюк изменил давление, а пропеллер с ужасным ревом оторвался вместе со столом от пола и врезался в противоположную стену. Заслышав грохот, Членоед вернулся. При виде свершившегося он упал на колени и перекрестился. Крюк уже молился, стоя в углу.
3
Слуга Корнелия Постыдного ввел профессора Членоеда в комнату, где находился раненый. От нечего делать последний занялся вязанием: он трудился над жаккардовым узором, предложенным Полем Клоделем в последнем номере журнала «Католическая мысль и массовый паломник».
— Привет! — сказал Членоед. — Вы нарушили все мои планы.
— Да? — удивился Корнелий. — Мне очень жаль.
— Оно и видно. Что с вами случилось?
— У меня сломано бедро в четырех местах.
— Вы у кого-нибудь уже лечились?
— У доктора Жутье. Теперь мне гораздо лучше.
— Меня-то вы зачем тогда вызвали?
— Хотел вам кое-что предложить… — сказал Корнелий.
— Идите в жопу! — отозвался Членоед.
— Ладно, — сказал Корнелиус. — Я пошел.
И он попытался встать с постели, но, как только он ступил на пол, бедро его переломилось снова. Сознание Постыдного было явным образом потеряно. Членоед бросился к телефону и попросил прислать машину «скорой помощи», чтобы та доставила больного к нему в отделение.
4
— По утрам колите ему отрубин, — сказал Членоед. — Пусть спит, когда я делаю обход. Надоел он мне с этими своими…
Он замолчал. Практикант смотрел на него с большим вниманием.
— Впрочем, это вас не касается, — добавил Членоед. — Как там его бедро? Заживает?
— Ему вставили спицы, — сказал практикант. — Самого большого размера. Переломчик у него классный!
— Вы знаете такого Киляля? — спросил Членоед.
— Гм… — сказал практикант.
— Не знаете, так и помалкивайте. Это финский инженер. Он создал выхлопную систему для паровозов.
— Да?.. — промычал практикант.
— Ее потом усовершенствовал Шаплон, — продолжал Членоед. — Впрочем, это вас тоже не касается.
Он покинул изголовье Корнелия и устремил взгляд на соседнюю кровать. Воспользовавшись тем, что постель была не занята, уборщица на время уборки поставила на нее стул.
— А со стулом что? — пошутил Членоед.
— У него температура, — пошутил в ответ практикант.
— Вы что, издеваетесь? — заорал Членоед. — Поставьте ему градусник, сейчас проверим.
Он скрестил руки на груди и замер в ожидании. Практикант вышел из палаты и вскоре вернулся с градусником и дрелью. Повернув стул вверх ногами, он начал сверлить дыру с обратной стороны сиденья. При этом он сдувал образующиеся вокруг опилки.
— Давайте скорее, — сказал Членоед. — Меня ждут.
— К обеду? — поинтересовался практикант.
— Нет, — сказал Членоед. — Собирать модель «Пинга-903». Какой вы сегодня любопытный, однако!
Практикант выпрямился и всадил градусник в просверленную дыру. Ртуть сначала съежилась, а потом распрямилась и с молниеносной быстротой пошла по черным черточкам вверх: верхняя часть градусника начала раздуваться, как мыльный пузырь.
— Выньте его немедленно!.. — закричал Членоед.
— Господи!.. — пробормотал практикант.
Градусник раздулся еще больше, у основания вздутия что-то треснуло, и струя обжигающей ртути хлынула на постель. Простыни подпалились, на белом полотне появились параллельные прямые, которые тем не менее сходились, впадая в маленькую ртутную лужицу.
— Переверните стул и положите его в постель, — сказал Членоед. — Позовите мадемуазель Тупидурь.
Старшая медсестра явилась тут же.
— Смеряйте стулу давление, — распорядился Членоед. Он наблюдал за тем, как практикант укладывает стул в постель. — Очень интересный случай, — проворчал он. — Что вы его так швыряете?!
Раздраженный практикант грубо валил стул на подушку, стул при этом ужасно хрустел и трещал. Поймав на себе строгий взгляд Членоеда, практикант внезапно обрел необыкновенную плавность в движениях, достойную профессионального глотателя яиц.
5
— Мне кажется, переднюю часть лучше вырезать из цельного куска, — сказал Крюк.
— Нет, — возразил Членоед. — Сделаем обычную обшивку из бальзового дерева шириной ноль пятнадцать. Это уменьшит общий вес.
— С таким-то мотором, если самолет во что-нибудь врежется, от него вообще ничего не останется, — заметил Крюк.
— А мы найдем подходящее место, — сказал Членоед.
Вдвоем они работали над крупномасштабным чертежом самолета «Пинг-903». Членоед перерабатывал его под итальянский мотор.
— Все это очень опасно, — сказал Крюк. — Если он вдруг во что-нибудь врежется…
— Как вы мне надоели, Крюк. Ничего не поделаешь. В конце концов, я врач.
— Ладно. Пойду за деталями, которых нам не хватает.
— Только несите все самое лучшее, договорились? Я, сколько надо, заплачу.
— Буду выбирать как для себя, — сказал Крюк.
— Нет уж!.. Выбирайте как для меня. Так-то оно лучше будет. Вкуса у вас нет никакого. Я пойду с вами. Мне надо к больному.
— Пойдемте, — согласился Крюк.
Они встали и вышли из комнаты.
6
— Послушайте… — сказал Корнелий Постыдный. Он говорил невнятно, заспанным голосом, с трудом удерживая веки в приподнятом состоянии. Вид у Членоеда был крайне раздраженный.
— Вам что, отрубина мало дали? Опять будете лезть со своими безумными предложениями?
— Да нет же!.. — застонал Корнелий. — Это все стул…
— Чем вам стул не угодил? Он болен. Его лечат. Вам что, надо объяснять, что здесь больница?